***
В этот вечер лагерь на удивление быстро заснул. Астарион же остался сторожить свой нерадивый отряд. И штопать мантию с паутинкой в свете костра. Порвалась она сильно, но он и не от таких повреждений спасал свои вещи. Если где-нибудь попадутся шёлковые нитки в тон, он и узор легко подлатает. Каждый раз штопая одежду, Астарион будто штопал и часть себя. Голова пустела, он сосредоточенно хмурился, работая иголкой, а внутри звенела пустота. Сейчас он тоже хмурился, ещё и нитка паршивая оказалась, но уж какая нашлась. Только в голове гудели вопросы. Почему никто не удивился, что от него осталась горстка пепла? Он увидел это в воспоминаниях Лив. А она, к слову, не спешила его воскрешать, имея на руках свиток. И не просто колебалась. Она не хотела этого делать — спасать его. Весьма разочаровывающее откровение. Подробнее разобраться он не смог — мысли Лив утонули в непонятном ему страхе. За что она так с ним? Раз единожды хотела убить, то предаст вновь? «Всё равно не понимаю. Что изменилось с ночи, когда она уютно устроилась в моих объятьях?» — Какой любопытный узор. От голоса Минтары по спине пробежали мурашки, хотя её приближение вампир заметил. — Не подумала бы, что ты ещё и ткач, — заметила дроу и села на бревно рядом с ним. Астарион вспомнил, что ощутил, когда впервые исследовал её мысли там, в разрушенном храме Селунэ. Целеустремлённость и напор в достижении своих целей. Стоило её чуток поддразнить — и он уже стал целью. Астариону это не нравилось. С другой стороны, она сколько угодно может считать его трофеем и вообще кем-угодно, лишь бы была полезна. Но пользы мало. Нужна верность. Он с интересом посмотрел на дроу, приглашая вернуться к прерванному в храме разговору. Минтара ухмыльнулась и пододвинулась. — Пытаешься сплести свою паутину, феечка? И дёргать за ниточки. Ты решил использовать потенциал паразитов, я почувствовала. Думал ли ты, чего можно добиться, взяв всю силу культа в свои руки? — Стать Абсолют… — Именно. Жёсткий и стремительный захват источника силы — и сколько возможностей будет в руках того, кто это сделает. — Захват мира. Незаметный и неотвратимый. Гоблины и прочие — лишь мусор. Если заразить сильных мира сего, вроде герцога Рейвенгарда из Врат Балдура, да и любого другого влиятельного вельможу или даже правителя, то они сами, веря в свою добрую волю, передадут всю свою власть в руки Абсолют. Какая соблазнительная картина. Не пришлось бы больше бояться. Никого и никогда. Никто бы не оставил на нём новых шрамов. И не заковал бы в цепи. — По глазам вижу, как ты сама жаждешь прибрать эту силу, — коснувшись щеки Минтары, проговорил Астарион. — Конечно же, ты знаешь гораздо больше, чем пока рассказала. Минтара прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением, и даже приоткрыла ему свой разум. А он не так крепок, как вампир думал раньше. В ледяном дворце идёт настоящая война между страхами и желаниями. Жажда мести, силы, власти, боль от пережитого ужаса и моментов беспомощности, и среди этого — видение, которым Астарион поддразнил Минтару. Только она достроила его до мечты — дорисовала себя в его объятьях. — Ты хочешь силы так же, как я, — прошептала она в ответ, взяв его лицо в ладони. — И мы прекрасно понимаем, что на кону. Так почему бы нам не объединить усилия? — И присвоить культ себе? Как щедро она согласна поделиться силой и властью. Хитрая лиса с осанкой пантеры. Или пантера и есть, только мурлычет пока, а не рычит. И не пытается откусить голову. И не откусит, если он правильно расставит приоритеты. Правильно всё рассчитает. — Приятно строить такие планы, радость моя, но сперва нужно добраться до Лунных Башен, — проговорил он и отнял её руки от своего лица. — Если, как ты говоришь, всем там заправляет неумирающий генерал, то у нас небольшие проблемы. — Я достаточно живу на свете, чтобы не верить в чудеса, — отстранившись, серьёзно и деловито проговорила она. — Лунные Башни — это некромантский притон. И главный помощник Кетерика — первый среди некромантов этого притона. — Хм, нетрудно сложить два и два. Вот теперь Астарион почувствовал серьёзное беспокойство. Где сильный некромант — там культ Миркула и разные разложившиеся сюрпризы... Что-то проскользнуло в воспоминании, встревожив вампира. Что-то из того, что витает в воздухе, как говорят... Минтара отогнала предчувствие, схватив вампира рукой за челюсть и развернув к себе. Движение было нетерпеливым, а захват стальным, но последовавший за этим поцелуй оказался на редкость нежным. Ответит на него — слишком поощрит, не ответит — или поддразнит, или разозлит. Укусить не может, зато очень хочет, по-настоящему… Только нельзя позволить Минтаре нащупать его клыки языком, а она наверняка расценит его равнодушие как вызов. Или оскорбление — и вспорет брюхо. Астарион ответил, вежливо, но быстро отстранился. И по глазам понял, что и взбесил, и раздразнил пантеру. Но укусить его она тоже пока не могла. — Что ж, сладких снов, — ласково и тихо пожелал он и встал с бревна, прихватив с собой недошитую мантию. Минтара тихо обругала его каким-то словечком из языка дроу и тоже направилась к своему гамаку. Закинув мантию в свою палатку (и дождавшись, когда Минтара скроется в своей), Астарион вновь нагрянул к Лив. Спальный мешок остался на месте. Судя по очертаниям и еле слышному дыханию — упёртая дроу спала. Есть она не стала — миска с мясом осталась нетронутой. Если завтра у неё не будет сил переставлять ноги, пусть не жалуется. Однако сейчас её транс вампиру на руку. Он запомнил, что коза черноухая собирала какие-то вещички в лагере гоблинов. Нужно было проверить промелькнувшее в голове соображение. Покопавшись в рюкзаке Лив и перебрав разные побрякушки (и едва не выкинув вон из палатки кучу серебряных ложек), Астарион нашёл, что искал. Амулет Абсолют. Череп, треугольник и отпечаток руки. Посверлив амулет взглядом какое-то время, Астарион засунул вещицу в карман. Завтра проверит свою догадку, показав амулет всезнайке Гейлу. И было ещё кое-что, с чем Астарион хотел разобраться. Ранее он ощутил в палатке Лив странную и знакомую энергию. Потусторонний холодок, от которого всё внутри переворачивается, исходил из угла. Там притаился ещё один рюкзак. Астарион открыл его и чуть не присвистнул. Здесь завёрнутой в плотную тряпицу обнаружилась жуткого вида книга. Выпуклое лицо с распахнутым в крике ртом «украшало» обложку. Взгляд сам собой притягивался к аметистовым злым глазам, манил — открой… Но открыть книгу не вышло. Словно она была заперта, но никаких застёжек Астарион не обнаружил. Тогда он снова перебрал вещи Лив и обнаружил кое-что любопытное. Во-первых, заныканный кошель с денежками. И когда коза успела его так туго набить?! Во-вторых, большой тёмный самоцвет, окутанный зловещей аурой. Видимо, это и есть ключ от книги. И когда Лив собиралась о ней рассказать? Собиралась вообще? Книгу Астарион забрал с собой и решил изучить, а Лив с утра оттаскать за ухо. Вернувшись к себе, Астарион устроился поудобнее на подушках, вставил самоцвет в рот книге… и она поддалась, открылась. И едва не втянула в себя вампира целиком, так ему по крайней мере показалось. Он устоял перед защитными чарами и стал потихоньку продираться к тайнам, спрятанным в книге. …Книжка оказалась не каким-нибудь сборником анекдотов о щупальцах и мозгоедах, а мощным и опасным артефактом Красных Волшебников — тхэйским собранием некромантских чар и ритуалов. С огромным трудом Астарион продрался через наложенную на книгу защиту и стражей-духов, но книга вероломно захлопнулась у него в руках, не дав дочитать себя до конца. И даже так тёмные знания прожгли ему не только голову, как показалось Астариону, но и остатки души. Поманили могуществом, взбудоражили и хлопнули по носу. Похоже, чтобы разобраться тщательнее, понадобится куда больше времени. А пока… кажется, амулет из храма Джергала для разговора с мёртвыми Астариону больше не нужен.***
Лив разбудило чавканье и тихое урчание, сменяющееся уханьем. Она высунулась из спального мешка и с изумлением упёрлась во что-то пушистое и круглое. С большими рыжими глазами. Глаза похлопали пару раз. А потом их обладатель вернулся к поеданию… ужина Лив. Клювик, бурая шерсть, переходящая в перья. Да это же медвесычик! Тот, которого Лив из лагеря гоблинов спасла. И который недавно облопался их припасами. Вот же милашка! «Где там у меня зелье для разговора с животными?» Лив осторожно вылезла из спального мешка и вдруг осознала, что в её палатке кто-то покопался, пока она спала. И точно не медвесыч. Забыв про зелье, с дурным предчувствием Лив бросилась к небольшой походной сумке, в которой прятала книгу по тхэйской некромантии. И не нашла её. И самоцвета-ключа не было. «Это он!» — скрипнула зубами Лив, да так, что напугала медвесычика. Он пискнул и бросился прочь. Но Лив было не до него. Не раздумывая, она выбралась из палатки и пошла к Астариону. Как назло, был самый тёмный час ночи, а небо с вечера заволокли тучи. Подкравшись, перед входом в палатку вампира Лив почувствовала, как её бьёт крупная дрожь. Она замерла в нерешительности. Так просто Астарион ей книгу не вернёт. Лучше с утра всем рассказать, кто он такой… Край полога колыхнулся, Лив попятилась, но вампир в очередной раз её опередил — проворно высунулся из палатки, поймал её и втащил внутрь. Лив шлёпнулась на лежак, повернулась на спину так быстро, как могла, и оказалась нос к носу с Астарионом. — Соскучилась? — нехорошо и клыкасто улыбнулся он. — Или что-то потеряла? Лив попыталась встать, но этот мерзавец свалил её на одеяло и уселся сверху. — В любом случае я рад, что ты зашла, радость моя, — проворковал он ей в лицо. — Мне было так одиноко. И грустно. После того, как ты попыталась меня убить… и не воскрешать. Лив застыла, испуганно уставившись на него. Внутри у неё, кажется, заледенело всё, от пупка до горла. — Кстати, любопытную книжицу ты у себя припрятала, мне понравилась. Продраться сквозь авторский слог было сложновато, но результат того стоил. Так он её уже даже открыл и прочитал? Лив нервно сглотнула. Мигать она боялась. — Чем ещё порадуешь? Воинственный и сколько-нибудь решительный настрой у Лив улетучился. Она достаточно взбесила Астариона, чтобы он её прикончил? А ей даже сказать нечего. Только и стучит в голове: «Это конец?» Нужно драться, раз так! Ему достаточно вцепиться ей в горло, а ей… — Радость моя, неприлично так пугаться после всего, что между нами было, — проговорил он с укором. — Дыши. Лив моргнула. Вампир почесал её за ушком. Лив вспыхнула и, полностью опомнившись, попыталась спихнуть его с себя и приподнялась. Но подлый вампир схватил её за плечи и опрокинулся на спину, втащив её на себя. Такого коварства она не ожидала и сначала испуганно замерла, а потом попыталась слезть как можно скорее, но Астарион схватил её за бёдра и удержал на месте. Вид у него при этом был довольным до безобразия. — П-пусти! — Не могу этого сделать, — прошептал он, и по спине Лив снова пробежали мурашки, но на этот раз приятные. — Расслабься, радость моя. И давай поговорим. Разве у нас плохой союз? Ты мне, я тебе. И всё пополам. Лив слабо в это верила. И расслабиться в таком положении никак не могла. Как можно ощущать его под собой и не волноваться? Мерзавец так и сжимает ей бёдра, чтобы и не думала шелохнуться. Не больно, конечно, но его руки кажутся Лив тяжёлыми. И до ужаса цепкими. И толку, что она сверху? Такой уязвимой Лив себя ещё не чувствовала. Счастье, что они одеты… — Я не специально… — М-м-м-м? — Кинула склянку, — отвернувшись, чтобы не смотреть на него, и опустив голову, проговорила Лив. — Я не собиралась… не пыталась… не хотела, — её голос предательски дрогнул, — тебя убивать… Она зажмурилась, почувствовав, как у неё защипало глаза. И втянула шею в плечи, когда Астарион влез в её мысли. Всё из-за того, что она злилась. На него. И на себя. И увидела, как он шептал что-то Минтаре, наклонившись… К лицу прилил жар, а сердце сжалось от стыда, Лив попыталась закрыться, не показывать это Астариону, но опоздала. — Это не то, чем кажется, — торопливо затараторила она. — Просто… я никогда не поверю слуге Ллос. Она ведь даже не раскаивается ни в чём, кроме того, что у неё не было свободы воли! — возмущённо выпалила Лив. Астарион ухватил её за шею одной рукой и заставил наклониться, и подался ей навстречу, заткнул рот поцелуем, а второй рукой обнял за талию. Лив попыталась вырваться, уперлась руками в землю. Сердце у неё стучало, как бешеное, от всё нарастающего волнения и вместе с тем предвкушения. «Это неправильно!» — упрямо и испуганно кричала она. Потом Астарион перекатился вместе с ней, опутал своими паучьими лапами, подмял под себя и продолжил целовать, едва давая Лив схватить ртом воздух. Когда он чуть отстранился с громким чмоком, Лив почти простилась с жизнью. Сил у неё ни на что не осталось. — Будь со мной, дорогая. — Откуда… тебе знать… мне цену? — тяжело дыша, спросила она и нервно облизала губы. — Я знаю. — Нет! Это… это всё не от сердца! Надо знать… — прошептала она. — Какое стойкое упрямство, — усмехнулся он. — Хочешь отрицать — отрицай. Я всё равно уже тебя познал и вкусил, урвал удовольствие. И смогу спокойно жить дальше. А ты? Голова у Лив раскалилась — окати холодной водой, и повалит пар. И как он смеет ей такое говорить?! — П-прекрасно! Вот и отстань! И живи спокойно. Ты всё равно ни на что, кроме… воровства не способен! Он опешил. — Ах ты мелкая вредная зараза! — прошипел он и снова стал её целовать. Лив завертела головой, брыкаясь и возмущаясь, требуя, чтобы он прекратил и отпустил её наконец. И снова пригрозила, что будет кричать. И совершенно не впечатлила вампира. Негодяй поудобнее устроился на своём спальном месте и пригрёб Лив к себе, куснул за шею, запустил загребущую лапу ей под рубашку и звонко поцеловал в ухо. Лив страдальчески зажмурилась. Всё же нужно было быть стойкой в самом начале, тогда бы она не оказалась в таком положении. А сейчас… Сейчас она так просто не проиграет! Она ударила по нему «Громовой волной». Только сам вампир от этого даже не откатился, а не то что не улетел вместе с шатром в небо. Зато палатка с шумом рухнула на них, все колышки-опоры с грохотом разлетелись в разные стороны, загремела какая-то посуда, послышался оглушительный звон бьющегося стекла… Ещё и небольшой столик развалился от удара и завалил их своими обломками. Почему всё это просто не улетело в небо вместе с вампиром?! Почему опять она так облажалась? Ещё и испуганное уханье пронеслось над головами — видно, медвесычик прятался где-то в лагере. — Что происходит? — сипло вскрикнул где-то в стороне Гейл. — Нападение? — глухо прорычала Минтара. — Волки? — ужаснулась Шедоухарт. — А-А-А-А-А-А-А! Клювик! Лапочка! Медвесыч! — заорала Карлах. — Постой, малыш! Здесь был медвесыч! — Опять? — зло спросил Гейл уже ближе. Карлах захохотала в голос. Астарион же выругался над ухом: — Вот же коза черноухая! Ты хоть иногда сперва думай, а потом делай! И отпусти уже меня! Лив только сейчас осознала, что схватила вампира в охапку, испугавшись случившегося коллапса. — Ты смотри, они палатку разнесли! — прогромыхала Карлах. — Вот же неудержимые ребята! — О, боги, — страдальчески прохныкал Астарион. — За что мне это? — Это не то, чем кажется! Мы дрались! — в отчаянии прокричала Лив и охнула, когда вампир её укусил. Карлах присвистнула. — Напала на меня в моей же палатке! — облизнувшись, соврал подлый вампир. Лив опешила. — Да снимите с меня этот проклятый шатёр! Через пару минут их извлекли-таки из-под рухнувшей палатки и растащили в стороны. С подозрением осмотрели. — В смысле, напала? — спросила Шедоухарт, с недоумением смотря на Лив. — Это неправда! Он меня обокрал! — возмутилась Лив, пытаясь придать своему растрёпанному виду хоть какое-то благообразие. — Ты пыталась скрыть опасный артефакт. — Какой артефакт? — заинтересовался Гейл. — Некромантскую книгу. Признайся, ты не собиралась сообщать о ней. — Я не собиралась отдавать её тебе! — огрызнулась Лив в бешенстве. — Любое преимущество в свою пользу? — хмыкнула Минтара. — Всё же ты тоже дроу. — Но уже поздно! Он её открыл и прочитал. Втихаря, — мстительно добавила Лив. — Книгу из самого Тхэя. — Невероятно! Я потрясён! — воскликнул Гейл. — Ты открыл могущественную магическую тхэянскую книгу — и она не прожгла тебе мозги? — Было бы, что прожигать, — фыркнула Лив. — Эй! У меня выдающийся интеллект, чтоб вы знали! И тоже есть познания в магии! — Да, в магии исчезновения вещей из чужих карманов, я помню, — проговорил Гейл с довольной улыбкой. Карлах громко фыркнула. — Я-то подумала, что-то серьёзное случилось, а вы просто не договорились, кто сверху будет, — заявила она и зевнула. Минтара с прищуром, полным сомнений, уставилась сначала на Лив, потом на Астариона. Ругань застряла у Лив в горле. Астарион же коротко посмеялся и сказал, что Карлах их раскрыла. Нет же! Это неправда! То, что этот мерзкий вампир украл книгу, важно! Но пока Лив пыталась подобрать слова, все разошлись по своим палаткам. А вампир направился к палатке Лив. — Буду спать у тебя, раз ты разнесла мой домик, радость… Договорить он не успел, потому что Лив в сердцах отвесила ему пощечину, после чего вытащила из палатки свой спальный мешок и улеглась спать у костра. Хватит! Для него это игра какая-то, должно быть. Весело, наверно, к ней приставать. Но больше она ему ни за что не проиграет! И нечего смотреть на неё свысока! Чувство вины за то, что она ненароком обратила вампира в горстку пепла, улетучилось.***
Щека горела до самого утра. Словно Лив к удару ещё немного огня добавила. Вот же ненормальная! По лицу-то за что? Но вот уж точно вышло от сердца! Астарион остался спать в палатке Лив, на земле. Но погрузиться в транс и отдохнуть он не мог, всё думал, почему даже взбесившись и после попыток его угробить, Лив не рассказала всем, что он вампир? Особенно когда так злилась. Почему она злилась? Она будто… испугалась того, что о ней мог подумать отряд. Какая разница, кто и что мог подумать? Неужели она настолько неопытная правдорубка? В сражении она совсем другая. В походе, в умении устроиться, выжить… Непонятно. Хотя, его тоже волнует то, каким его видят окружающие. У него большие запросы, ненасытные желания и дурацкие мечты. И тысячи способов, как добиться желаемого. Если его образ можно сравнить с гобеленом, то Астарион вынес его на солнце, прошёлся по нему щёткой, встряхнул и проветрил… и начал латать. Да, в реальности у него нет золотых ниток, а он предпочитает золото во всём. Но в его воображении они есть. Несмотря на непредвиденные… происшествия, Астарион чувствует вдохновение. И уверенность. Шедоухарт недолго злилась на него за флирт, поцелуй и… всё остальное. Хотя, конечно, колкие комментарии она теперь отпускать будет долго… и всё же видит в нём своего союзника. Умненькая девочка. Гейл не выживет один и сам прекрасно это понимает. И трудно не признать, что в поджаривании врагов он хорош. И реакция у него становится лучше. В лагере же он кажется кем-то вроде скрепляющего элемента. Он готовит, остальные едят. Они рады, а у него огромное преимущество над ними. Астарион боялся, что с Карлах у него будут проблемы, с ней ещё и Лив умудрилась быстро сдружиться. Однако тифлингша хоть и хочет нести добро и справедливость, вышибая дурь и дерьмо из врагов, далеко не наивная особа. Лучше избегать конфликтов, чтобы не потерять такого бойца. Или голову. Минтара… вот она Астариона беспокоила. С одной стороны, использовать её было бы легче, чем разбираться с обидкой Лив. Но когда Минтара настойчиво поцеловала его, вампир ничего не почувствовал, кроме неприятного напряжения. Он может заткнуть его, пойти дальше, но по ощущениям это будет, как болото ложкой вычерпывать и пить. Он не хочет. Чтобы к нему так прикасались. Без разрешения. И наконец Лив… С ней прямо глупость какая-то случилась. Как страдания по девичьей чести. Вступило в голову. Сопротивляется. Но в том, как добыча трепыхается, есть что-то приятное. Убегает — погнаться и схватить, сомневается — уговорить, брыкается — усмирить, рычит — приручить. Хладнокровия ей не хватает, что делает её одновременно и не очень опасной, и непредсказуемой. Возможно, лучше дать ей… перегореть, успокоиться. И соблазнить снова. Ролей и масок соблазнителя у него много, подберёт что-нибудь. Хотя, кажется, с Лив он наиболее близок к себе настоящему. Даже лишнего рассказал, поддавшись порыву. Астарион правда хотел бы, чтобы эта черноухая коза была рядом — она создаёт приятное оживление вокруг. А все они вместе — сила. Остаётся только решить, как использовать их, чтобы победить Касадора до того, как найдётся способ избавиться от личинки. Пока у Астариона есть преимущество. И солнце.