А это злобный начальник

      Арсений, тело которого напрочь отказывалось сотрудничать с хозяином, забылся неспокойным сном по дороге из больницы до своей квартиры. Начальник разбудил его не сразу, видимо, он рассчитывал на то, что через какой-то промежуток времени после остановки Арсений проснётся сам. — У вас всё в порядке? — пока Арсений разбирался с тем, как открыть дверь, потому что пальцы ожидаемо не слушались, тон начальника заставил его напрячься. И без того гудевшая голова заболела ещё сильнее, стоило ему только подумать о чём-то серьёзном.       Ещё даже час назад Арсений чувствовал себя бодрым и полным сил. Кто бы мог подумать, что получасовой сон в машине превратит его в противное желе. Арсений ощущает себя как будто не в своём теле. Он обычно, даже если сильно устаёт, всё равно носится как электровеник, делает хуеву тучу дел в час, а сейчас ему не поддаётся даже дверца машины. — Бывало и хуже, — конечно, директор бы не задал этот вопрос просто так. Арсений не уточняет, что тот имел в виду, но задерживается, чтобы узнать.       Он своим сверлит Шастуна взглядом, который отчётливо требует ответа на не озвученный вопрос. — Вы… стонали во сне, — Арсений чувствует, как начинает краснеть. — Или, правильнее сказать, скулили?.. Я подумал вы чувствуете себя не очень, сон явно нехороший.       Арсений готов был врасти в кресло, на котором сидел. То ли дело в самой ситуации, в которую он сам себя загнал, пусть и неосознанно, то ли в словах, которые начальник очень пытался подобрать, но не очень-то получилось.       Арсений чувствует, что их с Шастуном неловкость находится в равной степени. Хотя, казалось бы, об этом можно было тактично промолчать и не пришлось бы оправдывать друг перед другом неловкость и румянец смущения. Но Антон Андреевич, видимо, решил, что молчать — удел слабых. Ведь гораздо лучше сообщить подчинённому, что тот стонал и скулил, пока спал в машине начальника.       Арсений благоразумно промолчал, что было ему в общем-то несвойственно, но последнее, чего ему сейчас хотелось — это говорить. Особенно на такую тему. Особенно с Шастуном.       Наспех собирая по квартире вещи на несколько дней, Арсений уловил мысль, что не хочет никуда ехать. В этом просто не было необходимости. Он уже хотел было позвонить Шастуну и сказать, чтобы тот его не ждал. Но противный голос, который не переставая твердил о том, что, вероятно, это единственный шанс увидеть начальника другим, заставил передумать.       Арсений чувствовал себя школьницей, на которую в перерыве обратил внимание старшеклассник. Во всяком случае у него точно были какие-то проблемы с головой. Он не понимал, зачем едет к директору домой. Чтобы, собственно, что?       Увидеть его таким, каким ещё никто не видел?       Да всрался ему Шастун.       Арсений не понимает себя. Не понимает, даже когда вновь оказывается в машине начальника и бросает на него короткие взгляды через зеркало. Тут что-то другое.       А может быть Арсений просто слишком любопытный и слишком тупой. А ещё ему нравится что-то вечно разгадывать, смотреть на людей под другим углом, чтобы знать все их стороны. Из этого собирается настоящее. Из этого собирается личность человека, неприкрытая никакими масками и пустыми словами.       Почему именно Шастун?       Вероятно, Арсений его не понимает. Абсолютно.       Начальник в его глазах кажется холодным и нелюдимым, подпускающим к себе далеко не каждого. Арсений не представляет, что нужно сделать, чтобы заслужить его доверие. Он вызывает неприязнь почти у каждого, или страх, что на скромный взгляд Арсения, ещё хуже. Шастун заставляет себя уважать, но никак не любить.       Он считает, что в этом нет необходимости, но Арсений абсолютно убеждён в том, что человека нужно любить. Только тогда жизнь приобретает хоть какой-то смысл. Нет способа спрятаться от этого, но есть вариант закрыться. Что начальник и сделал.       Но, даже если судить по словам его сестры (Арсений до сих пор охуевает с факта её существования), Шастун может быть другим. Арсению банально интересно увидеть его другую сторону. Настоящую. Что он будет с этим делать и для чего, Арсений даже себе говорить отказывается. Ему как будто просто нужно. Без особых на то причин.       К дому Шастуна они подъезжают молча, но Арсений почти всю дорогу наблюдает, как еле заметно дёргаются уголки чужих губ, как будто начальник хочет ему что-то сказать, но боится себе это позволить. Арсений запоминает эту деталь, потому что его сучья до скрежета зубов натура не упустит возможности об этом напомнить. В более подходящих обстоятельствах, естественно. — Ого, — но мысли о молчаливой поездке улетучиваются, как только Арсений переступает порог чужой квартиры. Он-то подозревал, что дом начальника будет напоминать темницу. Без окон и дверей. — Ожидали нечто другого?       Шастун, по меркам Арсения, не выглядит удивлённым. Напротив, начальник бы, вероятно, удивился, если бы секретарь этого не произнёс. Арсения это, впрочем, никак не смущает. Потому что, да, он явно не рассчитывал увидеть то, что видит перед собой.       У Шастуна просторная квартира, которая выглядит большой и богатой, наверное, как и полагается квартирам в элитных районах и недавно отстроенных домах. Но в голове Арсения начальник жил в апартаментах явно больше по размерам, чем эти. К тому же он никогда не видел подобной планировки у кого-то из знакомых.       Кухня, совмещённая с просторной комнатой, которая выглядела как большая студия, похожая на ту, что снимал сам Арсений, граничила с ещё двумя комнатами. Арсений, несколько лет проработав в строительной компании, пусть и не занимался технической частью, но точно знал, что помещения, которые он видеть не мог, так как дверь в них была закрыта, явно уступали по размеру всей остальной части квартиры.       Шастун не возражал, когда Арсений с детским любопытством обошёл по кругу комнату, сел на диван, после пошёл к холодильнику. Заглянув туда, даже не удивился практическому отсутствию еды. Они ели на работе, что обыденно с их графиком.       Арсений, честно сказать, не особо-то разглядывал чужой интерьер. На первых порах он, конечно, удивился тому, что в квартире Антона Андреевича очень просторно и светло за счёт белого света и нейтральных серых обоев. Панорамные окна делали квартиру ещё шире, чем она казалась. Но это всё как будто бы не шло в уклад с привычным Шастуном.       Обойдя комнату несколько раз, Арсений остановился у окна, взглянул на начальника через плечо, тихо сказал: — Я правда ожидал другого, — здесь можно было замолчать, но это не в стиле Арсения. Антон Андреевич, судя по его прищуру, тоже ждал какого-то продолжения. — Но вам подходит эта квартира. Минимализм, простор. Только света слишком много. Вы вроде не любитель.       Арсений прекрасно понимал, что позволяет себе слишком много и что, по-хорошему, ему сейчас должны сделать, как минимум, замечание о том, что он не знает, что такое субординация. Арсений срать на неё хотел с высокой колокольни. Потому что всё, чего ему сейчас хочется — вывести начальника на эмоции.       Если уж он смирился с тем, что приехал сюда для того, чтобы увидеть Антона Андреевича другим, и если уж тот сам обрёк себя на подобное, то Арсений сделает всё, чтобы добиться цели.       Звучит, очевидно, смешно.       Утром, стоя на пороге квартиры начальника, он и представить не мог, что вечером окажется здесь не просто для того, что приготовить омлет с чаем. Шастун такого тоже ожидать не мог. Но Арсений — сука мстительная — имеет право немного поиграться. В конце концов по вине начальника он оказался в больнице с истощением. Палку бы не перегнуть. Но Арсений в себе уверен, как никогда. — Спасибо, но это не моя квартира, — увидев лёгкое замешательство, Шастун уточняет. — Она съёмная. — Ничего страшного, у меня тоже.       Арсений сказал даже не задумавшись, что конкретно. Антон Андреевич тоже завис, оглядел секретаря как-то хмуро. Арсению показалось, что тот уже жалеет о своём благородном решении приютить его у себя. Арсений никогда не мог вовремя закрыть рот. У него словно всегда и на всё должен был быть ответ, даже на то, что не нуждалось в ответе. — Что ж, я принесу вам полотенце, набор для душа.       Арсений рассмеялся. Его директор — удивительно-странный человек. Зачем он купил отдельный набор для душа? — Что-то смешное? — Ну, — Арсений. Не. Умеет. Остановиться. Вовремя. — Я просто мог бы воспользоваться вашими средствами, шампунем там, гелем. Щётка, кстати, у меня с собой. Можете из набора оставить для кого-то другого. Если вам нужно, конечно.       Шастун смотрит на него нечитаемым взглядом, но с плохо скрываемым в нём раздражением, а Арсений понимает, что всё же перегнул. Он словами словно активировал какой-то защитный механизм.       Он не медлит, потому что тишина, образовавшаяся после его слов, начинает действовать на нервы. Начальник так и стоит на одном месте то открывая, то закрывая рот, явно не в силах подобрать нужных слов, чтобы ответить на идиотский бубнёж своего подчинённого. — Извините, — косяк №1, а ведь Арсений только оказался в этой квартире. Такими темпами его выходные здесь закончатся, даже не начавшись. Нужно быть осторожнее. — Давайте ваш набор.       Шастун, так и не проронив ни слова, уходит в ванную. Он чем-то шумит там, пока Арсений присаживается на диван. Кожаный, большой. Начальник явно уважает простор и роскошь. Невысокий стол рядом, правда, вызывает вопросы, учитывая рост Шастуна. Но о вкусах, как говорится, не спорят. — Спасибо, — Арсений ретируется с глаз начальника, пока его мозг не сгенерировал ещё более тупые выражения и каламбуры.       В огромной ванной места, на взгляд Арсения, даже чересчур много. Но то, что явно в точку — это свет. Чуть приглушённый, даже тусклый, но он расслабляет. Арсений думает о том, что это даже удобно, потому что в ванной самое место для того, чтобы расслабиться после рабочего дня. А с тем, как работает начальник — это ему явно необходимо.       Пока Арсений стоит под струями воды, отдав своё предпочтение душевой кабине, а не какой-то навороченной ванне, его мысли и даже часть усталости утекает в слив вместе с горячей водой. Напряжение, копившееся почти две недели, из-за того что Арсений работал в тройном режиме, тоже слегка отпускает. Кажется, даже дышится свободнее.       На телефон приходит уведомление. Арсений слышит это даже сквозь шум воды. У него абсолютно дурацкая привычка — брать телефон с собой везде, где он находится. Когда он ест — телефон рядом с тарелкой, когда он спит — рядом с подушкой, когда он в душе — телефон в ванной комнате. Наверное, у Арсения какая-то травма из детства или что-то типа этого, но ему похуй. Копаться в этом как-то глупо.       Арсений не привык над чем-то заморачиваться, пока это не становится проблемой. А телефон на расстоянии вытянутой руки везде — точно не проблема.       Когда Арсений выходит из душа, посвежевший и расслабленный, начальник в том же рабочем костюме сидит за кухонным столом, на который Арсений почему-то изначально не обратил внимание. Теперь вопрос об удобстве исчез. У начальника просто два стола. Один явно для каких-нибудь книг или документов, что скорее всего, а другой, повыше, для еды. — Я забыл уточнить, что вы будете есть, так что взял на свой вкус.       Антон Андреевич кажется смущённым этим фактом. Арсений может предположить, что знает, о чём думает начальник: о том, что оказался в глупом положении. Честно, если бы они хотя бы могли разговаривать неформально, Арсений бы прописал Шастуну словесных пиздянок, за то, что тот слишком требователен к себе. И его легко ввести в ступор незначительными факторами, которые он мог упустить.       Для директора. Видимо, является новостью, что он — о, ужас — человек, которому свойственно порой быть рассеянным или забывчивым. Это не значит, что что-то не так — выкинуть что-то из головы или упустить деталь тоже норма. — Я доверяю вашему вкусу.       Шастун после этих слов кажется ещё более смущённым, чем был до этого. Арсений не уверен, что попадает в точку. Он скорее не то что вызывает доверие — он пугает. Но эта тактика кажется ему успешной. В конце концов важно показать, что человек может расслабиться с тобой, что может позволить себе что-то забыть или не принять во внимание. Прямо сказать об этом начальнику Арсений не может, — уровень их взаимодействия не позволяет — но ничто не мешает ему показать это своими действиями. — Что ж, тогда я пойду. Вы располагайтесь.       Арсений ждал фразы типа «чувствуйте себя, как дома», но Шастун скорее пулю себе в лоб пустит, чем кому-то так скажет. Арсений его может понять. В конце концов его открытость и прямые слова начальника явно напрягают.       Арсений провожает его взглядом до самой двери. Плечи и спина напряжены так, словно под рубашкой прикреплена палка, которая не даёт расслабиться даже на секунду. Арсений не представляет, сколько и как Шастун себя дрессировал, чтобы быть идеальным в каждом движении.       Идеальным по меркам какой-нибудь деспотичной матери и ортопеда, не более.       Отвлекаясь, Арсений замечает на краю дивана аккуратно сложенное полотенце. Видимо, Шастун его забыл.       Арсений про себя удивляется тому, что, как бы начальник не строил сейчас вокруг себя образ максимально собранного и внимательного человека, что-то его выдаёт. То же забытое полотенце.       Арсений встаёт, подхватывая его с дивана. Шастун наверняка ещё даже раздеться не успел. Рука ложится на ручку двери ванной комнаты и на секунду в голове Арсения проскальзывает мысль, что он чего-то не сделал. Например, забыл постучать.       Дверь распахивается. Глаза начальника тоже. Он устремляет на секретаря ошалелые пешки. Арсений, честное слово, старается не смотреть, но ещё честнее будет признаться себе, что фигура и тело Шастуна полностью в его вкусе. Не то чтобы Арсений не видел таких тел. Обычное стройное, чуть подкаченное. Естественно, начальник следит за собой, в этом нет ничего сверхъестественного.       Но Арсений всё равно не может не бегать глазами туда-сюда по плечам, подтянутому животу и — блять… — члену. — Вы полотенце, — Арсений сказать больше ничего не успевает. Шастун отпихивает его, выталкивая из ванной.       Всё время, что за стеной слышится плеск воды, Арсений не находит себе места. — Попов, — начальник практически рычит, пока секретарь отсчитывает секунды до своего увольнения.       Шастун был в душе всего пару минут. Либо он каждый раз такой быстрый — у него же ебанутое расписание на всё, Арсений не удивляется — либо Арсений вывел его из себя настолько, что прописать ему пиздов Антон Андреевич решил незамедлительно. — Вы в своём уме? — Я подумал, вы забыли полотенце. — Я это уже слышал.       Шастун выглядит смущённым, злым и явно ошарашенным всем происходящем за последние сутки. Если Арсению душ помог расслабиться, то для начальника как будто только усугубил жизнь. — Это всё попахивает ненормальным сталкерингом.       От услышанного глаза Арсения округляются до размера пятирублёвой монеты. Он, может быть, и идиот, который не обратил внимание, что у начальника нет замков на дверях и ворвался в чужое личное пространство, застав человека голым. Но это было ненамеренно, и уж точно не было сталкерингом.       Это просто смешно — его начальник обвиняет его в том, что Арсений на него намеренно пришёл попялиться. Уж если на то пошло, он бы просто включил порно. Или Шастун всерьёз думает, что секретарь заинтересован в его члене? — Вы это серьёзно? — Арсений, честно, пытается сказать что-то в своё оправдание, точнее объяснить ситуацию, потому что оправдываться ему незачем, но несказанная реплика прерывается смехом.       У Арсения как будто едет крыша. Начальник смотрит на него как на умалишённого. Стоит — руки в боки, кудрявые пряди прилипли ко лбу. Махровый халат не добавляет начальнику строгости. Всё выглядит настолько нелепо и комично, что Арсений просто не может остановиться. — У вас всё в порядке?       Шастун явно пребывает в ахуе, пока Арсений останавливает себя и несколько раз, глядя прямо в глаза, объясняет, что тот всё не так понял. — Это недоразумение, но я действительно не имел в виду ничего такого, что могло бы выйти за рамки наших с вами отношений. Профессиональных, естественно. Если сейчас у вас сложилось обо мне превратное впечатление, я сделаю всё, чтобы это исправить.       Шастун таким заявлением был ошеломлён, но на слово поверить не мог, в конце концов, Арсений просто тупой, если не понял главного: — Это было ваше полотенце. Я положил его для вас. Вы не взяли его, но врываться к вам я уже не стал.       Арсению захотелось побиться головой о стол. Блять, он вытерся полотенцем начальника. И припёр ему другое. И увидел его голым. Эта история заслуживает находиться в копилке самых позорных. Хотя Арсению редко бывает за что-то стыдно. Сейчас особый случай. — Я перепутал, простите, кажется, самочувствие всё ещё на дне.       Шастун смотрел несколько секунд абсолютно непроницаемым взглядом, но Арсений уловил в нём нотки беспокойства. Он понятие не имел, с чем они связаны. — Мы никогда об этом не вспоминаем, Арсений и разговор закончен.       Спустя несколько часов, после молчаливого ужина, в постели, глядя на город в панорамные окна, Арсений не мог выкинуть это из головы. Он что-то перевернул в начальнике. Что-то увидел в нём, но тот явно никогда не скажет ему об этом.       Арсению становится интересно, а вот это уже тревожный звоночек. Потому что Арсений слишком любопытный и вряд ли его фокус внимания теперь сместится с начальника на что-то другое. О других факторах Арсений всё ещё старается не думать. Он надеется, что думать о них не придётся ещё очень и очень долго.