epiphanies

Этого не может быть Это была первая мысль Карлоса Сайнса-младшего, как только он видит обломки машины Шарля на гоночной трассе. Он был на несколько секунд позади Шарля в центре сектора 2, когда увидел, как машина его товарища по команде заблокировалась и направилась прямо к барьерам. Ни у кого не было времени среагировать, а у Шарля не было времени даже начать нажимать на тормоза, чтобы замедлить удар. Карлос ехал быстро, но с его собственной позиции на гоночной трассе все происходило в замедленной съемке. Его отставание от пятого места было солидным, а Рассел был его главной проблемой на протяжении всей гонки, и поэтому Карлос принял невероятно безрассудное решение остановиться позади машины Шарля вместо того, чтобы направиться к пит-лейну, несмотря на то, что он правильно услышал приказ прежде чем дойти до угла. Гонка была отмечена красным флажком, но он проигнорировал приказ вернуться в гараж. Если FIA хотела наказать его за это, то пусть действуют. Карлосу нужно убедиться, что с Шарлем все в порядке, прежде чем он сегодня покинет гоночную трассу. Он вышел из машины вдоль внутренней стены поворота, едва заметив, что его обогнали машины позади него, направлявшиеся на пит-лейн. Вместо этого он бежит к машине Шарля, твердый гравий хрустит под подошвой его ботинок, и он приближается все ближе и ближе к красному металлу. Когда он достигает кабины Шарля, он видит, как голова его товарища по команде откинута слегка в сторону, как будто он дремлет посреди гонки. Он видит, что одна рука Шарля все еще лежит на руле, но другая обмякла и упала ему на колени. — Привет, Шарль, как дела? Ты можешь проснуться и поговорить со мной?, — спрашивает Карлос, опираясь руками на ореол SF-23 Шарля. Он пытается встряхнуть его, но металл остается неприятным под его ладонями. Шарль все еще сидит на своем месте, не показывая никаких признаков того, что он вообще слышал Карлоса. Когда Карлос смотрит вниз, в сторону от лица Шарля, скрытого за шлемом, то он видит, что их фирменный красный гоночный костюм в нескольких местах окрашен в еще более темный красный, почти темно-бордового оттенка красного, который видно вдоль всего туловища Шарля. У Шарля течет кровь, и он вообще не реагирует на Карлоса. Впервые с тех пор, как он увидел, как авария произошла прямо перед ним, что, вероятно, произошло всего несколько секунд назад, но кажется, будто прошла целая вечность, Карлос чувствует себя по-настоящему напуганным. Он пытается напомнить себе, что аварии в Формуле-1 случаются постоянно, и пилоты обычно могут уйти от них без серьезных травм. Вкратце он вспоминает Грожана несколько лет назад и пытается порадоваться тому, что машина Шарля не загорелась. Учитывая то, как SF-23 обращался с Шарлем в этом сезоне, кажется маленьким чудом, что этого не произошло. — Да, — думает Карлос, — Мне нужно что-то сделать. Он пытается залезть в кабину, чтобы встряхнуть Шарля, но металл вокруг головы монегаска прогибается, и Карлос не может вывернуть руку настолько, чтобы дотянуться до него. Он продолжает говорить с Шарлем, умоляя его проснуться ради него, ответить ему, ответить Хави. Все, о чем он может думать в это время это то, как его разум отчаянно пытается найти какой-то план, который поможет им обоим выбраться из этой ситуации. Медицинская машина должна быть рядом, но у Карлоса нет времени ждать, пока они приедут. Миллионы людей наблюдают за этим в прямом эфире, и здесь, на Red Bull Ring, есть люди, которым нельзя ждать ни секунды дольше, чем нужно, чтобы узнать, как поживает Шарль. Черт. Карлос почти уверен, что ранее видел Артура Леклера в гараже. Даже если с тех пор он ушел, возможно, отправившись в свою команду во время настоящей гонки, сейчас он наверняка вернулся туда. Есть инженеры Феррари, есть Тифози на трибунах, есть миллионы Тифози по всему миру, и меньшее, что Карлос может сделать, это помочь их золотому мальчику. Их драгоценное il predestinato. В этом есть горечь, холодная и отвратительная, и иногда Карлосу кажется, что она поглотит его целиком. Между ним и Шарлем в течение некоторого времени были враждебные отношения, на их легкую дружбу повлияло неопределенное руководство со стороны Ferrari и отсутствие четкого определения того, кто является первым гонщиком Ferrari. Ни один из них не идеален, но сейчас, когда перед ним истекает кровью Шарль Леклер, он не может не чувствовать, что они оба были такими глупыми, сосредоточившись не на тех вещах. На самом деле не имеет значения, и никогда не имело, кто будет первым гонщиком, когда один из них истекает кровью прямо на гоночной трассе. Черт, Шарль истекает кровью? Шарль Леклер истекает кровью прямо на моих глазах, на глазах у всего мира? Хорошо, Карлос не сможет дотянуться до Шарля с того места, где он стоит, но ему нужно снять шлем. К ним подбегают несколько стюардов, и Карлос говорит им сделать все возможное, чтобы заблокировать Шарля от камер мобильных телефонов на трибунах. Какую бы конфиденциальность они ни могли предоставить Шарлю сейчас, это лучше, чем ничего. Стюарды быстро приступают к работе, некоторые из них выглядят такими же шокированными, как и болельщики на трибунах. Затем, повернувшись к себе, Карлос оценивает структурную целостность боковых подвесок Шарля. Передняя часть машины Шарля, кажется, получила большую часть повреждений, что не обязательно хорошо, но достаточно для следующего шага Карлоса. В очередной момент отчаяния Карлос поворачивается, чтобы запрыгнуть на одну из боковых капсул машины Шарля, а затем быстро двинулся и встал над кабиной. Наконец, сверху он имеет полный доступ к кабине Леклера и он наклоняется, чтобы расстегнуть шлем Шарля, прежде чем оторвать его от своего товарища по команде и осторожно бросить его на землю рядом с одной из задних шин монегаска. Сняв шлем, Карлос, наконец, может полностью увидеть лицо Шарля, впервые с тех пор, как они сели в свои машины, чтобы выстроиться в очередь перед формирующим кругом. Тогда он улыбался, стартовав с поул-позиции во второй раз в этом сезоне, а также будучи единственным гонщиком, не принадлежащим к Red Bull, который достиг этого в этом сезоне. В гараже царило волнение, и была надежда, что Ferrari сможет получить еще один подиум в эти выходные. На мгновение, в глубине души Карлос задумался, как сейчас выглядит гараж. Они до сих пор не услышали ни одного из своих водителей, хотя Карлос не сомневался, что они наблюдают за ним прямо сейчас, надеясь, что он в любую секунду появится с места крушения вместе с Шарлем рядом с ним. Еще одно разочарование, которое стоит добавить к этому списку. Сейчас на лице Шарля нет и следа улыбки. Вдоль одной из его бровей начинает формироваться синяк, едва заметный за огнеупорной балаклавой Шарля. Затем, к своему ужасу, Карлос смотрит вниз и видит небольшое пятно крови, которое, похоже, течет изо рта Шарля, окрашивая белую ткань знаменитым красным оттенком Scuderia Ferrari. Раньше он паниковал, но теперь Карлос действительно чувствует, будто земля под ним ушла. Шарль все еще сидит, пристегнутый к водительскому сидению, и у него течет кровь. Карлос тоже пытается снять подшлемник, бросая его в кабину, чтобы избежать того, чтобы камеры зафиксировали красное пятно крови и вызвали еще больший хаос, чем сейчас. Они довольно хорошо спрятаны от посторонних глаз, но дополнительная осторожность не помешает. Тогда... если у Шарля течет кровь, Карлосу действительно следует проверить... За одну миллисекунду весь фоновый шум исчезает, и в ушах Карлоса Сайнса остается только оглушительная тишина. Объективно он знает, что вокруг него все еще слышен шум, исходящий от людей на Северной трибуне и приближающейся медицинской машины, но на мгновение ничего этого не происходит. Потому что, ну. Он не может найти пульс. Когда вы принимаете решение стать автогонщиком, вы уже знаете, какие риски сопряжены с карьерой. От вас ожидается быстрая езда на машине, а это чревато всевозможными травмами. Машина может загореться, вы можете свернуть в неподходящее время и вдруг вы и ваша машина вылетите с трассы. Иногда это даже не имеет никакого отношения к вам или вашей машине, а просто ошибка кого-то в FIA. В этом виде спорта очень много доверия, а доверие не учитывает ошибок. Несмотря на осознание рисков, каждый год двадцать человек подписываются на это только для того, чтобы иметь возможность просто участвовать в гонках Формулы-1. И никто не знал рисков и издержек, которые могут возникнуть в результате этого решения теперь лучше, чем Шарль Леклер. Карлос тоже знал о рисках, но он никогда не сталкивался с возможностью того, что кто-то из них когда-либо мог оказаться в такой ситуации. После крушения Грожана в Бахрейне казалось, что они смогут уйти от чего угодно. Оглядываясь назад, можно сказать, что Карлос был таким наивным идиотом. Однако у него нет времени ругать себя, по крайней мере сейчас, когда он нужен Шарлю. Звук возвращается обратно, и он видит позади себя огни медицинской машины, а прямо за ней - машину скорой помощи. Это означает, что все, что он может сделать сейчас, это попытаться максимально облегчить их работу, уже освободив Шарля из машины. Карлос понятия не имеет, сколько времени прошло между аварией и настоящим моментом, но он знает, что здесь на счету каждая десятая доля секунды. Он молится, чтобы у них еще не вышло время. Он молится, чтобы на часах еще осталось время. Он наклоняется еще ниже, чтобы освободить Шарля от ремней безопасности, быстро расстегивая каждую застежку по отдельности, пытаясь не обращать внимания на то, как его собственные перчатки слегка окрашиваются кровью с каждым движением. К тому времени, когда он закончил, машина скорой помощи подъехала прямо к нему, и он спрыгнул с того места, где все еще стоял на машине Шарля, чтобы дать им место для работы. Парамедики немедленно бросаются к Шарлю, едва не сбив Карлоса с ног, пытаясь добраться до него. Он наблюдает, как они пытаются поговорить с Шарлем, и чувствует привкус желчи от факта того, что Шарль так же им не отвечает. Это становится слишком, и он поворачивается к ним спиной, пытаясь дистанцироваться от ситуации. Затем, когда спустя какое-то время у него наконец появляется секунда, чтобы вздохнуть, он наконец понимает, что не разговаривал с Рикки с тех пор, как вышел из машины. Никто в гараже понятия не имеет, что только что видел Карлос и что он сделал. Карлосу придется сказать им, что Шарль не отвечает. Что он истекал кровью. Что Карлос не мог найти сердцебиение. В глубине его сознания возникает катастрофическая мысль. Il predestinato, истекающий кровью на Red Bull Ring. Нет. Карлос отказывается верить, что именно так закончится история Шарля Леклера. Это не закончится здесь, на домашней гонке их крупнейших соперников, на домашней гонке крупнейшего соперника Шарля со времен картинга. Шарлю Леклерку придется пережить это, другого выхода нет. В любую секунду мир вокруг них может рухнуть. Ему нужно сообщить их команде, насколько все плохо, но он не может рассказать им все здесь. Что бы он им ни сказал сейчас, это будет транслироваться в прямом эфире миллионам людей, прежде чем кто-либо сможет его заглушить. Он уверен, что они все затаили дыхание, ожидая, пока Карлос включит микрофон. Они чувствуют себя стервятниками, приближающимися к ним и желающими охотиться на их личную жизнь, на жизнь Шарля. В то же время он знает, что они переживают за них, что там тоже есть доля искренней заботы. Иногда трудно найти баланс между этими двумя мыслями, но он не может поступить по другому прямо сейчас, как бы тревожно он ни чувствовал себя. Карлос делает глубокий вдох, прежде чем потянуться к шлему и включить микрофон. Затем, очень тщательно подбирая слова, он говорит, — Я не смог установить контакт. Да, я не могу быть уверен, но думаю, что это плохо, Рикки. Конечно, этого было бы достаточно для общественности, экспертов и комментаторов. Ничего определенного он не сказал, не вдавался в подробности, но все же передал серьезность ситуации. Он мог бы положить этому конец, и никто не стал бы его винить. Но сегодня в паддоке присутствует еще один брат Леклера, и Артур Леклер заслуживает услышать это от самого Карлоса. На всякий случай он заслуживает знать, что происходит, как можно скорее. Значительно понизив голос, надеясь, что средствам массовой информации хватит ума не транслировать его следующее сообщение, Карлос шепчет, — Не думаю, что я видел, как он дышал. Возможно, ему следовало бы сказать больше, но у него нет возможности. Позади него он слышит женский голос, настойчиво говорящий, — Док, я думаю, он вылетает! Когда он резко поворачивается обратно к обломкам, ему требуется некоторое время, чтобы попытаться понять смысл того, что он видит. Им удалось вытащить Шарля из кабины и положить на носилки, но они лишь частично спрятаны за задними дверцами машины скорой помощи. Позади них Карлос видит болельщиков серверной трибуны, некоторые с вынутыми телефонами, а некоторые выглядят шокированными, как будто они не двинулись с места с тех пор, как Шарль сбился с трассы. Некоторые из них, как понимает Карлос, видят, что происходит, почти так же хорошо, как Карлос. Это побуждает его к действию. Он не может помочь Шарлю больше, чем сейчас, но он может попытаться обеспечить ему причитающуюся конфиденциальность прямо сейчас. За те две секунды, которые потребовались Карлосу, чтобы вернуться в машину скорой помощи, одна из женщин-медиков начала делать непрямой массаж сердца его товарищу по команде, гоночный костюм Чарльза был разрезан посередине, чтобы обеспечить доступ. На туловище Чарльза видно больше крови, чем Карлос мог сказать ранее, и это дезориентирует. Для этого существуют меры безопасности, не так ли? Как это происходит? Он обходит носилки, чтобы встать на пути, закрывая обзор между парамедиками и трибуной, но при этом старается не мешать их работе. Несколько секунд он стоит неподвижной стеной, повернув лицо вниз, к ботинкам. Он не может сейчас встретиться с их фанатами, но и с Шарлем он тоже не может. Любая мысль вызывает у него тошноту. Встречается ли он с фанатами, которые только что услышали, как он сказал, что Шарль в очень плохой форме? Или он сталкивается с Шарлем, который… ну. Карлос даже подумать об этом не может. Затем он слышит, как один из медработников позади него говорит, что к ним вернулся ритм, и мгновенно по венам Карлоса течет облегчение. Он оборачивается и видит, как они поспешно поднимают носилки в машину скорой помощи, и один из медработников сообщает ему, в какую больницу они везут Шарля, прежде чем быстро похлопать его по плечу и закрыть перед ним двери машины скорой помощи. Затем, прежде чем Карлос успел осознать тот факт, что с его товарищем по команде сейчас все в порядке, машина скорой помощи едет по дороге, скорее всего, направляясь к вертолету, стоящему неподалеку. Карлос не знает, как давно произошла настоящая авария, но, как бы давно она ни произошла, у Шарля не было пульса. Тот факт, что они получили его обратно, должен что-то значить. Верно? Сколько времени прошло с момента крушения? Секунды слились воедино, и усталость в костях Карлоса делает их тяжелыми. Неужели у Шарля слишком долго не было пульса? Даже если его сердце снова забилось, в порядке ли его мозг? Сколько времени прошло без кислорода? Он не позволяет себе идти по спирали, пока что. У него еще есть работа для них обоих. Ему нужно вернуться в гараж. Но во-первых, он остро осознает, что тысячи людей в настоящее время наблюдают за ним с трибун неподалеку. Наверняка миллионы людей смотрят прямую трансляцию со всего мира, и все они сейчас ждут от него какого-то утешения. Еще несколько минут он тот, кто знает больше всех о том, что сегодня произошло с Шарлем Леклером. Когда он вернется в гараж, ему придется ответить на вопросы. Однако сейчас он возвращается к обломкам машины Шарля и наклоняется, чтобы поднять шлем, который все еще лежит на гравии рядом с одним из задних колес Шарля, куда Карлос бросил его. Он не оставит его на гоночной трассе. Обломки машины Шарля будут собраны, как только Карлос вернется на пит-лейн, но Карлос чувствует личную ответственность за шлем. Он также знает, что Шарль хотел бы, чтобы он достался Артуру, если бы до этого дошло. Однажды Шарль сказал ему, что когда они были новичками во всей этой истории с товарищами по команде и Ferrari не вставала между ними, как яд медленного действия, что Артур беспокоился о гонках Шарля в Формуле-1, что риски поедали его. — Я подарил своему младшему брату свой старый шлем Формулы-2, когда мне дали контракт с Формулой-1. После нашего отца и Жюля ему было трудно понять, почему я все еще хочу участвовать в гонках. Я сказал ему, что это сделано для спокойствия и его, и нашей матери, но нашу мать особо не беспокоили скачки. Она всегда знала, что я предназначен для этого, и видела, каким счастливым меня это делало, несмотря на то, что отнял у нас этот спорт. Я думаю, это Артур испугался. Затем я сказал ему, что наши шлемы защищают нас, и если он когда-нибудь усомнится в этом, у него всегда будет мой, чтобы напомнить ему. Возможно, это было немного глупо, но я думаю, это помогло. Я имею в виду, посмотри на него сейчас, да? Карлос готов сейчас сделать для Шарля все, что в его силах и возможностях, и минимум, что он может сделать, это вернуть его шлем брату. Обратный путь к своей гоночной машине ощущается тяжело, и он чувствует на себе взгляды, словно маленькие лазеры, испепеляющие его кожу. Когда он возвращается к своей машине, он, не теряя времени, пристегивается ремнями безопасности. Он кладет шлем рядом с собой на одну из сторон кабины и пытается использовать тот острый взгляд, который всегда присутствует у гонщиков на гоночной трассе. Медленно Карлос проезжает через сектор 3, двигаясь осторожно, чтобы случайно не потерять шлем, за который он держится только одной рукой. Он чувствует на себе камеры, следящие за каждым поворотом его шин, и не может дождаться безопасного хаоса в их гараже. Это будет хаос, но они сомкнут ряды вокруг него. Когда он доберется туда, он наконец сможет дышать. Наконец он выезжает на пит-лейн, видя, что другие машины уже припаркованы в своих гаражах. Когда он проходит мимо Уильямса, ему удается увидеть, как Александр Албон с тревогой смотрит на монитор в наушниках. В гараже Alpine царит хаос, но Карлос не останавливается, чтобы выяснить, в чем причина. У него довольно хорошее предположение. Когда он достигает знакомого красного цвета, который теперь вызывает у него легкую тошноту, хотя часть его все еще остается на перчатках, его мгновенно окружают инженеры Ferrari. У него и Шарля есть отдельные команды инженеров, но сейчас это различие, похоже, не имеет значения. Фактически, он видит больше инженеров Шарля, чем своих, когда вылезает из машины и обязательно схватывает шлем, прежде чем покинуть машину. В течение нескольких секунд вокруг раздаются вопросы. Или скорее разные варианты одних и тех же вопросов: «Как он?» и «Что случилось?» звучащие со всех сторон. Он не может найти сил на то, чтобы ответить, и, кажется, не может сосредоточиться только на одном вопросе за раз. Он остается неподвижным, пока их инженеры пытаются с ним поговорить, и только шлем Шарля помогает, чтобы немного заземлиться и удержаться на месте. Краем глаза он видит Артура Леклера, сидящего и смотрящего в пустое пространство перед собой. Он поворачивается, чтобы подойти к нему, чтобы что-то сделать, но Вассер хватает его, прежде чем он успевает пошевелиться. В одно мгновение перед ним появляется Фредерик Вассер, легко проходящий сквозь группу инженеров. Все они расходятся, когда видят его приближение, Вассер вызывает уважение, даже не требуя этого сознательно. Они встречаются взглядами лишь на секунду, но Вассер, должно быть, что-то видит в его глазах, потому что он лишь один раз решительно кивает, прежде чем утащить Карлоса из открытого гаража. Когда Карлос снова поворачивается, чтобы найти Артура, возможно, чтобы пригласить его в ту комнату, в которую его наверняка затащили, он видит стоящего над ним человека в темно-синей куртке с уродливым логотипом Red Bull, напечатанным на спине. Есть только один гонщик Red Bull, которого руководство Ferrari пустило в свой гараж, несмотря на обстоятельства. Себастьян Феттель здесь. Конечно, Карлос знал, что Себ здесь. В этом сезоне он видел его с Шарлем в различных паддоках несколько раз, причем некоторые случаи были более скрыты от камер, чем другие. Карлос также знает, что они стараются поддерживать контакт и за пределами стартовой площадки, но он не знает, насколько им это удалось в этом сезоне. Очевидно, Карлос и Шарль были уже не так близки, как когда-то. Однако зацикливание на этом ни к чему не привело бы, поэтому Карлос постарался этого не делать. Кроме того, присутствие Феттеля здесь, наверное, хорошо. Карлос даже не уверен, что он мог бы сказать Артуру прямо сейчас, что помогло бы ему, что принесло бы ему какое-то спокойствие. Перчатки Карлоса все еще были в крови его брата. Нет, Феттель сейчас гораздо лучше справляется с кризисным управлением. Карлос все еще переживает свой. Он следовал за Вассером в гараж, и довольно скоро его затащили в комнату, дверь за которой закрылась почти сразу, как только он прошел через нее. Это одна из их маленьких комнат, но посередине есть несколько стульев и стол. Вассер уже садится, когда Карлос замечает смену местоположения, и жестом предлагает Карлосу сделать то же самое. Он быстро садится, благодарный, что наконец-то может расслабить ноги. Вассёр не теряет времени даром, когда они оба садятся, но Карлос на самом деле ему за это благодарен. Если он действительно начнет осознавать эту ужасную гонку, он не уверен, когда захочет говорить об этом снова. Если Шарль не выживет... Нет. Шарль справится с этим, любой другой исход не стоит ожидать. Карлос не уверен, что Ferrari сможет добиться успеха, если Шарль этого не сделает, поэтому ему нужно постараться. Если не для себя, то для любимой его Scuderia Ferrari. Для его обожаемых Тифози. — Сайнс, — начинает Вассер, обращая внимание Карлоса обратно на руководителя своей команды, — Поговори со мной. Что ты там видел? Леклер, как он выглядел? К чему именно нам нужно готовиться? Он начинает пересказывать Вассеру всю временную шкалу, начиная с секунды перед аварией и видя, как Шарль въезжает в барьер, и заканчивая тем, что он вернулся в свою машину, чтобы вернуться в боксы. Когда он начинает говорить о падении Шарля, о сердечно-легочной реанимации, Карлос видит, как слегка расширяются глаза Вассера, когда он слышит это заявление, смысл, стоящий за ним. Сегодня скончался пилот Scuderia Ferrari. Да, парамедикам удалось снова заставить его сердце биться. Да, Шарль в настоящее время находился у лучших врачей, которых только могла себе позволить Формула-1. Если Шарль выберется после операции, очнется ли он когда-нибудь? И если он это сделает, сможет ли он полностью выздороветь? Сможет ли он когда-нибудь снова участвовать в гонках? Пилоты Формулы-1 посвящают всю свою жизнь одной единственной цели. Для каждого из них гонки становятся частью генетического кода. Но для избранных гонщиков Формулы-1 гонки – это нечто большее. Гонки, возможно, были для Карлоса всем, но иногда казалось, что для Шарля все было гонками. От того, как он спал, до того, как он думал и как выстраивал отношения, — все это каким-то образом было связано с Формулой-1. Вот почему тифози так любили его, вот почему Scuderia Ferrari так любила гонщика из Монако. Шарль Леклерк воплощает гоночный дух, как это делают очень немногие гонщики. Его потеря поставит Маранелло на колени. Обычно отношения Шарля между Ferrari и Тифози были бы для Карлоса источником зависти, но сейчас он не может ничего сделать, кроме как сочувствовать их боли. Конечно, Карлос тоже может быть гонщиком Scuderia Ferrari, но он никогда не будет гонщиком, выращенным Ferrari. У Вассера есть еще вопросы, и Карлос пытается ответить на как можно большее количество из них. К тому времени, как они закончили, уже было принято официальное решение FIA не возобновлять гонку. Это ни для кого не является сюрпризом, и Карлос считает, что на этой стартовой решетке очень мало гонщиков, если таковые вообще есть, которые были бы рады снова выйти на Red Bull Ring после сегодняшнего дня. Карлос не стал бы. Предстоит провести еще несколько встреч, написать пресс-релизы, и Вассер говорит ему, что нужно обратиться к врачу команды, прежде чем он сделает что-нибудь еще. Когда Карлос пытается протестовать, пытается сказать, что кровь на нем не его, Вассер просто говорит, что его больше беспокоит психологическая сторона, и его тон голоса не оставляет места для дальнейших возражений. Через несколько минут присылают врача, и с этого момента день Карлоса становится размытым. Сосредоточенность, которую он имел на гоночной трассе, ослабла, и как только адреналин улетучивается, вместо этого он чувствует только усталость. Доктор действительно помогает, и к тому времени, как они заканчивают говорить о сегодняшнем дне, на завтра назначен еще один прием. Когда Карлос наконец возвращается в гараж, прошло почти два часа после аварии Шарля. Машину Леклера отбуксировали обратно в гараж, но кто-то накрыл ее, чтобы скрыть от тех, кто пытается сфотографировать обломки. Инженеры немного успокоились, видимо, благодаря приказу Вассера. Некоторые лучше других скрывают тот факт, что они на самом деле не работают. Некоторые известные лица отсутствуют. Сам Вассер, конечно, все еще здесь, но Хави и Андреа ушли. Несколько инженеров Карлоса тоже ушли, но большинство инженеров Шарля, похоже, остались. Рикки замечает его, как только Карлос начинает приближаться к нему, он встает со стула и обнимает Карлоса. Ничего не в порядке. Сегодняшний день был ужасным, и Карлос понятия не имеет, сможет ли он когда-нибудь снова участвовать в гонках с Шарлем, сможет ли он вообще когда-нибудь снова поговорить с Шарлем. Он чувствует, что стены его душат и ему нужно выбираться отсюда, но в то же время он понятия не имеет, куда еще идти. Отель, возможно. Конечно, только не больница. Артур и Феттель, конечно, будут там, и Пьер Гасли, и... Дело в том, что к этому моменту зал ожидания будет заполнен всеми людьми, которых Шарль хотел бы видеть здесь. Присутствие там Карлоса не имело бы положительного значения, особенно тогда, когда Артур Леклер смотрел бы на него и спрашивал, что там произошло. Карлос не думает, что сможет пересказать эту историю еще раз, по крайней мере сегодня. Рикки отпускает его, держа руку на его плече и нежно сжимая. — Andiamo, fratello. Давай вернемся в наш отель и забудем этот день. Это еще не конец, но остальное может подождать до завтра, не так ли? — спрашивает Рикки. Да, думает Карлос. Да, это может подождать до завтра.