Honey, are u coming?

От лица Велари: После встречи с дроу и вашего с Астарионом взаимодействия — чем бы это ни было — он становится образцом серьёзности и сосредоточенности. Чего не скажешь о тебе… Требуется значительное время, чтобы полностью сконцентрироваться на том, что привело вас в Лунные башни. Но, так или иначе, вам всё же удаётся раздобыть некоторую полезную информацию и спасти пленных. Вечером, когда вы с Астарионом оказываетесь в палатке, к нему моментально возвращается игривое настроение. Он подходит к тебе со спины, кладя руки на поясницу, и прикусывает заострённый кончик твоего уха, заставляя тебя резко вдохнуть. Затем также быстро, как эльф оказался возле тебя, он отступает и, как ни в чём не бывало, начинает переодеваться. С лёгкой ухмылкой ты вопросительно выгибаешь бровь, но он лишь неопределённо качает головой, снимая доспехи. Пожав плечами, ты возвращаешься к тому, чем занималась, пока вампир тебя не прервал, продолжая чувствовать на себе его взгляд. Осмотрев оставшиеся после сегодняшней вылазки предметы первой необходимости и сделав мысленную пометку раздобыть побольше бинтов, ты собираешься последовать примеру эльфа и одеться во что-то более удобное. К этому моменту он уже растянулся на одеялах, облокотившись на подушки и заложив одну руку за голову. Его торс обнажён, а в другой руке он держит книгу, от которой периодически отрывается, чтобы окинуть тебя задумчивым взглядом. Раздевшись до нижнего белья, ты уже по привычке надеваешь одну из рубашек Астариона, и он нарушает молчание: — Я хотел бы укусить тебя, если ты не против, — его немного официальный тон заставляет тебя насмешливо фыркнуть. Ты всегда с удовольствием позволяешь ему пить твою кровь. Приятно видеть, что регулярные кормления идут вампиру на пользу. Он больше не та измождённая тень самого себя, которую ты встретила на пляже после кораблекрушения. С тобой ему больше никогда не придётся голодать. — Конечно, Астарион, ты можешь испить моей крови, — посмеиваясь и подражая его манере, соглашаешься ты. На самом деле ты играешь с огнём, учитывая, что обычно это раздражает эльфа. Но искушение поддразнить его слишком велико. — Только вот я подумал… — он игнорирует твоё дерзкое поведение и кажется довольно взволнованным. — Что если на этот раз я выберу другое место для укуса? Если задуматься, в этом есть смысл. Учитывая то, как на вас обоих действует это мероприятие, а также некоторые сложности с близостью, периодически возникающие у Астариона и усугубившиеся в последнее время, он, должно быть, хочет выбрать менее провокационное место. — Какое? — интересуешься ты. — Твоё… бедро, — на его лице появляется очаровательная хищная улыбка. Этого ты никак не могла ожидать. Твои брови удивлённо взлетают вверх, а рот приоткрывается. С губ почти срываются опасения, но в последний момент ты проглатываешь их. Если Астарион пытается найти способ побороть своё прошлое, ты должна поддерживать его инициативу и быть рядом в случае неудачи, а не разжигать в нём сомнения. — Хорошо, — твоя голова наклоняется в лёгком кивке. Эльф сгибает палец, подзывая тебя к себе с греховной ухмылкой на губах, от которой у тебя внутри всё переворачивается. Ох, это действительно будет непросто, если всё ограничится только укусом. Когда ты опускаешься на колени, Астарион встречает тебя коротким поцелуем, прежде чем изящно приподняться, чтобы поменяться с тобой местами. То, что он, кажется, почти неосознанно постоянно ищет таких незначительных проявлений привязанности, больше не удивляет тебя. Ты всегда охотно утоляешь его жажду прикосновений и не устаёшь наслаждаться мягкостью его губ. Твоё сердце согревается при мысли о том, что эльф чувствует себя достаточно комфортно в твоём присутствии, чтобы позволять себе искренность и уязвимость. Ты инстинктивно раздвигаешь ноги, когда Астарион с заметным предвкушением склоняется над твоими бёдрами, делая глубокий вдох и задирая рубашку. Его прохладное дыхание и лёгкие, как пёрышко, прикосновения пальцев к коже вызывают знакомое тепло в твоей сердцевине. — Я постараюсь быть нежным, — глубокий низкий голос доносится до твоих ушей, прежде чем тебя пронзает короткая вспышка боли. Ощущения более интенсивные, чем обычно, и тебе удаётся оставаться неподвижной только благодаря крепкой хватке вампира, удерживающей тебя на месте. Он не особенно деликатен, несмотря на своё обещание, но тебе всё равно. Ты совсем не возражаешь против синяков на бёдрах в форме его пальцев. Пока Астарион насыщается твоей жизненной эссенцией, твой затуманенный желанием взгляд скользит от подрагивающего горла эльфа к лицу, которое выглядит совершенно обезумевшим от удовольствия. Он напоминает необузданного зверя. Перемазанный кровью и слюной. Устраивающий настоящий бардак. Наверное, тебе должно быть страшно. Но единственное, от чего ты дрожишь, — это невероятное возбуждение. Ты находишь Астариона чрезвычайно привлекательным в таком диком состоянии. Он делает ещё несколько глотков и немного отстраняется. Его окровавленный рот слегка приоткрыт, обнажая клыки. Эльф пристально смотрит на тебя, оценивая твою реакцию, и его губы изгибаются в довольной ухмылке. Он вновь приникает к ранам, слизывая стекающую по бёдрам кровь. Твоё тело изнывает от острой потребности, вызванной головокружительной эротичностью происходящего. Твоя рука, повинуясь какому-то странному, необъяснимому порыву, тянется к шее эльфа, позволяя кончиками пальцев ощутить, как твоя кровь струится по его горлу. Ты впиваешься зубами в нижнюю губу, чтобы заглушить рвущийся наружу голодный стон. Вампир делает последний глоток, и его язык быстро порхает по твоей коже, успокаивая колотые ранки, в то время как ты пытаешься найти способ усмирить своё либидо. — Ты знаешь, что кончики твоих ушей приобретают восхитительный розовый оттенок после того, как ты выпиваешь мою кровь? — хихикаешь ты. Астарион, приподнявшись, недоумённо моргает, после чего нарочито медленно приближается к твоему лицу, пытаясь выглядеть угрожающе: — Опасный коварный вампир пирует у тебя между ног, а ты разглядываешь его уши? Ты абсолютно безумна, моя дорогая, — он разражается смехом. — И мне чертовски нравится это, — мужчина увлекает тебя в кровавый поцелуй. Твоя собственная кровь не вызывает у тебя такого же восторга, как у Астариона, но это, конечно, не может испортить изумительного ощущения от его влажного, тёплого языка, скользящего в твой рот. Ты издаёшь невнятные звуки наслаждения, в то время как эльф берёт тебя за руку, направляя её к твоему пропитанному возбуждением нижнему белью. — Давай, я знаю, что тебе это нужно, — шепчет вампир, когда ты отрываешься от его губ, изумлённо глядя на него. — Сделай это… для меня, — добавляет он, видя твою недоверчивую нерешительность. Его слова действуют гипнотически, почти избавляя от смущения, и твоя рука проникает под тонкую кружевную ткань. — Хорошая девочка, — голос Астариона приглушён и насыщен соблазнительной хрипотцой. Он с жадным вожделением наблюдает за тобой из-под отяжелевших век. Дрожь пробегает по твоему телу, и ты закатываешь глаза в экстазе, отчаянно желая, чтобы слова эльфа перестали быть единственным, чем он проникает так глубоко в тебя. — Мне давно не даёт покоя один вопрос, моя радость… — мурлычет он бархатистым тембром. — Тебя заводит мысль о том, что ты моя хорошая девочка, или мой голос? — Всё… Астарион… Абсолютно всё в тебе, — прерывисто выдыхаешь ты, с усилием приоткрывая глаза. — Хорошо, — твой взгляд опускается с нахально ухмыляющегося лица эльфа на впечатляющую выпуклость его брюк. — Скажи мне, о чём ты думаешь, — просит он, теребя завязки своих штанов. — А-астарион… — ты всхлипываешь, впиваясь свободной рукой в одеяло. Он испускает вздох облегчения, когда приспускает штаны, ослабляя нарастающее давление. Твои бёдра дёргаются, а стенки сжимаются вокруг пальца, который не идёт ни в какое сравнение с пальцами Астариона. Ткань его нижнего белья потемнела от проступившего для тебя предъякулята, и ты молишься всем богам, чтобы получить шанс хотя бы увидеть эти великолепные пульсирующие вены. — Посмотри на меня и ответь, дорогая, — настойчиво бормочет эльф. Если он хочет свести тебя с ума, то определённо добивается успехов. — О том, как идеально ты ощущался бы внутри меня, — хнычешь ты, глядя в его тёмные от желания глаза. — Пальцы… член… что угодно. — Ох, конечно… — его губы дразняще касаются твоих, прежде чем его твёрдая длина обнажается, моментально приковывая твой взгляд и лишая способности сделать вдох. — Добавь ещё один палец, — командует вампир, с тихим шипением неспешно поглаживая себя. Ты следуешь его указаниям, со стоном проталкивая внутрь ещё один. Влага стекает с головки на руку Астариона, заставляя тебя бороться с желанием приблизиться к нему и стремительно подталкивая к неизбежному концу. — А теперь остановись, — продолжая растирать себя, неожиданно требует эльф. — Астарион, пожалуйста… — стонешь ты. — Я так близко… — О, я знаю, моя сладкая. Всегда знаю. Твоё бешено колотящееся сердечко и то, как меняется твой запах, всегда подсказывают мне, когда ты на грани. Но я всё равно настаиваю, чтобы ты остановилась, — ты вынимаешь пальцы со вздохом, смешанным с тоскливым стоном. — Поверь, ты не пожалеешь. Ты ведь доверяешь мне, не так ли? — бровь вампира приподнимается, когда он проводит пальцем по твоему подбородку, заставляя встретиться с его пронзительным взглядом. — Доверяю. Как никому другому, Астарион, — ты говоришь не для того, чтобы угодить ему, а потому что это правда, и ты хочешь, чтобы он знал. На мгновение в его глазах мелькает нежный блеск, прежде чем эльф подносит твою руку к губам и с наслаждением облизывает пальцы: — Мм, божественно. Ты сжимаешься вокруг пустоты, страстно желая, чтобы он даровал тебе освобождение любым комфортным для него способом. Пальцы Астариона наконец касаются твоего входа, и ты приветствуешь их неприлично громким стоном, вызывая одобрительное урчание и самодовольную улыбку на лице эльфа: — Я же обещал, что тебе понравится. Ты скулишь и раскачиваешься на его руке, когда он задаёт ровный темп, постанывая и подстраивая под него движения другой ладони на своём члене. — Астарион… так хорошо… спасибо… спасибо тебе, — твои невнятные бормотания побуждают его согнуть пальцы под нужным углом и ускориться, подталкивая тебя к долгожданной кульминации. Твоя спина выгибается, и ты сильно сжимаешься вокруг его пальцев, теряя себя в одурманивающем наслаждении. Когда твоё зрение немного проясняется, ты замечаешь, как напрягаются мышцы на животе эльфа, подсказывая, что он близок к собственному оргазму. — Хочешь попробовать? — тяжело дыша, спрашивает он. Его приглашение — всё, что тебе нужно, чтобы сразу же наклониться, накрывая его руку своей и слегка целуя кончик его члена. — Да-а… — гортанный стон вырывается из него, когда твой язык скользит по чувствительной пульсирующей плоти. — Боги, как же приятно… Моя девочка, моя идеальная девочка… Так хороша для меня, — движения вампира становятся быстрыми и небрежными в погоне за своим удовольствием. — Велари, — выкрикивает он, содрогаясь всем телом, в то время как первые тёплые струйки спермы покрывают твой язык и горло. Ты наслаждаешься его изысканным вкусом, продолжая сглатывать непрерывный поток семени, пока с губ эльфа слетают тихие поскуливания и лёгкие всхлипывающие вздохи. Только теперь, видя и слыша, какое удовольствие испытывает Астарион, ты чувствуешь себя по-настоящему удовлетворённой. Он отстраняется, со странным выражением, напоминающим обожание, и притягивает тебя для нежных поцелуев, выражая похвалу и благодарность в промежутках. Эльф останавливается только для того, чтобы протянуть тебе исцеляющее зелье, которое залечит рану на твоём бедре, и заправить себя обратно в брюки, прежде чем продолжить осыпать тебя поцелуями и сладкими словами. После этого вы ещё долго болтаете обо всём на свете. Несмотря на то, что стараниями Касадора или же стремящегося защитить себя разума Астариона, у него не осталось воспоминаний о прежней жизни, вам всегда есть о чём поговорить. Накопленные до обращения знания затронуты не были, и, судя по тому, что эльф обладает экспертизой в самых разных, а порой и весьма неожиданных областях, он всегда питал страсть к чтению. Ты засыпаешь со счастливой улыбкой на губах. Тебе не нужны громкие признания, которых ни один из вас так и не сделал, чтобы ощущать себя такой безоговорочно любимой. К сожалению, ты не так хорошо обращаешься со словами, как Астарион, но надеешься, что он может почувствовать твою любовь и без них. Независимо от того, насколько сильно вампир стремится постоянно демонстрировать огромное самомнение, на самом деле за последние два столетия он ужасно изголодался по искренним комплиментам и ласковым словам. Ты обещаешь себе, что рано или поздно обязательно научишься должным образом выражать ему своё восхищение и преданность. Ты не удивлена, хотя и ощущаешь разительный контраст с тем, что происходило ранее, когда через некоторое время тебя будит очередной кошмар вампира. — Астарион, — зовёшь ты, слегка сжимая его предплечье. Он с рычащим шипением подскакивает на месте, широко раскрыв глаза от паники, но тебе удаётся даже не вздрогнуть. — Ты в безопасности, — говоришь ты, поглаживая его по руке. — В безопасности? — огрызается эльф, отдёргивая руку и стараясь не смотреть тебе в глаза. — Возможно, сейчас я более далёк от ощущения безопасности, чем когда-либо. Ты отшатываешься от его слов, как от пощечины, и растерянно моргаешь, в то время как он поднимается на ноги, достаёт свои кинжалы и торопливо одевается. — Что ты делаешь? — вырывается у тебя, хотя ответ очевиден. — На что это похоже? — без единой эмоции отвечает он, не оборачиваясь. Страх и паника парализуют тебя, не позволяя произнести ни слова, когда ты думаешь о том, что он собирается отправиться один в полный опасностей лес. Астарион уходит, даже не взглянув на тебя. Он не соврал, когда сказал, что у него талант причинять боль. Твоё сердце разбивается на мелкие осколки.

***

От лица Астариона: Ты углубляешься в лес, не разбирая дороги. Тебе нужно убраться отсюда как можно дальше. Есть ли шанс, что Касадор ещё не знает о ней? Ты морщишься, уловив запах серы, замираешь и ругаешься себе под нос. Дьявол. Безусловно, ты хотел найти его и задать вопросы, но это должно было произойти на твоих условиях. Совсем другое дело, когда дьявол сам ищет встречи с тобой. От мысли, что ему что-то от тебя нужно, особенно в твоём нынешнем состоянии, тебя передёргивает. Рафаил появляется перед тобой в своём человеческом обличье. Единственное, что выдаёт в нём создание ада — слегка красноватая кожа. Но ему не нужны демонические крылья и рога, чтобы сеять хаос. Между вами есть нечто общее. Он, как и ты, получает удовольствие от любой происходящей драмы. Возможно, вы могли бы найти общий язык, только вот совсем не хочется становиться невольным участником очередной разыгрываемой им партии. А он, судя по вашей первой встрече, только этого и хочет. — Так, так, так, — растягивает с ослепительной улыбкой Рафаил. — И что же несчастное вампирское отродье делает в такое время вдали от лагеря? — Не твоё дело, — огрызаешься ты. — В чём дело? Неужто ссора влюблённых? — продолжает забавляться дьявол. Ты не можешь сдержать угрожающего рычания. — Весьма трагично, если так, — мужчина драматично вздыхает, но в глазах отражается нездоровое веселье. — Но на твоём месте я был бы более приветлив с тем, кто может предложить тебе свою помощь. — Сомневаюсь, что кто-то может помочь мне, — презрительно выплёвываешь ты. — Кроме того, я не горю желанием заключать сделок с дьяволом. — О, я более чем уверен, что смогу заинтересовать тебя, вампирёныш. Видишь ли, с момента нашей первой встречи я навёл некоторые справки о каждом из вас. И выяснил кое-что… весьма любопытное… — он сверкает глазами, — о тебе, в частности. — Продолжай, — прищурившись, ты немного наклоняешь голову. — Какой нетерпеливый… — Рафаил манерно качает головой. — Ты, наверное, не раз задавался вопросом, что вырезал у тебя на спине твой хозяин. Почему шрамы не заживают, несмотря на твою вампирскую регенерацию… — он делает очередную паузу, и ты задаёшься вопросом, сможешь ли свернуть дьяволу шею. — Дело в том, что они — часть инфернального контракта. Честно говоря, это довольно мрачная история, даже на мой вкус. — Зачем ты говоришь мне об этом? Если ты надеешься запугать меня… — Напротив… Располагая необходимой информацией, ты сможешь обратить всё в свою пользу. Более того… что, если я скажу тебе, что этот контракт — ключ к тому, как защитить маленькую чародейку, которая так дорога твоему сердцу? — мужчина ни на секунду не сводит с тебя глаз. — Моё сердце давно мертво, — бесстрастно отвечаешь ты, или, по крайней мере, думаешь, что твоё лицо не выдаёт никаких эмоций. — Убеждай себя в этом, если хочешь, — дьявол окидывает тебя оценивающим взглядом, прежде чем с притворным безразличием уставиться на свои ногти. — Но ты не можешь отрицать, что очень привязался к ней. Это, вне всяких сомнений, не укроется от твоего хозяина. Думаешь, он упустит возможность преподать тебе урок? Твоё мёртвое сердце позволит ему добраться до неё? — жестокая ухмылка расползается по лицу Рафаила. Образы из твоего ночного кошмара снова мелькают перед глазами, и ты думаешь, что тебя сейчас стошнит. — Чего ты хочешь, дьявол? — твои кулаки непроизвольно сжимаются так, что ногти впиваются в ладони. — Вряд ли тебя заинтересует моя жалкая душа. — Рад, что мы наконец-то переходим к делу, — мужчина широко улыбается. — Всё, что от тебя требуется, — убить монстра, доставляющего мне некоторые проблемы, и я расскажу всё, что знаю. Я буду ждать неподалёку, когда вы доберётесь до нужного места. — Я сделаю это, — решительно говоришь ты, стараясь не задаваться вопросом, в чём подвох. — Прекрасно, а теперь прошу меня простить, мне надо спешить по делам. Когда дьявол, щёлкнув пальцами в воздухе, исчезает, ты решаешь вернуться. После недолгих размышлений о том, чтобы провести остаток ночи у костра, ты приходишь к выводу, что больше не знаешь, как заснуть в одиночестве. Оказавшись в лагерь, ты бесшумно проскальзываешь в палатку, на ходу снимая доспехи, и опускаешься на спальное место позади Велари. Она лежит на боку с закрытыми глазами, но, судя по дыханию и сердцебиению, не спит. Ты глубоко вдыхаешь её аромат и кладёшь руки ей на поясницу. — Я боялась, что ты не вернёшься, — взволнованно признаётся эльфийка спустя некоторое время. Вероятно, тебе не стоило возвращаться. Но ты здесь, прижимаешься к ней теснее, прислушиваясь к её пульсу, напоминающему тебе, что это не сон, и она жива. — Я разговаривал с Рафаилом, — небрежно говоришь ты, словно речь о беседе с хорошим знакомым. — Он может рассказать о моих шрамах. — Ты же не собираешься заключать сделку с дьяволом только для того, чтобы узнать, что они означают? — Я уже сделал это, — она мгновенно переворачивается к тебе лицом, испуганно заглядывая в твои глаза. — Не волнуйся, всё, чего он хочет, — чтобы я убил какое-то чудовище для него. Это, в любом случае, то, чем мы занимаемся целыми днями, — ты мрачно усмехаешься. — Звучит слишком просто. Он определённо что-то задумал. — Я знаю, но я должен пойти на этот риск. Возможно, это единственный способ, чтобы… — ты запинаешься, с трудом сглатывая и не желая заканчивать фразу. — Чтобы что? — допытывается Велари. — Чтобы помешать моему ночному кошмару стать реальностью, — отвечаешь ты, имея сильное предчувствие, что ничем хорошим этот разговор не закончится. — О чём был твой сон? — Что ты ожидаешь от меня услышать? — ты раздражённо фыркаешь, принимая сидячее положение и смотря на эльфийку сверху вниз. — Детали о том, каким пыткам подвергал меня Касадор? — Прости… — ты делаешь вид, что не замечаешь того, как она протягивает к тебе руку и, передумав, опускает её. — Я просто хочу понять, почему ты так остро отреагировал в этот раз… чтобы знать, могу ли я что-то сделать для тебя. — Ты не можешь помочь мне. Точно так же, как ты ничего не сможешь сделать, когда он доберётся до тебя, — необдуманные слова вырываются из тебя на одном дыхании. — Это то, что тебе приснилось? — Да, именно это. Скажи мне, дорогая, какую часть моего сна мне стоит рассказать подробнее? — язвительно интересуешься ты. — Ту, где он сдирает с тебя кожу, а ты кричишь в агонии? Или, может быть, ту, где он вонзает в тебя свои клыки и выпивает досуха, а затем бросает твоё безжизненное тело крысам? — Астарион, — зовёт она надтреснутым голосом, кладя ладонь тебе на плечо. Но тебя уже не остановить. Ты продолжаешь извергать на неё всю свою боль, заботясь лишь о том, чтобы не повышать голос: — Должен ли я также упомянуть, что всё это время я был вынужден наблюдать, не в силах даже попытаться остановить его, потому что отродья не могут ослушаться приказа своего хозяина? — тебя трясёт, и каждый вдох причиняет страдания. — Смотреть, как ты корчишься от боли, было мучительнее самых изощрённых пыток Касадора, которые я испытал на собственной шкуре. А он, поверь, за столько лет стал непревзойдённым мастером своего дела. — Прости, Астарион. Я не хотела… — страдальчески произносит она. — Не надо извиняться, — устало вздыхаешь ты. — Просто… попытайся отдохнуть немного, — ты ложишься на спину и заставляешь себя закрыть глаза. Должно быть, это звучит, как издевательство, учитывая всё, что ты наговорил. Но тебе действительно физически больно продолжать этот разговор. К счастью, эльфийка больше не предпринимает попыток продолжить изматывающую беседу. Через некоторое время ты погружаешься в довольно беспокойный транс, но, по крайней мере, на этот раз остаток ночи обходится без жутких сновидений.

***

Когда вы убиваете ортона, у выхода из мавзолея ваш отряд ждёт Рафаил. Он выполняет свою часть сделки и в присущей ему театральной манере объясняет, что означают твои шрамы. Обряд Нечестивого Вознесения. 7000 душ и 7 вампирских отродий. Именно такую цену твой бывший хозяин собирается заплатить архидьяволу Мефистофелю, чтобы стать самым могущественным вампиром, которого когда-либо видел мир. Ты часть этого дьявольского пакта. Последняя недостающая деталь, которую Касадору необходимо во что бы то ни стало вернуть ради обретения небывалой силы и величия. Наполненные жалостью взгляды, которыми тебя одаривают твои спутники, вызывают желание разорвать их в клочья. Но они всё ещё нужны тебе, чтобы разобраться с паразитом. Последнее, чего ты хочешь, — это превратиться в безобразное существо со щупальцами. Кроме того, теперь, когда ты знаешь, что Касадор сделает всё, чтобы достать тебя даже из-под земли, тебе как никогда нужны союзники, чтобы избавиться от него. Хотя ты сильно сомневаешься, что кто-то, кроме Велари, готов рисковать собой ради тебя. Может быть, Уилл не откажется от возможности погеройствовать. Или, возможно, Карлах пойдёт на это из солидарности, учитывая её прошлое. Про остальных и говорить нечего. На протяжении всего дня ты погружён в раздумья и не обращаешь внимания на происходящее вокруг тебя, ограничиваясь тем, что почти автоматически вносишь свой вклад в бою. Наверное, думать о возможности занять место своего мучителя в ритуале вознесения — не самая разумная идея, когда нет уверенности даже в том, что удастся пережить следующий день. Но до сих пор тебе каким-то образом удавалось это… 7007 — внушительная число. Готов ли ты принести в жертву такое количество душ? Имеет ли это какое-то значение, когда по твоей вине было разрушено так много жизней? Поддержит ли тебя Велари, если ты решишься пойти на это? Довольно сложно понять, как устроен её моральный компас. Она может убивать без всяких колебаний, но время от времени решает спасти кого-то по совершенно неведомым тебе причинам. В любом случае, складывается ощущение, что такая цена окажется слишком высокой даже для неё. Ты можешь попытаться убедить её, что это того стоит. В конце концов, судя по одному из воспоминаний, которыми эльфийка поделилась с тобой, она хотела бы найти способ, который позволил бы тебе ходить под солнцем. Проведение ритуала даст тебе такую возможность. И это весьма существенное преимущество далеко не единственное. Тебя больше никогда не скуют липкие щупальца страха. Никто никогда не сможет запугать тебя или причинить боль. Силы, которые ты приобретёшь, обеспечат власть и авторитет для тебя. Ты можешь стать лучшей версией себя. Тем уверенным в себе эльфом, который всегда будет защитой и поддержкой для Велари. Именно таким, каким она видит тебя, и от которого ты на самом деле так далёк. Да, тебе определённо нужно убедить её. Только вот за весь вечер, большую часть которого ты проводишь в палатке, уставившись в пространство и обдумывая всё, эльфийка так и не задала ни одного вопроса, лишь изредка бросая на тебя обеспокоенные взгляды. — Почему ты молчишь? — запальчиво нарушаешь ты тишину. — Я же вижу, ты хочешь спросить, что я думаю об этом ритуале. — На мой взгляд, когда кто-то узнаёт, что является частью дьявольского ритуала, обрекающего на смерть — это не самое лучшее время приставать с разговорами, — ты чувствуешь, что чародейка слегка раздражена. Верно. Она просто даёт тебе время переварить полученную информацию. И тебе вовсе не обязательно выплёскивать на неё свой негатив. — Иди сюда, — твой взгляд смягчается, когда ты хлопаешь по месту рядом с собой. — Я, конечно, хочу поговорить, если ты готов, — она садится возле тебя. — Но думаю, я достаточно хорошо тебя знаю и понимаю, что ты хочешь занять его место в ритуале, — насмешливо говорит она. — И… это хорошо или плохо? — спрашиваешь ты, не до конца понимая, как трактовать её реакцию. — Сложный вопрос, — вздыхает она, собираясь с мыслями. — Это могло бы стать отличным решением, если бы не инфернальная природа этого обряда и тот факт, что мы узнали о нём от дьявола… Меня не покидает ощущение, что Рафаил рассказал нам далеко не всё. — Что ж, у него точно есть какой-то свой интерес в этом. Возможно, он не поделил что-то с Касадором. Но так ли это важно? — ты задумчиво наклоняешь голову. — Важно, если он совершенно случайно забыл предупредить о ещё одной душе, которая будет продана дьяволу во время ритуала, — саркастически замечает Велари, но в её позе чувствуется напряжение, и ты придвигаешь её ближе, закидывая её ноги на свои так, что теперь она практически сидит у тебя на бёдрах. Тебе нечего ответить, и ты рассеянно проводишь рукой по её спине. На самом деле нет никаких разумных причин верить дьяволу. Но разве ты недостаточно страдал, чтобы хоть раз всё обернулось в твою пользу? — Скажи, — эльфийка прерывает твои мысли лёгким прикосновением к щеке, — почему ты вообще хочешь пойти на это? Если это из-за солнца, то мы могли бы поискать другое решение. Во время своих приключений я встречала множество самых необычных магических артефактов, и я уверена, что существует тот, который может решить эту проблему. — Конечно, я хотел бы иметь возможность гулять под солнцем… но дело не только в этом. Я понимаю, что тебе не нравится дьявольская природа этих сил, но без них… — ты сглатываешь, обдумывая, как лучше закончить эту мысль, — я не могу быть тем, кого ты хочешь во мне видеть. — О, это кого же? — тень улыбки появляется на лице чародейки. — Астарион, — она обхватывает твоё лицо ладонями и смотрит своим самым серьёзным взглядом, — ты именно тот, кто мне нужен. И то, что я воспринимаю те вещи, которые ты считаешь своими слабостями, исключительно как твою силу, не означает, что я вообразила что-то нереальное и не вижу тебя таким, какой ты есть. Она не обманывает тебя. Ты не помнишь, чтобы за всё время Велари сказала тебе хоть слово неправды. Но всё твоё существо усиленно сопротивляется тому, чтобы поверить в то, что она говорит. Даже убедив себя на мгновение, ты продолжаешь считать, что не повредит стать ещё лучше. — Я поддержу твоё решение, каким бы оно ни было, — она целует тебя в уголок губ и обнимает. — Если ты посчитаешь, что вознесение сделает тебя счастливым, то так тому и быть. Но, пожалуйста, не руководствуйся тем, что ты недостаточно хорош для меня, потому что это абсолютная глупость. Невозможно выразить, как сильно ты ценишь её поддержку. Впервые за столько лет у тебя есть кто-то, кому ты полностью и безоговорочно доверяешь. Ты крепче обнимаешь эльфийку, утыкаясь в изгиб её шеи. У тебя ещё будет время обдумать своё решение, а пока ты предпочитаешь наслаждаться моментом.