Жатва.

      Кийоко Захариус совершенно не хотела отправляться на подобное задание. Уже несколько лет она бралась только за известных личностей, которых не пугала ее женская натура, а также важных шишек крупных корпораций. Высокая женщина, умеющая орудовать огнестрелом и кулаками, ценилась высоко. В какой-то момент вся работа начала стягиваться в гипнотизирующий водоворот, не принося ни удовольствия, ни разочарования: десятки безуспешных покушений, разные работодатели, партнеры, с которыми Кийоко всегда могла найти общий язык. Иногда приходилось подчиняться, чего женщина совершенно не любила, но ничего не поделаешь — высокооплачиваемая служба. Последний клиент глубоко обиделся, когда после чересчур личного вопроса Кийоко наговорила ему пару ласковых, а потом уволил ее якобы за некомпетентность, так что Захариус осталась без работы. Она не любила, когда лезут в голову.       А потом вдруг пришло письмо по электронной почте от Британского музея, которому внезапно потребовались два охранника для археологов. Так срочно, что безработная Кийоко подключила свою давнюю знакомую — Адель — и приняла приглашение. Перелет в Анкару, знакомство со Сластеславом Павловичем и Алисой Юдиной, потом долгий разговор с исследователем, и Кийоко вдруг поняла, что мужчина этот в душу ей заглядывать без разрешения не будет и помыкать тоже. Так что постепенно полное нежелание работать в Ираке, где шла война, было побеждено приятными клиентами и потребностью в деньгах.       В Ираке слишком жарко, а Кийоко привыкла к прохладному климату. Едва оказавшись на месте древнего храма, женщина смело отправила Аделину дежурить первой, а сама недалеко отошла, чтобы вылить на себя бутылку воды, а остаток допить.       Но не тут-то было! Все чертовски испуганно завопили, и Кийоко, крепче сжимая воду, ринулась на помощь, но подоспела только к Александре. И они упали вместе.       Кийоко свалилась на спину, а Саша — на нее сверху. В глазах совсем быстро потемнело, и Кийоко даже испугалась, что она что-то сломала, пока чертовски долго падала в развернувшийся каньон — но темнота накрыла быстрее, чем женщина успела сообразить. Она потеряла сознание.       Александра дала Захариус очень бодрую пощечину, предварительно разбрызгав по лицу Кийоко воду из бутылки, и женщина очнулась. Стоило ей сесть, как из носа хлынула кровь.       Совершенно неприятная ситуация. Кровь запачкала когда-то белую футболку и синие спортивные штаны, прокапала на песочный ровный пол, а затем под нос сунули салфетку, которой Кийоко мигом воспользовалась.       — Сейчас я, сейчас… — зашуршала Александра где-то совсем поблизости, вытаскивая из найденной под завалами своей медицинской сумки перекись водорода и вату.       Кийоко зажала нос, потом вставила в ноздри отвратно пахнущие тампоны и ошалело посмотрела на женщину. Та двоилась.       — Вот бля, я рада, что у нас теперь несколько медиков! — задорно сказала она, вынося вперед большой палец вверх. Тот почему-то тоже двоился. — Я… мутант?       — Что? — Саша коротко хрипло посмеялась. Она сидела перед Кийоко на коленях, пока та, раскинув ноги в разные стороны и расслабленно откинувшись на стену, медленно приходила в себя.       — Ниче.       Замолчали. Александра теперь была одна, палец тоже, а Кийоко — бодрая и злая. Опираясь о стены, она поднялась, следом выпрямилась и Александра; обе чувствовали себя немного неловко. Саша и вовсе была в замешательстве. Ей теперь благодарить за спасение словами или лучше делом? Женщина могла бы дать Кийоко обезболивающее, но ведь у той, кажется, ничего не болит.       Однако для Захариус почти всю жизнь долг спасать окружающих ставился превыше собственной жизни, поэтому она ничего от Саши не ждала.       — Ты не видела Адель? Такая хмурая тетка, — припоминая еще какие-то отличительные черты своей напарницы, Кийоко приплела также пепельный цвет волос, но Александра только мотнула головой. Искреннее беспокойство за коллегу больно кольнуло в сердце. — Вот бля… Где мы вообще?       Вот и нашлось время для осмотра. Это место смахивало на гробницу фараона в Египте, по крайней мере, именно такие ассоциации возникли в голове Кийоко, не слишком просвещенной в исторической мути.       — Кажется, катакомбы. — предположила Александра. — Попробуем залезть по камням обратно?        Захариус задрала голову вверх, щурясь и находя источник единственного света. На звездном небе раскинулась широкая луна, освещающая совсем не внушающие доверия выступы камней.       — Только не в темноте. — сказала Кийоко и коснулась рукой шершавой поверхности стены, по которой она планировала начать забираться через несколько часов. — У тебя нет с собой ничего, что поможет нам осветить путь?       Александра, недолго думая, вытащила из кармана зажигалку и чиркнула.       — Только это. — сказала она.       — Точно! Я сама бы не доперла! — честно призналась Кийоко, вмиг веселея в несколько раз. Охранница тоже выудила зажигалку, и теперь уже два слабых огонька спасали их обеих от неминуемой темноты.       — Страшно, капец. — отозвалась Саша. — Давай найдем остальных?       — Хорошая идея. Что по рации? Рабочая?       Сигнал сгинул. Вдруг захотелось кинуть эту черную коробочку, снять с уха наушник и растоптать предметы техники на мелкие осколки, чтобы мало не показалось, но Кийоко где-то внутри надеялась, что связь они смогут восстановить. Иначе стольких членов команды могут потеряться в этой беспроглядной тьме!       — Как думаешь, что случилось? — спросила Александра, когда они вышли из замкнутого пространства и продолжили путь по бесконечным коридорам лабиринта.       — Землетрясение, может быть. — не слишком уверенно отозвалась Кийоко, без особого интереса осматривая скелеты фашистов. — Здесь уже кто-то был.       — Неужели тоже провалились?       — И сдохли от голода? Да, возможно. Тогда и у нас перспективы безрадостные. Надо найти место, откуда они вошли и причину, почему не смогли выйти.       Кийоко кинула ватные тампоны на пол, убеждаясь, что те больше не пригодятся, так как кровь из носа больше не течет, да и чувствует она себя намного лучше. Вокруг были сооружение древних людей, их клинопись, скульптуры, но ничего из этого не цепляло женские взгляды — они шли медленно, осторожно, но мало что осматривали, так как ни немецкие записи, ни рельефы им не помогли бы.       Саша притормозила однажды, села на корточки и что-то взяла с пола. Затем развернулась и показала Кийоко пожелтевшую фотографию.       Мужчина в фашисткой униформе с определяющей повязкой на руке, нацистская свастика видна была четко, практически бросалась в глаза. Но следом внимание привлекал второй солдат, стоящий с первым бок о бок — они широко улыбались, а позади них красовалось найденный храм. У этого второго форма была иная: в рубахе с засученными рукавами и шортах угадывался песочный оттенок.       — Это чей солдат? — спросила Кийоко. — Не фашист, тогда кто?       — Ни одной символики, ничего. У Италии была более серая форма… Но и желтую тоже носили. Кароче, я не знаю.       — Что ж за всемирные заговоры. — пробубнила Кийоко. Александра тихо хмыкнула и спрятала фотографию в карман, и обе двинулись дальше, пересекая несколько полупустых помещений. — Похоже, они нумеровали находки для музея. В итоге ни один не выбрался?       — Ну и хуй с ними. — Саша шла следом. — Как твоя голова? Не кружится?       Кийоко замолчала на секунду, потом отрицательно мотнула головой.       — Я боялась, что у тебя может быть сотрясение. — продолжила медик. — Вещь неприятная, тем более сейчас, когда мы не знаем, что это за место.       — Здесь явно опасно, поэтому лучше держаться вместе. — Кийоко уловила шанс намекнуть, когда женщина уже начала отдаляться, заинтересованная чем-то еще. Она ойкнула и вернулась к спутнице. — Ты же медик, верно?       Как будто было так неочевидно, ведь Сашу им представили еще в Анкаре. Но та все равно кивнула.       — Какой же у тебя был самый тяжелый случай? — Кийоко было очень некомфортно без хотя бы какого-нибудь диалога, ведь здесь, в бесконечных коридорах, было так тихо и по-особенному небезопасно, словно вот-вот сработает какой-нибудь механизм в возрасте четырех тысяч лет. Размозжит им головы. Глупо будет умереть после того, как чудом пережили падение с высоты в несколько метров, избежали завала камней и не переломали себе все кости.       — Хм-м… Все случаи по-своему тяжелы. Приходилось наблюдать людей с оторванными конечностями, пробитыми головами и разорванными гранатой телами, что аж разлеталось всё. — она немного задумалась. И обе поняли, что эта — самая худшая тема для диалога, какую только могли выбрать. — Ну а ты кем работала?       — Охранницей. До этого детективом, но что-то как-то не сложилось.       Кийоко не стала рассказывать, как однажды разом потеряла всю команду. Тоже худшая тема для диалога.       — Понятно… — Саша уловила какие-то необычные нотки в голосе женщины, словно Орехова потеребила старую засохшую ранку, и оттуда может хлынуть кровь. — Значит, не твое. Я вот долго хотела быть медиком, а сейчас…       Они обе застыли. Над пропастью.       Зияющая чернота, уходящая глубоко вниз. Огромной разлом, разделяющий лестницу, и начало с другой стороны Кийоко увидела лишь когда вытянула вперед руку.       — Пиздец. — констатировала она. — Мы же никуда не сворачивали? Нигде не было развилки?       Саша только покачала головой.       — Мы шли прямо. Итак, выбора два: любо прыгать и надеяться, что ноги не переломаем, либо возвращаться в первую комнату и ждать рассвета.       — Пиздец. — повторила Захариус и без особой надежды поднесла ко рту рацию. — Прием! Как слышно? Боже, блять, хоть кто-нибудь там есть?       Рация запшикала в предсмертных муках и неожиданно громко пискнула.       — Прием! — ответил женский голос. — Епта, Йоко! Че с тобой стало!       На лице охранницы пронесся ураган, сметающий былую безнадегу и возвращающий ее к счастливому расположению духа.       — Адель!       Ее напарница! Живая!       — Бля, Йоко, ты пиздец не вовремя! Да пизди их, криворукий, нахуя тебе автомат?! — она уже обращалась, видимо, совсем не к Кийоко и принялась орать на кого-то.       Раздалась автоматная очередь, приглушенная двумя или тремя стенками. Но впереди, и от Аделины теперь отделяла лишь страшная пропасть. Не надо быть гением, чтобы понять, что у нее всё хуево.       — Кароче, Йоко, тут пиздец, тут твари какие-то. Че встал?! Беги отсюда нахуй! Все, я не могу говорить, блять.       Кийоко хотела уже было сорваться с места и перепрыгнуть это большое пространство, что не позволяло им подоспеть на помощь как можно скорее, но вдруг прохладные руки Александры выхватили у нее рацию и раздался неожиданно командный голос:       — Бегите на наш голос! — затем кинула быстро Кийоко. — Ори. Ну, ори!       Кийоко не успела обработать информацию, однако исправно послушалась свою спутницу и что есть сил закричала. Между тем выстрелы прекратились, раздался топот двух людей и подгоняющий говор Аделины, что теперь звучал не из рации. Уже через считанные секунды на противоположной стороне показались два человека с фонариками.       — Прыгай! — мужской знакомый голос. Это бы Олег.       Снова он, и у Саши перехватило дыхание. Теперь разворачивающийся, направляющий оружие на проем, откуда они только что выскочили — почти как при первой их встрече, такой же воинственный. Стоило там появиться третьему силуэту, не совсем понятному из-за размытых очертаний, как Олег открыл огонь, а Адель, спасая свою жопу, без раздумий сиганула через пропасть.       Кийоко поймала. Ухватилась за женскую руку, все свои мышцы напрягла и вытащила напарницу; та резво отползла выше, тяжело дыша и вытаскивая из кобуры пистолет, который, видимо, спрятала лишь для удобства.       — Идите сюда, уроды конченные! — заорала она что есть сил и высадила всю обойму туда же, куда стрелял Олег.       Тот опустил оружие. Он выиграл женщине время, а теперь она делала то же самое для него. Мужчина прыгнул, ухватился за последнюю ступень, Кийоко помогла ему забраться быстрее.       У них не было нормального света, чтобы увидеть, кто гнался за Олегом и Аделиной, но военный направил дуло автомата и вместе с ним закрепленный фонарик и вновь открыл пальбу, и у Кийоко сердце сделала кувырок, а Саша округлила глаза.       Эти твари пытались добраться до них. Тоже прыгали, но пули влетали в их лица, они разворачивались, защищаясь, и инерции не хватало. С оглушительными криками существа пропадали в дыре, чья глубина была неизмерима; гул стоял страшный и пугающий. В ушах отдавало и сильное сердцебиение.       Когда Олег перестал стрелять, всем потребовались десятки секунд, чтобы прийти в себя. Потом охранница посмотрела на новоприбывших, словно впервые их видела — измазанная в чьей-то крови Адель и Олег с пыльным лицом выглядели сильно потрепанными и задыхающимися.       Саша точно была гением. Чтобы они услышали их, действительно нужен был звук, и кто, как не Кийоко, мог справиться с задачей сильно поорать. Но, даже если Адель с бедным Сарафановым были спасены, оставался один очень любопытный вопрос.       — Что это блять было?