Последний враг: Темные метки

      Тусклый отблеск вечернего света быстро угасал, когда Питер в одиночестве прогуливался по коридорам замка, сунув руки в карманы и насвистывая немелодичную песенку со всей уверенностью, которую придавали шесть лет обучения. Хотя с тех пор, как они вернулись в школу, прошли всего сутки, Питер обнаружил, что ему нравится быть шестикурсником. По статистике, большинство ребят из школы были младше его и ниже ростом. Это было в новинку. Он бросил наименее любимые предметы, что тоже радовало. И, самое главное – у него была девушка.       Он как раз возвращался с небольшой вечерней экскурсии в компании с ней. Винни не любила нарушать комендантский час, так что встреча была относительно короткой. Но это не имело значения, настроение Питера все равно было приподнятым. Конечно, она не позволяла ничего больше поцелуев (без языка) и твердо сдерживала его любопытные руки, но это было нормально.       Они познакомились летом, когда мама Винни притащила дочку на одну из бесконечных тренировок по игре в Плюй-камни, проходящих по вторникам вечером в доме его мамы. Их мамы играли в одной лиге. Винни, которой явно наскучило смотреть, как женщины средних лет бросают шарики, направилась на кухню в поисках развлечений. Там она обнаружила Питера, ссутулившегося за столом, – он писал письмо Джеймсу и Сириусу. Винни спросила, чем он занимается, и Питер ей рассказал. Она, кажется, осталась довольна.       В следующий вторник она, не теряя времени даром, нашла Питера и попросила «показать ей сад за домом». Питер был слегка озадачен, поскольку там не было ничего интересного. Даже сада как такового не было. Но подчинился. А потом она его поцеловала и заявила, что он должен стать её парнем. Питер абсолютно не возражал, поэтому вопрос был решен.       Он смутно подозревал, что, возможно, Винни захотела встречаться с ним из-за его близости к Джеймсу и Сириусу, двум самым крутым парням в школе. Он вовсе не был так глуп, как обычно думали, и заметил, как она постоянно намекает, как бы ей хотелось посидеть за обедом с ним «и друзьями», но решил, что подумает об этом как-нибудь в другой раз.       На самом деле, он не очень хотел, чтобы Винни присоединялась к ним за обедом или где-то еще. Она ему нравилась скорее как идея, поскольку её наличие намекало его более популярным и крутым друзьям, что у него есть другие занятия и перспективы. Их мнение и критика не интересовали его ни капли. Самое важное было то, что у него, Питера Петтигрю, вечного аутсайдера и профессионального тормоза, была девушка. А у Джеймса и Сириуса – нет.       Поцелуи были вишенкой на торте.       Он был особенно рад на сегодня запланировать небольшую прогулку с Винни, поскольку знал, что Джеймс и Сириус что-то замышляли и, как обычно, участие Питера принималось как должное. Это следовало из разговора, состоявшегося по дороге на ужин, сразу после Защиты от Темных Искусств. Питер остановился, чтобы завязать шнурки – они вечно развязывались – в то время как Джеймс и Сириус на все лады костерили профессора Картер-Майлза. Ремус во время их обличительной речи вел себя очень тихо. Конечно, они заметили, как пристальный взгляд нового учителя задержался на Ремусе во время урока. И почувствовали яд, плещущийся в его спокойных глазах… − Я знаю такой тип, − в голосе Сириуса звенело отвращение. Он стоял, прислонившись к пустому постаменту, скрестив руки на груди, пока Питер завязывал шнурки. – Вкрадчивая мелкая сошка, шуршащая пергаментами и лижущая жопу каждому из «Священных двадцати восьми». Жалкое зрелище. − Да, он явно фанатик, − согласился Джеймс. – Как он говорил о правах магглов, эта странная фраза о Темных Существах… − Можно здесь это не обсуждать? – рявкнул Ремус с несвойственной ему резкостью.       Питер оторвал взгляд от шнурков и увидел, как он в одиночестве направляется в Большой зал.       Джеймс хмуро посмотрел ему вслед. − Думаю, нам лучше делать вид, что этой сцены в классе не было. − Внеси её в список, − согласился Сириус, но, когда он последовал за Ремусом, Джеймс схватил его за руку. − Сегодня, да?       Сириус бросил быстрый взгляд вдоль коридора в сторону удаляющейся фигуры Ремуса. − А не рановато? − Не-а, − ответил Джеймс. – Есть чего ждать. − Вечный оптимист, − вздохнул Сириус. – Ну ладно. Значит, сегодня.       Закончив этот загадочный маленький разговор, Сириус и Джеймс удалились, оставив Питера завязывать шнурки. Он и не догадывался, что они задумали. Его раздражал тот факт, что они не потрудились его дождаться. Как и то, что он понятия не имеет, что будет «сегодня». Разговоры Джеймса и Сириуса в его присутствии, будто Питера не существовало, напрягали.       Поэтому после ужина он пошел на свидание с Винни и был рад, что не потрудился никому из них рассказать. У него были другие дела. Он не всегда шатался вокруг в ожидании приказов. Они увидят.       Когда, наконец, Питер вернулся в башню Гриффиндора, то обнаружил друзей в спальне. Джеймс лежал на полу в окружении пергаментных свитков. Он поднял глаза, когда Питер вошел. − Ты поздно пришел, − прозвучало это почти как обвинение. − Да, − согласился Питер, наслаждаясь этой многозначительной лаконичностью.       Сириус из другого угла приподнял бровь. − Хорошо провел время? − Неплохо, − ухмыльнулся Питер. − Что ж, лучше поздно, чем никогда, − рассеянно сказал Джеймс, поправляя очки одним пальцем и глядя в пергамент. – У нас на повестке важные дела Мародеров. − Да? – Питер был недоволен отсутствием интереса со стороны Джеймса к его романтическим похождениям. Он хотел впечатлить друга, а тому попросту не терпелось заняться своей задумкой. – И какие же?       Джеймс оторвал взгляд от пергамента, и на его лице появилась знакомая усмешка. − Шалости. *** − Ладно, ребята, − провозгласил Джеймс.       Пока Питер переодевался в пижаму и устраивался в изножье кровати, Джеймс прикрепил к стене спальни четыре больших листа пергамента и теперь расхаживал перед ними, как генерал накануне сражения. Легкая ухмылка противоречила общему серьезному выражению лица.       Ремус, сидя на кровати со скрещенными ногами, вежливо слушал. Сириус лениво развалился на диване, закинув ноги на сундук и наблюдая за происходящим со снисходительным весельем, как любящий дядюшка, позволивший племяннику поиграть с новой игрушкой. По крайней мере, Питер думал, что дядя в такой ситуации выглядел бы именно так. У него не было никаких дядюшек. Или тетушек. Даже отца не было, если уж на то пошло. Всегда были только он и мама.       Питер с нетерпением ждал, чем же таким интересным Джеймс собирался поделиться. Его изначальное раздражение сменилось любопытством и волнением. Никогда не знаешь, что будет, когда у Джеймса такой взгляд.       Джеймс прочистил горло: − Я собрал вас здесь сегодня, чтобы представить… − Ты нигде нас не собирал, − перебил Ремус. – Мы здесь живем. − Лунатик, − укорил Джеймс, а Сириус фыркнул. − Я просто так сказал. − Ладно. Ну так вот, я собрал вас в ваших покоях, хотите вы того или нет, чтобы раскрыть дело чрезвычайной важности и секретности, абсолютной… − Да выкладывай уже, − воскликнул Сириус.       Джеймс драматично и страдальчески вздохнул. − Я хочу раскрыть вам План. − Какой план? – спросил Питер. − Рад, что ты спросил, Хвост! – Джеймс захлопал в ладоши, его глаза за стеклами очков блестели от энтузиазма. – Этот План станет вершиной достижений Мародеров, легендой Хогвартса. В прошлом году мы добились больших успехов в укреплении нашего наследия, став, несомненно, самыми молодыми незарегистрированными анимагами, когда-либо украшавшими своим присутствием эти залы, но в этом году… в этом нас ждет нечто большее.       Джеймс постучал палочкой по пергаменту на стене, и по страницам побежали чернильные линии. − До следующего полнолуния осталось чуть меньше месяца. В прошлом году мы волей-неволей просто пробежались по лесу. Это было очень весело, но в этом мы будем действовать стратегически. − Что это? – спросил Питер, указывая на линии на пергаменте, рисующие нечто неопределенной формы. − Это замок. − Замок? А что за завихрения рядом? − Это озеро. Видишь, вот гигантский кальмар. − Ух ты. − Заостренные линии – это деревья? – удивленно предположил Сириус. − Да, − недовольный, что его опередили, ответил Джеймс. – Я так себе художник, но напрягите фантазию, ладно? Это замок, это территория, а это… − он провел несколько сеточкообразных линий поверх грубых рисунков. – Это различные области, которые мы будем исследовать каждое полнолуние. А теперь… − Ты же не хочешь сказать, что вы по-прежнему будете тайком уходить за мной?       Питер, Джеймс и Сириус тут же обернулись. Ремус все еще сидел на своей кровати, но теперь не прислушивался с интересом, а напряженно хмурился. Мальчишки разом сообразили, что он все это время молчал. − Будем, конечно, − беззаботно сказал Джеймс. – В прошлом году все было так здорово, зачем же теперь останавливаться? − Здорово? – недоверчиво переспросил Ремус. – Я чуть не убил кое-кого в прошлом году.       Джеймс пренебрежительно махнул рукой. − То было совсем другое. Этого больше не повторится. − Вы свихнулись.       Питер был склонен согласиться: Джеймс и Сириус испытывали судьбу. Питер не забыл, каково это, сидеть в кабинете директора, молча ожидая, когда Дамблдор вернется и объявит, что произошло худшее: Ремус убил Снейпа, убил Джеймса, а значит, их – выживших – исключат или отправят в Азкабан. Он помнил, как по лбу текли капельки пота, пока он таращился в залитое лунным светом окно. Сидевший рядом Сириус хмуро уставился в пол. Они ждали. Ждали.       Честно говоря, Питер до сих пор не верил, что им все сошло с рук. Что Сириусу все сошло с рук. Что Ремус простил его после того, как Сириус выдал тайну, которую они поклялись хранить. Очевидно «торжественно клянусь» не касалось Сириуса Блэка. Все это было так драматично и чудовищно, а потом они просто… больше об этом не вспоминали. Вот так.       «А может, и вспоминали», − вдруг осознал Питер, и эта мысль отозвалась внезапной жгучей болью. Может, его друзья собрались вместе, долго и напряженно все обсудили, но никто и никогда не удосужился рассказать об этом Питеру Петтигрю потому, что какая кому разница, что он думает об этой истории? Неважно, что он рисковал своей шеей, убеждая Сириуса пойти к Дамблдору после того, как Джеймс помчался за Нюнчиком. Нет… никому ни разу и в голову не пришло поинтересоваться мнением Питера… − Послушай, − голос Джеймса вытащил Питера из спирали раздумий, − мы потратили четыре года на то, чтобы стать анимагами не для того, чтобы отступить при первой же осечке. − Это не «осечка», я чуть не убил другого студента, − возразил Ремус. – Это не должно повториться, Джеймс. Никогда. Меня не просто так запирают…       На сей раз вмешался Сириус. − Сними мученический венец, Лунатик. Ты не будешь сидеть в этой лачуге каждый месяц. Ты знаешь, что мы этого не допустим, а я знаю, что на самом деле ты этого не хочешь.       Последовала пауза. Питер перевел взгляд с Ремуса на Сириуса. Их пристальные взгляды ясно давали понять: за суровым выражением лиц ведется какой-то другой разговор. Еще один разговор, в суть которого его не посвятили. − Нет, − наконец, произнес Ремус с видом человека, который уступает в переговорах. – Я этого не хочу. Но после прошлого года… если вас поймают, когда вы сбежите из замка в полнолуние… − Нас не поймают, − сказал Джеймс. − Ты этого не знаешь! − Ну, вообще-то знаю. У меня есть еще кое-что, − Джеймс подошел к своему сундуку, порылся там и вытащил сверток с мерцающей тканью. Поднял её, развернул, ткань серебряными волнами упала на пол. – Мне её папа летом подарил. Это Мантия-Невидимка. Смотри.       Джеймс накинул мантию и исчез. Растворился в воздухе. Питер, не сдержавшись, ахнул. − Каждый раз впечатление, как в первый, − сказал Сириус. − Это нереально круто, − произнес Питер, с благоговением глядя туда, где только что был Джеймс. − И нереально полезно, − раздался голос из пустоты. Джеймс снял Мантию и бросил Ремусу. Тот поймал её, но выражение лица его было слегка ошеломленным. – Никто – ни Филч, ни Нюнчик, ни сам Дамблдор – не увидят, как мы убегаем. А как только мы окажемся на территории замка, мы превратимся, и кто нас тогда засечет? Лунатик, это максимально надежно. Мы невидимы в прямом смысле.       Питер смотрел, как Мантия струится по рукам Ремуса, видимо, лишившегося дара речи от такого откровения. Джеймс, похоже, воспринял его молчание как согласие. − Поэтому вернемся к Плану. Территорию мы будем исследовать в анимагических обличьях в полнолуние, но для изучения замка достаточно темной ночи и Мантии. − Замка? – Ремус, наконец, оторвал взгляд от чудо-Мантии. – При чем тут замок? Ухмылка Джеймса стала шире. − В замке вся соль, Лунатик. Мы хотим создать то, что не удавалось никому за всю историю Хогвартса. − Мою двенадцатую язву от стресса? − Карту.       Вновь повисла пауза. Питер взглянул на Джеймса и Сириуса – они пристально смотрели на Ремуса с легкой ухмылкой на лице. Обоим была явно интересна его реакция на их маленькую затею. У Питера возникло чувство дежавю. Очень уж это напомнило сцену, когда в прошлом году Ремус узнал, что они стали анимагами, или когда они на втором курсе узнали, что он оборотень. Только тогда Питер был посвящен в тайну. Теперь же он был простым зрителем, стоявшим чуть поодаль, наблюдателем. Никто не потрудился рассказать ему о каком-то плане. − Карта, − повторил Ремус, когда пауза затянулась. − Да. − Карта замка. − Верно. − …Зачем?       Джеймс слегка растерялся. − В каком смысле – зачем? − Я просто слегка не понимаю твоей внезапной страсти к картографии. − Не такой уж внезапной, − вновь ухмыльнулся Сириус. – Помнишь, в прошлом году Сохатый увлекся планировкой водопровода в замке? Честное слово, Сохатый, мне никогда не понять, почему у тебя такая непруха с девушками. − Не знаю, − произнес Питер, которому захотелось внести посильный вклад в разговор. – Я слышал, как Флоренс Фоули сегодня с ним флиртовала.       Джеймс изумленно взглянул на Питера, аж отвлекшись от гениальной идеи. − Где, черт возьми, ты это слышал? − Берта Джоркинс сказала Элоизе Боунс, а та рассказала Винни. Моей девушке. − Воистину, эта школа неисправима, − усмехнулся Джеймс. – Нельзя обменяться парой слов с представительницей противоположного пола, чтобы это не обросло кучей догадок. – Но Питеру показалось, что вид у него довольный. После паузы Джеймс добавил: − Мы обсуждали квиддич. Это что, флирт? − Эту загадку мы разгадаем потом, − сухо ответил Сириус. – Ты что-то говорил о карте… − Точно. Да. В общем… суть в том, что никто ничего подобного никогда не делал. Все, что есть в библиотеке, – несколько старых рукописей и пара книг о внутренней сантехнике. Что до современной карты замка? Её не существует. − Вероятно, по уважительной причине, − сказал Ремус. – Трудно составить план здания, когда планировка меняется каждый вторник. − Незначительная деталь, − Джеймс небрежно махнул рукой. Питеру это не показалось «незначительной деталью», но «невозможно» никогда не казалось Джеймсу серьезной помехой. – Уверен, с этим мы разберемся. − Я снова спрашиваю: зачем? – спросил Ремус, хотя Питер заметил, как уголки его губ слегка дернулись. Он подкалывал их нарочно. − Затем, что можем, − сказал Сириус. − Затем, что мы для этого офигенно подходим, − сказал Джеймс. − Сомнительный довод, − заметил Ремус, − но продолжайте. − Ты только подумай об этом, Лунатик! Мы же единственные, кто способен её создать! − Ты это серьезно? − Да, и я тебе скажу почему: нам уже известно большинство секретных проходов в замке. Но, помимо этого, есть еще три уникальных и важных довода. − Первый, − протянул Сириус. – Мы готовы на все. − Это первый, − согласился Джеймс. – Второй – наш ум. В конце концов, мы стали анимагами в пятнадцать лет. − Да, − сухо произнес Ремус, − и знай я, какой разрушительный эффект это окажет на твое эго, я бы отговорил тебя от этой затеи. − И третий, самый важный, − продолжил Джеймс. – У нас есть Хвост.       Теребивший пижаму все это время Питер поднял глаза, услышав свое прозвище. − Я? − Конечно, ты, − сказал Джеймс. – В прошлом году тебе же удалось найти гостиную Рейвенкло.       Питер слегка выпрямился. − Ну… да. − А теперь поразмысли о возможностях. О просторах для розыгрышей. С анимагом Хвостом у нас фактически есть беспрепятственный доступ в любое помещение. На территории, конечно, мы с Бродягой побегаем, но олень в коридоре – зрелище достаточно заметное. − Но смешное, − сказал Сириус. − Ни у одного картографа за всю историю Хогвартса никогда не было в команде анимага-крысы. Это наш моральный долг! Ради истории, науки, прогресса человечества! − Когда ты так говоришь, − сказал Ремус, − как я могу устоять?       И, хотя Ремус закатил глаза, Питер видел, что Джеймс его все же зацепил богатством фантазии. Все было очень умело рассчитано – необузданный энтузиазм Джеймса, самодовольный цинизм Сириуса – настолько идеально продумано, что Питер даже не мог сказать, была ли манипуляция преднамеренной. В конце концов, Джеймс умел убеждать – сказать ему «нет» было практически невозможно. − Молодчина, Лунатик, − весело сказал Джеймс, хлопая друга по плечу. – Я знал, что ты нас поддержишь. – Он вновь обернулся к пергаменту на стене и задумчиво поскреб подбородок. – Я хочу начать с подземелий. Я хочу знать их каждый дюйм лучше, чем все змеи, которые там ползают. А потом я хочу попасть в общежитие Слизерина. − Ты хочешь что? – пролепетал Питер, не питавший иллюзий по поводу того, что ждет гриффиндорца, пойманного с поличным в общежитии Слизерина. В конце концов, он помнил, каким вернулся Сириус в прошлом году: лицо окровавленное, тело в синяках. − Мы уже знаем, где вход, − продолжал Джеймс, не обращая внимания на тревогу Питера, − но должен быть и другой, куда ты сможешь проскользнуть, как в гостиную Рейвенкло. В прошлом году мы его не нашли, видимо, потому, что искали неправильно. У нас не было стратегии. − Вероятно, туда меньше путей, чем в Рейвенкло, − предположил Сириус. – Гостиная Слизерина почти как крепость. Во-первых, подземелья из камня, общежитие наполовину погружено в озеро. Если только тебе не хочется поплавать… − Ну, вход должен быть, и мы обязаны его найти. − Почему такая срочность? – спросил Ремус. – Неужели так хочется заполнить их общежитие маршмеллоу, как ты всегда мечтал? − Нет, − ответил Джеймс. – Это для того, чтобы провернуть ограбление. *** − Феликс Фелицис? − Да. − Нюнчик заполучил Феликс Фелицис? − Боюсь, что да. − Черт, − сказал Сириус. − Черт, − сказал Ремус. − Что такое Феликс Фелицис? – спросил Питер.       Джеймс только что закончил рассказ о своем первом занятии по Зельеварению, на котором ему не довелось выиграть заветный флакон, но он упустил довольно важную деталь: действие этого проклятущего зелья, и Питер чувствовал себя довольно глупо, пытаясь не потерять нить разговора. − Жидкая удача, − пояснил Сириус. – Стоит его выпить, тебе будет во всем везти. − Видишь? Настоящий профи. Поверить не могу, что ты свалил с Зельеварения. − Не сейчас, Сохатый.       Ремус резко вскочил с кровати и принялся нервно ходить по спальне, сцепив пальцы перед лицом. − Это плохо, − сказал он. – Это очень плохо.       Джеймс вздохнул. − Вот поэтому я и не рассказал тебе об этом за обедом. Все будет хорошо, Лунатик. Он не сможет им воспользоваться. − Он может выпить его хоть завтра! − Да, но я не думаю, что… − Ой, да ладно тебе, Джеймс! Ты не хуже меня знаешь, что Снейп хочет, чтобы меня исключили. И вас всех тоже! Что, если он воспользуется зельем в полнолуние? Что, если… вдруг его удача приведет к тому, что он столкнется с тобой в Мантии-Невидимке и раскроет весь план? − Эта мысль приходила мне в голову, но этого не произойдет. − Ты этого не знаешь!       Судя по лицу Джеймса, он сожалел, что вообще заговорил о Феликс Фелицис. − Верно, − признал он. – Я не провидец, но… подумай вот о чем: если Снейп расскажет кому-нибудь о тебе, его исключат. В прошлом году Дамблдор ясно дал это понять. Для старины Нюнчика получится не слишком удачно, логично?       На это Ремус не нашелся что возразить, поэтому развернулся и зашагал в противоположном направлении. − Если ты спросишь меня, − вмешался Сириус, − Нюнчик с той же вероятностью может воспользоваться зельем, чтобы добиться Эванс. Ты заметил, как он смотрел на неё в классе? Отвратительное зрелище. − Да, − проворчал Джеймс. – Заметил. − Ну и… что? – спросил Питер, все еще не до конца улавливавший суть этой истории с Феликс Фелицис. – Он выпивает зелье удачи, и Эванс вдруг влюбится в него? − Нет, так это не работает, − огрызнулся Джеймс, похоже, очень уязвленный такой перспективой. – Это не любовное зелье, оно не может изменить реальность. Оно просто… − Перестраивает сценарии с учетом наиболее благоприятного исхода, − подсказал Сириус. − Да. Перестраивает. Но это неважно, поскольку он не сможет им воспользоваться. Ни за что. Ремус, перестань мельтешить и послушай меня. Нюнчик – планировщик. Он не выпьет зелье просто так, чтобы посмотреть, что будет. − И от этого мне должно стать лучше? – поинтересовался Ремус. – Он выпьет свою жидкую удачу, чтобы стратегически разрушить наши жизни! Гениально. − Да, − настаивал Джеймс. – Именно – и это дает нам небольшую фору, я в этом уверен. Он будет выжидать, пока не найдет идеальный момент, чтобы воспользоваться зельем. Поэтому нам надо работать над картой, изучать подземелья. Потом мы найдем способ проникнуть в общежитие Слизерина и стащим зелье, пока он не поймал шанс. − Ты правда думаешь, что у нас получится? − Конечно. Я же сказал: у нас есть Хвост.       Питер сглотнул.