MY OBSESSION

      Сквозь сон Хосок услышал раздражающий звук, который оказался ничем иным, как будильником, который он завёл своими же руками. Стандартная мелодия била набатом по вискам. Ещё немного, и Чон решился бы разбить телефон об стену и избавиться от остатков, выкинув их в окно, но по иронии для этого всё равно потребовалось бы вылезти из-под одеяла.       Попав по кнопке отбоя с пятого раза, он отшвырнул девайс в сторону, метко попав на соседнюю подушку.       Его давняя любовь к раннему времени суток была забыта вмиг, когда плотные шторы распахнулись в стороны, позволяя солнцу озарить комнату своим светом. Глаза оказались не готовы к подобному стрессу, от чего тотчас заслезились, и Хосок отскочил от окна как прокажённый. Ему оставалось лишь зашипеть от недовольства, чтобы это выглядело ещё эпичнее.       Он совсем не выспался.       Пробуждаясь почти каждый час, Хосок вздрагивал, испугавшись собственных вскриков. Стоило закрыть глаза, он тут же погружался в сон. Шагая по тёмному проулку, где не было видно ничего, лишь отблеск ярко-неоновой вывески в розовых тонах впереди. Хо шёл на этот свет, стараясь ступать как можно тише. Всякий раз, когда он добирался до источника света, перед его глазами вставал один и тот же образ.       Статный человек, облачённый в чёрные одежды. Его плечи покрывал того же цвета плащ. Волосы, что доходили до плеч, развевались на ветру, которого Хосок совсем не чувствовал и не понимал, откуда он доносился, ведь мужчина стоял в тупике, окруженный высокими стенами кирпичных зданий.       Стоило Хосоку сделать шаг навстречу к нему, в попытке заговорить, прикоснуться, силуэт оборачивался стаей чёрных бабочек и разлетался на части. От этой картины кровь застывала в жилах. Он боялся этой картины, потому что после неё наступала давящая темнота и только жуткие крики застилали его уши. Хосок чувствовал, как начинал падать.       И так, просыпаясь несколько раз за ночь и всё время в холодном поту, он не успел отдохнуть. На часах было шесть утра, до выхода на работу оставалось тридцать минут. За это время он, обычно, успевал съесть не самый свежий сэндвич из холодильника, запив его банкой газировки, посетить душ и, засунув в уши наушники, отправиться трудиться.       Утренний ритуал неизменен с тех пор, как он поселился в своей маленькой квартирке, а сегодня был нарушен из-за дикой головной боли, раздражительности и отсутствия настроения. Хосока часто называли солнечным мальчиком, потому что даже в самые хмурые дни он был ярким цветным пятном на чёрно-белом холсте, а сегодня он сам превратился в темную кляксу, не способную подарить ответную улыбку своей пожилой соседке, что пожелала ему доброго утра на выходе из подъезда.       Натянув на голову капюшон и засунув руки в карманы синего худи, Хосок направился на работу.       Бывают такие дни, когда всё валится из рук. Вот у Хо именно такой день. Побеседовав со своим боссом и извинившись перед ним кучу раз за то, что проспал, он был прощён и направлен в зал обслуживать посетителей. Сначала громкий смех маленьких детей, брата и сестры, что часто заходили со своими родителями поесть венских вафель, показался ему слишком громким, из-за чего поспешив закрыть уши от раздражительного звука, он уронил чайник с кофе на пол. Затем лай пробегающей мимо собаки напугал похлеще, чем удар гонга в глухом лесу.       Последней каплей стал случай на перерыве. Когда все работники выползли на крышу кафе, чтобы немного отдохнуть, обменяться новостями и перекусить, наслаждаясь солнечными лучами, Хосок почувствовал слабость в момент, когда из-за тяжёлых туч вышло яркое солнце. Коллега чудом успел подхватить его за плечи, когда тот начал оседать на бетонную поверхность.       Дело дрянь. Хо боялся сообщить своему начальнику о том, что всё ещё чувствовал себя плохо, потому что потерять работу совсем не входило в планы и так не богатого Чона, но повезло, что коллеги позаботились об этом за него, и уже меньше чем через час он шагал по улицам города, одолжив тёмные очки у коллеги по работе.       По-хорошему нужно отправиться домой, но ноги будто сами несли его в противоположную сторону. Скрываясь в тени и прячась за высотками, Хосок гулял по улицам города, пытаясь понять, что с ним происходит. Были бы деньги, он бы обязательно обратился к доктору, но их нет, а те, что в заначке, трогать нельзя. Пока он думал о том, что с ним в конце концов происходило, не заметил, как закончились большие дома и улицы перешли в частные владения богачей, на землях которых располагались усадьбы и особняки.       А дальше — провал.       Очнулся, когда стемнело или так казалось, потому что он лежал на большой кровати, озаренной светом тусклых бра. Комната похожа на покои императора: дорогое убранство, пологи над кроватью, шёлковое постельное бельё. Окна закрыты тяжёлыми бордовыми шторами, на полу — мягкий чёрный ковер. Не хватало ещё горевшего камина и мрачного дворецкого, чтобы Хосок подумал о том, что попал в покои знати.       — О, очнулся, — звонкий радостный возглас напугал. — Как чувствуешь себя?       Из глубины комнаты вышел высокий молодой парень. Чёрные волосы находились в красивом беспорядке. В ухе блестела, свисая вниз, серьга, украшенная красным камнем. Расстёгнутая на три верхние пуговицы рубашка, заправленная в строгие чёрные брюки, сидела на нём свободно. Он, беззвучно ступая босыми ногами по полу, всё ближе подходил к Хосоку.       Всё, что тот видел сейчас, страшно-привлекательно. Но провалы в памяти, жуткий особняк и последние события всё ещё приводили его в ужас. Прекрасный парень, которого он точно видел впервые, лишь добавлял жути всей этой нелепице.       — Ты чего молчишь, а? — незнакомец подошёл к кровати и сел на неё, опустившись на бок и удобно облокотившись на локоть, подперев рукой голову.       — Простите…       — Оу, за что, глупый, — парень улыбнулся, от чего по позвоночнику пробежался холодок. — Наверное, у тебя масса вопросов, — утвердительный кивок от собеседника окончательно развязал ему язык.       Поднявшись на ноги, так же грациозно, как и упав на кровать, он представился Чонгуком и рассказал всё, что, по его меркам, дозволено было знать. Хосок молчал, всё больше думая о том, что, скорее всего, это просто яркий сон или лихорадочный бред.       Возможно, в тот момент он лежал где-то на улице и умирал, а его мозг, чтобы облегчить участь своему хозяину, подкидывал фантастические сюжеты, которыми обычно людей кормила киноиндустрия.       — Не встречалось подобного больше сотни лет. Ведь найти своего соулмейта нашим предкам фактически не представлялось возможным. В отличие от вас, людей, мы обречены на долгие скитания. Из-за этого обычным делом даже стали браки по расчету…       — Подожди, — не в силах слушать, перебил Хо. — Господин Чонгук, правильно?       — Можно просто Чонгук, — он улыбнулся и утвердительно кивнул, терпеливо ожидая продолжения.       — Я не понял. Вы что, не люди?       — Ну, не совсем, — неопределённо пожал плечами Чонгук. — Я теперь понимаю, почему мой брат так сильно бесится, когда я слушаю его вполуха, — ребяческий смех, а потом серьёзно: — Мы вампиры, совсем скоро и ты станешь ближе к нам, чем к людям.       — Простите…       — Да куда уж, — опять по-ребячески, перехватив красное яблоко со стола. — Ты можешь есть обычную пищу, пока. Держи, — яблоко полетело в сторону Хосока.       — Спасибо, — поймав фрукт, он стушевался. — Вы ведь меня отпустите? — уточнил Хосок, особо не веря во весь этот бред, что ему сейчас несли. Лишь желание остаться в живых и выбраться отсюда давало силы сохранить самообладание. — Вы меня отпустите?       — Хосок, что за вопросы, ты волен делать всё, что хочешь, но…       — Но? — с опаской переспросил Хосок.       — Ты не веришь, — не вопрос, а утверждение. — Могу понять тебя. Сейчас людям сложно поверить во что-то подобное, — Чонгук вздохнул.       — Я… Я ничего не делал и просто хочу домой, — осторожно попросил Хосок, всё ещё надеясь, что это шутка и его не убьют, стоит ему выйти отсюда.       — Да, я отвезу, — подозрительно просто согласился Чонгук.       А Юнги был прав. Он ведь предупреждал, что человеку будет сложно поверить в такое. Пусть даже это на самом деле случилось, и Хосок не умер, ему предстояло пройти путь перевоплощения. Чонгук искренне хотел помочь обоим. Брату, который отвергал саму суть соулмейтов. И Хосоку, бедному парню, который и без того от жизни мало хорошего получал, так ещё и попал в паутину хищника и теперь был обречён. Может, Чонгук много утрировал и возводил в абсолют, но у него было несколько веков, чтобы изучить тайны подобной связи — он понимал, что теперь Хосок не простой человек или обращённый вампир, а слабое место Юнги.       Они могут никогда не полюбить, не подружиться, в этом нет ничего смертельного, но стоит только узнать врагам — их ждёт большая беда.