Там, где тьма и свет неразличимы

      Увидев Юнги, Чимин быстро подавил первые искорки паники и осторожно попытался приблизиться к нему. Нынешнее состояние Юнги было крайне нестабильным и он это прекрасно понимал. Беда… и что со всем этим делать?       Второе превращение в кирина было так же спонтанно, как и первое. Юнги остро ощущал то, как невротические импульсы бешено несутся по нервным окончаниям, прошивая его тело иглами боли. Но в отличии от «рождения», огня в этот раз не было. Это одновременно и пугало, и успокаивало его.       Повернув голову, Юнги затуманенным взглядом увидел испуганного Чимина, что стоял возле большой ветвистой ели. Цуру его боялся. Это было видно. Но чего он боялся больше? Самого Юнги? Или же кирина? Хотя, по сути, он и есть кирин, разве можно бояться (или же любить) их по отдельности?       Почему-то именно в этот момент Юнги смог, наконец, понять Сэнгэн-сама. Чимин был его катализатором и в одно мгновение пробуждал в нем все дремлющие силы. Это и восхищало, и пугало. Ещё доставляло немало проблем.       Медленно отойдя от дерева, Чимин вплотную подошел к Юнги и, зарывшись пальцами в его гриву, ласково улыбнулся. Цуру хотелось показать Юнги то, что хоть сейчас он и напуган, но все равно ни за что никуда не уйдёт. Они вместе заварили всю эту кашу, вместе им и разгребать последствия.       — Ты боишься меня? — прямо спросил Юнги, напрасно пытаясь взять себя в руки.       — Кирина я не боюсь, а вот Юнги… Ты сильно злишься, что я вышел из комнаты? — виновато опустив голову, спросил Чимин.       — Злюсь, ты должен был меня предупредить, — громко проговорил Юнги и мордой прижался к груди журавля.       — Прости, — прошептал Чимин, губами осторожно касаясь холки кирина.       Чувствуя, как нежные пальцы Чимина ласково поглаживают его шею и часть спины, Юнги чувствовал себя прирученным зверем. Ещё несколько мгновений назад он был готов убить любого, кто попадётся ему на пути, а сейчас, подобно домашнему коту, млел от ласки. Вот что за чертовщина?       Поведя носом по бледной коже рук журавля, Юнги уловил незнакомые нотки хвои и сандала. Поморщившись, он приподнял голову и с особым рвением принялся обнюхивать тело цуру.       — Юнги, что ты делаешь? — засмеялся Чимин, не почувствовав никакой опасности.       — Кто тебя касался? — прорычал Юнги, моментально высвободив из своего тела языки пламени, которые безжалостно опалили руки цуру.       Непроизвольно отскочив от кирина, Чимин с ужасом посмотрел на свои руки и, прикусив губу, тихо прошептал:       — Ты чего? Больно же.       Словно через толщу воды увидев последствия своей несдержанности, Юнги, вмиг совладав с собой, поддался порыву и тут же кинулся к обиженному журавлю, напрасно пытаясь хоть немного облегчить его боль. Но за чувством вины он вновь упустил тот момент, когда его тело трансформировалось в человеческое. Крепко прижимая к себе журавля, Юнги вынужден был согласиться с Сэнгэн-сама, сейчас Чимину было крайне опасно находиться рядом с ним. Ведь он мог в любой момент вновь обратиться в кирина и ранить нежную кожу цуру.       Услышав хруст веток за своей спиной, Юнги быстро повернулся, взглядом натыкаясь на высокого худощавого мужчину. Тот внимательно осмотрел цуру и, раздражённо скривившись, впритык подошел к ёкаю и, полностью игнорируя Юнги, тут же принялся осматривать сожжённую кожу рук.       — Пошли, обработаем рану, — ласково проговорил незнакомец, касаясь своей рукой локтя притихшего цуру.       Вмиг вспыхнув гневом, Юнги показательно закрыл журавля собой, этим давая незнакомцу понять, что тот никуда не пойдет. Коротко и ясно, да.       — Не заставляй меня применять силу. Иначе тебе будет больно, — уверенно проговорил мужчина.       — Мне должно быть страшно? — усмехнулся Юнги, готовый в любой момент вцепиться в горло незнакомца.       — Тебе должно быть стыдно. Своим неумением контролировать эмоции ты ставишь под удар не одного Бога. Знаешь ли, твои истерики сильно обессиливают нас. Подумай об этом, и лишь потом строй из себя крутого парня.       — Ты кто вообще такой?       — Не разочаровывай меня ещё больше. Ты же кирин, напрягись и подумай, — раздражённо хмыкнул незнакомец и одним резким движением руки отбросил Юнги в сторону.       Чимин тихонько сидел под кроной дерева, даже не пытаясь влезть в разговор. Несмотря на все свои чувства к Юнги, он не хотел врать ни себе, ни ему. Бьякко был прав. Юнги действительно должен был понять, кто перед ним. Они ведь практически одно целое, один живой организм… Но этого не произошло. И это плохо. Кирин зациклился на нём и дальше своего носа ничего не видит. Если срочно что-то не предпринять, негативных последствий им всем точно не избежать. А так хотелось бы.       Словно ошпаренный вскочив на ноги, Юнги резко двинулся на обидчика, но буквально сразу же замер, всем телом налетев на Сокджина, будто из воздуха материализовавшегося и каменной стеной загородившего ему путь.       — Уймись. Ты правда думаешь, что сейчас в состоянии победить бьякко? — гневно прорычал Сокджин, всеми силами стараясь предотвратить конфликт. Не с того они начали. Ой, не с того…       — Бьякко? — рассматривая обидчика, растерянно переспросил Юнги.       — Бери журавля и иди, куда шел. С кирином я разберусь сам, — проигнорировав вопрос Юнги, промолвил Сокджин, внимательно глядя в глаза Тэмина.       Тяжело вздохнув, бьякко отвесил Сокджину звонкий (воспитательный) подзатыльник и, прорычав все, что он о нем думает, подхватил журавля под руку и тут же направился в сторону дома. Несмотря на всю свою лень и наглость, Сокджин все же был одним из сильнейших Богов, и пусть он частенько выбешивал Тэмина, но это не мешало ему в критических ситуациях доверять фениксу. Вот и сейчас, увидев решимость в глазах Сокджина, он предпочел уступить и уйти. Им ведь с кирином ещё работать вместе.       Дождавшись, пока журавль и тигр отойдут на приличное расстояние, Сокджин повернулся к Юнги и строгим голосом спросил:       — Юнги, как ты думаешь, почему именно ты стал Богом?       — Откуда мне знать? — недовольно ответил Юнги, наблюдая за тем, как бьякко уводит куда-то его цуру.       — Не думай о журавле. Сейчас ты должен разобраться в себе. Унять гнев и, наконец, совладать с силой. Бьякко говорил правду, твои сомнения и срывы негативно сказываются на нас. С цуру все будет хорошо. Обещаю. А сейчас вернись к себе и попытайся понять, почему выбор пал именно на тебя.       Юнги впервые видел Сокджина таким серьезным. Для него феникс был кем-то вроде местного весельчака, и воспринимать его серьезно он даже и не думал. А сейчас, пока он смотрел на уверенного и рассудительного Бога, ему становилось стыдно. Выходит, бьякко все же прав, и ему давно уже пора успокоиться и взять на себя ответственность, а не искать себе оправдание, прикрываясь разбитым сердцем. Тем более сейчас, когда его журавль рядом и готов всячески помочь.       — Я понял, извини, — шепотом проговорил Юнги и, вежливо поклонившись фениксу, побрел в сторону своих покоев.       Загадочно улыбнувшись, Сокджин довольно хмыкнул и, игриво виляя задом, повернулся в сторону одного из деревьев, где на протяжении всего разговора скрывался Намджун.       — А он не так уж и плох, — заметил Намджун, спрыгивая на землю.       — Из Юнги выйдет прекрасный кирин, его мудрость достойна уважения. Вот только вспыльчивость пока что портит всю картину.       — У него есть ещё время для самосовершенствования.       — Да, это так.        — Пошалим? — «заиграл» бровями Намджун, собственнически обнимая Джина за талию.       — Весна уже настала, иди, принимай власть, — оскалился Сокджин и, обернувшись фениксом, воспарил в небо, предвкушая скорую встречу с Джуном.

***

      А в это самое время на горе Такао-сан трое ёкаев строили хитроумный план по «извлечению» небезызвестного журавля из небесного плена.       — У кого какие варианты? — выудив из источника набор для письма, спросил Хосок с видом глубокоуважаемого мудреца.       — Может, пойти к вратам и попросить позвать Чимина? — неуверенно предложил Тэхён.       — Слишком хлопотно, — отмахнулся Хосок.       — Послать ему письмо? Ну, или, в крайнем случае, рассказать обо всем Ёхимэ, — зевая, проговорил Чонгук, тоже не желая никуда идти.       — Ёхимэ его убьет. Потом подождет, пока он воскреснет, и снова убьет, — пискнул Тэхён, хватая тэнгу за руку.       — Тогда письмо, — решил за всех каппа.       Поставив перед собой коробку из бамбуковых стеблей, что были плотно сплетены друг с другом так, что вода из источника не проступала между ними, Хосок, выудив оттуда небольшой конверт и кусочек пергамента, принялся за письмо.       Аккуратным почерком выведя всего несколько слов, он сложил пергамент вдвое и осторожно вложил его в конверт. Указав сверху получателя, он повернулся к Чонгуку и, протянув конверт, скомандовал:       — Слетай на почту.       — В каком месте я похож на почтальона? — обалдел от такой наглости Чонгук.       — Когда в анфас стоишь — вылитый почтальон, — закатил глаза Хосок. — Давай быстрее. Скоро вечереть уже начнёт.       — Тебе явно жизнь не дорога, — покачал головой Чонгук, мысленно уже расчленяя каппу на сотню аккуратных кусочков.       — Ты что там написал? Уверен, что прочитав, Чимин придёт? — едва слышно усомнился в действиях каппы Тэхён.       — Прилетит сразу же, как получит! — ехидно засмеялся Хосок, ни на секунду не сомневаясь в своей правоте.       Нехотя взяв в руки конверт, карасу-тэнгу быстро расправил крылья и, словно юркий листочек, ведомый ветром, взлетел в небо и тут же скрылся за тучами.       Проводив друга довольным взглядом, Хосок все никак не мог убрать со своего лица гаденькую улыбочку, все представляя себе лицо цуру в момент, когда тот прочтет столь «неожиданную» новость.       — Твоя улыбка меня пугает, — поморщился Тэхён, подальше отсаживаясь от каппы.       — Все пучком! Доверься великому каппе, — в голос расхохотался Хосок, даже не пытаясь успокоиться. Зачем? Такое шоу намечается.       — Я могу узнать содержимое письма?       — Нет, не хочу портить себе представление, — оскалился Хосок, а затем, сделав непривычно невинное личико, нырнул в глубины источника. Оставляя перепуганного тануки наедине со своими страхами.       И как оказалось, не зря!