Эта молодость будет вечной

Таку вроде бы и понимал, что происходило дальше, но все это казалось настолько нереальным, что он не успевал ни думать, ни удивляться. Таку не знал виной тому «энергетик» Тооно, усталость или просто Тооно. И его прикосновения, его поцелуи и его шепот, от которых скоро стало горячо и почти больно от желания. Таку не смог бы сообразить, что именно Тооно ему говорил, но сам звук его голоса, интонация и прикосновение его губ к уху ощущались безмерно теплыми и нежными. Это было так непохоже на Тооно. Таку с трудом уловил, как они переместились из бассейна сначала в теплый душ, потом в комнату Тооно — все словно немного плыло в жарком тумане. Таку было жарко в самом прямом смысле этого слова, и даже когда Тооно довел его в первый раз, этот жар не спал, а будто стал ярче, тяжелее. Таку срывало: он то прятал лицо в изгибе шеи Тооно, то искал его губы, то покрывал мелкими поцелуями плечо, чтобы после в отчаянном рывке поддаться навстречу и уже прикусить светлую кожу. Реакции Таку были настолько возбуждающими, что Тооно даже не пытался всерьез задуматься. Мурасе оказался возбудимым до одури, горячим и отзывчивым, желанным и нужным, в нем было столько секса, что Тооно окончательно сошел с ума. Ему нравилось смотреть и трогать, нравилось пить стоны Таку и чувствовать, как он выгибается, как обнимает, как порывистый и отчаянный целует, уже не замечая, что кусает, впиваясь в плечи железной хваткой. Тооно забирал себе отклик Таку, увеличивая его с каждой секундой. И когда Таку кончил, Тооно понял, что ему хватило бы и тени прикосновения, но Тооно странно не мог настаивать. Его возбужденный член терся о бедро Мурасе, а пальцы все были перемазаны спермой, но Тооно лишь использовал ее как смазку, чтобы продолжать. — Ты реагируешь так, словно не трахался целую вечность, — прошептал Тооно. Он в общем-то не ждал ответа, просто тому, что в нем жило, требовался выход, хотя бы такой: полный банальностями, но все же искренний. Тооно хотел внутрь, у него даже был опыт такого секса с девушками, но это точно не было тривиально, и Тооно не знал, как предложить и стоит ли вообще предлагать, сбивая Мурасе с его ощущений, отрывая от живой и полной страсти чувственности. Тооно мог бы просто попросить, но… вот тут его вдруг заело. Он не готов был, чтобы вот это происходило из благодарности или стало платой, он хотел точно знать и видеть: Мурасе позволяет ему все это потому, что и сам хочет не меньше. Таку, тяжело дыша, чуть приподнял голову, а потом вновь застонал. Казалось, возбуждение не спадает вовсе, как будто огонь охватывал все тело, мешая не то, что думать, вообще соображать до конца, что происходит. Но последние слова Тооно Таку вполне расслышал и ответил: — Так и есть — я еще никогда… Таку закрыл глаза, выгибаясь к Тооно, обхватывая его плечи, утягивая на себя. Он не понимал, чего именно сейчас хочет, зато отлично чувствовал: ему мало. Но когда под пальцами скользила кожа Тооно, когда Таку чувствовал его вес на себе и его горячий и твердый член так близко, становилось намного лучше. Тооно не стал переспрашивать, он отлично уловил суть, и возбуждения вдруг стало больше, как и восторга. Тооно никогда не был заморочен на древних традициях, и, упаси боже, не выбирал партнерш по принципу их невинности. Скорее уж наоборот. Но ответ Таку вдруг объяснил почти все. И Тооно осознал: так ему нравится еще больше. Нравится знать, что Таку никогда не чувствовал ни с кем ничего подобного, никогда ни для кого не стонал, никого не чувствовал ни снаружи, ни внутри. Эта деталь вдруг сделала происходящее еще более значимым и совершенно крышесносным. Тооно посмотрел на Таку под собой и позволил себе почти лечь сверху, лишь немного опираясь на одну руку, второй уже ведя от виска Мурасе, по волосам к уху, по раковине, за ухо, снова в волосы к основанию затылка, по шее к ключицам, по кадыку к подбородку, от него к губам. Таку стискивал ресницы, и они чуть дрожали, и Тооно немного двигался, вжимаясь в него бедрами, так как это могло быть с женщиной. Таку чуть приоткрыл рот, ловя пальцы, и глаза Тооно расширились, словно он пытался вобрать этот образ, не только губы, но все это сразу, объять взглядом, точнее собой. Тооно знал, что в первый раз трудно сосредоточиться хоть на чем-то, кроме своих ощущений, он и не ждал, но Мурасе вовсе не терялся и не застывал в руках Тооно — он тоже двигался, стремился стать ближе, гладил, и его ладони, сползая волной по спине, вдруг сжались на заднице, и замер уже Тооно. Никто не позволял себе с ним такого, а Мурасе позволил. И ему, кажется, было можно… все. Тооно теперь оперся на обе руки вокруг головы Таку, чуть приподнимаясь грудью, чтобы оказаться еще ближе в паху, и склонился, снова целуя, входя в рот Таку, так, как мог бы войти внутрь, резко и быстро, сразу. Но Тооно не мог испортить все возможностью боли. Таку чуть втянул в себя его язык и сжал ладони на заднице сильнее, словно требуя… И, конечно, не понимая, чего именно. Но Тооно вдруг сделал это движение вперед. Не внутрь, конечно, но резкий и внезапный толчок членом по члену. И еще один, и еще. Тооно не ошибся: он и правда кончил от трех движений, и оргазм растекся между ними. Сознание пылало в огне, плыло и плавилось, Тооно перекатился на бок, утягивая Таку за собой, сплетаясь с ним ногами и снова упираясь, чувствуя как член еще чуть дрожит от едва сошедшего оргазма. Таку явно зашел на второй круг, и Тооно не собирался его обламывать. Тем более, что его собственное удовольствие от этого пусть было и не таким ярким и физиологичным, как оргазм, но длилось, и высверкивало, все еще будоража даже тем, как Таку приоткрыл рот, обещая вскрик. Пока он лился беззвучно, Тооно гладил Таку, уже не ласково, а только страстно, доводя стремительно, сжимая сильно, превращая спертое дыхание Таку в полноценный крик удовольствия. Тооно оставил ладонь на его члене, так, как это могло бы быть, будь Таку в девчонке, и убрал волосы с его лица. Тело Таку было чуть влажным от пота и почти вибрировало, так же как его член. Тооно коснулся губами его шеи, слизывая с нее мурашки, заодно и рождая их. Тооно еще никогда не чувствовал их такими яркими. «Мои, все до одной,» — подумал Тооно, устраиваясь теперь поудобнее и подтягивая к ним с изножья кровати одно из полотенец, вытирая руки, чтобы не перепачкать их обоих еще сильнее. Таку не помнил, как уснул. Зато помнил, как Тооно посмеялся его предложению пойти в душ и как обнимал его. Они не говорили ни о том, что случилось, ни о том, что будет после, ни даже о будильнике Таку. При таких вводных у Таку казалось не было и шанса успеть на работу, ведь и спать ему оставалось часа два, его вещи остались в машине, а белье и вовсе исчезло, Таку понятия не имел куда могли забрать одежду, в которой они вымокли в бассейне. Потому, когда Таку расслышал настойчивый трезвон будильника, он сперва обрадовался этой предусмотрительности Тооно, а потом озадачился. Он сел на кровати и вырубил звук электронных часов, перегнувшись через Тооно, который… спал? Таку не особенно верил в это — будильник звонил громко и настойчиво, и, возможно, довольно долго. Таку посмотрел на цифры на часах было десять минут одиннадцатого. Достаточно, чтобы успеть к началу смены в двенадцать, если найти одежду и… машину. Таку снова посмотрел на Тооно: теперь утром было тревожно и страшно встречаться с ним взглядом — то, что он спал, было на самом-то деле хорошо. Таку вздохнул и выбрался из кровати, решив, что душ в любом случае не помешает. Оказавшись в ванной, Таку обнаружил и вещи. Смятые и неприятно влажные, но все же это было лучше, чем ничего. После душа Таку поднял их с пола и вернулся в комнату, надевать мокрую и холодную одежду не хотелось, еще меньше хотелось в ней, без куртки, идти по дороге до трассы, где можно поймать попутку. Таку снова посмотрел на Тооно. Будить его он не хотел, больше всего из-за непонимания, как теперь говорить, чего ждать и что все это значило. Таку не подозревал, что Тооно будет над ним смеяться или вроде того, но все же их секс выходил за рамки… За рамки вообще всего. И Таку не мог поверить, что Тооно хотел его. То есть Тооно точно хотел, но может дело было в алкоголе или еще чем? Тооно ведь не нравились парни, и Таку ему не особо нравился… Или… Тооно перед самым поцелуем сказал, что Таку важен ему, что ему нужно его внимание… Могло ли все это напряжение между ними объясняться вот так? Не то, чтобы просто, зато объясняться. А если могло, то значит Таку и сам никогда не понимал, что чувствует к Тооно? Мысли эти были слишком тяжелыми при двух часах сна. И не актуальными с учетом необходимости оказаться на смене при невозможности даже предупредить. Хотя Таку полагал, что предупреждение уже его не спасет, и он просто потеряет работу. Эта мысль и побудила его действовать. Таку подошел к кровати и осторожно присел на край рядом с Тооно и, закусив губу, осторожно погладил вытарчивающее из-под одеяла плечо и позвал: — Масами. Тооно проснулся от будильника, собираясь уже вырубить его, как вдруг понял, что… делать этого не стоит. Мурасе попросил его о будильнике сквозь сон, и Тооно не смог отказать. Было чертовски заманчиво потребовать от Мурасе пропустить смену, но… Тооно точно знал, это бы значило больше, чем просто приказ или просьба, это выходило за грань для самого Тооно. Он не любил, когда в его постели задерживаются надолго, а значит было что-то очень естественное, в том, как Мурасе уйдет. Но Тооно не нравилось, что будет так. Не нравилось, что Мурасе вспомнил о работе, не нравилось чувствовать, что утренний стояк, блядь, снова окрашен мыслями о Мурасе и воспоминаниями о том, каким тот был всего пару часов назад. И Тооно решил проспать его уход. Раз уж не было шанса, что Мурасе останется, то… о чем еще они могли поговорить? Когда Мурасе перегнулся и выключил будильник, Тооно не стал открывать глаза. Он твердо решил обойтись без объяснений, прояснений, требований и прочих драм. Нет, Тооно не жалел и даже не собирался делать вид, что ничего не случилось. Всего лишь не предавать этому слишком большого значения, как наверняка, и сам Мурасе. Тооно нравились девушки, Мурасе еще никто, как Тооно вчера узнал, не нравился достаточно, но… Они сделали именно то, что хотели и так, как хотели, в этом не было никакой проблемы, если не считать вопросов о каком-то гипотетическом дальше, которого, очевидно, не было и быть не могло. Это был очень нестандартный, но просто отличный секс. И не стоило относится к нему очень уж серьезно, Тооно знал это наверняка. И притворялся очень качественно, он не открыл глаз, даже когда Мурасе скрылся в душе, но потом тот вернулся присел рядом и… дотронулся. Его прикосновение было другим, не таким, как могло быть раньше, его голос тоже. Тооно с трудом осмыслил, что Таку назвал его по имени и, не выдержав, посмотрел на него. — Ненавижу утро, когда оно начинается так рано, — признался Тооно, взгляд его был чертовски серьезен. Тооно видел Мурасе и все больше приходил в смятение, а стояк его и некоторые другие реакции говорили, что он еще и под кайфом. Мысли Тооно мгновенно развернулись и двинулись в новом направлении. Тооно предпочел бы повторить. Немедленно, сейчас. Все еще без драм и объяснений. Раз секс был отличным, то какой смысл был от него отказываться? Но Тооно уже был слишком трезв, чтобы действовать так, как вчера. Он начал думать, и это не сделало его ни на каплю счастливее. Тооно пытался уловить, как это все видит Мурасе и что думает, и оттого терпеливо ждал. Мурасе же зачем-то разбудил Тооно и… стоило узнать зачем. Тооно подозревал, что не ради секса, и это его почти расстраивало. — Прости, — отозвался Таку, — я бы не стал тебя будить, но… у меня проблемы… — Таку вдруг стало почти смешно от этой фразы и он добавил с улыбкой: — Опять. Но эти попроще других. Вчерашний костюм вымок, как и мои трусы, моя одежда в твоей машине, а моя работа в часе езды отсюда. И я… в общем, мой единственный план, это надеть, что есть, и идти к дороге, но это, вероятно, будет последним, что я сделаю до того, как свалюсь с температурой. И ты не должен решать мои проблемы, я понимаю, но… Таку вздохнул, пытаясь придумать наиболее простой способ все это разрешить. Но все они звучали упаднически. — Если ты дашь мне ключи от твоей машины мои шансы здорово возрастут — у меня будет сухая одежда и деньги на такси, — сообразил, наконец, Таку. — Я верну ключи сразу же, — добавил он поспешно, увидев как вытянулось лицо Тооно. Тооно чуть скривился, усмешка привычно наползла на лицо. Хотелось сказать: «Какого черта, о чем ты думаешь, когда я…» Что он? Тооно был недоволен. И Мурасе, и собой. И хотел спорить и критиковать, аргументы пришли к нему мгновенно: — Плохой план. И дорогой. Ключ от машины я тебе дам, но обойдемся без такси, — Тооно звучал по-деловому и уже считал. — Если ты потратишься на такси отсюда, то едва ли отобьешь его чаевыми, Мурасе. И чтобы я не слышал больше о попытках сдохнуть на обочине. Я не шучу. Смерив Таку взглядом, Тооно с трудом заставил себя посмотреть куда угодно еще. А потом поднял трубку стационарного телефона и набрал короткий номер. — В моей машине остались вещи, их нужно принести ко мне. А потом отвезти Мурасе в центр, он скажет адрес. Тооно повесил трубку и хмыкнул: — Не делай сложным то, что проще простого… Не беси меня. Вещи сейчас принесут, наш шофер отвезет тебя, и это будет гораздо быстрее, чем развалюшки-такси. Таку кивнул, словно принимая доводы Тооно. План Тооно и правда был лучше, но Таку сомневался, что он показался бы Тооно таким же, если бы Таку набрался наглости сам предложить подобное. — Я не пытался сдохнуть на обочине, — заметил Таку. — Я же тебя разбудил, а не сделал так. Мне очень не хотелось влезать в мокрые трусы, настолько, что я даже рискнул вызвать твой гнев. Таку улыбнулся, и вдруг, повинуясь совершенно немыслимому порыву, снова погладил Тооно по плечу. — Спасибо, что помог, — сказал Таку. Он не спешил отдернуть руку, даже почти не думал о ней — коснуться Тооно было так просто и естественно.