ID работы: 14012070

Секреты — часть моей натуры, радость моя

Гет
R
В процессе
55
автор
Размер:
планируется Макси, написано 125 страниц, 18 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
55 Нравится 77 Отзывы 9 В сборник Скачать

— 14 —

Настройки текста
      У Лив внутри всё кипело сначала. Она дала Астариону отпор! Она сказала, пусть и мысленно, что он много на себя берёт.       И внутренне успела попрощаться со всем светом, думая, что он точно скажет ей: «Ну и катись!»       Но он не сказал. Съел, проглотил её угрозу. Друид остался. А Лив теперь достанется, когда удобный случай представится. Это тревожило, конечно, но Лив была довольна, что не смолчала. Теперь можно и подраться. Наконец-то устроить поединок. Перед всеми. Вечером же, как только лагерем встанут. В её прошлых приключениях споры часто решались именно так.       Это было бы так легко…       Если бы своей смелой тирадой она смогла поставить точку в своих сомнениях и терзаниях. И отодвинуть от себя вампира.       Однако, как только они пришли в храм и разошлись искать тайный ход в Андердарк, вампир сцапал Лив под руку и утащил в небольшую и полутёмную комнату, в которой обнаружилась камера с решётками и цепями. К счастью, в камеру он её засовывать не стал, зато прижал к стене и поймал в ловушку из вытянутых рук. Лив постаралась успокоить бешеное биение сердца. Она должна и дальше быть сильной и смелой, чтобы он отстал от неё.       — Я жду объяснений, радость моя. У каждого терпения есть предел, моё на исходе. Теперь ты не оспариваешь мои решения, ты отмалчиваешься, а потом поступаешь поперёк, будто мне назло. Почему?       — Потому что ты всё равно не станешь меня слушать. Я для тебя любимый зверёк или игрушка. Мне это не нравится. Я хочу настоящих чувств. А ты фальшивый насквозь. Играйся с кем-то другим.       Он опешил, растерялся и даже отлип от стены, отступил на шаг, смотря на неё широко раскрытыми глазами. Лив скрестила на груди руки, чтобы как-то подавить чувство тревожного дискомфорта.       — Вот что ты думаешь… — глухо проговорил он. — Я не играл с тобой.       «Этим безмерно грустным и тоскливым выражением лица ты меня не обманешь…»       Хотела бы она сказать это вслух, чётко, хладнокровно… но сердечко у неё снова тревожно забилось быстрее.       — Я знаю, что ты охмурял Шедоухарт, чтобы она встала на твою сторону, случись что.       — И это правда, — не стал отпираться он. — Вампиру мало кто поверит. Ещё меньше поддержат. Я просто хотел обезопасить себя. Притворяться и соблазнять не просто привычка, это… всё, что я знаю и умею, — с грустной и виноватой улыбкой сказал он, разведя в стороны руки. — Но с тобой всё было не так. Да, каюсь, я хотел и тебя охмурить, как Шедоухарт. Мне много не надо было, просто вызвать симпатию, интерес… Но ты оказалась такой упрямой, — усмехнулся он. — Ещё и выглядела спокойной. Казалась увереннее меня. Ты была угрозой. А когда ты узнала, что я вампир… что ж, да, я попытался избавиться от тебя. Мне было… безумно страшно, что ты разрушишь всё, чего я достиг на свободе. Ничего личного, как говорится. Но попробовав твоей крови, я передумал. Я смог остановиться. Хотя, пожалуй, кровь и ударила мне в голову. Но та ночь — стала лучшей в моей безрадостной жизни. Захотеть кого-то… для меня как заново научиться дышать.       — Так всё дело в опьянении и банальной похоти? Как я и думала, — тихо и обиженно проговорила Лив, сердце у неё болезненно сжалось.       — Ты хорошая, правильная девушка, вряд ли ты можешь понять, что меня так радует, — немного снисходительно отозвался вампир и нежно ей улыбнулся. — Но я с тобой не играл. Не притворялся. С тобой я был ближе всего к себе… настоящему.       — Я тебе не верю, — не очень уверенно ответила Лив, больше всего желая сбежать от него. Если бы она могла превратиться в мышку и пролезть в трещину в стене… чтобы не наделать новых ошибок и глупостей, чтобы остудить и голову, и сердце. Чтобы поступить правильно.       — Очень жаль, — вздохнул он и шагнул к ней. Лив дёрнулась в сторону, всё же запаниковав, но вампир снова успел её поймать, выставив руку и уперевшись в стену. Лив врезалась в него и сжалась. — Я не умею иначе, как бы ни хотел. Я просто не знаю, как выглядят настоящие отношения, чувства, близость, доверие, — наклонившись и смотря ей в глаза, продолжил Астарион. — Но может ты научишь меня?       Во рту у Лив пересохло, а сердце бухало так часто и громко, что даже вампир должен был услышать. Что это? Признание? В чём? Она ему нравится? Она ему дорога? Как она должна его научить? А дальше что? Он признался, что не умеет любить. Значит, он не любит её? Только хочет и дальше быть с ней в постели, потому что ему это приятно? И всё?       — Боги, Лив, я буквально слышу, как у тебя скрипят мозги, — усмехнулся он. — Но раз так, видно, ты совсем меня не хочешь… Зато друида вдруг хочешь?       От вопроса повеяло кровожадностью и опасностью, Лив испуганно замерла, пытаясь понять, что именно выхватила из его мыслей из-за личинки. Когда он так близко, а ей некуда бежать… в груди всё переворачивается, одновременно ещё и леденеет, чтобы через миг горячо разгореться. Снова ощущение, что она, уже прыгнув в омут, идёт на дно, но до него так далеко.       И всё же… когда Астарион так близко, ей хочется его обнять. Ей хочется, чтобы всё было понятно и ясно.       Лив нужно было сказать ему: «Да, я тебя не хочу». А друид к делу вообще не относится, чего он так на него взъелся? Ей нужно было поставить точку. И убежать.       Но Лив ухватилась за пояс на его стеганном доспехе. Потому что побоялась обнять самого вампира.       Что она должна была сказать? Что она вообще делала? Чего хотела добиться? Лив схватила ртом воздух. Проклятый вампир снова упирался руками в стену, словно ждал, что Лив всё же обнимет его, но сам сдерживался от объятий, как мог.       Момент разрушила громадная огриха, до ужаса бесшумно подобравшаяся к ним откуда-то из дальней части комнаты. Лив оттолкнула Астариона в сторону и успела отскочить от удара здоровенной булавы, перекатилась по полу и отправила в огриху хроматический шар огня.       «Гадина! Помешала в такой момент!»       Лив обогнула огриху, мазнула длинным мечом по ногам, подсекая под коленями, и снова увернулась уже от огромного кулака. Астарион всадил в шею твари грозовую стрелу, сетка из тонких электрических змеек окутала тушу, огриха задёргалась, замотала ручищами ещё сильнее и взревела в бешенстве. Лив бросила ей в голову ещё один хроматический шар. На грохот прибежала Карлах с молотом, а за ней гитьянка. С дружным ором они набросились на огриху и разделали. Лив раздосадованно опустила свой меч.       — А ты хорошо дерёшься, солдат.       — Ты тоже, — сдержанно прошипела гитьянка и осмотрелась. — А вы всего с одним врагом разобраться не сумели?       — Ну-ну, солдат, не будь так строга, — миролюбиво попросила её Карлах.       — Я бы справилась, — серьёзно ответила Лив, злясь, что у неё увели победу над тварью.       «Кстати, у меня есть рог для призыва банды огров… О нём я совсем забыла… рассказать в том числе».       — А вот и любопытный проход, — проговорил где-то в стороне Астарион. — За мной.       Лив проводила его взглядом, пытаясь задушить в себе странное, неприятное чувство и злость на то, что им помешали прийти хоть к чему-то в их разногласии.       Коридор вывел их в небольшой зал со странной мозаикой на полу. Пока Лив её рассматривала — изображены были белые и чёрные луны, — остальные осматривали зал по периметру. Вскоре вампир нашёл рычаг, потянул — и в стене открылась дверь. А за ней обнаружился долгий-долгий спуск в Андердарк.       — Вах, лестница не внушает особых надежд, — заметила Карлах, присев на корточки перед обычной деревянной лестницей, вертикально уходящей во мрак. — Странно, выглядит так, будто какой-то несчастный беглец наспех её приставил, непонятно только, бежал он вверх или вниз.       — «Падение пёрышка» нам в помощь, — проговорила Лив, смотря в темноту. — А ещё нам бы пригодилась карта региона.       — Или дружелюбные аборигены, — хмыкнул Астарион, за что Лив мрачно уставилась на него. — Шучу я, радость моя. Ну или проявляю чрезмерный оптимизм.       Карлах бегло перевела взгляд с него на Лив и сказала:       — Я позову остальных. Скажу, что проход нашёлся. Спускаться будем сегодня же?       — Да, достаточно мы времени потеряли. Иди, — отправил её Астарион.       Лаэзель осталась бы стоять воинственным изваянием, но Карлах позвала её с собой, и гитьянка, ворча, пошла за ней.       Они снова одни. Лив нервно облизала губы. И робко глянула на молчащего Астариона. Она не знала, что сказать. Красивые слова, проникновенный взгляд — всё это может быть уловкой. Зачем ему это надо теперь, когда стало известно, что он вампир, Лив не знала. Кроме Хальсина, ни у кого опасений на его счёт нет, похоже. Даже для самой Лив нет никакой проблемы в том, что Астарион вампир. Её проблема — сам Астарион.       — Спасибо, что вытащила меня из-под удара, — проговорил он с достоинством, словно она сделала что-то великое.       — Угу… — буркнула Лив, отчаянно пытаясь решить, что ей выбрать.       Чтобы его обнять, нужно сделать пару шагов. Чтобы сбежать и поставить точку, достаточно ответить, что всё, что между ними было — ошибка. Но ей так грустно, стоит представить, как она это говорит.       Это был самый длинный и стремительный шаг в её жизни. Лив зажмурилась. Врезалась лбом в вампира, вскрикнула и схватилась за него. Сердце у неё гремело где-то в ушах. Волнение поглотило: Лив утонула в нём с головой.       Она не поняла, как её действие воспринял Астарион. Испугался и потому замер? Или разозлился, потому молчит? Уже поздно? Она сейчас с ума сойдёт от неопределённости!       Лив испуганно замерла и дышать перестала, когда Астарион обнял её в ответ. Крепко, но нежно.       — Хочешь всё-таки, — пощекотал он дыханием ушко. — Ты останешься моей?       — В… в лагере поговорим… — пискнула она.       — Хорошо, — погладив её по голове, тихо проговорил он.       Услышав шаги и голоса, Лив рванулась из его объятий. И чуть не свалилась во мрак, вампир её удержал.       — Ш-ш-ш, радость моя, незачем так волноваться.       Лив нервно сглотнула.       И сбивчиво подумала, что может и правда, она встретила вампира в ночном лесу для того, чтобы спасти его душу? Согреть и осветить. Лив решила пока сосредоточиться на этом.       

***

      Спустившись вниз, отряд оказался на покинутом аванпосте селунитов. Укрепление неплохо сохранилось и всё ещё работала охранная система — статуи богини света поджарили какого-то минотавра, подошедшего слишком близко к запертым воротам. По ту сторону ворот было очень много костей. Судя по рёву в темноте, минотавр в округе был не один.       Исследовав аванпост и не найдя ничего особо полезного, отряд отключил охранную систему и отправился исследовать Андердарк. Лив давно тут не была. И не скучала ни по диким землям и пещерам, ни по городам. Минтара же казалась задумчивой, ушедшей в свои мысли и воспоминания. Вряд ли именно ночесвет и грибы со скоплениями кристаллов вызвали в ней ностальгию, но Лив подслушала, как она сказала Астариону, что скучает по своему саду в Мензоберронзане, и что там было много разных светящихся кристаллов. Но путь домой ей закрыт, так все чудеса и красоты города остались лишь в её памяти.       Лив не нравилось, что они вообще о чём-то говорили. В отличие от Лив, Минтара, естественно, не волновалась, как дурочка, рядом с Астарионом. Саму Лив Минтара не замечала. И это у неё тоже получалось естественно.       Сразив парочку минотавров, отряд влез в облако грибных спор и услышал голос. Гейл вовремя подсказал, что это микониды — раса разумных грибов. Вскоре после этого отряд нашёл и поселение грибов. И снова Гейл подсказал, что странникам с мирными намерениями микониды вредить не должны. Вообще крайне странно, когда какой-то волшебник-всезнайка с поверхности вперёд дроу поясняет, что это вот ночесвет, это взрывающиеся грибы, это огненные, а это путающие сознание, эти каменные сосульки называются так-то, а вон те вот так. Минтара насмешливо назвала Гейла ходячей энциклопедией под защитой тех, кто не даёт повырывать из книженции листы. Гейл на это посмеялся и сказал, что в острословии ей тут нет равных. Астарион сразу же возмутился: то, что он молчал, не повод присуждать победу Минтаре. Шедоухарт же отметила, что Гейл хорош в знании идиом, но плох в сарказме. По мнению Лив, с сарказмом и иронией у Гейла всё было в порядке, просто иногда было сложно понять, говорит он всерьёз или тонко насмешничает.       После посещения колонии миконидов отряд наконец нашёл поблизости от неё подходящую пещеру для лагеря. А значит, близилось время ночного разговора с Астарионом… Лив так волновалась, что никак не могла справиться с установкой палатки. Обычно у неё всё прекрасно получалось, но не сейчас. Даже Андердарк не занимал её мыслей со всеми своими опасностями и своеобразными красотами светящихся кристаллов, зато предстоящая ночь и пугала, и заставляла сердце биться быстрее, а щёки гореть. Лив сама в это вляпалась. Вот теперь ей нужно всё решить…       — Солдат, подвинься-ка, — скомандовала Карлах и за несколько минут справилась с палаткой Лив.       — Прошу прощения… — опустив глаза, проговорила Лив.       «Позорище. Как с этим вампиром спуталась, так сама не своя. И глупости делаю, и из рук всё валится, а в голове каша. Теперь вот с палаткой не справилась. Что дальше? Меч из рук выпадет?»       Она больно хлопнула себя по щекам разок-другой, потом осмотрелась, опомнившись. На неё с пониманием смотрела Шедоухарт.       Лив вздохнула себе под нос и украдкой глянула в сторону палатки Гейла. Час назад волшебник читал лекцию о видах и конструкции походных палаток. Собрал свою, весьма успешно, даже удивительно, потом давал советы другим. Последней его прогнала на место Шедоухарт, пообещавшая прикрутить его к тренировочному манекену. Теперь же Гейл ходил с записной книжкой за Астарионом, раз наконец выдалось время задать вопросы вампиру. Наверно, Гейл питался не только магией, но и утолением своего любопытства. Лив не слышала, что именно волшебник спрашивал и что отвечал вампир, но судя по раздражённым фальцетным ноткам, Астариона допрос возмутил. Закончив со своей палаткой, Лив взялась ставить палатку Астариона. Рядом со своей. И как только она с этим справилась, вампир буквально промчался мимо и скрылся внутри.       — Тогда ты скажи, на ощупь насколько он холоднее обычного живого смертного? — спросил у Лив Гейл. — Исходит ли от него запах разложения? Если да, то насколько сильный?       Лив подавилась воздухом.       — Кажется, ты превращаешься в Воло, — недовольно заметила Лив.       — Прошу тебя, не сравнивай меня с этим проходимцем! Я всё опишу с достоверной точностью, ничего не приукрасив. Не наврав, — добавил он весомее. — И никуда не приплетая дракона.       Из палатки выглянул Астарион, схватил Лив и затянул внутрь.       — Ещё один вопрос, и я превращу его в овцу, — посулил вампир, помахав свёрнутым свитком.       — А вдруг из-за этого его сфера выйдет из-под контроля?       — Тогда швырнём его во врагов и смоемся.       Выглядел Астарион взбешённым и оскорблённым, а Лив захотелось принюхаться. Запаха разложения она не чувствовала ни разу, зато запомнила, что за вампиром тянется крепкий запах бергамота и чего-то ещё.       Астарион с подозрением посмотрел на неё, Лив смутилась и отвела взгляд.       «На ощупь он и правда прохладнее, но никаких ассоциаций с ходячим трупом у меня не возникло… просто с трупом тоже… Проклятье, Гейл!»       Повисла неловкая тишина. Астарион растянулся поверх спального мешка и так недовольно сопел, смотря в купол палатки, что Лив решила дать ему остыть и тихонько выползла. Гейл, к счастью, занялся ужином. Остальные были заняты своими делами.       Лив подошла к псу и медвесычонку, играющим друг с другом, и погладила обоих. Такие очаровашки. И так оживили лагерь своим присутствием. Астарион, правда, мягко говоря, от них не в восторге, чего нельзя сказать о Карлах, Шедоухарт и Гейле. Хальсин держался особняком. При виде играющих животных, он умиротворённо и тепло улыбался и будто бы молодел лет на сто. Из отряда дружелюбно к нему отнеслась Карлах, Гейл был вежлив, Шедоухарт сыпала колкостями чуть ли не в два раза чаще, Лаэзель больше интересовали его мышцы, чем внутренний мир, для Минтары и Астариона же никакого друида в лагере будто бы не существовало. А Лив нравилось его общество, было в его присутствии что-то успокаивающее. Хальсина можно было бы сравнить с величественным дубом с широкой кроной, пронизанной солнцем, в тени которой можно найти прохладу и умиротворение. И много милых зверушек, конечно же. Лишь бы безумных белок не было.       Так и сейчас Лив решила поболтать немного с друидом, надеясь, что это её успокоит. Однако вместо того, чтобы поведать какую-нибудь интересную историю о природе, Хальсин улыбнулся Лив, приветствуя её, и заговорил о вампирах. О том, что превращение искажает их суть. Кратко живущие расы забывают всё о своей прошлой жизни и сущности. Эльфы же и дварфы теряют себя постепенно, пока истинная личность не умрёт.       — Я понимаю, как это, должно быть, звучит. Что я науськиваю вас на лидера. Но не могу не признаться, что меня тревожит верховенство вампира. У тьмы может быть множество соблазнительных лиц.       — Мне не по душе так говорить об Астарионе, ещё и у него за спиной, — проговорила Лив. — Он не какое-то чудовище, не отвечающее за свои поступки по факту превращения.       — Этим они и страшны, что вполне были бы в состоянии отвечать за свои поступки, но потакают своим тёмным желаниям, — покачал головой Хальсин. — Все чистые и истинные чувства, эмоции, привязанности, черты характера — всё искажается. А избавить несчастных можно лишь одним способом. Упокоив.       — То есть убив.       — Они уже мертвы, дитя. Я не призываю к свержению вашего лидера, но доверять ему стоит с большой оглядкой. Ты можешь думать, что у вас общие цели, но вампиров заботят только их желания. Однако моя миссия слишком важна, — с тяжким вздохом проговорил друид, — придётся положиться даже на вампира. Я лишь хочу… — на миг Лив показалось, что друид замолчал, смутившись, — чтобы опасное тёмное создание не загубило светлую сострадательную душу, — сказал он и наградил Лив тревожным взглядом, после чего отвернулся и вперил хмурый взгляд в расселины далеко внизу, бледно подсвеченные кристаллами и огромными грибами со светящимися шляпками, похожими на местные ночники.       Лив подумала, что Хальсин совсем отчаялся из-за проклятья. Оно как громадная ноша или туча над головой, камень на сердце. Друид взвалил на себя эту ношу добровольно, но печально видеть, как он терзается. И это нечто крайне важное, раз друид готов терпеть лидерство вампира. В любых других обстоятельствах он бы уничтожил нежить и, видимо, без раздумий. Но Лив не может отогнать от себя простое понимание: Астарион хочет жить, как любой из отряда. Это желание светится в его глазах и улыбке, присутствует в его осанке и походке, отличает его решения. Для неё никакая Астарион не нежить.       — Я благодарен тебе за заступничество, — продолжил вдруг Хальсин, — это было смело и пламенно, хотя ты едва меня знаешь. Надеюсь только, что тем самым ты не нанесла себе вред. Если тебе будет нужна моя помощь, только скажи.       И вновь смотрел на неё Хальсин очень тепло, а в голове Лив всё крутилась дурацкая мысль, что и руки у него очень тёплые.       После ужина на страже остался один из бойцов (Шедоухарт), остальные же разошлись по своим палаткам. Лив лежала без сна целую вечность, остро чувствуя себя одинокой. Может, она не ясно выразилась? Почему Астарион не идёт к ней? Теперь она чувствует себя вдвойне глупо.       

***

      Да чтоб этого волшебника мефит покусал! Это ж надо было так испортить вечер! Ничто так не мешает созданию приятной атмосферы, как наводящие вопросы: похож ли он на окоченевший труп и воняет ли мертвечиной? Огромное тебе спасибо, Гейл, что решил уточнить это у Лив!       Какое-то время Астарион просто лежал, закрыв лицо скрещенными руками. Чувствовал он себя как-то гадостно. Мало ему было отчаянного сопротивления Лив и попытки ускользнуть от него. В какой-то миг он подумал, что и правда проиграл этой наивной дурынде. Было крайне больно. Он и не подозревал, что её слова могут настолько его задеть, как и вообще попытка послать его лесом. Но какой у неё был чудесный взгляд. Она собрала все свои душевные силы, всю злость и гордость, чтобы обвинить его. Она хочет настоящих чувств, а не развлечений на пару ночей. Жаль только, что он в её глазах стал воплощением всего фальшивого и ненастоящего.       Она раскусила его…       Но Астарион смог спасти своё положение. И вытянуть ещё один шанс. Рано он решил, что Лив принадлежит ему. Она так не думала и дня. Он выиграл время, но чего хочет от него Лив? Соблазнять легко… а что потом? На чём держится жизнь смертных, их отношения, привязанности? Как строятся связи? Астарион двести лет живёт вне всего этого. У Лив же… есть своё представление, но вампир сильно сомневался, что от этого может быть толк…       Похоже, что просто заняться с ней сексом уже не получится…       Шорох, движение — Астарион отнял от лица руки и уставился на Минтару, нависшую над ним. Чёрная кожаная одежда не оставила места фантазии, а выражение лица дроу — сомнениям, что она тут забыла.       Проклятье…       Минтара уселась на него, выпрямив спину, гордо показывая свои… достоинства. Красива, соблазнительна, опасна… но вампир не чувствовал ничего, кроме раздражения и напряжения. Ну и зачем она притащилась? Уверена, что он кинется на неё? Что она сможет заставить его…       — Я скрашу твоё одиночество, — проговорила Минтара, пройдясь пальцами по его шее и огладив ладонями плечи. — Не могу думать ни о чём, кроме как о желании заполучить тебя для себя.       «А моё желание снова побоку? Боги, почему все так ведутся на меня?»       — Польщён, но боюсь, что не в настроении для утех.       — Настроение можно поднять, — прошелестела она и наклонилась, поцеловала его в шею — туда, где у него был шрам от клыков Касадора.       Вампир дёрнулся, поморщившись. Он бы предпочёл, чтобы к старому и ненавистному шраму не прикасались. Но Минтара упрямо решила его соблазнить. Какое-то время Астарион терпел, думая, как лучше избавиться от неё, пока Минтара не взяла его лицо в ладони и не поцеловала в губы. Он ответил, обнял дроу, позволил ей слегка расслабиться… и укусил. Крепче сжал в объятьях и присосался к прокушенной нижней губе. Минтаре должно было быть очень больно — такая губы нежная и чувствительная к боли зона, — но дроу не издала ни звука. И даже вырываться не стала. Следом за болью она должна была почувствовать холод, а потом и онемение. Кровь, конечно, взбодрила вампира, и на вкус и эта дроу была ничего, но настроения не прибавила, как ни странно. Но Астарион позволил Минтаре перевести дух — на пару мгновений, — и, не дав ей коснуться прокушенной и кровоточащей нижней губы, вонзил клыки уже ей в шею. А через миг заткнул рот рукой, чтобы не стонала в голос. Минтара вцепилась в его рубашку и быстро обмякла. А когда вампир её отпустил, посмотрела, как одурманенная.       Вообще-то он хотел её припугнуть и приструнить…       — С виду — феечка, а внутри зверь, — усмехнулась она хрипловато, когда отдышалась, — упрямый, злой и голодный. — Минтара с наслаждением облизала губы и приподнялась, уселась поудобнее, с хитрой улыбкой смотря на него. — Ты интригуешь всё больше. Я вижу, ты приглядываешься, выбираешь союзников, боишься прогадать. Пробуешь свободу на вкус. И все блага, которые она может тебе предложить. — Минтара пододвинулась и, не обращая внимания на его ошалевший вид, запустила Астариону пальцы в волосы, притянула к себе и жадно поцеловала, не побоявшись нового укуса. А вампир не посмел её укусить вновь. — Подумай, чего мы добьёмся вместе, — прошептала она и оттолкнула его.       Астарион шлёпнулся на спину, а дроу вышла из палатки, оставив после себя тревогу и неразбериху в голове.       Мотнув головой, Астарион вытер рукой рот и пригладил волосы. Дать отпор не получилось. Кажется, он только сильнее привлёк эту дроу…       Он передёрнул плечами. И выбрался из палатки. Сложно сказать, который был час, но в лагере царила сонная тишина. Астарион прошмыгнул в палатку Лив. Она спала, почему-то свернувшись улиткой поверх мехового одеяла. За спиной у неё змейкой лежала белая коса, на удивление длинная. Лив спала, подложив под голову ладошки, чем умилила вампира. Какая же она всё-таки… Стоит ли её разбудить? Вдруг прогонит? Но к себе Астарион возвращаться не хотел. И больше всего нуждался в присутствии того, с кем ему хотелось остаться. Он осторожно улёгся рядом, так же подложив под голову руки. Глупо он сейчас смотрится со стороны. Но он не подвинется ближе. Хоть и очень хочет…       …Сквозь сон Астарион почувствовал какое-то движение и щекотку. Распахнул глаза и отпрянул от большого комка перьев с клювом, устроившегося под бочком у Лив. Мелкий медвесыч!       — Ты что тут забыл? Кыш!       — Ху! Ху! — закричала тварюшка и замотала лапами с когтями.       Астарион втянул живот и изогнулся, чтобы она его не достала. Лив проснулась и подскочила, изумлённо уставившись на сыча и вампира.       — Вы что тут забыли? — пригладив чёлку, спросила она и прихватила медвесыча за бок. Тот запищал и смиренно завалился рядом, поджав лапы.       — Ты уже успела приручить эту тварюшку?       — Это не тварюшка, — обиделась Лив. — Это Воробушек!       Астарион хотел спросить, давно ли она видела воробьёв, но посмотрел, как детёныш довольно ухает от поглаживания, и даже позавидовал.       — Он целый день вокруг меня круги нарезал. А вот что ты делаешь в моей палатке?       — Ты сама меня позвала! Забыла уже?       Лив обняла сыча и зарылась носом ему в перья. Повисло неловкое молчание.       — Может, выкинешь зверя вон и обнимешь меня? — раздражённо спросил вампир.       Глазки у Лив опять стыдливо забегали туда-сюда. Сыч ухнул. Астарион очень хотел оказаться на его месте. Но стоило ему приблизиться, как комок перьев вздыбился, распушился и выпучил глаза, грозно угрожая вампиру.       — Отпусти ты его и давай поговорим.       — Я много думала, — робко начала Лив, и не подумав отпускать подушку-зверушку, — и всё же не знаю, как к тебе относиться. Ты такой развязный, развратный…       У него дёрнулась бровь. Нашла развратного!       — Да-да, а ещё наглый, порочный, неотразимый соблазн во плоти, — не удержался Астарион. — Не надо стесняться. Не надо стыдиться. Просто приди ко мне во объятья. Снова, — как мог соблазнительно и маняще проговорил он, раскрыв объятья. — Я хочу только тебя.       — Ох, прекрати, уши вянут, — одёрнула его Лив недовольно.       — Хорошо, тогда скажи мне, чего ты хочешь?       — Я хочу узнать тебя. Привыкнуть к тебе. П-по-настоящему по… привязаться, — сбивчиво проговорила она. — А ещё нуждаться в тебе… иначе… всё напрасно.       — Хорошо, — повторил он. — Что мне сделать? Чтобы ты привыкла и привязалась?       — Быть самим собой, не обманывать меня, рассказать о себе побольше.       — И секреты свои выдать? — усмехнулся он.       — Секреты ещё нужно заслужить, я понимаю, — серьёзно ответила Лив. — Пока что мы… несмотря на всё случившееся… — она снова стыдливо спрятала глаза за перьями сыча, — чужаки…       — Как ты жестока, — вздохнул он.       — Почему? Тебе ведь не было бы до меня дела, если б не твоё… что бы это там ни было… Но оно может пройти… интерес это или увлечение… Оно недолговечно.       — Откуда тебе знать? — обиделся вампир. — Может это ты ветреная, а я само постоянство.       — Я не могу принимать важные решения всего из-за пары совместных ночей. Тебе они, может, и легко дались, а я… — она отвела взгляд, ещё крепче стиснув медвесыча, — я чувствую себя обманутой и использованной.       — Тебе… было так плохо?.. — даже растерялся вампир, он-то был уверен, что удовлетворил её…       — Я не хочу отталкиваться от этого, — Лив покачала головой, не ответив. — Поэтому… я бы хотела, чтобы каждый вечер мы говорили. Ты обмолвился, что страдал. Было ли тебе с кем поделиться? Я выслушаю тебя.       — Боги, радость моя, это ужасная идея, — потерев переносицу, отозвался Астарион. — Я не хочу пересказывать кому-либо пытки, которым меня подвергал бывший хозяин. Какие картины висят на стенах особняка, я тоже не хочу описывать. И тебе не стоит знать, сколько народа я перетрахал во Вратах Балдура по приказу Касадора. Вообще точного числа тебе не скажу и едва ли половину вспомню. Единственное, что я готов открыть тебе — описание моего мерзкого бывшего хозяина. И то только потому, что он может попытаться дотянуться до меня даже здесь. Уж прости, у меня нет историй для слушателей.       Лив выглядела подавленной. Что она уже успела себе напредставлять о нём?       — Если теперь я покажусь тебе… совершенно неприятным… что ж, увы и ах, моя сладкая. Для меня имеет значение только моё будущее. В котором я хочу убить Касадора.       Пожалуй, зря он решил зацепиться за Лив. Она не сможет его понять. Или не захочет понимать. При этом она запала на него не меньше Минтары. Только признаваться себе в этом не хочет. Похоже, он теряет с ней время. Каждый раз Лив будет придумывать новый повод, чтобы попытаться… а вот чего она в точности пыталась добиться, Астарион тоже понять не мог.       А тварюшку эту наверняка к Лив друид отправил. Блохастая дрянь. И незаметно к нему не подберёшься. Чтобы избавиться от Хальсина теперь, придётся драться. Ожесточённо. И поддержат Астариона разве что Минтара и Шедоухарт. Нужно поработать над расположением Лаэзель… Здравый смысл, конечно, подсказывал, что и Гейл был прав, когда говорил, что снятие проклятья может помочь им самим. Всё бы ничего, если бы этот проклятый друид не воткнулся между ним и Лив, как дубовый дрын. Астарион наблюдал за ним со стороны. И всё больше хотел убить… Но раз Лив нравится, кто он такой, чтобы её переубеждать?       — Что ж, радость моя, хорошая компания у тебя уже есть, — указав на медвесыча, полуехидно, полушутя проговорил Астарион. — А мне позволь откланяться. С тобой было хорошо. Жаль, что недолго.       О, вот так выглядят глаза того простачка, чей мир рухнул в одночасье!       «Прости, радость моя, но у всего есть предел. Захотел одну, может быть, захочу и другую. Кое-чему ты уже меня научила. Как уважать и беречь себя».       И не встретив никаких возражений, Астарион вернулся в свою палатку.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.