***
Лив замерла. И задышала часто-часто. В голове у неё всё перевернулось — Астарион почувствовал благодаря личинке: изумление, испуг, недоверие, но страстное желание услышать именно это — и щиты Лив пали на несколько мгновений. Как может быть иначе? Это ведь любимая всеми ложь, которую он произносит мастерски. Услышать её хотят все, а верят или нет… что ж, это смотря насколько сильно отчаяние. — Врёшь, — прошептала она, и Астарион мог поклясться, что биение её сердца наполнило всю палатку. Прежде чем Лив рванула вон, он успел схватить её и опрокинуть на себя. Видно, напрасно он надеялся, что Лив прибежит мириться с ним в слезах… Бестолочь. Идиотка. Как можно было додуматься о вызове на поединок? Конечно, Астарион бы справился без неё. Пережил бы. Но из-за её метаний чувствовал не только раздражение, но и то, что нужен ей, как бы она ни брыкалась. Было крайне приятно, когда ранее Лив крепко его обняла. Наконец-то сама. После ночи на пляже он постоянно к ней приставал, но ответ получал так редко. Тем сильнее хотелось добиться от неё ласки. И выкинуть вон комок перьев с клювом. Но он бы с лёгкостью мог вцепиться когтями в Астариона. — Признаю, ты меня разозлила, — стиснув Лив в объятьях, проговорил он. — И животных я не люблю, вечно мешаются. А ещё язык у меня острее клыков, — не хотя добавил он, думая, как бы ещё переломить её упрямство. — И моё прошлое не предмет для обсуждений. А ещё мне надоело, что ты от меня бегаешь, — мстительно потискав её, признался он. Лив затихла, прижавшись к его груди. Вот и славно. Про любовь — это, конечно, ложь… но пусть хоть она образумит эту дурочку. — Зачем ты так со мной? — тихо и несчастно спросила Лив. — Потому что я лучше медвесыча. А ты посмела выбрать его. — Дурак, — шмыгнула она носом и устроилась на нём поудобнее. И тихо добавила: — И я дура… И как нам быть? Я ничего не понимаю… — Чем тебя не устраивает просто быть? Ты ведь хочешь этого. Иначе бы не пришла. — Ты только что… порвал со мной. — Не дождёшься. Я хотел, чтобы ты пришла ко мне… — признался он честно. Лив приподнялась, смущённо заправила за ушко длинную прядку волос и посмотрела на него. — Всё же ты и правда негодяй, каких поискать. Я не хочу… переживать это снова… то, как легко ты ушёл, обидев меня. От поединка ты отказался... — Я предлагал тебе свой кинжал. — Замолчи, — буркнула она, явно что-то замышляя. — Жаждешь наказать меня? — ухмыльнулся он. Так странно, совсем недавно так же на нём сидела полуголая Минтара. На Лив мягкий тонкий свитерок и свободные штаны, все изгибы фигуры замаскированы складочками, но как же ему хочется засунуть руки ей под одежду… Он не против, если она немного подразнит его. Как всё-таки хорошо, что она пришла к нему… — Я не буду заниматься с тобой любовью, — проговорила она, отведя взгляд. — Не заслужил… Но я буду ночевать в твоей палатке. — Ого, вот это пытка, — усмехнулся он. — Хорошо. Располагайся, радость моя. Она поёрзала немного, поколебалась, медленно наклонилась, уперевшись руками в землю по обе стороны от его головы, и спросила: — Можно… тебя поцеловать?.. — Конечно, радость моя. Не стесняйся. Она быстро чмокнула его, после чего улеглась рядом, обняла одной рукой и пристроила голову ему на грудь. И счастливо улыбнулась. У него горло перемкнуло от того, насколько она отходчива и доверчива…***
Больше Лив заснуть не смогла. Лежала с закрытыми глазами, прижавшись, и пыталась и успокоиться, и уместить в голове всё, что она натворила. И на что подписалась. Астарион же повернулся на бок, пристроил подбородок ей на макушку и дремал до «утра». Лив прекрасно понимала, что её обвели вокруг пальца. И расставили на неё сети. В которые она сама же запрыгнула. Но за эту мучительно долгую ночь больше всего Лив поверила в то, что бессовестный вампир вонзил в неё колючку и пошёл к себе — ждать, когда она прибежит за ним. Это было и странно, и глупо, мелочно, но Астариону ничто не мешало разделать её перед всеми на поединке. А то и своим трофеем объявить. Драться она собиралась всерьёз, а вот о последствиях не подумала… Когда просто лежать стало невмоготу, Лив открыла глаза, приподнялась аккуратно и стала рассматривать вампира. Её внимание привлекла «дырочка» у него на шее — след от укуса, должно быть. Обычно Астарион старался прикрыть этот след воротником. Никаких других шрамов у него не было. На лице, по крайней мере. А лицо у него было прекрасным. Лив хотелось бы провести рукой по его щеке и скуле, но она сдержалась. Интересно, думает ли он что-нибудь о шрамиках Лив? Один родом из детства, другой из опасного похода. Ничего примечательного на самом деле. «Интересно, сколько у него родинок…» — подумала она, с любопытством рассматривая его шею. Потом Лив вспомнила, что все её вещи остались в её палатке. Как и мелкий медвесыч без присмотра. Она аккуратно вылезла из-под руки вампира и вернулась к себе. Сычик сладко спал, свернувшись калачиком на спальном месте Лив. А вокруг него царил ожидаемый беспорядок. Судя по крошкам, заныканные крекеры ребёнок тоже нашёл и съел. Ну как может не нравиться такой очаровашка? Но, пожалуй, ей всё же не стоило прятаться за медвесыча. Пока Лив переодевалась, Воробушек проснулся, заурчал и заухал. Лив его погладила. Вещи она собрала быстро, а потом вновь задумалась о том, что все в лагере узнают, что она решила ночевать рядом… вместе… у Астариона под боком… Лив шумно вздохнула. Если она тихо и быстро перетащит всё необходимое сейчас, то никто и не заметит… А вечером, может быть, им придётся снова разбирать лагерь и сниматься с места? «Здесь даже нет никого, кто бы меня по-настоящему знал! Так почему мне так стыдно? Да, я переспала с вампиром! Родители его дезинтегрируют, когда… если… узнают… — Лив закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. — В такой глуши и письмо им никак не пошлёшь. А из-за личинки, я думаю, Ганн не может найти меня во сне. Но если бы он мог… и узнал про Астариона… Я себе даже близко представить не могу, что он сделает! Сразу его испепелит или заставит помучиться? До сих пор мне не о ком было рассказывать в семье. И только в последние два года я участвовала в самостоятельных походах и приключениях. До этого меня всегда кто-то прикрывал и оберегал: кто-то из командиров отрядов, дядюшка Келгар или родители. Два года всё идёт кувырком. За это время меня пытались продать в рабство, несколько раз предавали, обманывали, обворовывали, пытались соблазнить и даже взять силой, но я со всем справилась. Пока не случился Астарион… он не пугает, как всё то, что мне пришлось пережить, но из-за него я…» Снаружи бодро залаял Шкряб, и Воробушек рванул на его голос, едва не выбив один из колышков, палатка опасно зашаталась. Лив смахнула с глаз навернувшиеся слёзы и оставила вещи на месте. Новый день начался, надо вылезать и готовиться к путешествию.***
Лив как-то притихла. Астарион знал, что она ушла от него, пока лагерь спал. И за «утро» не сказала ни слова. Что опять не так? Откуда снова такое напряжение? Поняла, что про любовь он соврал?.. День можно было бы описать примерно так: грибы пытались их убить, а потом появился бехолдер, и они правда едва не померли. Пришлось сделать привал после сражения. Карлах и Лив отдали часть своих припасов дроу, много лет простоявшим каменными изваяниями из-за чар бехолдера. Какая душевная доброта. Но вот кузня, которую они искали, похожа на место, в котором можно разжиться драгоценными вещичками. Но специально её искать Астарион не собирался. После привала из-за проклятых взрывающихся грибов отряд провалился в какую-то глубокую пещеру с подземным озером и звезданутыми рыболюдами. Удивительно, но Лив опознала их как куо-тоа, что бы это ни значило. Астарион обычную-то рыбу не любил, гадость, а тут такая вонючая и здоровенная. В такую дрянь он ни за что клыки не вонзит. Разве что… если зарубить пару штук и засолить, отряду надолго хватит, наверно… Лив с укором покосилась на него, заметив ехидство на его лице. Или догадавшись, о чём он думал. И пояснила, что куо-тоа были рабами иллитидов, сбрендили и теперь известны тем, что выдумывают себе богов. И те даже могут воплотиться… Этих же бедолаг водил за рыбью морду карлик-красношапка: корчил из себя божка убийств, требовал жертв и посмел облизываться на отряд вампира. Наглец! Пришлось прибить. Рыбы тут же провозгласили Астариона своим божеством. Он чуть не лопнул от смеха. И едва не потребовал принести ему в жертву девственниц, молодых и горячих, но вовремя вспомнил, что говорил с рыбами. Пока выбрались из пещеры, пока обследовали ещё одну грибную поляну, отряд чуть не расплющил вылезший из-под земли булей. Победа далась крайне тяжело, и Астарион решил, что стоит вернуться в безопасное место — в лагерь — и отдохнуть. — Со слов… так это назовём, миконидов — берег Эбенозеро близко от места, где на нас напал булей. Там же встал отряд дуэргаров, служащих Абсолют. Тот самый, который главный гриб попросил вырезать за учинённые безобразия. Завтра наведаемся к ним, — подвёл итог дня Астарион, когда отряд собрался у костра на ужин. — Дуэргары, — скривилась Минтара, — то ещё предстоит знакомство. Но если Нере всё ещё командует ими, его поиски храма продолжаются. Кстати, у него может быть ещё один фонарь для прохода по проклятым землям. — Значит, нужно найти его и позаимствовать столь полезную вещицу. Лив по-прежнему отмалчивалась и полностью сосредоточилась на котелке: сегодня у живых суп из грибов. Вампир назвал бы своих спутников отчаянными смельчаками… Он бы на их месте и смотреть на грибы после опасностей Андердарка не захотел. «Что ж, радость моя, сегодня я не буду тебя подзывать», — решил он, скользнув взглядом по Лив, после чего пожелал всем хорошо отдохнуть и ушёл к себе. Любопытно, придёт ли к нему та дроу, с которой он хочет провести ночь…***
Лив так волновалась перед первой оговорённой совместной ночёвкой, что за ужином чудовищно объелась. Дышалось и то с трудом. Так даже полежать не улечься. Прекращать нужно так себя вести. И столько жрать, и так глупить и бояться… Но Лив начинало потряхивать, стоило представить, что вот прямо сейчас она пойдёт и заберётся к вампиру в палатку под всеобщими взглядами. Ей всё ещё неловко. Но Астарион уже ушёл, а за день он общался со всеми только по делу. Лив хотелось поскорее оказаться с ним наедине. Несмотря на стыд и волнение… Она хотела с ним поговорить. Она целый день обдумывала, с чего начать, какие темы выбрать, чтобы они опять не поссорились. Лив очень боялась, что ничего у неё опять не получится. Или что она снова проиграет, и Астарион уложит её на лопатки. Буквально. И сверху заберётся… А вдруг ему вообще ничего кроме этого не надо? Ко сну она переоделась, медвесыча почесала, собаке вкусняшку дала, поговорила с Карлах, послушала лекцию Гейла о грибах, обсудила мрак Андердарка с Шедоухарт… Почему оживление в лагере царит так долго?! Когда же Лив собиралась перенести вещи из палатки в палатку, с ней заговорил Хальсин. Поблагодарил за чуткое отношение к детёнышу медвесыча, отметил, что Воробушек к ней привязался, и призвал быть осторожнее с ним и его когтями во время игр. Хальсин напоминал Лив наставников из Крепости-на-Перекрёстке — бывалых солдат, магов и мудрецов, служивших для неё примером. Возможно, влюбись она не в вампира, даже спросила бы совета… Хотя… не обязательно ведь говорить друиду о вампире? Лив вежливо и аккуратно расспросила Хальсина о его жизни: что ему нравится и не нравится, как он относится к жизни, как видит пресловутое равновесие, есть ли у него кто-то дорогой и любимый? Ей правда было интересно узнать, всё же друид прожил больше трёхсот лет и не сидел безвылазно в своей роще, да и для друида Хальсин показался Лив очень добрым и в некотором роде лишённым предрассудков. Услышав, что он любит сладости, в особенности мёд, Лив посмеялась. Хальсин отметил, что друзья и знакомые тоже всегда посмеиваются над этой его чертой. — Но когда прожил уже столько лет, начинаешь понимать, что нет нужды казаться кем-то другим. О, надеюсь, это не прозвучало как старческое ворчание? — кажется, смутился друид. — Вовсе нет, это чудесное решение! «Мне бы тоже быть такой смелой…» Ещё Хальсин сказал, что за свою жизнь любил не раз, но сейчас его ложе свободно. «И почему даже в разговоре с друидом о былой любви всё снова свелось к ложу?» — Я заметила, что ты ночуешь в стороне, без палатки, — проговорила Лив. — Места здесь хватает, но неужели больше нет материалов для укрытия? — О, не стоит об этом волноваться. Я чувствую себя вполне комфортно. Лив же казалось, что это несправедливо. И… внезапно решение нашлось само, стоило ей глянуть на свою палатку. Если она уступит своё место Хальсину, ей ничего не останется, кроме как перебраться к Астариону как можно быстрее… — Уважаемый друид, перебирайтесь в мою палатку! — предложила Лив. Вещи она уже собрала, на удивление, их набралось на два пузатых рюкзака. — Это… слишком внезапное предложение, — растерялся Хальсин и откашлялся, после чего как-то странно посмотрел на неё. По блеску в глазах Лив бы сказала, что предложение ему очень понравилось. — Но… я не могу его принять. Я очень ценю твоё внимание и твою доброту, — тепло улыбнулся он, — но… для начала скажу, что занимаю слишком много места. — Так и палатка не маленькая. — От этого… — он снова кашлянул, — мне тем более неловко. Не хочу мешать тебе. Или торопить события, — он снова улыбнулся, уже застенчиво. — Ты собираешься перебраться в палатку в проклятых землях? — не поняла Лив. — Там… — он вздохнул, — там мне понадобится здравый и трезвый ум… и боюсь, что моё сердце утонет в скорби по страдающей земле. Унылое, в общем, из меня будет зрелище… Но я уверен, что шанс снять проклятье представится, и тогда… впрочем, я снова забегаю вперёд. Иди отдыхать, мой свет, — чуть поклонился он, чем удивил Лив, «светом» её ещё никто не называл. Лив вернулась ко входу в свою палатку и осмотрелась. Лагерь наконец-то затих. Каждый погрузился в свои мысли, медитации или дела. Сейчас или никогда? Она взяла свои вещи и как воришка, крадучись, выбралась из палатки и вползла к Астариону. — Боги, кто это тут пожаловал? — усмехнулся он и сел, до её появления вампир вальяжно лежал на одеяле, заложив под голову руки. Лив растерялась и смутилась. — Ты против?.. — Вовсе нет. Просто думал, что ты не придёшь. — Я постараюсь тебя не стеснять… — пристроив свою поклажу на свободное место, проговорила Лив тихо. Осталось забрать и свой спальный мешок. — Я сейчас вернусь… Но в палатке Лив на спальнике снова сидел медвесыч. И когда успел пробраться? Заухал, стал ластиться. Лив ещё его почесала и с огромным трудом стянула со спального мешка. Пока она скатывала его в валик, который можно было бы удобно перенести, Воробушек скакал вокруг и мешался. Так он увяжется за ней к Астариону. И вампир сычу рад не будет. Лив взяла крекер, поманила Воробушка и вылезла из палатки, сыч следом. Через миг он уже стрелой несся за брошенным в сторону крекером, а Лив быстренько шмыгнула к вампиру. — Мы могли бы спать и в одном спальном мешке, — ухмыльнулся Астарион, с самым непринуждённым видом лёжа на боку и подперев голову рукой. — Нет. И не думай приставать. Я серьезно намерена узнать тебя получше. Если не хочешь говорить о себе, будем говорить о чём-нибудь другом. Лив боялась, что он снова разозлится и начнёт спорить. Или что даже выставит её. Но он только протяжно хмыкнул. — Хорошо. И с чего же нам начать? — С ужина, — серьёзно ответила она, расстелив свой спальник рядом с его. — Выпей крови. Ему дважды предлагать не пришлось… Когда Астарион проворно подобрался к ней, Лив зажмурилась и постаралась успокоить дыхание. Вампир чуть отвёл ей голову и шею назад, придержал и осторожно укусил. И всё равно было больно. И немного страшно. Насколько же вампиры, питающиеся чужими жизнями, отличаются от других существ... Он пил, пока у Лив не закружилась голова. Тогда, опомнившись, она вяло похлопала его по плечу. Астарион сразу же вытащил из неё зубы, с наслаждением облизнулся, потом лизнул Лив в шею и притянул к себе. Лив привалилась к его плечу, и волнуясь, и чему-то радуясь. Когда он так ласков, она вся плавится. — Не делай пока резких движений, — велел он, обнимая её. — Я правда не буду тебе мешать, если останусь? — робко спросила она. В ответ он нежно помял её грудь прямо через свитер, Лив пропищала, что не разрешала ему приставать, и попыталась отодвинуться, но стоило ей дёрнуться, как мир перед глазами опасно поплыл. — Тише, не дёргайся, — посадив её себе на ноги, проговорил вампир и заглянул ей в глаза. И почему у него такой вид и хитрый, и довольный? Замышляет что-то? — Вампиры совсем ничего не могут есть? А пить? — отведя взгляд, спросила Лив. — Единственное, что нужно вампирам, это кровь. Еда — отрава. Алкоголь — кислятина. Ну, выпить я могу, но удовольствия никакого. Вкус, который почувствуешь ты, для меня недоступен. Но я ничего не имею против запаха. — А я люблю поесть, но не умею готовить… — сказала она зачем-то. — Хорошо, что за еду отвечает Гейл… Помолчали. Лив было крайне неловко, что Астарион молча рассматривает её и улыбается. Что забавного опять? — Я… никогда не была во Вратах Балдура… может, ты расскажешь мне хоть что-нибудь о городе? — спросила она, смущаясь. — Без проблем. Что ты хочешь узнать? — Как ты к нему относишься? — Ненавижу, когда думаю о том, что потерял двести лет назад. Я почти не помню свою прежнюю жизнь. Я был судьёй, стоял на страже покоя… Любил гулять в залитых солнцем садах… После превращения в вампира я узнал уйму неприятных вещей. А сколько гадостей я видел. Ну и делал, конечно же… — Ты переживаешь из-за этого? Из сделанных гадостей? — Отвечу словами Минтары: я сожалею, что не принадлежал себе. Упоминание Минтары Лив совсем не понравилось. Из его уст даже её имя прозвучало… красиво. А вот Лив он по имени называл крайне редко. Даже обидно. — И какой же город последним посещала ты? — спросил её вампир. — Невервинтер. А ехала я в Скуллпорт. Он присвистнул. — Хорошо, что не доехала, — сказал он. — Пожалуй… Тогда идея отправиться в город контрабандистов и найти там бывшего товарища, укравшего часть ценного груза во время последней миссии Лив, казалась хорошей. Лив хотела призвать его к ответу. Золото не должно перевешивать значимость чужих жизней. Немного поколебавшись, Лив рассказала Астариону эту историю. — И почему же ты в паладины не пошла? — с укором спросил вампир. — Отец не отпустил. Сказал, ни за что в жизни его дочь не станет кем-то настолько скучным и пресным. — Какой остроумный, — довольно отозвался Астарион. — А ещё сказал, что серьёзности ему и у матушки хватает. Она… рыцарь-капитан в… одной крепости… — Так ты дочка приличных родителей, — протянул Астарион с непонятной Лив интонацией. — Сражаться тебя учили не какие-нибудь прославленные мастера фехтования, которые отпрыскам аристократов уроки дают, а военачальники крепости? Она кивнула. В Крепость-на-Перекрёстке приходило много народу. Авантюристы, идеалисты, наёмники. Много людей, достаточно много и полуэльфов, и дварфов, и тифлингов. Было там несколько гномов, пара кобольдов. Даже аасимары и те были. И небольшая община дроу, уставших от вечных распрей. — И почему ты ушла? Хотела стать героиней? — Я не ушла. Я отправилась… — На поиски приключений на свою чудесную попку? — Я хотела увидеть мир! — обиделась Лив. — И испытать свои силы. Но с этого момента всё как-то… идёт не по плану. После того, как избавлюсь от личинки, я вернусь домой. Но потом попробую снова быть самостоятельным искателем приключений. На Берегу Мечей всегда кому-то нужна помощь. «Не представляю, однако, как в такие планы вписать Астариона… и стоит ли это делать?» — Так погружаться в свои мысли в моём присутствии, да ещё и хмуриться — преступление, — прошептал он ей в самое ухо. А через миг уложил на одеяло и навис над ней. — Но я тебя прощу за пару поцелуев. Лив отвела взгляд. Наверно всё же зря она это затеяла — спать с ним. Если теперь она его «распробует», потом переживать расставание будет сложнее, а привести его в Крепость-на-Перекрёстке она не сможет. Не осмелится. Астарион, образно говоря, из другого мира, в котором правят другие, чуждые ей ценности. — О чём ты так усиленно думаешь, радость моя? — О том, почему всё сложилось, как сложилось. — Ты о том, как между нами пробежала искра? — усмехнулся он. — Такое бывает. Зачем искать себе оправдания? Главное, что нам обоим понравилось, разве нет? Ищет оправдания? Вот что она делает? Может, он и прав. Ещё никто не добивался её столь упорно… — Что ж, радость моя, похоже, мне придётся взять на себя роль твоего наставника, — хмыкнув, выдал вдруг Астарион и выпрямился, чтобы стянуть с себя рубашку. Лив взволнованно вылупилась на него, но быстро отвела взгляд. А потом и попыталась выползти из-под него, поняв, что и новые искры вот-вот полыхнут. Но вампир не дал ей сбежать. От поцелуя Лив зажмурилась и схватилась за плечи Астариона, ощущение было, что она вот-вот утонет. И погибнет. Но чем дольше он её целовал, тем горячее разгоралась Лив. И в итоге не стала вытаскивать его загребущие руки из-под своего свитера и как-то незаметно для себя обхватила его ногами, ужасно желая прижаться к нему покрепче. Но стоило коснуться его спины, как Лив отдёрнула руку, почувствовав под ладонью что-то шершавое. Шрам, догадалась она. Астарион криво и горько ухмыльнулся, чуть приподнявшись. — Мой шрам не кусается, не бойся. — Могу я… посмотреть? — попросила Лив, по ощущению, шрам был большим. Астарион поколебался, но потом обречённо вздохнул, сел и повернулся к ней спиной. Лив пропустила несколько ударов сердца. «Это ещё что такое?» — Касадор как-то решил вырезать стихотворение у меня на спине, — глухо и убито проговорил Астарион. — Он… работал над ним от заката до рассвета. Резал на живую древним кинжалом, который называл «иглой». Если я слишком резко дёргался или кричал от боли, он начинал всё сначала… Лив похолодела. И об этом она пыталась его расспросить? — Нужно ли говорить, что я не представляю, что там?.. — Это… боюсь, это не стихотворение… Это какая-то сложная магическая печать, — сипло проговорила Лив, в горле у неё пересохло. — И написана она… на дьявольском языке. Астарион вздрогнул и резко повернулся, уставился на Лив. Не поверил своим ушам. — Что?.. — только и спросил он, а потом смачно выругался. Взъерошил себе волосы и потерянно уставился в сторону. — Двести лет… я думал, что это стихотворение… двести лет… Он скривился, ощерился. Лив непроизвольно сглотнула, отметив, что клыки у него не такие уж и маленькие… И вообще, выглядит взбешённый и одновременно испуганный вампир… внушительно. А потом Астарион хрипловато рассмеялся и натянул на себя рубашку. — Я… мне лучше уйти… — тихо проговорила Лив, чувствуя себя не в своей тарелке, и направилась к выходу из палатки. — Нет! — Астарион дёрнул её, Лив шлёпнулась на одеяло и зажмурилась, испугавшись. — Не уходи, — прошептал он над ухом, обняв её. Лив похлопала глазами, отдышалась и робко обняла его в ответ.