Эта молодость будет вечной

Таку занимался, когда в дверь позвонили. Он удивился: мать должна была оставаться в клинике, а больше и некому было прийти. Но он, конечно, подошел к двери и распахнул ее, даже не спрашивая, кто за ней. А потом уставился на Тооно. — Привет, — Таку посторонился, пропуская Тооно в квартиру. — Что-то случилось? Тооно выглядел вполне довольным, но что его порадовало было неясно. — Случилось, но это отличные новости — анонсировал Тооно, изучая квартиру. Чистую и ухоженную, но маленькую и… с точки зрения Тооно бедную. Мурасе никак не вязался у него с такой обстановкой, разве только стол, заваленный книжками. Тооно решил не спрашивать помешал ли он, он не был готов к честному ответу. — И еще это… тебе, — Тооно протянул Мурасе пакет, — хочу, чтобы ты всегда был на связи. Тооно разулся, скинул пальто и прошел вглубь квартиры, облюбовав себе кресло. Оно было старым, но даже не скрипнуло, лишь утопило Тооно в старых пружинах, но это оказалось поразительно уютным. — Мне? — Таку чуть нахмурился и отошел с пакетом к столу. Достав из него телефон он чуть повертел его в руках, а потом подошел к Тооно и протянул его ему. — Боюсь мне нужна инструкция или небольшое обучение. Так-то понятно, что зеленая кнопка это «да», а красная «нет», но… Сам понимаешь. Предложить тебе чаю? Еще есть кофе и какао. Таку чувствовал себя неплохо и не неловко, но как-то… странно. Тооно в своей одежде смотрелся в их квартире, мягко говоря, необычно. Таку не спешил расспрашивать его дальше, ему все еще не верилось даже в то, что случилось вчера. Тооно же явно собирался обрадовать его больше… Но… что еще он мог сделать? «Был на связи» очевидно означало, что Тооно не собирается ограничиться разовой помощью? Но Таку не совсем понимал почему, не понимал, что у Тооно может быть за интерес. — Да, с инструкциями у перекупов проблемы. Это новая модель, но все равно он должен быть похож на мой. Тооно не отказался: взял игрушку, рассматривая с интересом. — Я настрою тебе и забью мой номер, без проблем. В общем-то Мурасе недооценивал себя, на телефоне были кнопки с цифрами и не так уж он отличался от трубок домашних радиотелефонов. Тооно посмотрел на Мурасе и спросил с интересом: — А какао у тебя разводной или настоящий? Это был не вопрос цены или благополучия, какао Тооно любил, но обычно никто не умел варить его по-нормальному, кроме прислуги, конечно. Так что Тооно уже не надеялся, даже почти привык пить с Айри разводной какао-напиток, она сама смешно готовила его в микроволновке и, в целом, было не дурно. — Обычный, настоящий то есть, — отозвался Таку. — Сладкий или не совсем? — уточнил он, уже идя к кухне. Квартира была совсем крошечной, когда-то одна комната самого Таку была почти такой же. Зато это позволяло сварить какао, не теряя возможности говорить. — Никогда бы не подумал, что ты любишь какао, — отметил Таку, доставая с полки порошок и сахар. — Что-то такое уютное и необычное одновременно. Таку невольно улыбнулся, варить для Тооно какао было даже приятно. Слабо тянуло на благодарность, но выглядело так, словно они действительно друзья. Как в старом кино: «Это может быть началом отличной дружбы». Тооно хмыкнул, некоторые вещи, видимо, нельзя было забыть или убить: — Точно хочу настоящий какао, — он улыбнулся, уже изучая трубку Мурасе, но поглядывая за ним, — почти без сахара. Тооно как-то не мог представить себе, что Мурасе сделает ему какао, настолько, что он покинул кресло и прошел за ним. И оказался так увлечен рассматриванием Мурасе у плиты, что даже немного забыл, зачем приехал. — Да, для завершенного образа мне бы стоило пить кофе, черный, как сама ночь, — хмыкнул Тооно, присаживаясь на край стола, кроме него тут были только табуретки, а он их терпеть не мог. — Но он мне совсем не нравится, только с молоком и сахаром. Зато, — Тооно окинул взглядом стол, обнаруживая чашку, — ты… видимо, поразительно любишь именно черный кофе. Никогда бы не подумал, как и о том, что из всего алкоголя ты выбираешь виски. Тооно говорил, осмысляя: «Мурасе варит мне какао,» — и сердце стучало быстрее. Тооно с нетерпением ждал, что получится, уже уловив на каких кнопках настройки телефона, он пытался обнаружить регуляцию громкости и где включается беззвучный режим, чтобы звонки не мешали Мурасе на занятиях. — Твой телефон, кстати, готов к эксплуатации, — Тооно положил его рядом с собой. — Как мать? Ты ведь уже оплатил ей этот курс реабилитации… когда ее должны отпустить? Мать Мурасе вызывала у Тооно тревогу. Даже не смутную, а вполне внятную. Мурасе понятно объяснил, что эта женщина далека от ответственности или заботе о сыне. Она скорее усложняла его жизнь и не то чтобы собиралась угомониться. Мурасе надеялся, но Тооно бывал в притонах и видел наркоманов. Те, что не только покуривали, но глотали таблетки или кололись, выглядели безнадежными. А отец внятно предупредил Тооно, что к этим проблемам не хочет иметь отношения. Что ж… Для отца можно было сделать вид, что у Мурасе нет матери, конечно, но Тооно уже мысленно ждал от нее подставы и оттого напрягался. Он бы предпочел, чтобы Мурасе решил забыть о ней, но предложить такое не решался. Мурасе послал с такими предложениями даже родного отца, а Тооно терпеть не мог когда его отправляют туда, куда он совсем не хочет идти. — Я не предпочитаю виски, — Таку снова чуть улыбнулся, сейчас ему было спокойно, даже хорошо, словно присутствие Тооно расслабляло и успокаивало. — Но пивом быстро не накачаешься. А хорошее вино, сам знаешь, стоит соответственно. И тоже недостаточно быстро действует. Уменьшив огонь под какао, Таку повернулся к Тооно. — Через месяц примерно, — ответил Таку про мать и вздохнул. Он очень хотел бы верить, что этот раз последний, но не просто не верил, почти был убежден в обратном. Но как можно это изменить, не понимал. Он осмыслил уже, что не должен давать матери доступ к своим деньгам, как раньше, но… могло ли этого хватить? Эффекта прошлой реабилитации хватило на пару месяцев от силы, эта была дороже… Но Таку не особенно надеялся. Мать, на самом деле, не слушала его, только плакала и упрекала. Как и отец, повторяла, что он не справился. Таку снова повернулся к плите, теперь какао был готов. Он ловко перелил его в кружку и поставил перед Тооно. — Наслаждайся, — он снова чуть улыбнулся и взял в руку телефон, пока просто рассматривая. Тооно удовлетворенно кивнул. Через месяц означало, что еще несколько недель все будет строго по плану и зашибись, что Мурасе успешно сдаст зимнюю сессию и войдет в праздники. Тооно расслабился и отпил. Было вкусно, очень вкусно. Тооно облизнулся и, несмотря на то, что какао был горячим, глотнул еще, почти обжигая язык. — Ну ты даешь! Потрясающе. Знаешь, очень трудно не захотеть применить и этот твой навык к делу, — заметил Тооно. Он отставил горячую чашку, надеясь, что за пару минут какао остынет достаточно, и потянул Мурасе к себе за запястье, побуждая присесть рядом: — Иди сюда, я все тебе покажу. Ну, не все, но как звонить, писать и управлять громкостью, а остальное потом сам изучишь — это увлекательно. Таку послушно встал рядом, опершись на стол бедром. Теперь он внимательно следил за рукой Тооно и запоминал. Сложного ничего не было, но действительно без инструктажа было бы трудно разобраться. — Спасибо, — кивнул Таку, когда Тооно замолчал. — В общем… это тоже весьма щедро. И объяснения, что так нужно тебе, точно недостаточно. Это ведь просто подарок… Спасибо, — повторил Таку. — Ничего сильно дороже шарфа я тебе на Новый год не подарю, но приложу все усилия, чтобы шарф был удачным. Или не шарф. Таку чуть улыбнулся. Он знал, что время перейти к тому «что случилось», но почему-то тянул. — Рад, что ты оценил, пользуйся, мобильник — это очень удобно. Ты и не заметишь, как привыкнешь к нему. А меня и правда бесит, что я не могу позвонить в любое время. И тебе… не обязательно… Тооно отчего-то задумался над этим «не шарф». Тооно не ждал от Мурасе благодарности в виде подарков, но было бы очень интересно посмотреть, что Мурасе сочтет подходящим. — Ты не должен тратить деньги на других, если тебе не хватает на себя, — предупредил Тооно, понимая, что подобное внушение вряд ли сработает, но стоило попробовать. — А я… ты же знаешь, я люблю побыть в центре внимания и порисоваться, ты сам говорил. Тооно поиграл бровями, зная, что в его исполнении это выглядит впечатляюще, не хуже, чем у отца. Мурасе стоял близко, и можно было рассмотреть его реакцию в деталях. И Тооно смотрел. Он снова потянулся к какао, вот теперь с удовольствием делая сразу два больших глотка: — Божественно. И ты попал в крепость, в сладость — во все… я точно захочу это повторить, — хмыкнул Тооно. — Но давай перейдем к делу. Я поговорил о тебе с отцом. Знаешь, было время, когда твое имя не сходило с его уст. «Мурасе то, Мурасе се, Мурасе это, почему ты не как Мурасе?» Тооно даже немного завелся. — Зато сейчас это гарантировало мне, что он тебя помнит. Мы все обсудили. Так вот, мой отец готов оплатить тебе все обучение до конца. Все шесть лет. Только специализироваться придется на фармакологии. А когда закончишь, ну или чуть раньше, начнешь работать на… группу компаний моего отца, — сформулировал Тооно расплывчато, не собираясь объявлять Мурасе про якудза и бизнес дяди. — То есть в ближайшей перспективе группу моих компаний. Тооно победно сверкнул очами. — Это потрясающая возможность, уверен, ты сможешь совместить учебу с работой и моими заданиями, даже со своей практикой, если захочешь. Тооно презентировал, заманивал и ждал, конечно… нет, как ни странно не столько благодарности, сколько восторга. Ведь эта поддержка гарантировала, что все получится. А сам Тооно, конечно, потянет запросы Мурасе на лечение его матери, не снижая своих притязаний и привычного уровня жизни. Таку удивился. Всему. И тому, что Тооно привлек отца, хотя, наверное, это было логично, и самому предложению. Начиная от оплаты всего обучения, заканчивая переводом. Думая обо всем этом Таку уже мысленно перечислял предметы, которые ему могут зачесть, и размышлял: не получится ли у него выйти на сессию уже на фармакологии. Для этого стоило подучить химию, и кажется, погрузиться в ботанику… Таку почти не тосковал, что придется отказаться от мечты заниматься общей практикой. Это могло и расстроить, но не теперь, когда вопрос был в том, заниматься медициной или нет. И уж, конечно, Таку мало волновало, что потом он будет работать на кого-то конкретного, отдавая этот долг. Он уже прикидывал, насколько реалистично выучить ботанику за неделю, или лучше сдавать ее уже в семестре, переведясь. И за этими размышлениями, пропустил, как изменилось лицо Тооно. — И о чем ты думаешь с таким лицом, Мурасе? Ну, и запросы у тебя… Вообще-то… Я его сын, но не то чтобы даже у меня был выбор на кого учиться, — сказал Тооно с досадой. Он почти не задумывался об этом, но сейчас ситуация и реакция Мурасе вдруг укололи. Тооно всегда активно ориентировали и направляли. Отец готов был выстлать ему ковер, но только если идти по конкретному коридору. Выбрал бы Тооно экономику? Он понятия не имел. Но ни экономика, ни аналитика не были ему неприятны. Если выгодно было считать риски — Тооно считал. А Мурасе ничто не могло исправить. Он не радовался. Как не радовался никогда, если что-то было не совсем так, как он хотел. — Это что такая большая проблема? — спросил Тооно, не замечая, что чуть повышает голос. Меньше всего он ожидал такой… тоскливой реакции. Мурасе хотел… лечить людей? Спасать людей? Тооно уже почти дошел до мысли, что хорошие лекарства могут спасти еще больше народу, массово улучшить жизни, он уже набрал воздуха, чтобы высказаться на эту тему. — Нет, — Таку моргнув, посмотрел на Тооно. — Ты… Сообразив, что Тооно кажется счел его молчание за разочарование и неблагодарность, Таку заторопился объяснить: — Тооно, я вовсе не… переживал, я просто… поражен. Особенно тому, что твой отец захотел помочь. Но нет, в смене направления нет проблемы, я просто прикидывал, успею ли выучить ботанику, чтобы выйти на эту сессию уже фармакологом. И какие дисциплины мне могут зачесть сразу. Таку снова моргнул, он понимал, что Тооно зол, но пока не знал, как его успокоить. — Даже вариант, в котором ты и твой отец предложите мне стать экономистом, вообще-то выше ожидаемого. И я… счастлив. Таку улыбнулся, он понимал, что радость выглядит чуть иначе, но другой уже не мог показать, словно разучился. — На самом деле, я даже не знаю, как все это выразить, — признался он, улыбаясь теперь немного виновато. — Это просто так… невероятно, — голос Таку вдруг немного ожил, наполняясь тем самым восторгом, которого Тооно ждал. — И я… ну, в шоке. Это немного больше, чем я могу вместить, наверное. Тооно закрыл приоткрытый рот и вдохнул, снова отпивая какао: — О… боже, Мурасе, ты уже и об экзаменах подумал! Ты… Уникум. Круто, конечно, если получится, но… Знай, что это не обязательно, смысл не в том, чтобы тебе стало труднее. Хотя… зная тебя, ты и не такое сможешь, — Тооно фыркнул. — Но тебе повезло, своего экономиста отец уже вырастил, страшно представить, что ждет моего бедного братишку. Наверняка у отца есть план и его жизни до самой старости. Тооно улыбнулся немного зло, пусть злился уже не на Мурасе, а на отца. Тооно не любил думать о нем, не любил концентрироваться на этом всем, ему было важно чувствовать себя хозяином своей жизни. — А еще… ты просто этого достоин. Твои таланты не должны пропадать из-за того, что кто-то утверждается за твой счет. Утверждаться можно, и не спуская в унитаз твой потенциал. Так… даже интереснее. Ты — очень выгодное приобретение. Тооно усмехнулся. Он уверял Мурасе во всем этом, и себе самому напоминая, зачем он делает именно так и именно сейчас. Обходя мыслями тот момент, что он готов делать подобное вовсе не для всех, но отчего-то выбрал именно Мурасе. — Люди всегда используют других людей. Но тебя использовали неправильно, я сделаю это лучше, — закончил Тооно с новой усмешкой. — И на этот счет у меня тоже есть планы. Твои коктейли и какао не дают мне покоя. Я планирую Рождественскую вечеринку. Отец с женой уедут в отпуск, дом будет в моем распоряжении. У меня на это время полно планов. Ты должен прийти. И поработаешь, и оттянешься. Мурасе никогда не ходил тусоваться с ними, словно пренебрегал, словно был выше, и… Тооно хотел бы показать его всем, похвастаться. Таку старался сконцентрироваться на смысле слов Тооно, а не на его интонации, потому что интонация была странной. На нее стоило бы даже оскорбится, но остальные чувства Таку к Тооно сейчас не позволяли сделать этого, и весь скрытый смысл, все действия Тооно придавали его тону совсем иной оттенок. Тооно звучал так, словно предлагает Таку что-то непристойное, и это почему-то не было больно или страшно. И не возмущало. Таку было… он не понимал даже как, то ли забавно, то ли интересно. — У тебя есть брат? — спросил он, чтобы немного отвлечься от этих мыслей, а потом добавил. — Я работаю все праздники, Тооно. А я и так уже несколько раз менялся и не могу отказаться. Прости? Последнее слово почти вырвалось у Таку, он не был уверен, что готов за это извиняться. — Черт, — выдохнул Тооно, — и нет, я не прощу. Не делай так больше. Это вредно для учебы и мешает моим планам, а так быть не должно. Я и так не против, чтобы ты продолжал подрабатывать, но выходи по своему обычному графику. Тем более, что я заплачу больше. Больше, чем ты получишь чаевыми даже в Рождество. Тооно чуть скривился. Он и правда готов был заплатить за удовольствие показать Мурасе в компании и знать, что сам Мурасе смешает ему коктейли. Возможно, лишь ему одному, Тооно еще не решил готов ли он к тому, чтобы Мурасе оказался барменом для всех на его торжестве. — Раз нельзя отменить или перенести, появишься у меня после смены, мы собираемся гулять до рассвета, — безапелляционно заявил Тооно, не задумываясь в каком состоянии тогда будет Мурасе и не собираясь его жалеть: Мурасе был теперь немного его и Тооно хотел располагать им тогда, когда ему это нужно. — Работа на меня теперь будет для тебя в приоритете, — объяснил Тооно на случай, если Мурасе еще не понял. — И да у меня есть брат, моя мачеха ждет ребенка, кажется у нее уже шестой месяц или вроде того. Таку чуть нахмурился, хотя не сказать, чтобы тон Тооно изменился, или изменилось положение самого Таку. Он кивнул и сказал просто: — Я понял. Ему не хотелось объяснять, что дело не в деньгах. Тооно ясно давал понять намечающиеся приоритеты, но с другой стороны он обещал нечто большее, чем просто деньги. Он предлагал какую-то уверенность в завтра. Таку точно знал: работа в баре будет много легче и приятнее работы на вечеринках Тооно, и он бы с удовольствием отказался и послал Тооно с его странными требованиями, но выбора ведь не было. Хозяин бара, как бы хорошо ни относился к Таку, а он относился к нему обычно, не стал бы подписываться на гарантии его учебы. Ему это было просто ни к чему, Тооно же интересовало то, что он получит потом, а не только сейчас. И это решало исход. Бессонные ночи были малой ценой по сравнению с возможностью продолжать обучение. На мгновение Таку захотелось отплатить Тооно его же монетой, сказать что-то обидное насчет нового наследника, но… он не стал, смиряясь со своим новым положением или вроде того. — Ты голодный? — спросил он вместо этого. Ему хотелось выставить Тооно, но он… признаться, не смел. — Ты еще и готовить умеешь? — удивился Тооно. Мурасе поражал. Не только этим, а тем, что поразительно не перечил. Смирялся? Тооно видел Мурасе, его напрягшиеся плечи, тоскливый взгляд и отлично понимал, что Мурасе вот теперь ему не рад. И хотелось даже отомстить, хотя неясно за что? Мурасе и не обещал ему радоваться. К сожалению, искреннюю радость было не купить ни за какие деньги. Тооно был молод, но не обольщался. — Не надо, я уже ужинал. И ты можешь говорить, чтобы я ушел, не стоит… так сдерживаться, я же тебя знаю, Мурасе. Учись, как говорит отец: «знания — золото», и в этом он прав. Не обещаю исчезнуть, какао слишком мне понравился, чтобы ждать до Рождества. Но звони, если что-то случится. Жизнь твоей матери ведь стоит того, чтобы позвонить… даже мне. А что до вечеринки: не парься, ты всегда сомневался, но может… тебе даже понравится. Тооно прошел к выходу, не дожидаясь приглашения. Он знал, что Мурасе не позвонит, ведь его мать все это время будет на лечении, и от этого внутри что-то злобно и недовольно кипело, Тооно нужно было подышать воздухом. Тем более, что мысли о «золоте» всколыхнули его мысли о Кин. Ее имя значило «золото». Она и была настоящей золотой жилой, точнее не она, а ее семья. Но Тооно не хотел продаваться. Он отлично понимал недовольство Мурасе на самом деле. И оттого он решил позвонить, конечно, не Кин. Тооно хотелось трахаться, и на этот случай у него было несколько отличных кандидаток. — Не провожай, я могу закрыть дверь, — попрощался Тооно. Смотреть на Мурасе стало вдруг очень трудно. Таку молча наблюдал, как Тооно уходит. Не объясняя, что готовить не особо умеет или еще что-то. Когда дверь закрылась, он лишь вернулся к учебникам. Отложил пока анатомию, ее актуальность отпала, и теперь наедине с собой, Таку действительно расстроился из-за этого. Он отодвинул атлас, но не мог отвести от него глаз, а потом вдруг ударил кулаком по столу. Ему все же было очень больно и обидно. Он знал, что спорить тут не о чем да и не с кем, но все же… Это был крах. Не такой огромный, как казалось вчера, но сегодня после целого дня полного на самом деле надеждой, тяжело было и это. "Это одна сессия, — напомнил себе Таку. — Я сдам ее как врач, а дальше… будет так, как будет." Он снова придвинул к себе атлас.