Последний враг: Темные метки

      Туман цеплялся за деревья, как роса за траву, на обширной зеленой территории Блэк-холла. Прошлой ночью разыгралась гроза, и, как это свойственно английской сельской местности после долгого дождя, земля была влажной и мягкой. Дом же был скрыт облаком утреннего тумана, чистые линии величественного фасада в палладианском стиле терялись в дымке, а многочисленные венецианские окна едва мерцали в темной дали. Лес, окаймлявший территорию особняка, отяжелел от дождя. Не считая тихого щебета птиц и легкого ветерка, срывавшего капли дождя с ветвей деревьев, здесь было тихо.       Безмолвие нарушил стук, грязь забрызгала белоснежные ноги этонца до колен. Это был огромный элегантный зверь с блестящей гнедой шкурой и широкими волшебными крыльями, вспарывающими воздух, пока благородное животное скакало по росистому ландшафту. Верхом на нем ехал Регулус Блэк, рвавшийся вперед всем своим худощавым телом. На его лице можно было разобрать выражение яростной сосредоточенности, почти отчаяния.       Он не мог заставить коня взлететь. Ради Мерлина, он был крылатый, он должен был летать.       Позади раздался лай шишуги. Что-то зашевелилось в подлеске, и этонец испугался. Его галоп резко оборвался, огромные крылья яростно захлопали по бокам. Зверь в ужасе встал на дыбы – и сбросил Регулуса. Тот упал на спину в мягкую вязкую грязь. Мгновение он лежал неподвижно, не сдержав стона поражения, глядя сквозь полог листьев на серое утреннее небо и страстно желая очутиться где-нибудь в другом месте…       Он увидел руку в перчатке и хлыст для верховой езды. − Ну-ка, давай-ка еще разок! – произнес хорошо поставленный тенор дядюшки Альфарда. – Вижу, Буцефал тебя сделал. ***       В конюшнях Блэк-холла было тепло и сумрачно, слабо пахло навозом и кожей, запах, который, видимо, нравился любителям лошадей. Регулус не был лошадником. В доме, спрятавшись в библиотеке, как в прошлом году, он был бы гораздо счастливее. Но с тех пор многое изменилось, и вот теперь Регулус стоял в заваленной навозом конюшне, измученный и грязный, изо всех сил пытаясь расседлать своего коня.       Дядюшка Альфард настаивал, что хороший всадник должен уметь сам управляться с упряжью, а не просто передавать животное эльфам-конюшим. Возможно, это была единственная непретенциозная черта характера дяди, и Регулус охотно бы её уважал, если бы сейчас эта задача не досталась ему. Безуспешно пытаясь отстегнуть подпругу под редкое фырканье и топот копыт Буцефала, Регулус на миг задумался о том, чтобы все бросить и сказать этонцу, чтобы он возвращался в ад, где ему самое место.       Но он должен был произвести хорошее впечатление, его мать предельно ясно обозначила приоритеты. Она послала его сюда с единственной целью – выслужиться перед дядюшкой. Теперь, после изгнания Сириуса, законным наследником предстояло стать Регулусу. И он должен был привлечь на свою сторону дядюшку Альфарда – по крайней мере, на этом настаивала мать. Регулус подозревал, что бой будет непростым: дядюшка всегда безумно любил Сириуса и почти не замечал младшего брата, запасного. − Я был очень удивлен, когда твоя мать сказала, что ты хочешь поохотиться, − непринужденно сказал дядюшка Альфард, расседлав своего коня. – Вот твой брат всегда был спортсменом. − Я состою в сборной Слизерина по квиддичу, − сказал Регулус, снова подтянув подпругу и едва избежав удара по лицу огромным крылом. Дядюшка Альфард уставился на него, Регулус опустил глаза в пол. − Да, − сказал Альфард. – Я об этом что−то слышал. И кем же? − Л-ловцом.       Буцефал раздраженно брыкнул, Регулусу опять еле удалось уклониться. − А, верно, − кивнул Альфард. – Тут-то и пригождаются маленькие и тощие, − он замолчал, взял щепотку нюхательного табака и слегка фыркнул при вдохе. Звук, похоже, напугал адского этонца. – Полегче, Буцефал, полегче, − успокоил его дядя, погладив по шее.       Затем он вновь перевел взгляд на племянника, который теперь пытался справиться с седлом. После минутного размышления Альфард лениво взмахнул палочкой, и седло через конюшню пролетело к своему месту. От этой помощи Регулусу стало еще хуже.       Прошлым летом, когда их с Сириусом сюда сослали («сослали» − конечно, словечко из лексикона Сириуса), брат проводил здесь все свободное время, дуясь в жарком полумраке конюшни. Регулус не мог взять в толк, почему именно в конюшне, а когда спросил, Сириус насмешливо ответил, что раз уж ему приходится пробираться сквозь дерьмо, то он предпочитает людям лошадей. Типичный ответ Сириуса, но Регулус ему не поверил. Он видел, как Сириус тихонько гладил лошадей, ласково разговаривал с ними, тайком подкладывал кусочки сахара, когда конюшенные эльфы не смотрели. Было очевидно: ему нравились лошади. Он мог сколько угодно это настойчиво отрицать, но Сириус был идеальным аристократом.       Тогда же Регулус совершил ошибку, рассказав об этом Нарциссе, а та не преминула передать дядюшке Альфарду, который пришел в восторг и настоял, чтобы Сириус отправился с ним на охоту. У Сириуса не было выбора, и он со своего коня не упал. А вот Регулуса так и не простил за то, что тот раскрыл его тайное убежище.       Когда кони были успешно расседланы, дядя и племянник поспешили в дом, небольшая стайка шишуг следовала по пятам, тявкая и огрызаясь. Вдали вырисовывался суровый и блестящий Блэк-холл, а солнечный свет пробивался сквозь рассеивающийся туман. − Как поживает грозный первенец Уолли, изгнанный Блэк? – спросил дядюшка Альфард, от души посмеиваясь над своей метафорой. − Не знаю, − сухо ответил Регулус. – Мама запретила мне… всем нам… об-об…       Дядя Альфард нетерпеливо взмахнул хлыстом. − Договаривай, парень. − Об-общаться с ним, − закончил Регулус, злясь на себя. Он заикался, всегда заикался, но в компании дядюшки Альфарда еще сильнее. − Да, − скучающим голосом произнес Альфард. – Это в духе моей сестрицы. Но, насколько я знаю своего племянника, такая мелочь, как запрет матери, его не остановит.       Регулус заколебался, не зная, кого имел в виду дядя – его самого или брата. − Ты о Сириусе? − Естественно.       Регулус ощутил, что хмурится. − Думаю, он просто не хочет ни с кем из нас общаться.       «Будь это не так, он бы не сбежал», − додумал он про себя. − Жаль, − вздохнул дядюшка Альфард. – Мне так нравилось с ним болтать. Жуткий вольнодумец, конечно, но с ним никогда не было скучно. А в наши дни все так скучно. Все только и говорят о предстоящей свадьбе милашки Цисси, нависшей над нами как какой-то кошмарный расфуфыренный призрак… О, помяни нечистого…       Регулус поднял глаза, когда они подошли к западному крылу Блэк-холла, и увидел изящно сидящую на скамейке возле сада Нарциссу. Её светлые волосы оттенял кружевной зонтик. Она чуть покрутила его в руке, встав им навстречу. − Надеюсь, ты не меня имел в виду, дорогой дядюшка, − шутливо произнесла она. – Мне бы не хотелось быть чьим-нибудь нечистым. − Люцифер был ангелом, дорогая, − едко возразил дядюшка Альфард. − Ты отвратителен, − Нарцисса хлопнула дядю по руке, снисходительно улыбаясь. – Хорошая охота вышла? − Не уверен, − насмешливо фыркнул Альфард.       Щеки Регулуса вспыхнули. Он заметил, как Нарцисса взглянула на него, но ничего не сказала. − А куда ты собралась, Цисси, дорогая? – протянул Альфард. – Разве тебе не нужно в -дцатый раз примерить мантию или очередную чудовищную брачную безделушку? − Вообще-то, дядюшка, я хотела немного поболтать с Регги. − Брось, Цисси, парень вовсе не хочет часами напролет слушать женские сплетни.       Смех Нарциссы прозвенел как серебристый колокольчик. − Регги – хороший мальчик. Уверена, несколько минут провести с кузиной он не откажется, какой бы она ни была. − Только не сведи его с ума болтовней о цветуёчках и вуалёчках, − дядя Альфард небрежно взмахнул хлыстом. – Молодому парню это ни к чему.       Нарцисса вновь рассмеялась, но, когда дядя не спеша направился к дому, Регулус обратил внимание, что проводила она его острым, расчетливым взглядом. Затем взяла Регулуса под руку и весело сказала: − Может, прогуляемся по саду? Здесь так красиво в это время года.       Регулус согласился, и они направились к высокой изгороди западного сада. Едва они устроились за ветвями зеленого самшита, Нарцисса произнесла: − Дорогой, ты не должен позволять дяде тебя расстраивать. Он всегда был довольно… своеобразным человеком. И чувство юмора у него порой неприятное, − она помолчала и добавила: − Конечно, за это мы его и любим.       Она единственная, подумал Регулус. Каждый член семьи Блэк в лицо притворялся, что любит дядю Альфарда, в конце концов, он был сказочно богат. Но только Нарцисса продолжала притворяться даже за глаза. Ему стало интересно почему. Возможно, ей так было проще.       Нарцисса, не подозревая о мыслях Регулуса, остановилась у розового куста и наклонилась, чтобы вдохнуть тонкий аромат. Бриллиант обручального кольца сверкнул на солнце, когда она нежно сомкнула пальцы на стебле розы, избегая шипов. − Боюсь, я не очень хороший наездник, − произнес Регулус, сообразив, что за всю прогулку почти ни слова не проронил. Однако Нарцисса никогда не упрекала его за скрытность. Он ценил это в ней. На самом деле он ценил в ней многое. − Ерунда, − Нарцисса выпустила розу и обернулась к младшему кузену. – Тебе просто нужно больше тренироваться. Крылатые лошади – это лишь другая модель метлы. Судя по отзывам Рабастана, ты феноменальный летун.       Ей всегда хорошо удавалось направить разговор в более приятное русло. – Я бы так хотела посмотреть, как ты играешь, − продолжала она, слегка сжав его руку. – Возможно, мы с Люциусом сможем устроить матч где-нибудь в этом году. Что скажешь?       Эта идея повысила настроение Регулусу. − Мне бы этого хотелось, − искренне ответил он. − Ну вот и договорились, − просияла Нарцисса.       Они молча прошли мимо клумб с хризантемами и георгинами, а когда дошли до большой мраморной статуи волшебника, сжимавшего извивающуюся змею, Нарцисса остановилась. − Регги, в этом году я хотела бы с тобой серьезно поговорить.       Она замолчала, а Регулус ждал. Он никогда не был инициатором диалогов. Нарцисса, казалось, тщательно взвешивала слова, затем продолжила: − Регги, в этом году в твоей жизни многое изменится. Теперь, когда Сириус официально лишен наследства, ты − единственный наследник поместья Блэков.       Это было правдой. Регулус помнил, как мать уговаривала дядю Альфарда как можно скорее переписать завещание, полностью вычеркнув Сириуса. Она хотела уничтожить блудного брата Блэков так же верно, как выжгла его палочкой с гобелена. − Вероятно, ты заметишь, что к тебе по-другому стали относиться к школе. Ты станешь заметной фигурой, о тебе… станут говорить. Это может стать обузой, дорогой. Я знаю, Сириус долго с этим боролся.       Лицо Регулуса окаменело при очередном упоминании о брате. Быть вторым наследником семейства Блэков и так очень трудно, особенно когда приходится постоянно жить в тени первого.       Нарцисса внимательно смотрела на него. − Понимаю, тебе тяжело, Сириус ведь взял и ушел… − Все в порядке, − коротко сказал Регулус. − Нет, не в порядке. И мы оба это знаем. Когда Энди сбежала с этим грязнокровкой… − выражение её лица стало отстраненным, печальным. Она вздохнула. – Это было предательство, и мне было больно. Возможно, ты был слишком юн, чтобы помнить, но… − Мне было десять лет, − перебил Регулус. – Меня едва ли можно было назвать младенцем. Я прекрасно все помню. – И почти вызывающе добавил: − Я любил Энди. − Я тоже, − сказала Нарцисса. – И хочешь верь, хочешь нет, но брата твоего я тоже любила. Как и ты, я знаю.       Регулус пнул ногой грязь, царапая чистые линии клумб. − Значит, мы остались в дураках? – произнес он, сердито глядя в землю. – Ведь Сириусу было наплевать на нас обоих. Он кристально ясно это показал, − он чувствовал взгляд Нарциссы, его лицо пылало, но он не мог поднять глаз. − Да, по-видимому, наплевать, − грустно согласилась Нарцисса. – Но у тебя, Регги, по-прежнему есть семья, которая любит тебя. Нет ничего важнее семьи. Ничего. Вот о чем забыл Сириус, но я хочу, чтобы запомнил ты – отныне и навеки. Нет ничего важнее семьи. Иногда это требует… жертв, но оно всегда того стоит. Семья всегда стоит жертв.       Она сжала его руку и вывела из сада. ***       Регулус с облегчением узнал, что на ужин оставаться не обязательно. Дядя Сигнус и тетя Друэлла ужинали с Розье, а Нарцисса была приглашена на вечеринку в Малфой-мэноре, что означало, что единственным компаньоном в Блэк-холле будет дядюшка Альфард. Эта идея не радовала ни дядю, ни племянника.       Нарцисса проводила Регулуса в прихожую, где по бокам от дверей стояли два огромных камина, а на стенах висели многочисленные портреты. Каждый член семьи Блэк позировал для портрета, достигнув совершеннолетия, поэтому теперь на него сверху вниз смотрела целая толпа надменных красивых лиц. Регулусу вдруг подумалось, что портрет Сириуса никогда не появится на этой стене. Он не знал, почему это пришло ему в голову. И почему его это волнует. − На днях мы отвезем тебя в Малфой-мэнор на небольшую вечеринку, − проворковала Нарцисса.       Регулус оторвал взгляд от портретов и обернулся к кузине. Казалось, её беспокоило, не чувствует ли он себя обделенным или одиноким. От истины это было очень далеко. По крайней мере, когда Регулус приблизился к камину, преобладающей эмоцией было явное облегчение. – Я бы пригласила тебя сегодня вечером, − продолжала она, − но там преимущественно будут наши старые школьные друзья, тебе будет скучно. − Все в порядке, Цисси. − Позже летом мы планируем небольшой званый вечер, как тебе идея? Можем пригласить кого-нибудь из твоих однокурсников. Я так хочу, чтобы вы с Люциусом проводили время вместе. Надеюсь, вы станете лучшими друзьями.       Регулус изобразил энтузиазм и позволил кузине расцеловать себя в обе щеки, прежде чем потянулся за щепоткой летучего пороха в полированную серебряную урну на каминной полке. − Площадь Гриммо, − произнес он.       Регулус переступил решетку, языки холодного зеленого пламени замерцали вокруг его тела, и он, вращаясь, отправился домой.       Спустя несколько мгновений он очутился в собственной, похожей на пещеру кухне, с трудом устояв на ногах. Летучий порох никогда не был его сильной стороной. Взяв себя в руки и быстро стряхнув пепел с одежды, Регулус поднял глаза и обнаружил, что его появление привело в панику беднягу Кричера. − Кричер искренне раскаивается, − прохрипел домовой эльф, заламывая морщинистые руки в порыве сожаления. – Кричер не знал, что молодой господин Регулус сегодня вечером будет ужинать на площади Гриммо. Мистер Блэк ужинает не дома, а миссис Блэк велела, чтобы ужин принесли в её комнату, так что Кричер не накрывал в столовой… − И не надо, − прервал Регулус, осторожно протискиваясь мимо встревоженного эльфа к каменной лестнице, ведущей в дом. – Я просто поем здесь, внизу. Пожалуйста, не доставляй никому хлопот, я вполне обойдусь яйцом и книгой.       Но, конечно, не прошло и минуты после того, как Регулус забрал указанную книгу и вернулся на кухню, как Кричер подал прекрасное рыбное филе с соусом из петрушки, чудесное ассорти из овощей, свежий хлеб и одно яйцо всмятку, «как просил господин Регулус». Яйцо в чашке посреди этого великолепия смотрелось довольно по-дурацки, но Регулус поблагодарил эльфа улыбкой и сел за длинный деревянный стол, радуясь, что наконец-то очутился в своей зоне комфорта.       Он ел со спокойным удовлетворением человека, знавшего, что ему не помешают. Его отец ужинал вне дома, это означало, что он вернется поздно, если вообще вернется. Мать попросила, чтобы ужин подали в её комнату (её логово, как всегда выражался Сириус), то есть уже отправилась отдыхать. Дом принадлежал ему, пустой, если не считать деловитого топота эльфийских ног.       И все же… не было впечатления, что дом пустой. Он никогда таковым не был, несмотря на отсутствие людей. Он должен был ощущаться пустым, но Регулуса преследовали призраки. Каждый уголок дома на площади Гриммо, двенадцать, был переполнен воспоминания. Как странно, даже сейчас, хотя он не разговаривал с братом больше шести месяцев, Регулус все еще слышал голос Сириуса, отчитывающего его с вершины каменной лестницы: «Регги, почему ты всегда прячешься на кухне? Здесь так сыро и уныло».       Но Регулусу кухня вовсе не казалась унылой. В каком-то смысле это было его личное убежище. Он всегда предпочитал кухню прочим комнатам. Здесь, внизу, было безопасно. В других местах… нет. Ужин с родителями был сложным испытанием этикета, соблюдения правил, нужных слов… Регулус, казалось, всегда проваливал это испытание. Сколь бы осторожен и напряжен он ни был, хрустальный кубок выскальзывал из маленьких детских рук и мать приходила в ярость. С годами Регулус научился ориентироваться в перепадах настроения матери, как в бурном море, цепляясь за собственный потерпевший крушение корабль, покачиваясь на корпусе. Иногда человеку лучше оставаться на суше.       Здесь, внизу, было тихо, если не обращать внимания на стук кастрюль и сковородок, что Регулуса совершенно не волновало. Лишь у немногих членов семьи Блэк были причины спускаться на кухню, помимо использования летучего пороха, так что большую часть времени это царство принадлежало только ему и Кричеру.       «С этим капризным старым эльфом, все время липнущим как банный лист…»       Сириус презирал их домовика, но Регулус всегда находил его хорошей компанией. Эльф и впрямь души в нем не чаял, подсовывал ему сладости между приемами пищи, никогда не ругал за то, что он говорит слишком много или слишком мало. Регулус не просто терпел Кричера. Он ему нравился. Сириусу эта нежность всегда казалась довольно жалкой, причудой, достойной насмешек, как и его заикание.       «Регги, ты проучился в Хогвартсе целый год. Неужели ты не смог найти себе подобающих друзей?».       Регулус так и не смог заставить Сириуса понять, что Кричер не был его другом. Он был чем-то большим. Он был членом семьи.       С другой стороны, Сириус никогда не понимал, что такое семья. Он ясно дал это понять.       В каком-то смысле Регулус чувствовал, почему ему удобнее всего здесь, на кухне, ниже остальных. Разве не было это всегда его местом? Братья Блэк, разумеется, были воспитаны в понимании своего положения в жизни. Они были наверху, а остальные ниже. Но в самом семействе Блэк Регулус занимал самое низкое положение.       Большая часть жизни Регулуса определялась его статусом второго сына. Запасного. Второго номера. Он был не нужен. Страховой полис. Важен всегда был Сириус, он наследник состояния семьи Блэк, красивый, умный и талантливый. Все всегда из кожи вон лезли, рассказывая их матери, сколь гениален Сириус. Она от этого тоже была в восторге. Когда брату было семь лет, гувернантка решила, что у него замечательный музыкальный талант, и в дом на площади Гриммо потек нескончаемый поток учителей, каждый из которых был полон решимости обучить упрямого маленького вундеркинда.       Регулусу тоже дали несколько уроков, но довольно быстро выяснилось, что ему не хватает способностей старшего брата. К тому же у него были другие обязанности. Мать была полна решимости искоренить его адское заикание, поэтому, пока Сириус трудился над скрипкой, к Регулусу приводили одного специалиста за другим. Его зачаровывали, уговаривали говорить яснее, увереннее, как говорит настоящий Блэк… Но ничего не помогало. Чем сильнее его подначивали, тем сильнее становилось заикание, пока Регулус не почувствовал, что лучшим решением станет просто замолчать, просто… исчезнуть.       Освободившись из лап специалистов, Регулус спускался в безопасную кухню, где сидел и практиковался в чтении стихов вслух Кричеру. Один из специалистов настаивал, что это поможет победить заикание. Мать отнеслась с пренебрежением к этому откровенно не-магическому способу, но Регулусу велела попробовать, несмотря ни на что. Его заикание, напоминала она ему при каждом удобном случае, – позор, который необходимо искоренить любыми возможными средствами.       Поэтому он сидел за длинным деревянным столом, склонившись над своей книгой, и читал сонеты хлопочущему Кричеру, в то время как сладкие ноты «Мести колдуна» эхом отдавались несколькими этажами выше.       Как странна была мысль, что он никогда больше не услышит эту оперу в исполнении Сириуса.       Покончив с едой, Регулус поблагодарил Кричера и поднялся по лестнице наверх. Здесь призраки были громче всего.       «Сириус, пожалуйста…»       «Я пытался, ясно? Я не могу здесь оставаться».       Сколько раз Регулус прокручивал в голове тот роковой Сочельник и думал: что он сделал не так? Если бы он не убедил Сириуса приехать домой на каникулы, если бы он не позволил ему так напиться, если бы он не привел его к Люциусу Малфою…       Это было бесполезно. Он не мог ничего исправить. Сириус исчез.       И все же воспоминание не уходило. Он мог закрыть глаза и воспроизвести сцену за сценой… *** «ГОРИ В АДУ, ТЫ, ЗЛОБНЫЙ УРОД!»       Тишина звенела, как разбитое стекло, по потрясенному залу, когда мать толкнула Сириуса в камин. Регулус застыл среди ошеломленных таращивших глаза посетителей Блэк-холла… А затем вдруг грянули болтовня и нервный смех, музыканты возобновили игру, и вечеринка продолжилась. Регулусу даже показалось, что от этой интерлюдии гости развеселились еще сильнее. Почему бы и нет? Несколько мгновений назад они присутствовали на светском мероприятии, а теперь получили места в первом ряду для скандала века. Сириус Блэк, наследник главной чистокровной семьи в Британии, только что ударил по лицу Люциуса Малфоя и был вынужден покинуть вечеринку, выкрикивая непристойности… Какое веселье, какие восхитительные сплетни…       Нарцисса все еще стояла на коленях на полу рядом с женихом, всхлипывая и вытирая носовым платком его сломанный нос. Нос, который только что сломал Сириус. − Бедный мой, дорогой… − причитала она. − Мерлин милостивый, − воскликнул Абраксас Малфой, его голос был полон отвращения. – Это и есть твой наследник? − Единственный и неповторимый, − весело ответил дядюшка Альфард. – Очаровательный парень, правда?       Краем глаза Регулус увидел, как отец высвободился из объятий тети Друэллы и бросился через зал. Выражение его лица было мрачным и решительным. Регулусу был хорошо знаком этот взгляд. Он не хотел бы очутиться в доме на площади Гриммо, двенадцать, когда туда вернется отец.       Поэтому Регулус сделал то, чему научился уже давным-давно: исчез.       Сначала он нашел уголок в главном зале, где мог тихо и спокойно слоняться подальше от чужих глаз, наблюдая за медленным вращением огромной ели, зависшей в воздухе в центре залы. Кружение сверкающих гирлянд в свете свечей вызвало у Регулуса легкую тошноту. Собравшиеся вокруг него сливки чистокровного общества болтали и сплетничали, как и прежде, не считая того, что теперь героем их сплетен был его брат.       Он проскользнул вглубь дома и очутился в библиотеке, красивой комнате из темного дерева, заполненной темными книгами. Он опустился на кожаный диван и закрыл лицо руками. Какая ужасающая катастрофа. В голове вновь и вновь прокручивались драматические события этого вечера. Сириус исчез в самом начале вечеринки, оставив Регулуса наедине с ошеломляющим потоком разговоров и светской любезности. Когда Регулус, наконец, вновь нашел брата, Сириус был абсолютно пьян, его мантия была испачкана чем-то отвратительным, похожим на блевотину. Регулус сделал все возможное, чтобы спасти вечер, он пытался отрезвить брата, показать его с хорошей стороны… Но это было бесполезно. Сириус был полон решимости устроить сцену, и он её устроил. − Регги?       Он оглянулся. Дверь библиотеки со скрипом открылась, и появилась Нарцисса. Её глаза были по-прежнему красными, но она больше не плакала. Выражение её лица было мягким, но в то же время стоическим. − Вот ты где. Я искала тебя. − Как нос Люциуса? – спросил Регулус, покраснев от чувства вины. − Все исцелили, − тихо ответила Нарцисса, усаживаясь рядом. – Ничего страшного не случилось. – Она откинула волосы с его лба. – А ты как, дорогой?       Регулус уставился на свои руки. − Я пытался. − Что ты имеешь в виду? − Все хотели, чтобы я заставил его в-в-вернуться домой, все исправить, и я попытался… − Ты действительно сумел заставить его вернуться домой, Регги, дорогой. Ты прекрасно справился. Твоей вины ни в чем нет. − Я не должен был позволять ему так напиваться, я не должен был… − Взгляни на меня, Регги, − твердо сказала Нарцисса, приподнимая его подбородок, чтобы у него не было иного выбора. – Ты не несешь ответственности за своего брата.       Регулус устыдился того, что у него задрожали губы. − Но что будет теперь?       Нарцисса вздохнула и сжала его руку в своей. − Не знаю, дорогой. Боюсь, твой брат потерян, и он не хочет, чтобы его спасали. − Но мы не можем отказаться от него!       Нарцисса долгое время молчала, просто гладя его по руке. Наконец, она сказала: − Регги, милый, думаю, тебе уже пора домой. − Я не хочу возвращаться домой. Можно я здесь переночую? − Нет, дорогой. Это плохая идея. В конце концов, сегодня Рождество. Наверняка твои родители хотят, чтобы ты вернулся. Иди, хорошенько выспись, а завтра будет новый день, лучше этого, вот увидишь.       Регулус ей не поверил, но выбора не было, и он позволил ей провести себя сквозь сверкающие праздничные огни в вестибюль… И прошел сквозь огонь в дом на площади Гриммо.       Когда Регулус, сбитый с толку, появился на кухне, он сразу понял, что что-то непоправимо изменилось. Сверху до него доносились приглушенные крики. Кричер сгорбился у лестницы, прислушиваясь. Его глаза расширились, когда он увидел Регулуса. − Юный господин Регулус не должен туда идти, − прохрипел эльф, но Регулус протиснулся мимо и взлетел по каменной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.       Перед ним предстал абсолютный хаос. Мать кричала на отца, отец кричал на мать, а Сириус проклинал их обоих. − ЛЖЕЦ! ГЛУПЕЦ! МЕРЗКИЙ РАСПУТНИК… − Заткнись, дура, заткнись! − УНИЖЕННЫЙ И ОПОЗОРЕННЫЙ… − Блядь, вы двое не можете это высказать на семейной терапии, чтобы мне не пришлось слушать?       А потом мать схватила табакерку с соседнего столика и швырнула через фойе. Она попала Сириусу в голову, оставив глубокую ссадину, по лбу тут же потекла яркая струйка крови. В комнате воцарилась тишина. Регулуса пока никто не заметил.       Сириус коснулся рукой лба и уставился на кровь на пальцах. Лишь тогда Регулус заметил огромный синяк у него на челюсти. − С меня хватит, − в голосе Сириуса звучало почти удивление. – Довольно. Я ухожу. − Ты никуда не пойдешь, кроме как к себе в комнату, ты, неблагодарный маленький гадён…       Но брат взмахнул палочкой. Оба родителя удивленно подняли глаза, когда по лестнице стремительно спустился маленький сверток. Он приземлился у ног Сириуса. Рюкзак. Регулус смотрел, как брат схватил его и перекинул через плечо. − Вы меня не слышали? Я сказал, что с меня, блядь, хватит. Я вас всех ненавижу и ухожу сейчас же.       Отец выхватил палочку, но Сириус был быстрее. Он наложил широкое мерцающее заклинание щита, преградившее путь родителям. Затем он распахнул дверь. − Сириус, не делай этого!       Из горла Регулуса вырвался крик. Все трое Блэков обернулись к нему, будто только-только заметили. Регулусу показалось, будто мать что-то сказала, но он не расслышал. Он просто смотрел на брата широко раскрытыми умоляющими глазами. − Пожалуйста, не уходи.       Сириус заколебался, одной ногой переступив порог. Заклинание щита мерцало между ними, как непреодолимый барьер. − Я пытался, ясно? Я не могу здесь оставаться.       Он отвернулся. − Если ты уйдешь, − крикнула их мать, − никогда не возвращайся!       Еще один шаг. − Сириус, пожалуйста…       Его брат оглянулся через плечо и поймал взгляд Регулуса. Текущая из царапины кровь заливала ему глаз, и Регулус понял, что все кончено. − Береги себя, братишка. И не… не будь идиотом. А потом он исчез. ***       Регулус едва заметил, что ноги сами привели его в гостиную. Обычно он шел прямо к себе в спальню, но сегодня вечером дом был в его полном распоряжении. Гостиная была темной и выглядела так, будто сюда долгое время никто не заглядывал. Он подозревал, что мать весь день провела в спальне, задернув шторы и приказав, чтобы еду приносили в комнату. Она часто так поступала с тех пор, как ушел Сириус. − Она скорбит, − объясняла Нарцисса. − Она хандрит, − предполагал дядюшка Альфард.       Регулус оглядел гостиную, заклиная призраков воспоминаний вести себя тихо. В основном они повиновались: письменный стол, за которым мать строчила Сириусу яростные письма весь первый год, когда его распределили в Гриффиндор. Стеклянные шкафы у камина… Где-то там хранилась музыкальная шкатулка, которую Беллатрикс однажды убедила Регулуса открыть во время званого обеда, и все гости заснули за столом… Сириус тогда взял вину на себя, и досталось ему будь здоров…       А потом гобелен.       Он пересек комнату и подошел к огромному семейному древу, занимавшему всю стену от пола до потолка. Он вспомнил, как мать после ухода Сириуса подбежала к древу, нацелив дрожащую палочку на круг рядом с именем Регулуса… Запах сажи и горелой ткани. А потом она, содрогаясь от рыданий, рухнула в кресло.       Регулус уставился на золотые нити, связывавшие Блэков друг с другом. Его собственное имя теперь стояло особняком. Регулус Блэк. Единственный наследник фамилии и состояния Блэков. Судьба всех эти сверкающих линий зависела теперь от него и только от него.       Иногда Регулусу казалось, что было бы лучше, если бы его определили в Гриффиндор вместо Сириуса. Никого бы это не взволновало, честно говоря, никто бы и не заметил. Мать не стала бы оплакивать его так, как она оплакивала Сириуса, запершись в своем логове и рыдая над потерей прекрасного, талантливого, блестящего сына. Перспектива стать изгоем семьи не радовала, однако Регулус подумал, что он, возможно, лучше подходит на эту роль. Сириус должен был стать наследником, красивым, умным и… аристократичным. Он не падал с лошадей. Он не заикался. Он должен был стать знаменосцем рода Блэк. Регулус был запасным, слабым маленьким заикающимся мальчиком, которого никто никогда не замечал и о котором никто не заботился. Как он должен поддерживать честь семьи Блэков? Он уже чувствовал себя раздавленным под её тяжестью.       Регулус коснулся пальцем маленького ожога там, где прежде была самая важная нить на гобелене. Он попытался представить, что сейчас делает брат, где бы он ни был. С Поттерами, без сомнения. Его избранная семья. Его избранный брат.       Он в отчаянии отвел взгляд от гобелена. Эти упражнения в болезненной бессмысленности были абсолютно бесполезны. Сколь бы громко ни выли призраки, главную истину не изменить: Сириус исчез.