Эта молодость будет вечной

Тооно изначально планировал оставить Мурасе ночевать в номере, но когда их вечер завершился было уже достаточно поздно, чтобы и самому Тооно расхотелось хоть куда-то уезжать. Тем более, что смысла в этом никакого не было: не следовало будить отца для разговора посреди ночи, стоило дождаться подходящего момента. Комнат в номере было две, но постель в спальне поражала своими размерами даже Тооно и могла вместить целую оргию, так что двое могли и вовсе в ней не встретиться. И Тооно велел Мурасе не выдумывать: ложиться на свободную сторону, заранее предупреждая все возможные отказы. Спал Тооно крепко и с удовольствием, но о будильнике и занятиях утром не забыл. В конце концов, в его отличной учебе были гарантии для него и, выходит, даже для Мурасе. Пробуждение же было внезапным и никак не связанным с будильником: Тооно проснулся от внезапного тепла, что жарило его сбоку, и от неожиданно яркого, почти болезненного утреннего стояка. Тооно открыл глаза, немного морщась, понимая, что мягкий матрас услужливо утопил их с Мурасе, неумолимо приблизив друг к другу. Тооно выругался про себя. Его тело, видно, по привычке восприняло теплое тело рядом, как объект для секса — сложно было в чем-то себя обвинить. Тооно и не стал, быстро вскочив с постели, он скрылся в душе. Тооно специально пустил чуть прохладную воду, но член и не думал опадать, лишь чуть дрожал от напряжения. Тооно хмыкнув, прислонился к влажной теплой стене, прибавляя горячей воды. Он не очень любил ласкать себя, но раз уж все внутри так настаивало… Разрядка оказалась быстрой и запоминающейся, словно и не от дрочева. Тооно расслабленно выдохнул, стоя под мягкими струями, которые сами собой без усилий уносили в водосток все последствия его удовольствия. Тооно не просто принял душ, а полноценно вымылся, раз уж довелось проснуться настолько заранее. Он вымыл голову и, накинув на себя халат, даже запахнув его для приличия, вернулся в спальню. Будильник Тооно успел выключить по пробуждению, чтобы не тревожил уши, но теперь пожалел об этом, потому что Мурасе спал глубоко, словно наверстывал что-то. Тооно почувствовал себя идиотом, склоняясь над ним. Не такого он ожидал, беря на себя роль покровителя. Тооно разогнулся, смерил взглядом рыжие волосы Мурасе на белоснежной наволочке, его закрытые глаза и чуть приоткрытый рот, прикурил и выдохнул вместе с дымом: — Эй, Мурасе, проснись. Тооно откинул падающие на лицо волосы и спрятал свободную теперь руку в карман халата. — Утро, тебе пора в универ. Как и мне… Мурасе не отозвался, даже не попытался зарыться поглубже в кокон из одеяла, словно и не услышал ничего. Тооно нахмурился, он плохо представлял, как правильно будить… друга, вообще не очень-то себе представлял, как будить кого угодно. Можно было бы сдернуть с Мурасе одеяло, но это почему-то показалось плохой идей, тогда Тооно склонился ниже и снова выпустил дым, уже Мурасе в лицо и повторил громче: — Проснись. Теперь Мурасе завозился под одеялом, но не спрятал лицо, а вдруг распахнул глаза и уставился на Тооно. Таку смотрел и думал, что несмотря на весь виски — помнит очень много. Разве только последние полчаса вылетели из головы. Но, судя по виду Тооно, ничего выдающегося в них не произошло. — Доброе утро, — хрипло сказал Таку, а потом сел на постели, немного приходя в себя. Голова, по счастью, почти не болела. Таку быстро огляделся, а потом, откинув одеяло, спросил: — На душ есть время? — Как по мне, уже нет, нужно выйти через двадцать минут, максимум полчаса. Но… Тооно знал, что как-то иначе, чем большинство людей, воспринимает душ: ему никогда не удавалось помыться достаточно быстро. Иногда тому времени, что требовалось ему на утренний туалет, поражались даже девушки. Тооно не стеснялся, наоборот, сделал это китчем, но вот так признаться в таком Мурасе не смог. — Ты можешь попробовать успеть, — закончил Тооно. — Я подброшу тебя в универ, это почти по дороге. — Двадцать минут? Успеем добежать до канадской границы, — улыбнулся Таку. Он чувствовал себя выспавшимся и довольным, а вовсе не побитым и похмельным, легко вытолкнул себя из постели и скрылся в ванной. Двадцать минут не оставляли возможности немного покайфовать под теплыми струями, но Таку отлично обошелся и без этого. Он вышел, как ему казалось довольно споро, вытираясь на ходу. Тооно даже одеться не успел: он стоял босой посреди гостиной, застегивая рубашку, собираясь надеть болтающийся на руке галстук. А Мурасе был, как всегда, стремителен и ловок — Тооно некстати припомнил их школьную физкультуру. Тооно не плошал там только потому, что занимался фехтованием, плаванием и борьбой, Мурасе же всегда был очень спортивным, хотя не занимался ничем, кроме фехтования. Тооно только и смог, что удивленно уставиться на часы: — Семь минут. Серьезно? — он приподнял бровь не в силах сдержать восхищения. «Вау,» — выдохнул Тооно мысленно, но наружу вырвался лишь дым. Тооно и одевался и курил одновременно, не позволяя себе ничего подобного в университете и вообще при свете дня. Может, кто-то и считал что в прок не покуришь, но у Тооно было на этот счет особое мнение. — Так ты успеешь даже перекусить, с вечера много чего осталось… — заключил Тооно, снова затягиваясь, понимая, что сам он ничего из вчерашнего сегодня съесть не хочет. Таку кивнул, но отказался: — Не хочу есть, спасибо. К тому же… ты ведь не будешь? Таку начал одеваться. Обычно он носил в университет рубашку, но теперь вариантов не осталось, и он подумал, что сегодня все смогут пережить его вид не по форме и даже без халата. К тому же сегодня не было практик, так что ничему помешать это не могло. Тооно не стал настаивать, одевался Мурасе настолько же быстро, как принимал душ. В итоге ему пришлось даже немного подождать Тооно в прихожей, пока тот зависал у зеркала, убирая волосы. Тооно ехал быстро, но выверенно, не нарушая правил, он притормозил не на стоянке, а просто у крыльца государственного медицинского вуза, в котором учился Мурасе и, прежде чем высадить его, достал бумажник. Он, не задумываясь, отдал Мурасе почти все, что там было, оставив себе достаточно, чтобы сегодня ни в чем себе не отказывать, планируя вечером пополнить свой запас, и велел: — Запиши мой телефон, Мурасе. И почту. Я жду реквизиты и договор на лечение твоей матери. Но… если что-то случится, звони. И вот только не надо затягивать или стесняться. Если мне что-то понадобится, я тоже найду тебя. Тооно рассчитывал так заполучить и номер Мурасе. Но… когда тот согласился и записал его телефон на ладони, а потом без лишних слов продиктовал свою почту, Тооно понял, что у Мурасе, конечно, нет сотового телефона. Это была привилегия богатых. Отец подарил Тооно первый мобильник еще в школе, но родители Мурасе тогда уже развелись. И вообще-то это было проблемой. Не только развод, но и отсутствие мобильника у Мурасе — Тооно уже не привык обходиться без постоянной и доступной связи. Таку ничем не возразил, даже не задумался о двусмысленности или странности очередного жеста Тооно, просто в очередной раз сказал «спасибо» и поспешил выйти. Не ради идеи свалить от Тооно, но не желая подставлять его и заставлять опаздывать к себе. Заполучив у однокурсников бумагу, Таку переписал туда телефон Тооно и некоторое время разглядывал его, пытаясь понять, что думает обо всем этом. Если без драм и излишней радости. Но перед Таку стояла стена. Он знал Тооно разным, и хотя тот не всегда вел себя… приемлемо с точки зрения Таку и никогда не казался ему приятным типом, Таку не сомневался в нем. Тооно, как ни удивительно — всегда держал свои обещания. Другое дело, что он не был всемогущ, и Таку не мог до конца представить себе его возможности. Судя по сумме, что он дал… Ее бы одной хватило на месяц в универе, на себя Таку зарабатывал достаточно, недаром мог и откладывать, и матери давать… Можно было верить, что даже однократной помощи с ближайшем семестром — хватит. Это успокаивало. Между парами Таку позвонил в бар, обговорить очередную смену графика, на удивление на него не ругались, лишь уточнили про праздничные смены, и Таку легко их все подтвердил. Тооно успешно проживал свой день, необычайно воодушевленный он высверкивал на занятиях блестящими ответами и тонкими комментариями, радуя преподавателей, а в перспективе и отца. Что было хорошо, очень хорошо, учитывая ситуацию. Тооно уже ехал домой, собираясь помочь Като-тян с ужином и встретить отца, как заметил одну из нелегальных торговых палаток. Тооно не гнушался покупать что-то с рук, хотя себе ничего бы там не выбрал, особенно телефон. Но… Мысль была пронзительной и внятной. Тооно не нравилось, что он не может связываться с Мурасе, а у того, при всех причудах матери-наркоманки, нет постоянной связи с ним. Тооно притормозил. Решение приветливо встретило его приглашающим жестом продавца — очень простое, как щелкнуть пальцами. Тооно не раздумывал. Он выбрал один из телефонов, какую-то новую, экспериментальную модель, поменьше чем линцензионный кирпич самого Тооно, уточнив только: — Он же будет… звонить? — Конечно, голову даю на отсечение, — ответил продавец, оценивая цену костюма Тооно и его тачки рядом. Торговец не рискнул на дальнейшую рекламу, а Тооно достал бумажник, обнаруживая, что денег в нем почти нет — Тооно успел пообедать в перерыв в дорогом ресторане. Он чертыхнулся не сдерживаясь, а продавец уставился на него внимательно. — У вас проблемы с деньгами, господин? — уточнил он учтиво. — Ничуть — просто захватил мало налички, — почти огрызнулся Тооно. Продавец облизал Тооно цепким взглядом, останавливаясь на его руках. Тооно тоже оглядел свои перстни — каждый из них был ему подозрительно дорог, хотя не все они стоили бешеных денег и парочка могла сравниться с ценой украденного телефона, почти с его стоимостью в магазине. Но Тооно пожалел именно эти, он купил их в шестнадцать, сам. Зато взгляд его упал на часы, дорогие брендовые, много дороже телефона, но чужие, нелюбимые — отцовские. — Они стоят дороже, — усмехнулся Тооно, снимая часы, — что еще ты мне предложишь? — Симку, господин. И без всякого паспорта. Чехол… — поспешил торговец, сияя глазами, почти тароторя. — Нет, — Тооно уже понял свою выгоду, он не был дурачком из переулочка и знал цену вещам получше многих. — Второй телефон, вот этот. Тооно ткнул в розовый, с виду игрушечный аппарат, он был как с картинки, наверняка не функциональный, но одна из его нареченных могла бы его оценить. — Конечно, господин, — продавец заискивающе закивал. Он знал цену вещам гораздо точнее Тооно. И оттого отдал Тооно телефон в полной комплектации: с симкой, чехлом и ремешком и даже чехол и для второго аппарата, самый красивый, весь в стразах. Они расстались совершенно удовлетворенные друг другом. Тооно предпочел бы написать Мурасе, хвастаясь своей победой, но у Мурасе пока еще не было мобильника, и Тооно набрал короткое СМС для Айри на английском: «Я купил тебе подарок, как ты мечтала,» — и отправил, не читая встречных СМС. Достаточно было и того, что Айри теперь будет фантазировать. Тооно последнее время стабильно предпочитал ее своей второй «девушке» — Кин. Не как будущую жену, но для свиданий, демонстрирующих отцу, что Тооно чтит его выбор и традиции. Айри было пятнадцать, и она так искренне восхищалась Тооно, что ему почти нравилось ухаживать за ней. Даже целовать ее было не так уж плохо. Она так замирала, так терялась, трепетала и ничуть не возражала, что Тооно чувствовал себя матерым и взрослым рядом с ней. Несравненным. Это чувство Тооно неизменно нравилось. Он притормозил еще раз, у цветочной лавки: денег как раз хватило на отличный цветок, редкий, такими бывали только кустарники в самых изысканных садах. Цветок, так похожий на Като-тян. Она была русской: светлокожей и светлоглазой, тонкой и высокой. Ее кудри золотились на свету. Она не могла стать Тооно матерью, но никогда не соперничала с ним. А теперь еще и носила под сердцем дитя, братишку Тооно. Но Тооно поразительно не ревновал. Он припарковался у дома, оставив мобильники в машине, но забрав ветку азалии. Тооно шел медленно, тихо, но стоило ему войти в кухню, как Като-тян повернулась. Она часто отпускала прислугу и сегодня тоже готовила сама. — Это тебе, — Тооно протянул ей цветы. — Давай, я накрою на стол? — Тооно не любил ходить вокруг да около. Като-тян согласилась, отвлеклась, чтобы сама поставить цветок в вазу. А когда отец переступил порог, вышла ему навстречу. Просто, не кидаясь на шею, но приветствуя — отец расплылся в довольной улыбке, кусочек которой достался и Тооно. Тооно не спешил. Он дал отцу насладиться ужином, уединиться с супругой, почитать колонку новостей и подступился лишь позже вечером. — Папа, — сказал Тооно серьезно, зная, как отец любит это простое, непринятое в Японии обращение, необычное, обозначающее поразительную близость. — Да, сынок, — отец всегда был уместен, вот и сейчас отозвался в тон. — Что-то случилось? Он даже показался Тооно обеспокоенным. — Да, но не со мной, — отец сам научил Тооно всегда переходить к сути, не забирая лишнего времени и внимания. Отец отпил из чашки с чаем и приподнял бровь, приглашая продолжать. — Папа, ты же помнишь Мурасе, моего одноклассника, — уточнил Тооно. — Такума Мурасе, конечно. Тооно удовлетворенно кивнул: — У него проблемы, и… Большие. И… Я бы хотел помочь ему. — Ты? — отец отложил биржевую сводку. — Ты решил заняться благотворительностью, сын? Похвально, похвально, тут важно хорошо рассчитать свои финансовые возможности. Ты хочешь прибавку? «Жалования» — тут просилось именно это слово, но отец сдержался — Тооно все же не работал его сыном, а по-настоящему был им. — Мне казалось, что Мурасе тебе совсем не нравится… — Закончил фразу отец. Тооно не поморщился и не усмехнулся, остался серьезным и поглядел на отца прямо: — Я не хочу прибавку карманных. И Мурасе мне совсем не нравится, но… он все же блестящий, и он на мели. Было бы отлично помочь ему. Было бы отлично привлечь его на свою сторону. Ты… всегда ставил мне его в пример, а теперь можно развернуть все так, что Такума Мурасе станет работать на нас, разве это плохо? В глазах отца читалось, что он вырастил монстра, но Тооно не собирался открещиваться. Именно этим монстром его отец неизменно восхищался. — Разве нам не может пригодиться врач? — Тооно все подталкивал отца к решению. — Оставь меня ненадолго, мне нужно подумать, — вдруг приказал отец резко, и Тооно послушно вышел. Он не ожидал такой реакции и припал ухом к двери. Отец клюнул? Или рассердился? Тооно не терпел не понимать, что происходит и напряженно вслушивался в звуки за дверью. Отец звонил и говорил с кем-то весьма оживленно. Тооно вырубил звук мобильника, чтобы тот, зазвонив, не выдал его случайно, а отец не смог застукать его. Отец набрал Тооно минут через десять — Тооно успел отойти к окну и распахнуть его, позволяя отцу послушать мерный фон улицы, прежде чем ответил. — Да, — отозвался он беззаботно. — Вернись, нам есть о чем поговорить. — Три минуты, я вышел в сад. Тооно не стал отсчитывать время, лишь спустился вниз и вернулся обратно, прихватив для отца свежий кофе. Отец был четок и внятен. Он поговорил с дядей, у того был свой бизнес среди якудза. Очень прибыльный бизнес. — Мы могли бы купить себе будущего фармацевта. Блестящего фармацевта. Да и пригреть мальчика не лишнее. Если твой Мурасе согласиться перевестись на нужный факультет и работать на нас в будущем, то мы могли бы дать ему денег на обучение. Тогда с остальным он справится сам, — заключил отец. «Тогда с остальным я помогу ему сам,» — решил для себя Тооно. Он не собирался спорить, это были небольшие деньги для отца, но все же щедрые для любого обывателя. Тооно знал, что сможет получить и больше. — Я понял, папа, он согласится, — пообещал Тооно. Отец кивнул, а Тооно переключился: — Твои часы… браслет износился, — сказал он. — Я не заметил, когда замок расстегнулся, они упали с руки. Мне… Очень жаль. Но они последнее время постоянно останавливались или отставали, я носил их лишь как… знак твоей… любви, — заключил Тооно. Отец смерил его недовольным взглядом, но слов возражения не нашел: — Не беспокойся об этом, я выберу для тебя новые. Надеюсь, ты будешь к ним внимательнее. — Обязательно, папа, — пообещал Тооно и почти вылетел из комнаты. Было уже достаточно поздно, но Тооно разрывало. Ему нужно было рассказать, поделиться… спросить? Теперь он мог обещать Мурасе больше. Много больше, чем вчера. Тооно не мог позвонить Таку и потому поехал к нему. Найти дом Мурасе не составляло трудности, и вскоре Тооно парковался возле серой многоэтажки. В доме не было даже консьержа, и никто не спросил Тооно, куда он идет, к кому пришел в столь поздний час. Поднявшись на лифте, Тооно позвонил в дверь, не сомневаясь, что застанет Мурасе дома.