Последний враг: Темные метки

− Странно, да? − Что? − Лунатик сразу меня отшил, когда я предложил пойти с ним в Больничное крыло. − Нет, − ответил Джеймс, когда мальчики протиснулись сквозь толпу студентов в Большой зал. – Это не странно. Это просто Лунатик в своем репертуаре.       Они нашли свои места в конце стола Гриффиндора, остановившись, чтобы поздороваться с однокурсниками. Джеймс традиционно был рад видеть тех, кто делал его школьные годы интересными. Потолок над головой был темным, как ночное небо, и усыпан звездами. − А я думаю, странно, − сказал Сириус, игнорируя Дэйви Гаджена, который пытался присоединиться к их разговору. – Он все еще злится. Я же тебя предупреждал. − Дружище, − вздохнул Джеймс, когда разочарованный Дэйви двинулся дальше, − сегодня первый день после полнолуния, мы только что приехали. Дай ему немного пространства. − Пространства? У него было целое лето. Сколько еще пространства ему нужно? − Это Лунатик. Всегда на несколько футов больше, чем ты думаешь. − Ты вообще в пространство не веришь. Ты его никогда в жизни никому не предоставлял. Для тебя это сродни проклятию. − Просто не дави на него сейчас. − Ну все, − проворчал Сириус. – Я забираю твои книги по психологии.       Но когда Ремус скользнул на свое место вскоре после начала пира, он был, несмотря на усталость, весел и принялся наполнять тарелку. − Как все прошло? – спросил Джеймс. − Помфри просто хотела убедиться, что у меня все конечности на месте. − Знаешь, − сказал Сириус, − Хогвартс отличает именно высокий уровень заботы и внимания к деталям.       Ремус лишь фыркнул в ответ и потянулся через стол за йоркширским пудингом. − Ну? – подначил Джеймс. – Не томи. Каков был вердикт? − Я в полном порядке. − Рад это слышать. Мне было бы очень неловко, если бы ты посеял что-то из конечностей, а я бы не заметил. Я буду хорошо спать этой ночью, зная, что все на месте. − А я в любом случае буду хорошо спать, − сказал Ремус. – Я пиздец как устал. − Следи за языком, − упрекнул Джеймс. – Нужно ли мне напоминать вам, что вы префект, мистер Люпин? Пример для масс впечатлительной, слабой духом молодежи. − Я думал, ты больше не будешь пугаться моего авторитарного положения префекта. − О, так ты все-таки читал мои письма? − Так точно, капитан, − подавил зевок Ремус.       Джеймс с минуту наблюдал за другом. Он не знал, чего ждал. Какого-то прямого объяснения его поведению этим летом? Вряд ли. Это было в характере Лунатика – вести себя так, будто это не он игнорировал их в течение почти трех месяцев. Жуя ростбиф, Джеймс задавался вопросом, прав ли Сириус, злится ли до сих пор Ремус… но, проглотив мясо, он решил на этом не зацикливаться. Возможно, Ремусу были нужны эти несколько месяцев отшельничества, чтобы взять себя в руки после событий прошлого семестра. Джеймс не мог ему в этом отказать, пускай даже Ремус пропустил матч с «Паддлмиром». − Итак, когда будешь проводить отборочные испытания по квиддичу, капитан? – бодро спросил Питер. − А что, − спросил Сириус, − ты хочешь взяться за старую метлу? − Нет, − слегка смутился Питер. – Я просто хотел поддержать разговор. − Чем раньше я смогу забронировать поле, тем лучше, − с полным ртом картошки отозвался Джеймс. – Завтра поговорю с МакГонагалл. Если повезет, то на этих выходных. Мне нужно найти трех игроков. Нельзя терять время. − Кто сыграет первый матч в этом году? − Хаффлпафф против Рейвенкло. − Как думаешь, каковы шансы? – поскреб подбородок Сириус. − С каких пор тебя это интересует? − Просто собираю информацию. Никогда не знаешь, когда может пригодиться.       Джеймс бросил на него скептический взгляд. К его растущему отчаянию, Сириус никогда не проявлял большого интереса к квиддичу. Но подозрения были развеяны появлением пудинга. Когда Джеймс наполнил тарелку пирогом с патокой, его внимание отвлекла вспышка рыжих волос.       На протяжении пира Джеймс старательно не смотрел на Лили Эванс, чтобы избежать подтрунивания друзей. И все же, когда разговор перешел на другие темы, он не удержался и взглянул в её сторону. Она сидела примерно в середине стола с Айшей Коллинз и другими семикурсницами. Что-то там было не так, но ему потребовалась минута, чтобы понять, что именно. Он посмотрел на другой конец стола, где сидели шестикурсницы, затем снова на Лили. − А где МакДональд?       К его удивлению, ответил Питер. − А ты разве не слышал? Отец забрал её в прошлом семестре. − В каком смысле – забрал? − Из Хогвартса. После того, как Мальсибер проклял её.       Джеймс поморщился. Он без особого труда воскресил в памяти Мэри МакДональд, кричащую в Больничном крыле после того, как её временно – и болезненно – ослепило незаконное проклятие Корина Мальсибера. − Приехал её отец и кричал Дамблдору, что школа небезопасна для магглорожденных. − А Мэри магглорожденная?       Питер лишь пожал плечами в ответ. − Её отец да, а мама маггл, так что в данном случае это одно и то же. В общем, я слышал, что её отправили жить в Штаты. − В Штаты? – скривился Сириус. – Бедняга МакДональд. − Откуда ты это прознал? − Вероника Сметли рассказала Винни. Ну, моей девушке. − Понятно.       Взгляд Джеймса вновь переместился на Лили, и в животе возникло странное, неприятное ощущение, не имевшее ничего общего с огромным куском финикового пудинга, который он только что съел. Мэри МакДональд была её лучшей подругой, не считая необъяснимого союза с Северусом Снейпом. Без сомнения, внезапный отъезд Мэри будет для неё тяжелым испытанием. − Не повезло Эванс, − продолжал Питер, явно наслаждаясь своей осведомленностью. – Особенно теперь, когда она наконец-то дала пинка Нюнчику. − Значит, они больше не друзья? – спросил Джеймс, стараясь, чтобы в голосе звучало лишь легкое любопытство. − Ты что, прикалываешься? После того, как он её назвал?       Джеймсу не нужно было напоминать об оскорблении, которое Снейп выплюнул в Лили в тот день у озера… Как и о том, что она сказала ему сразу же после этого. Тот постыдный момент все еще горел в его памяти… Но обсуждать это за ужином желания не было никакого, поэтому он просто пожал плечами и сменил тему обратно на квиддич.       Пир продолжался, Ремус начал откровенно засыпать. В какой-то момент Джеймсу пришлось пихнуть его локтем, чтобы он не упал лицом в пудинг. Честно говоря, Джеймс был впечатлен тем, что друг вообще стоит на ногах. День после полнолуния всегда был тяжелым, а судя по заживающим ранам на щеке и горле, прошлая ночь далась ему очень нелегко. Джеймс также был удивлен, что мадам Помфри не заставила Ремуса сразу лечь в постель – обычно она была довольно строга в этом вопросе. Но потом он предположил, что даже неукротимая школьная целительница не смогла бы заставить ученика пропустить школьный пир в самый первый вечер. Он сделал себе зарубку на память припрятать лишнюю шоколадную лягушку для старой доброй Поппи. За прошедшие годы он довольно сильно привязался к ней.       К тому времени, как директор встал из-за стола, чтобы произнести обычную речь в честь начала семестра, Джеймса охватила прилипчивая сонливость, которая столь часто следует за чересчур обильным приемом пищи. Он слушал профессора Дамблдора вполуха не из-за недостатка уважения, а, скорее, от избытка патоки.       Правда заключалась в том, что Джеймс глубоко чтил Альбуса Дамблдора, больше, чем любого другого профессора в школе. Возможно, больше, чем любого другого взрослого, за исключением собственных родителей. В конце концов, этот человек был наполовину директором, наполовину легендой. В конце концов, Джеймс вырос на сказках на ночь о триумфе Дамблдора над темным волшебником Гриндевальдом, и его отец всегда называл Дамблдора величайшим волшебником своего поколения. Однако для Джеймса это было нечто большее, чем просто драматические рассказы о героизме и храбрости… то, как он повел себя с Ремусом, значило для него очень много. Дамблдор принял его в школу, чего не сделал бы ни один другой директор. В конце прошлого семестра он защищал мальчика-оборотня, когда любой другой директор исключил бы его. Джеймсу было за что поблагодарить Альбуса Дамблдора. − Эй, − пробормотал Сириус, пихнув Джеймса локтем в бок. − Что? − Новый профессор Защиты. Смотри.       Джеймс поднял глаза. − Профессор Отто Картер-Майлз, − говорил Дамблдор, − присоединился к нам, оставив пост в Департаменте магического сотрудничества. Школьные попечители дали ему замечательные рекомендации.       Ничем не примечательный, лысеющий мужчина, которого Джеймс даже не заметил во время пира, поднялся, чтобы принять прохладное приветствие от студентов. − Выглядит зловеще, − пробормотал Сириус. − Ты о чем? – Джеймс покосился на друга. − Школьные попечители – это та же самая компания придурков, которая чуть не вышвырнула Дирборна в прошлом году. Он был лучшим преподавателем. Их «замечательные рекомендации» для меня мало что значат.       Джеймс нахмурился. Отставку профессора Дирборна, молодого, харизматичного и иногда шокирующего преподавателя Защиты, большинство студентов восприняли плохо. Его педагогические методы были, возможно, необычны – например, он приглашал учеников сражаться насмерть посреди класса – но Джеймсу они очень нравились. Помимо того факта, что под руководством Дирборна он узнал больше, чем за четыре года до этого, Дирборн также дал ему возможность стать свидетелем того, как Лили швырнула Сириуса через весь класс во время дуэли. Такие редкие дары нельзя было не оценить по достоинству.       Сам того не желая, он вновь скользнул взглядом по столу Лили. Она хмурилась на нового преподавателя так же сердито, как и Сириус. Джеймсу было интересно, о чем она думает.       Наконец профессор Дамблдор отправил их спать, и четверо мальчиков последовали за толпой студентов в вестибюль и вверх по мраморной лестнице, прежде чем свернуть к тайной лестнице, которая, как они знали, доставит их к башне Гриффиндора вдвое быстрее.       Однако подъем все равно оставался долгим. Когда они достигли седьмого этажа, Ремус выглядел так, словно сейчас рухнет. − Ты справишься, Лунатик? – спросил Сириус, когда Ремус остановился, тяжело опираясь на статую Лахлана Долговязого. − Нет, − ответил бледный и несчастный Ремус. – Пожалуй, я просто прикорну под стариной Лахланом. А вы заглянете за мной завтра по дороге на завтрак. − Ладно, иди сюда, − фыркнул Сириус. − Что? − Запрыгивай. − Что ты делаешь? − Собираюсь прокатить тебя на спине, неблагодарный.       Ремус на миг взглянул так, словно собирался отказаться, но затем просто пожал плечами и, позволив Сириусу поднять его на спину, обхватил руками крепкие плечи. Он настолько вымотался, что даже не смог придумать саркастический комментарий. Джеймс был уверен: при обычных обстоятельствах он бы наверняка что-нибудь брякнул.       Так они и закончили последний отрезок своего восхождения, пожелали Полной Даме спокойной ночи, миновав портрет (Сириус заранее позаботился о том, чтобы получить пароль от другого префекта, ведь Ремус проспал сбор да и вообще был плохо осведомлен о подобных деталях), и поднялись по винтовой лестнице в старую, хорошо знакомую спальню на вершине башни Гриффиндора. − Спасибо, что подвез, − отстраненно произнес Ремус, соскальзывая с плеч Сириуса, после чего плюхнулся на кровать с балдахином, скинул ботинки и забрался под одеяло. – Спокойной ночи. − Ты не хочешь переодеться в пижаму? − Нет, − пробормотал Ремус в подушку. – Я сплю. Вещи распакую завтра.       И уснул.       Сириус пересек комнату и задернул занавески на его кровати со странным, задумчивым выражением лица.       Джеймс наклонился, чтобы расшнуровать кроссовки. − Ну, сердитым он не выглядит, − заметил он.       Сириус мгновение ничего не говорил, затем вздохнул и рухнул навзничь на свою кровать. − Ты неисправимый оптимист, Сохатый.       Джеймс не знал, как на это реагировать, но, поскольку он был сонный, да еще и объевшийся, то решил не отвечать вовсе, переоделся в пижаму и удобно свернулся под одеялом.       Пока он лежал в темноте за задернутыми занавесками, перед ним всплыло серьезное выражение лица Лили Эванс на пиру.       «Меня от тебя ТОШНИТ».       Он перевернулся на бок, будто резкое движение могло прогнать воспоминания, и через несколько мгновений погрузился в теплые, желанные объятия крепкого ночного сна. *** − Мерлин, Хвост, как тебе удалось едва не завалить Трансфигурацию? Ты же гребаный анимаг!       За пределами Большого зала стояло яркое и солнечное утро; ни одно облачко не затмевало зачарованный потолок. Четверо друзей сидели за завтраком, сравнивая баллы за С.О.В. и недавно выданные графики Ж.А.Б.А., которые профессор МакГонагалл раздала с некоторым трудом. − Я плохо прохожу тесты, − обиженно отозвался Питер, выхватывая пергамент у Сириуса. − Надо было во время практической части просто превратиться в крысу и заявить о своих правах, − сказал Джеймс, наваливая в тарелку гору сосисок. В первый день занятий у него всегда просыпался волчий аппетит. − А потом бы его увезли в Азкабан, − добавил Ремус. − Небольшая цена за минутку академической славы.       Ремус весело фыркнул. Джеймс обратил внимание, что этим утром он в гораздо лучшей форме. Без сомнения, сказался крепкий ночной сон. По нынешнему поведению трудно было заметить, что на протяжении нескольких месяцев он игнорировал все попытки друзей с ним связаться. Любопытно. − Ну, Трансфигурацию мне бросать не жалко, − сказал Питер. – Профессор МакГонагалл ко мне придирается. − Ты не можешь бросить Трансфигурацию, − возразил Сириус. – Тогда у тебя вообще ничего не останется. − К этому я и веду. Ты просто завидуешь, что у меня столько свободного времени, а у тебя нет. Смотри.       Джеймс взглянул. Расписание Питера действительно было намного легче его собственного. Он развернулся к Сириусу. − Ты еще не передумал? − Нет. − Ну давай, дружище? − Ни за что, − отрезал Сириус. – Весь смысл перехода на уровень Ж.А.Б.А. в том и заключается, чтобы иметь возможность отказаться от нелюбимых предметов. Если ты надеешься, что я еще хоть раз спущусь в подземелья, а Слагхорн будет пускать на меня слюни, тебя ждет неприятный сюрприз. У меня уже был спор на эту тему со старушкой МакГи, не заставляй меня спорить и с тобой тоже.       Джеймс положил локти на стол и вздохнул. Ни Ремус, ни Питер не достигли уровня, необходимого для продолжения изучения Зельеварения (и ни один из них по этому поводу не огорчался). Сириус набрал «Выше Ожидаемого», но все равно упрямо отказывался от этого предмета. Для Джеймса это было крайне неудобно, ведь он записался на Зельеварение. − Ты не сделаешь это даже для меня, своего лучшего и самого дорогого друга, который, не колеблясь, умер бы за тебя?       Сириус на мгновение задумался. − Нет. − Ты бессердечный сукин сын, Бродяга. − Верно, − рассмеялся Сириус. – А зачем тебе так сдалось Зельеварение? Умираешь от желания регулярно видеть Нюнчика? − Это важный предмет, ясно? Зельеварение было предметом моего отца, и…       «И это обязательный предмет, чтобы записаться на курсы целителей в Святом Мунго». Джеймс никому не высказывал этого тайного стремления, за исключением краткого разговора с профессором МакГонагалл во время консультации по вопросам выбора профессии в прошлом году. Она удивилась, что стало неправильной реакцией, и впоследствии Джеймс оставил эту идею при себе. Видимо, Джеймсу Поттеру не подобает интересоваться столь серьезным призванием, как целительство… И все же, едва эта мысль пришла ему в голову, он не мог от неё избавиться. «Ты встретишься лицом к лицу со своими страхами». Отказ от Зельеварения означал закрыть дверь, которую он еще не был готов закрыть. − …и оно необходимо для многих профессий, − заключил он, резковато тыкая вилкой сосиски. – Тебе не кажется, что было бы полезно знать, как готовить необходимые для жизни зелья? − Зачем мне это вообще? У меня есть ты, мой личный специалист по Зельеварению уровня Ж.А.Б.А. К тому же, ты бросил меня одного на Маггловедении. − Потому, что меня на все не хватит! − Ну, меня тоже. − Хм… − Вот что я тебе скажу, − в голосе Сириуса отчетливо слышалось веселье. – Я тебя безоговорочно поддерживаю, а как твой лучший и самый дорогой друг, который, не колеблясь, умер бы за тебя, обещаю внимательно слушать твои ежедневные жалобы на Слагхорна и Нюнчика. Но записываться на занятия не стану. − Ладно, ладно, я понял, − пробормотал Джеймс. – Гад. ***       Когда друзья вернулись в гостиную после завтрака, Джеймс в одиночку направился в подземелья на сдвоенный урок по Зельеварению. За завтраком он не торопился, наслаждаясь неспешным утром в компании друзей. У них-то после этого не было никаких неотложных обязанностей. Технически на первый урок семестра он не опоздал, но и не пришел раньше.       Первое, что он заметил, прибыв в подземелья – уменьшение рабочих мест по сравнению с предыдущими годами. Второе: все, к его ужасу, были заняты, кроме одного. Её.       «Ты такой же, как он…»       Лили Эванс сидела за одной из передних парт, аккуратно расставляя перед собой принадлежности для Зельеварения, и рядом с ней пустовало место. Джеймс оглядел подземелье в поисках альтернативы. Глупо, глупо, глупо. Почему он не пришел сюда раньше?       «Растрепать волосы, ведь ты думаешь, что это круто – выглядеть так, будто ты только что спрыгнул с метлы…»       В прошлом году Джеймс был бы вне себя от восторга, окажись он в такой ситуации. Отличный повод провести два часа в компании девушки, которая ему нравится! Но многое изменилось с тех пор, как Джеймс признался себе в безответных чувствах к Лили. Многое. И сегодня эта перспектива его ничуть не радовала.       В последний раз он по-настоящему общался с Лили Эванс три месяца назад. Это был тот прискорбный случай у озера после С.О.В. Она абсолютно недвусмысленно, на глазах у толпы, высказала, что она о нем думает. Оказалось, думала она о нем очень плохо, о чем и сообщила, ничуть не стесняясь мучительных подробностей. Он пообещал ей оставить её в покое, и это обещание твердо намеревался сдержать. Но единственное пустое место за её партой вносило изъян в его план.       «Выпендриваться дурацким снитчем, шастать по коридорам и заколдовывать любого, кто тебя бесит, только потому, что можешь…»       Он застыл, понимая, что другого выхода нет. Ему придется занять это место. Если только попросить кого-нибудь потесниться и устроить сцену. Лили, не подозревая о его затруднительном положении, распустила темно-рыжие волосы, решительно глядя вперед. Он обратил внимание на то, что держится она довольно скованно, и тут же понял почему. Чуть поодаль от неё сидел Северус Снейп и смотрел так, будто надеялся заставить её обернуться лишь силой пристального взгляда.       Внутри Джеймса поднялась неприязнь при виде засаленного слизеринца. Нюнчик, как он предпочитал его мысленно называть, долгое время был заклятым врагом Мародеров. Но в прошлом году слизняк зашел слишком далеко и полез к Ремусу. Он сделал единственной целью своего жалкого существования раскрытие секрета Ремуса и разоблачение его ликантропии перед всей школой. Сопливый мелкий засранец целый год шпионил за мальчиками по замку, подслушивая их разговоры. Однажды Джеймс и Сириус даже засекли его, пронырливого, ни на что не годного придурка, в полнолуние с гребаным омниноклем…       Тогда-то сальный ублюдок все понял. Или, по крайней мере, понял, что подобрался очень близко. Джеймс приписал это не выдающемуся детективному таланту Снейпа, а, скорее, их беспечности. Во имя Мерлина, он подслушал, как они упоминали полнолуние. А потом Сириус совершил глупость. И лишь благодаря удаче и быстрой смекалке удалось избежать полного пиздеца.       В конце концов, Дамблдор пригрозил Снейпу исключением, если он хоть словом обмолвится о тайне Ремуса, и все продолжили жить прежней жизнью. Но по сдержанности Ремуса, по невысказанной тревоге Сириуса, по горькой ярости, кипевшей в его собственной крови, когда Джеймс смотрел на Снейпа, было очевидно: раны прошлого семестра еще не зажили.       Почему-то именно этот всплеск антипатии придал Джеймсу силы духа, чтобы драматично вздохнуть и подойти к парте. При этом он не удержался и саркастически помахал Снейпу. Хмурый взгляд Снейпа принес ему глубокое удовлетворение. Лили, однако, ничего не заметила, глядя перед собой с каменным лицом.       «Удивлена, как метла тебя носит, такого придурка. Меня от тебя ТОШНИТ!». − Привет, напарник, − сказал Джеймс, усаживаясь на свободное место рядом с Лили. Она вздрогнула и развернулась к нему, потом её взгляд забегал по классу. – Осталось только одно место, − заверил он. – Поверь, я проверил. − Что ты здесь делаешь? – поджала губы Лили. − Хочешь верь, хочешь нет, но я здесь учусь. Мир тесен, правда? − Я имею в виду, здесь. Это курс Продвинутого Зельеварения. − Вот оно что, то-то здесь саламандры в баночках расставлены, − любезно проговорил Джеймс. – А… Ты думала, я провалю экзамен?       Её щеки порозовели, и Джеймс в последний момент сдержал ухмылку, но вовремя спохватился, пока все не зашло слишком далеко. − Нет, − ответила она, накручивая прядь рыжих волос на большой палец. Зачем она это делает? Разве она не знает, как это сводит его с ума? – Просто не замечала у тебя особого интереса к Зельеварению, учитывая, что на протяжении последних пяти лет на этом уроке ты просто взрывал все подряд. − Никогда не недооценивай важность знания, как что взрывать, − посоветовал Джеймс, удобно откинувшись на спинку сиденья.       Быстрый взгляд через плечо: Снейп продолжал свирепо смотреть. На сей раз Джеймс не сдержал ухмылки. Осознание того, что его близость к Лили Эванс мучит Нюнчика почти так же сильно, как его самого, служило небольшим утешением. − И, к твоему сведению, − холодно добавил он, − я получил «Выше Ожидаемого». − Ну, мои ты превзошел точно.       Он засмеялся и принялся раскладывать собственные принадлежности, сосредоточив внимание на весах, ножах, ступке и пестике… Просто чтобы не смотреть на неё, на легкую морщинку у неё на лбу, на созвездие веснушек на её щеках и на прядь рыжих волос, намотанных на большой палец… − В любом случае, − произнес он, когда больше нельзя было имитировать занятость. – Мне жаль, что тебе придется терпеть мое присутствие здесь, но у меня возникла мысль, что предмет может оказаться полезен. Облом, понимаю, но я не подписывался ни на веселую атмосферу, ни на очаровательную компанию.       Лили открыла было рот, несомненно, для колкого ответа, но её прервал профессор Слагхорн. Мастер Зелий, дородный волшебник с блестящей лысиной и моржовыми усами, весело развернулся на пятках и дважды хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Этот прием сработал: Лили ограничилась тем, что бросила на Джеймса пренебрежительный взгляд. − Так, так, так, − весело произнес профессор Слагхорн, с живейшим интересом оглядывая присутствующих. – Немного вас в этом году, да? Но не берите в голову – нас мало, мало кому повезло! Начнем же! – он указал палочкой на доску и быстрым движением вывел слова: «Продвинутое Зельеварение. Шестой курс». − Добро пожаловать на курс Продвинутого Зельеварения, − объявил профессор с видом конферансье, обещающего новый захватывающий номер. – Сколь грандиозное приключение нам предстоит. Мы оставим позади низменное и отважимся шагнуть туда, где нам предстоит познать возвышенное. Следующие два года мы будем изучать самые прекрасные – и опасные – зелья, известные волшебникам. Это Оборотное зелье, Амортенция, Веритасерум. Это зелья, изменяющие реальность, искушающие судьбы и меняющие ход истории… и мы постараемся их создать. И, конечно, здорово повеселиться!       Отойдя от стола, он продемонстрировал небольшой котел, прежде скрытый его упитанной фигурой. Из котла летели обильные брызги, большие золотые капли отскакивали от поверхности, образуя гипнотический узор, и все же зелье не выплескивалось через край. Слагхорн метнул нежный, почти самодовольный взгляд на котел, прежде чем продолжить. − Я рад, что наше первое занятие по подготовке к Ж.А.Б.А. начинается с небольшой дружеской конкуренции, чтобы вы могли по достоинству оценить открывающиеся перспективы. Кому-нибудь известно, как называется это зелье?       Сидевшая рядом с Джеймсом Лили подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть. Затем она ахнула и вскинула руку. − Да, Лили, дорогая? – просиял Слагхорн. − Это Феликс Фелицис, сэр. − Очень хорошо, очень хорошо. Совершенно верно! Жидкая удача, − пояснил Слагхорн для остальных. – Делает человека невероятно удачливым на некоторое время. Невероятное сложное зелье – в этом году мы не станем пытаться его сварить. Если что-то пойдет не так, последствия будут невероятными. Но, Мерлин, если вы все сделаете правильно…       Он вновь развернулся к котлу и пригладил усы, не скрывая восторженного выражения лица. Весь класс уставился на сверкающий, булькающий котел с возросшим интересом. Даже Джеймсу стало любопытно. Он слышал о Феликс Фелицис, и, хотя не смог бы опознать его с первого взгляда, идея попробовать эту жидкую удачу его очень заинтриговала. − Теперь, − продолжил Слагхорн, − вы должны знать: использование этого зелья строго регламентировано, поскольку его нельзя употреблять часто или использовать любым незаконным способом. Но, − он достал из кармана жилета маленький пузырек и показал классу, − если принимать в умеренных количествах и очень, очень редко, результаты могут быть… выдающимися. – Слагхорн спрятал флакон обратно в карман и легонько похлопал по нему: − Что ж, если выиграете мое маленькое соревнование, узнаете сами. Один удачливый зельевар уйдет с сегодняшнего занятия с флаконом жидкой удачи.       Он просиял, глядя на студентов, которые, Джеймс был в этом уверен, уже представляли, как они используют эту награду. − Мы начнем с Напитка Живой Смерти – вы найдете его на десятой странице учебника. Тот, кому удастся лучше всех приготовить это сложное зелье, получит мой маленький приз. Вперед!       Последовал громкий стук весов и прочих принадлежностей – все поспешили приступить к работе. Джеймс сильно сомневался, что у него есть шанс выиграть флакон «жидкой удачи», не с Лили Эванс в классе, но все равно достал из рюкзака учебник и взялся за дело. Он не потрудился хорошенько изучить книги, которые для него заказала мать, поэтому испытал легкое удивление и чувство дежавю, вытащив «Усовершенствованное Зельеварение» Либатиуса Борге.       Особых причин удивляться стандартному учебнику по Зельеварению не было, если не считать всплеска воспоминаний. Джеймс хорошо помнил этот учебник. И винил его во многом. Ведь именно эту книгу читала Лили, когда он встретил её почти год назад, когда понял, что она ему нравится, когда она поскользнулась и упала в озеро, и ему пришлось нырнуть, чтобы вытащить её. Именно эту книгу она швырнула в него за несколько мгновений до того, как гриндилоу затащили её под воду. Джеймс забрал промокшую книгу к себе и попытался её восстановить, чтобы впечатлить Лили. Именно на полях этой книги Северус Снейп нацарапал свои каракули, это была сокровищница изобретенных им заклинаний и проклятий разной степени мерзости. Джеймс потратил немало времени, разглядывая страницы, полный решимости расшифровать каждую строчку, чтобы Снейп никогда не смог застать его врасплох.       Это не совсем сработало.       Конечно, его собственный учебник был новым и не испорченным каракулями врага, но, когда Джеймс перелистнул десятую страницу, то почти неосознанно почесал небольшой белый шрам на щеке. Он был едва заметен – его можно увидеть, только если знать о его наличии, но этот шрам появился из-за одного из заклинаний Снейпа. Похоже, это было режущее заклятие, но измененное таким образом, что остановить кровотечение было почти невозможно. Снейп использовал его на Джеймсе в конце прошлого семестра, и потребовались недели – и литры бадьяна, не говоря уже о том, сколько раз укоризненно цокала языком мама – прежде чем рана полностью зажила.       Он бросил еще один взгляд на слизеринца, склонившегося над собственным экземпляром учебника – без сомнения, тем самым, где были зловредные каракули. Его сальный нос почти уткнулся в страницы. Джеймс сердито вернулся к своему котлу и принялся за работу.       Он как раз закончил подсчет необходимых компонентов, когда мимо прошел профессор Слагхорн и весело хлопнул его по плечу. − Джеймс, мальчик мой. Где же Сириус Блэк, ваша вторая половинка?       Джеймс опасался этого разговора. − Он не будет продолжать заниматься Зельеварением, сэр.       Профессор Слагхорн выглядел ошеломленным. − Почему же? Я знаю, что необходимые баллы на С.О.В. у него были. Я лично проверил!       Джеймс заметил, как Лили рядом быстро, почти непроизвольно закатила глаза. − Э-э… Кажется, у него возникла накладка. Он не смог внести Зельеварение в свое расписание, − Джеймс еле удержался, чтобы самому не закатить глаза, представив эту «накладку» − бездельничающего в гостиной Гриффиндора Сириуса. − Накладка? С каким предметом? – спросил Слагхорн, как будто сама мысль, что какой-то предмет может быть в приоритете над его собственным, была почти невероятной. − Вам придется спросить его самого, сэр.       Джеймс не хотел признаваться, что Сириус бросил Зельеварение ради Маггловедения; по крайней мере, не в присутствии Лили. Он подозревал, что профессор Слагхорн может сказать что-нибудь оскорбительное о Маггловедении, пусть и непреднамеренно. − Какая жалость, − произнес Слагхорн с разочарованным видом и зашагал дальше по классу. − Обманщик, − произнесла Лили, не отрывая взгляда от ножа. Джеймс наблюдал, как она с впечатляющей аккуратностью режет корень валерианы. − Прошу прощения?       Она собрала нарезанный кубиками корень и легко бросила в котел. − У Блэка не было «накладки» с расписанием. Он просто не хотел, чтобы Слагхорн целый год дышал ему в затылок. − Очень проницательно, − приподнял бровь Джеймс.       Лили тихо фыркнула, быстро помешивая зелье, – против часовой стрелки, отметил он, − затем взяла горсть дремоносных бобов, и больше они не разговаривали. ***       К концу урока полупрозрачное бледно-розовое зелье Лили было почти идеальным. Джеймс не мог не впечатлиться, исподтишка наблюдая, как она последовательно пренебрегала инструкциями учебника. Его собственное зелье упрямо оставалось темно-пурпурного цвета.       Профессор Слагхорн, как и следовало ожидать, рассыпался в похвалах возле её котла. Джеймс был уверен, что она получит Феликс Фелицис. Он поймал себя на том, что лениво размышляет о том, каким будет счастливый день Лили Эванс… пока Слагхорн не остановился у другого котла на несколько рядов позади. − Ого! Что у нас тут? Похоже, грядет соревнование!       Джеймс и Лили обернулись и увидели Мастера Зелий, склонившегося над котлом Северуса Снейпа, стоящего с самодовольным выражением лица. Джеймс нахмурился. − Скажите мне, Северус, − попросил Слагхорн, − как вам удалось добиться столь идеальной бледности? − Я раздавливал дремоносные бобы, а не нарезал, − довольно ответил Снейп. – Тогда получается больше сока.       Рядом с Джеймсом послышался резкий прерывистый вздох. − Это я научила его этому трюку, − пробормотала Лили.       Джеймс взглянул на неё. Её дружба со Снейпом всегда была для него чем-то странным. Он никогда не мог понять, что у них общего, о чем они могут говорить. Предполагал, что одной из главных тем было Зельеварение. Однако от комментария он воздержался, поскольку причина прекращения её дружбы с Северусом Снейпом была – по крайней мере, косвенно – связана с ним. А значит, любой комментарий был бы сродни прыжкам по минному полю.       «Ты такой же, как и он…»       В конце концов, Слагхорн велел Лили и Снейпу разлить свои зелья по бутылочкам и отнес их на стол для анализа. Джеймс наблюдал за происходящим с куда большим интересом, нежели был готов показать. Ему очень хотелось, чтобы победила Лили. Помимо простого отвращения ко всему, связанному с Северусом Снейпом, он не мог не понимать, что любая его удача, может означать только неудачу для Джеймса и его друзей.       Увы. После мучительных пяти минут – именно столько Слагхорну потребовалось для сравнения содержимого двух флаконов – зелье Снейпа было объявлено все же лучшим. Печально похлопав Лили по плечу, Слагхорн бодро пересек подземелье, чтобы вручить Снейпу приз – крошечную сверкающую бутылочку Феликс Фелицис. Джеймса кольнуло острое плохое предчувствие, когда он увидел, как флакон переходит из рук в руки.       Прозвенел звонок, и подземелье наполнилось эхом от скрежета стульев и грохота котлов, когда студенты принялись приводить в порядок рабочие места. Лили трудилась быстро и тихо, чистила ножи, упаковывала весы, не отводя глаз от принадлежностей. Её очевидное разочарование смягчалось лишь тем напряжением, которое он заметил, когда впервые вошел в класс. − Как бы то ни было, − произнес Джеймс, когда она собрала сумку и встала, чтобы уйти, − я болел за тебя.       Лили взглянула на него сверху вниз, слегка нахмурилась, на мгновение ему показалось, что она собирается что-то сказать… Но она лишь покачала головой и вышла в коридор. Джеймс намеренно задержался над своим котлом, чтобы Лили успела уйти подальше. И тут в его мозгу забрезжила неприятная мысль. Очень неприятная. Бормоча проклятия себе под нос, Джеймс поспешно запихнул вещи в сумку, почти выбежал из подземелья и столкнулся лицом к лицу с Северусом Снейпом. − Держись от неё подальше, − ощерился Снейп, его желтоватая кожа и острый нос были в паре дюймов от лица Джеймса. − Прошу вашего сального прощения? − Ты меня слышал, Поттер. Держись от неё подальше. Она не хочет иметь ничего общего с такими уродами, как ты.       Джеймс рассмотрел своего врага и с тактической, и с философской точки зрения. Снейп, конечно, вытянулся на несколько дюймов за лето, но магию шампуня так и не постиг, он по-прежнему оставался тощим, скользким узлом конечностей, держащихся на злобе и ненависти.       Джеймс поскреб подбородок в притворном раздумье. − Ты слышал о психологической концепции проекции? − Что? − Нет, конечно. Фрейд был магглом. То, что ты сейчас делаешь, зовется проекцией. Ведь это ты тот самый урод, с которым она не хочет иметь ничего общего. Это тебе надо держаться от неё подальше. Честно говоря, я никогда не пойму, как тебе удавалось её так долго дурачить, но скажу тебе кое-что, Нюнчик: ты облажался. Пожирателю Смерти не достанется девушка. − Думаешь, ты самый крутой в школе, Поттер, − кипел от негодования Снейп, − но мир меняется, и однажды, очень скоро, ты получишь по заслугам… − Ага… − махнул рукой Джеймс. – Прости, Нюнчик, у меня полно дел. И нет времени слушать твой злобный монолог, вне зависимости от того, сколько часов ты провел, репетируя его перед зеркалом. Но удачи с удачей. Я бы сделал глоток перед следующим душем. Вдруг поможет? − Тебе и твоему ручному оборотню лучше… − Серьезно, заткнись.       Взмахнув палочкой, Джеймс наложил невербальный «Обезъяз» и ушел. Позади тихо плевался Снейп. ***       Лишь когда Джеймс добрался до вестибюля и увидел Лили в компании студентов, идущих на обед, ноющая неприятная мысль утихла. Ему не нравился напряженный, одержимый взгляд Снейпа, и он не доверял никому из слизеринцев.       Подземелья были территорией Слизерина. Джеймс еще не забыл, что они сделали с Сириусом в прошлом году, когда застали его врасплох там, внизу, и избили практически до потери сознания. Ему не хотелось думать, что мог сделать один из них, если бы к ним в лапы попала магглорожденная. Он завязал себе узелок на память в будущем быть внимательнее по пути с уроков Зельеварения и присоединился к толпе, идущей на обед. − Эй, Поттер! – окликнул знакомый голос в Большом зале.       Джеймс обернулся и увидел, что к нему направляется охотница Айша Коллинз. Рядом с ней шла белокурая девушка, которую Джеймс, кажется, видел в сборной Рейвенкло, но не помнил имени. − Привет, Коллинз. И… − он запнулся. − Флоренс Фоули, − представилась она, явно забавляясь муками его памяти. – Мы, так сказать, познакомились в прошлом году. − Флоренс спасла твою задницу, придурок, − засмеялась Айша. – После того, как тебя нокаутировал тот бладжер в финале. − Он не помнит, − улыбнулась Флоренс. – Травма головы – это не шутки. − Я помню, − заверил Джеймс.       Он действительно помнил: в прошлом году ему удалось выиграть для Гриффиндора чемпионат школы по квиддичу, попав под стремительно несущийся бладжер. Тогда он получил опасную травму на высоте пятидесяти футов. Как позже Джеймсу рассказали, стремительное падение не состоялось благодаря загонщице его команды и находящейся поблизости охотницы Рейвенкло Флоренс Фоули. Тогда он не обратил внимания – в основном потому, что был без сознания, – как она привлекательна. − Моя задница оценила твою быструю реакцию, − сказал он, и Флоренс рассмеялась. У неё был довольно приятный смех. Легкий и звонкий. − Откуда идешь? – спросила Айша. – Ты весь взмокший и злой. − Спасибо, − Джеймс провел рукой по волосам. – Я добивался именно такого стиля с утра. – Флоренс вновь рассмеялась. – Только что с Зельеварения, − добавил он. − Все ясно, − сказала Айша. − Дай-ка угадаю, − сказала Флоренс. – Ты участвовал в соревновании за флакон Феликс Фелицис? О, он делает это каждый год. Слагги обожает пускать пыль в глаза. − Ему это удалось, − ответил Джеймс, мрачно вспоминая самодовольное выражение лица Снейпа, когда тот принимал приз. − Помнишь, как Карлуса Хаули выгнали из сборной Рейвенкло за попытку воспользоваться зельем, чтобы выиграть матч? – фыркнула Айша. − Не говори, это было ужасно. − Так что не повторяй его опыт, Поттер. − Не смог бы, даже если бы захотел, − пожал плечами Джеймс. – Зелье выиграть мне не удалось. И, чтоб ты знала, я обижен, что ты допускаешь мысль, что я способен на жульничество! Ты же знаешь, что для меня квиддич священен, Коллинз. − Это правда. Никогда не встречала такого фанатика. Итак, ты уже забронировал поле для тренировок? − На эти выходные. И, конечно, я тебя там жду. Хочу провести тренировку всех охотников. Будет непросто найти замену Монтгомери, но мы попытаемся.       Айша выглядела довольной. − Ни за что на свете этого не пропущу. Скоро увидимся, парень-с-бладжером. − Для тебя капитан парень-с-бладжером, Коллинз! – крикнул им вслед Джеймс, чувствуя, как настроение идет в гору.