epiphanies

Когда Себастьян Феттель впервые встретил Шарля Леклера, он знал, что этот мальчик доставит ему только неприятности. Их время в знаменитой красной Scuderia только доказало это. Хотя Себастьян знал об истории мальчика и о том, как он оказался в Ferrari, ему было неприятно, что его постоянно сравнивали с нетерпеливым двадцатилетним парнем, когда сам он уже четыре раза выигрывал чемпионат. Шарль Леклер, возможно, и победил бы его в Ferrari, но они находились на совершенно разных этапах своей карьеры. Было неразумно проводить такое сравнение. Но, несмотря на всю его враждебность, Себу полюбился Шарль. Хотя он все еще был занозой на глазу Себа, его безудержная страсть и стремление к гонкам были освежающим зрелищем после того, как Себастьян сильно утомился годами в Формуле-1. Наблюдение за этим новым талантом, таким не отточенным, но всегда готовым учиться, который так явно чувствовал, что ему есть что доказать, было отличным способом завершить свое время в Scuderia Ferrari. Прежде чем покинуть команду, он провел много времени, несколько гоночных сезонов, с Шарлем обсуждая стратегии и решая, как максимально эффективно использовать их машину. Несмотря на весь интерес СМИ к созданию определенной истории, Себастьян думал, что оставил Ferrari в надежных руках, когда перешел в Aston Martin. С самого начала было ясно, по крайней мере, для Себа, что Scuderia Ferrari нуждалась в Шарле больше, чем Шарль нуждался в Scuderia Ferrari. Шарль никогда бы этого не увидел, потому что он настолько привязан к тому, чего хотят другие люди, чего хотят для него, что Ferrari кажется ему подходящим местом, и это вполне может быть так. Возможно, Ferrari — та команда, которая когда-нибудь даст ему чемпионство, которого он заслуживает, но это будет не единственная команда, готовая сделать это для него. Конечно, он их il predestinato, но именно они так его и назвали. Себастьян иногда задается вопросом, не навязали ли Скудерия ему этот ярлык, чтобы он не мог покинуть их, используя это как отвлечение от того факта, что даже когда Шарль ездит безупречно, его команда не может предоставить ему машину, которая делает то же самое. Как он может покинуть команду, которая называет его предопределённым? Как он мог оставить Тифози позади? Это цинично и утомительно с его стороны, но, учитывая то, как прошел сезон 2022 года, и учитывая, как проходит сезон 2023 года, он не чувствует себя таким возмущенным в своих предположениях, как мог бы, если бы Scuderia Ferrari действительно оправдала свою репутацию. От друзей, которых он оставил в гаражах Red Bull и Aston Martin, Себ знал, что они следят за любыми признаками того, что Шарль готов сменить знаменитый красный гоночный костюм. Кристиан Хорнер особенно внимательно изучал возможные варианты с тех пор, как Ferrari, как выразился сам Хорнер, в прошлом году выиграла не на той машине. Для руководителей команд паддока это, по-видимому, была известная игра — выжидательная игра на тот случай, если Шарлю Леклеру будет достаточно. Сам Себ пытался поговорить об этом с Шарлем несколько недель назад во время телефонного звонка после провальных выходных в Монако. Шарль был разбит, уставший от того, что его снова лишили подиума в Монако. На этот раз потому, что его собственные гоночные инженеры не смогли выполнить свою часть сделки и рассказать ему о других гонщиках на стартовой решетке. Это была не его вина, с этим согласился даже Ландо Норрис из McLaren, но он все равно был вынужден вернуться на стартовую решетку после квалификации во втором ряду. — Монако когда-нибудь ответит мне взаимностью? — спросил Шарль, и Себ попытался заверить его, что проблема не в Монако. — Монако трудно ответить тебе взаимностью, когда у него нет такой возможности. Твои победы и поражения зависят не только от тебя, Шарль, но и от машины, которую ты водишь. На протяжении многих лет было много гонщиков, обладающих навыками и способностями выигрывать чемпионаты, но машины, на которых они ездили, не могли удержать их в первых рядах стартовой решетки. Монако уже любит тебя, уже считает своим принцем, но ты должен водить правильную машину, если хочешь быть коронованным, — Себастьян ответил, но этого было недостаточно. — Независимо от того, что ты делаешь, Чарли, это твоя жизнь, твоя карьера. Ты достаточно хороший водитель, чтобы иметь возможность выбирать, за кого водить машину. Я действительно имел это в виду, когда сказал тебе, что ты величайший гонщик, которого я когда-либо встречал за свои пятнадцать лет в Формуле-1. Несмотря на это, если уж на то пошло, я бы предпочел, чтобы ты сохранил свою жизнь, а не красную машину, сынок. Есть гораздо больше, чем Scuderia, Шарль, но ты, насколько я знаю, ненавидишь эту идею, —он добавил, но даже это не принесло ему ответа на другом конце телефона. Он был готов разразиться разглагольствованиями о том, что, возможно, Шарль был немного слеп в отношении того, почему Ferrari не смогла выиграть чемпионат с 2008 года, не смогла дать его своим гонщикам с 2007 года. Проблемы с Ferrari существовали еще до того, как Шарль приблизился к Scuderia, но по какой-то причине монегаск, похоже, несет всю тяжесть их бремени на своих плечах. Возможно, это произошло потому, что Шарль Леклер был частью Тифози задолго до того, как он стал одним из гонщиков, на которых Тифози возлагали свои надежды. А может быть, это произошло из-за бесконечной любви молодого водителя к Жюлю Бьянки. Себ был на похоронах в тот солнечный день в Ницце. Он даже помогал нести гроб в церковь и выносить из нее. Шарль был там, тогда он был всего лишь подростком с непостижимой грустью в глазах, и Шарль за весь день не сказал ему ни слова. Себастьян помнил, как подумал, что это было странно, потому что Жюль говорил с Себом о его крестнике и о том, как сильно Шарль с нетерпением ждал возможности увидеть, как Жюль и Себ участвуют в гонках вместе. Судя по всему, Шарль Леклер уже был его поклонником. Но какое бы восхищение Шарль ни испытывал к Себу тогда, оно явно было омрачено печалью и тоской, которую он испытывал к своему крестному отцу, и Себ не мог его винить. Потеря Жюля изменила его спорт, его жизнь, и Себастьяну казалось, что он до сих пор не смог смириться с этим. Каким-то образом Шарль направил весь гнев и печаль в чистый драйв, и авария, которая могла отвратить кого-либо еще от участия в гонках, похоже, мотивировала Шарля Леклера. Он выигрывал титул за титулом, и к тому времени, когда он попал в Формулу-1, он был одним из самых выдающихся гонщиков, которых Себ когда-либо видел. Было неприятно наблюдать за ними на протяжении всех лет в Scuderia Ferrari, но в конечном итоге именно это заставило Себа не любить враждебного выскочку, пришедшего в Scuderia Ferrari сразу после сезона новичка с ощущением, что ему нужно все доказать. Себастьян однажды сказал, что бороться за чемпионство – это одно, а делать это с Scuderia Ferrari – совсем другое. Победа с Ferrari значит больше, чем победа с любой другой командой. Победа с Ferrari делает вас легендарным, и, как бы они ни были не согласны, другие команды это знали. Ни одна другая команда на стартовой решетке не воплощает Формулу-1 так, как Scuderia Ferrari. Это то, что знал Шарль, и это подпитывало его любовь к итальянской команде. Себ просто задавался вопросом, как бы чувствовал себя Шарль если бы Scuderia Ferrari действительно тратил свои лучшие годы, свои лучшие шансы на чемпионство, потому что они тоже были ослеплены наследием и упускали из виду все остальное. Однако ему не разрешили разглагольствовать. Шарль все еще был слеп к скрытому мученичеству за рулем Scuderia Ferrari, но было ясно, что Себ, подчеркивая их недостатки, заставлял его чувствовать себя неловко. Шарль лишь издал неопределенный звук возражения со своей стороны, прежде чем извиниться, заявив, что они провели тихую ночь, чтобы, успокоить его. Себ напомнил ему, что он всегда на расстоянии одного телефонного звонка, вот и все. Если не считать небольших разговоров в различных паддоках после Монако, у Себа с тех пор не было возможности по-настоящему поговорить с Шарлем. Вероятно, не помогло то, что Себ большую часть времени проводил в паддоке в гараже Red Bull. Он знал, что Шарль не особо возражал против этого, но из-за этого им было трудно разговаривать, когда они проводили свое время в воюющих гаражах. Красный цвет выделяется, как большой палец, среди моря темно-синих поло Red Bull, и наоборот. Себ хотел поговорить в эти выходные ещё раз, но домашняя гонка Red Bull немного помешала этим планам. В любом случае. Все это говорит о том, что Себастьян Феттель должен был знать, что нечто подобное произойдет. В конце концов, Шарль Леклер всегда находил способы доставить ему неприятности. Домашняя гонка Red Bull до сих пор проходила довольно гладко, несмотря на то, что Шарль завоевал поул-позицию в пятничной квалификации, в то время как Перес не смог пробиться в третий квартал. Красная машина, как и предполагалось, не смогла угнаться за Red Bull Макса, и Шарль вместе со своим товарищем по команде провел большую половину первых сорока кругов, защищая свои позиции P2 и P3 от пилотов Mercedes, в то время как Пересу едва удалось прорваться на P8 к тому времени, когда гонка была уже на половину пройдена. Сайнс-младший проделал хорошую работу, блокируя попытки Рассела обогнать и удерживал серебряную машину подальше от Шарля, но к началу 50-го круга Рассел сумел пройти, занял P3 и сразу же начал сокращать отставание от Шарля. Как и во многих гонках в этом сезоне, Макс почти сразу занял первое место, но на данный момент он опережал Шарля всего на 5,4 секунды. И не смотря на что, что это был не самый лучший результат, похоже, Ferrari наконец-то привезла в Австрию действительно хорошие обновления. Себ наблюдал за расположением машин на трассе на одном из экранов Red Bull. Когда он увидел точки, сигнализирующие как о LEC, так и о RUS, всего в нескольких сотых друг от друга и направляются в сторону зоны DRS на трассе, которая находилась прямо напротив гаражей, то он поднял глаза и увидел, как обе машины проносятся мимо них, а Сайнс-младший отставал от них всего на секунду. Рассел храбро сражался. После того, как он, наконец, обогнал Сайнса-младшего, он столкнулся с защищающимся Шарлем на последних двадцати с чем-то кругах гонки. Себ надеялся, что Шарль сможет его удержать, но он также знал, что Шарлю придется совершить чудо, чтобы осуществить это. Как только ему пришла в голову эта мысль, он услышал по радио объявление о красном флаге. Снова взглянув на экран, он бросился искать, какая машина остановилась на трассе. В замешательстве он увидел, что все машины, без сомнения, все еще движутся, направляясь к пит-лейну, а потом он увидел Сайнса-младшего, притормаживающего у северной трибуны. Ужас поселился в глубине желудка Себа. Глаза лихорадочно искали красный индикатор LEC, и осознание того, что он не смог его найти, было ужасающим. Что бы там ни произошло, оно вывело из строя систему GPS Шарля. По своему многолетнему опыту Себ знал, что обычно это означает полное лобовое столкновение. Надев гарнитуру, Себ бросился к одному из экранов телевизора, транслировавшего гонку в прямом эфире. И действительно, он мог заметить красную машину Scuderia Ferrari Сайнса-младшего, припаркованную на северной трибуне. Рядом с еще одной красной машиной Scuderia Ferrari, припаркованной почти посередине барьера. Сайнс-младший выпрыгнул из собственной машины и побежал к такой же машине Scuderia Ferrari. Себ не сомневался, что инженеры Феррари пытались получить обновленную информацию о статусе Шарля, но безумный бег Сайнса-младшего к своему товарищу по команде мог означать только одно. Шарль не отвечал на связь. В своей гарнитуре он слышал радио Серхио Переса по дороге на пит-лейн, — Это было плохо. У нас есть статус по Леклеру? Глядя на гоночного инженера Переса, Себ видел ясное, как день, сомнение, написанное на его лице. Через секунду он ответил, — Пока нет. Сайнс-младший вместе с ним на правильном пути. Медики уже в пути. — Ебать. То что Сайнс действительно остановился рядом с ним на трассе не хорошо. Пожалуйста, скажите мне, что с ним все в порядке, — ответил Перес, но, казалось, он говорил больше сам с собой, чем с кем-либо еще. Его гоночный инженер, похоже, тоже это заметил и промолчал. Себ переключился на линию Макса, когда связь Переса замолчала. Макс был одним из первых гонщиков, выехавших на пит-лейн, и только он и два гонщика, которых он обогнал, были близко к въезду на пит-лейн к моменту, когда был поднят красный флаг. Это значит- «Черт», — думает Себ. Это означало, что он не видел обломков машины Шарля. Ему просто не пришлось проезжать мимо него. На данный момент Себ не знает, было ли это благословением или проклятием, но это был только вопрос времени, когда Макс спросит: — Кто разбился? — спросил по радио Макс и прервал ход мыслей Себа. По радио он звучал обеспокоенно. Скорее всего, он заметил тот факт, что ни одна красная машина еще не выехала на пит-лейн, хотя должна была. Если Себ знает Макса, а он знает, Макс уже знает, что это, скорее всего, либо Шарль, либо Сайнс-младший. Гоночный инженер Макса на мгновение взглянул на небо, прежде чем ответить, его плечо опустилось. Себастьян сейчас не завидует его роли. — Леклер, в самом конце сектора 2. Неудивительно, что Макс тут же замолкает. Он припаркован прямо перед гаражом, но Себ не видит, как он движется внутри кабины. Вместо этого Макс, кажется, перевел взгляд на небо — единственная заметная реакция на новость, о которой он спрашивал. Верно. Себу уже этого достаточно. Он не может оставаться здесь. Одним из преимуществ завершения карьеры после прошлого сезона было то, что у него было гораздо больше свободы, чтобы уйти оттуда, когда его душили гонки или гараж. Глядя в глаза Кристиану, он наклоняет голову в сторону дверей, ведущих в коридор, соединяющий все гаражи. Хорнер кивает ему в ответ, прежде чем повернуться к пит-уоллу и махнуть рукой в сторону гаражей Scuderia Ferrari в молчаливом разрешении. Последнее, что Себ услышал перед тем, как снять наушники, было то, что Макс попросил поговорить с самим Кристианом. Оказавшись в коридоре, он прислонился к одной из стен и сделал несколько вдохов. Ему нужно было приступить к действию, были вещи, с которыми нужно было разобраться в первую очередь. 1. Выясните, в какую больницу перевезли Шарля. Достаточно легко. Себ был в Формуле-1 достаточно долго, чтобы знать все больницы с вертолетными площадками рядом со всеми гоночными трассами Формулы-1. Он отправил сообщение, чтобы проверить это у Лоренцо, но был уверен, что Шарль направляется в Ландескранкенхаус Мурталь. 2. Написать Ханне и попросить ее завести машину. Его жена решила наблюдать за гонкой с верхних этажей паддока, а не из гаража. Меньше мужественности, больше выпивки — вот ее аргументация, когда Себ пытался уговорить ее присоединиться к нему. Когда он написал ей, чтобы она взяла машину, она ответила: «Уже в ней». 3. Забрать с собой брата Шарля. Он знал, что Шарль точно убьет его, если Себастьян прямо сейчас оставит его брата в загоне. Возвращаясь к разговору со старшим братом Леклера, он добавил, — И скажи DAMS, что Артур пойдет со мной. Меня не волнует, водитель ли он. Ему нужно быть там, где сейчас находится Шарль. Вполне предсказуемо, что Лоренцо с ним согласился. Сказав Себу, что он и их мать летят первым рейсом в Австрию, Себ просто ответил, показав большой палец вверх, прежде чем положить телефон в карман. Воспользовавшись последней секундой, чтобы собраться с силами, Себ просто уставился на стену перед собой. Неявное мученичество вождения за Scuderia Ferrari. Шарлю не позволено стать мучеником за эту команду, даже если он считает ее святой. Себастьян не позволит этого. Он поворачивается туда, где, как он знает, находится гараж Scuderia Ferrari, и быстро идет к его дверям. Оказавшись там, он распахивает их перед абсолютным хаосом. По обеим сторонам гаражей царит суматоха, весь персонал начал устранять повреждения. Он видит, как Сайнс-младший наконец-то въезжает в гараж, и почти сразу его окружают инженеры. При любых других обстоятельствах Фреду Вассеру пришлось бы приказывать им двигаться, чтобы добраться до своего водителя, это было бы забавным зрелищем. Но на самом деле, внимание к Сайнсу-младшему дало Себу возможность наконец увидеть самого младшего Леклера, сидящего в кресле в гараже. Он смотрит в сторону Сайнса-младшего и Вассера, но, кажется, не обращал на них никакого внимания. Себ пересекает гараж и встает рядом со стулом Артура, и когда Артур поднимает глаза и смотрит ему в глаза, Себ протягивает руку, чтобы поднять его на ноги. — Давай, Артур, нам пора идти. Я знаю, куда они забрали Шарля, но нам нужно добраться туда как можно скорее. Вы единственный его родственник здесь, в Австрии, и вам нужно быть рядом, когда врачам нужно будет с кем-то поговорить. Давай возьмем мою машину, — говорит он, убеждая Артура поехать с ним. По какой-то причине Артур колеблется. — Я… я не могу, мне нужно сказать DAMS…, — это все, что он выговаривает, прежде чем Себ перебивает его. — Они знают — им сказал Лоренцо. Их, конечно, это устраивает, а нам пора идти. Моя машина стоит прямо снаружи, жена поддерживает двигатель включенным, но нам следует убираться отсюда сейчас же, пока не начался хаос. Давай, пойдем, — говорит Себ, хватая Артура за руки и вытаскивая его из гаража. Они достаточно быстро добираются до машины Себа, и он целует свою жену в щеку, когда она встает с водительского сиденья, чтобы позволить ему занять ее место, прежде чем закрыть дверь машины. Затем, со своего нового места за рулем, он видит, как Ханна обнимает Артура и что-то говорит Артуру прямо перед тем, как он присоединяется к Себу в машине. Быстро помахав жене, он, не теряя времени, выезжает со стоянки на дорогу. Себ продолжает поглядывать на Артура, но младший Леклер продолжает пристально смотреть в пассажирское окно. Когда они уже на полпути к больнице, он наконец нарушает тишину. — С ним все будет в порядке, Артур. Шарль не знает, как сдаваться, он не собирается начинать сейчас, — говорит он, но Артур не отвечает. Единственным признаком того, что Артур его вообще услышал, является напряжение в его плечах, которое, казалось, стало еще сильнее. Себ больше не пытается говорить, пока они едут на машине. Когда они приезжают в больницу, Себ едва успевает припарковать машину, как Артур распахивает дверь и направляется к главному входу, оставляя Себа спешить за ним. Он отправляет Ханне сообщение с просьбой приехать за ним как можно скорее, чувствуя себя неловко оставляя ее на случайной парковке в Австрии. Когда прибудут средства массовой информации, это будет полной выдачей его присутствия. Судя по его удаче, они, вероятно, уже в пути. Оказавшись в больнице, он легко замечает Артура, теперь единственного, кто носит красный Scuderia Ferrari. Он разговаривает с медсестрами, и когда Себ подходит, он уже в пределах слышимости и слышит, как медсестра велит Артуру следовать за ней в отдельную комнату ожидания. Эта больница уже привыкла к уходу за пилотами Формулы-1, и новости о катастрофе такого масштаба, как Шарль, вероятно, дошли до них в течение нескольких минут. Они ждали их. Медсестра наконец замечает Себа, и в ее глазах ясно видно это узнавание. Обращаясь к Артуру за подтверждением, она тоже подзывает Себа, и их ведут в комнату дальше по коридору. Похоже на конференц-зал. У нее нет новостей, чтобы сообщить им, за исключением того не удивительного факта, что Шарлю предстоит серьезная операция. Его ребра сильно повреждены, и есть внутреннее кровотечение. Она не уточняет, насколько это плохо, скорее всего, она не знает, но ее мрачное выражение лица не вселяет надежды в Себа. Он благодарит ее, и вскоре она уходит. Артур сидит, подперев голову руками, на стуле, самом дальнем от дверей. Себ подходит к нему, как только медсестра уходит, пододвигает стул рядом с ним, прежде чем сесть и положить руку на колено Артура, чтобы привлечь его внимание. — Эй, он жив. Он сейчас жив в этой больнице и так и останется, ясно? Шарль справится, я это знаю. Если мы собираемся пройти через это, то мне нужно, чтобы ты тоже в это поверил, ладно?, — говорит он. Это вызывает смех у Артура, и вместо этого он смотрит на потолок. Затем он шепчет почти про себя, — Мой брат истекает кровью в этой больнице, я ничего не могу с этим поделать, и четырехкратный чемпион мира Себастьян чертов Феттель здесь, чтобы оказать мне эмоциональную поддержку. Какой ебанутый день. Ситуация абсурдна и Себастьян тоже не так представлял себе окончание своего дня. — Эй. Внутреннее кровотечение — это не то же самое, что кровотечение, когда оно происходит во время операции, Артур. Это буквально лучшее место, где он может находиться, пока у него внутреннее кровотечение. И ты можешь что-то сделать для него, ты можешь сидеть здесь и быть здесь, пока мы с тобой проходим через это, — говорит Себастьян, останавливаясь, чтобы провести рукой по волосам, прежде чем продолжить. — Сейчас я не очень-то чувствую себя четырехкратным чемпионом мира, ясно? Я просто человек, другу которого нужна моя поддержка, и, поскольку я не могу ему помочь, я слежу за тем, чтобы с его младшим братом все было в порядке. Мы с тобой и Шарлем справимся с этим Артур, но нам нужна надежда. Шарль заслуживает нашей надежды, да? — спрашивает он, и от его слов в Артуре, кажется, что-то успокаивается. Впервые с тех пор, как они встретились сегодня, Артур полностью признает свое присутствие. Артур кивает, и Себ вздыхает с облегчением. Он вывел брата Шарля из того шокового состояния, в котором он находился после столкновения. Когда Артур благодарно улыбается, Себ улыбается в ответ и снова нежно сжимает его колено, чтобы показать поддержку, прежде чем полностью убрать руку с бедра. Они позволили тишине воцариться в импровизированной комнате ожидания. Себ не сомневается, что в течение дня эта комната наполнится новыми гонщиками, как только им разрешат покинуть паддок, но сейчас здесь только они вдвоем и тишина. Артур закрывает глаза и прислоняется спиной к стене, по-видимому, пытаясь разобраться в своих мыслях, и он благодарен за это и за возможность, которую это дает Себу, сделать то же самое. Отправив короткое сообщение Льюису, Себ убирает телефон и закрывает глаза, чтобы ненадолго отгородиться от мира. Когда Себастьян Феттель впервые встретил Шарля Леклера, он знал, что этот мальчик доставит ему только неприятности. Чарльз приехал в Маранелло как человек, которому было предначертано, что, как мог сказать каждый разумный человек, не пойдет Себу на пользу. Даже несмотря на все великодушные последствия, Шарлю нравилось соперничество, которое существовало между ними во время их работы в Ferrari. Шарль всегда возражал, когда Себ в шутку указывал ему на это, но после сегодняшнего дня у Шарля не было ни одной ноги, на которой можно было бы стоять. Себастьян может только надеяться, что Шарль все равно получит возможность попытаться возразить.