Вопреки всему.

Темнота. Она погрузилась в неё с головой, потеряв сознание после ухода инквизитора. Пришла в себя спустя некоторое количество времени. Вокруг было темно. Люсин уже не была привязана к стулу, и находилась не в сидячем положении, а в лежачем. Но, руки и ноги были по-прежнему связаны. Она тихо простонала, полностью выплывая из обморочного сна и вспоминая прежнюю боль от ушибов и травм. Стопа анемела, но сам палец болел очень сильно. Даже самое крохотное движение ногой доставляло неимоверную боль, отчего Люсин в какой-то момент даже замутило. Она отвернулась в сторону, чтобы чуть успокоиться. Тошнота ей сейчас была ни к чему. Кормить её явно не скоро собираются (если вообще планировали), а, опорожнив желудок, она обречет себя на ещё большие мучения. И вот она отвернулась. Лунный свет из маленького окошка под потолком падал за эту часть комнаты. Люсин заметила ещё что-то, лежащее на полу. Вначале она не поняла, что это, но потом ужаснулась: это был ещё один человек. Длинные волосы разметались по полу, а он сам, сжавшись, лежал на полу. Люсин, насколько могла, подползла ближе, пытаясь разглядеть, как в скором времени выяснилось, юношу. Он был весь в запекшейся крови и незарубцевавшихся ранах. Она коснулась плеча парня, проговорив: — Ох… и вас тоже… да? — он чуть приоткрыл глаза, болезненно морщась, и еле заметно кивнул, — понятно…я… мне очень жаль. Вам пришлось явно тяжелее меня… Он сжал губы и слабо улыбнулся, и больше они не разговаривали. Люсин часто вырубалась: от нехватки сил и резкой потери крови, сознание работало слабо, как и сам организм. В перерывах между полусном-полубредом она слышала чужую речь и видела, как её сокамерника куда-то опять уводят, а потом снова возвращают назад в ещё более плачевном состоянии. В какой-то момент она заметила, как тот неестественно дышит и шепчет что-то бессвязное. Он бредил. Причём очень сильно, Люсин пыталась заговорить, но на неё никак не отреагировали. Пришлось просто лежать в темноте на холодном полу с онемевшими конечностями и болями во всём теле и слушать чужие бредовые просьбы о смерти и упокоении. Она снова уснула. Во сне чувствовала, как кто-то взял её на руки и понес куда-то. "Опять… " — сквозь сон думала она, мысленно пытаясь сопротивляться. На этот раз снилось много чего. Безграничные поля и луга, родной домик в глуши леса, покойная матушка… Если раньше все это воспринималось с какой-то тоскливой радостью, то сейчас было очень странное чувство: неимоверная, прожигающая насквозь тоска и нескончаемая боль. Люсин плакала во сне, мечтая вернуть всё назад. Нет, не всё, хотя бы часть… И её мечты были услышаны. Она открыла глаза. Тело болело, но уже не так сильно. Ноги и руки связаны не были, и лежала она сама не на полу в камере, а на кровати. Мягкое одеяло и несколько подушек навели на мысль о нереальности происходящего. Но стоило только пошевелить пальцем, как она убедилась в обратном. Боль она чувствовала все также хорошо, а значит, это всё было реально. Она попыталась встать, но сил все также не было. После ещё нескольких неудачных попыток, она отчаянно простонала, чем, судя по всему, привлекла к себе внимание, так как после этого послышались шаги в её сторону. Кто-то положил руку ей на голову, аккуратно поглаживая. Из-за лежачего положения было невозможно разглядеть его лицо, когда он стоял во весь рост. Он сел на край кровати рядом с ней, соблюдая расстояние, будто пытаясь причинить ей как можно меньше беспокойств. Кудрявый темноволосый мужчина с желтовато-зелеными глазами и бледной кожей немного обеспокоенно смотрел на неё. — Ох, вы уже пробудились. Нет-нет, не вставайте, — мягко проговорил он, успокаивающе кладя руку на плечо, когда она в очередной раз попыталась встать, — вам это не полезно. Прошу, не стоит совершать лишних действий. Люсин удивлённо смотрела на него. От него исходил знакомый запах (прямо как от того напитка, который она пила в поместье). Сам же мужчина выглядел вполне симпатично, вот только это абсолютно ничего не значило для Люсин. Она всё также находится неизвестно где и неизвестно с кем. Воспоминания о действиях инквизитора, которые явно не имели отношения к пыткам, вновь всплыли в памяти. Когда же этот мужчина положил вторую руку ей на лоб, видимо пытаясь успокоить, ком страха и паники подкатил к горлу. Люсин болезненно сжалась, рефлекторно пытаясь отвернуться от руки или стряхнуть её. Мужчина совсем не обиделся, а лишь тихонько проговорил, вставая: — Вам следует хорошенько отдохнуть, больше никто из Святой церкви вас не потревожит. Спите спокойно, — и он, чуть склонившись, вышел из комнаты, оставив девушку одну. "Что-то мне это напоминает… " — сквозь сон думала Люсин.