***
Ты провёл остаток дня и всю ночь возле эльфийки, погружённой Халсином во что-то вроде целебного сна. Объяснение друида было не вполне понятным, но он, казалось, знал, что делает. Произошедшее вновь заставило почувствовать себя таким ничтожно беспомощным. Ничего подобного бы не случилось, если бы у тебя были силы, которые может даровать ритуал. Ты бы сравнял эти башни с землёй. Уничтожил бы этого выскочку Кетерика Торма и каждого последователя Абсолют ещё до того, как они хотя бы подумали приблизиться к Велари. Ты всё ещё можешь сделать это. Можешь забрать то, что причитается тебе по праву. Отомстить Касадору за все страдания, которые он тебе причинил. Занять его место в ритуале и отобрать у него мечту. Ты освободишься от всех недостатков вампиризма, сохранив и приумножив преимущества. Новые могущественные силы гарантируют безопасность тебе и Велари. Никто и ничто не посмеет отнять её у тебя. Даже смерть. Ты сможешь защитить её от любых опасностей и подарить ей вечную жизнь. Возможно, это станет достойной платой за всё, что она сделала для тебя. Ты прикасаешься к её щеке. Она горячая. Не такая, как обычно. Болезненно горячая. Халсин сказал, что беспокоиться больше не о чем, и чародейке просто нужно дать время на восстановление, но это не помогает избавиться от грызущей тебя тревоги. Когда ты слегка отводишь руку от Велари, она неосознанно прижимается к твоей холодной коже, издавая тихий неразборчивый звук. Обрадованный тем, что твои прикосновения могут принести ей облегчение, ты обхватываешь её лицо ладонью, в которую эльфийка сразу же утыкается с довольным вздохом. Ты ещё долго лежишь рядом с ней, время от времени меняя руку, когда она слишком нагревается, и вспоминая, какой холодной была Велари совсем недавно. Тебя разрывало на части от того, что ты не мог поделиться с ней теплом, когда она так в нём нуждалась. Чародейка была так непохожа на себя. Она всегда ассоциировалась у тебя с жарким летним днём. Тогда возникали совсем другие мысли. Если бы не слабое сердцебиение, можно было подумать, что она мертва. Холодная и бледная. Совсем как ты. Она станет именно такой, если ты обратишь её в вампира. Навсегда. Можешь ли ты сделать это с ней? Навеки лишить Велари её тепла? Того самого тепла, которым она так беззаветно делится с тобой, заставляя вновь почувствовать себя живым. Возможно, это не такая большая плата за возможность провести вместе вечность. Но это не единственное изменение, которое произойдёт. Её потрясающие изумрудные глаза, в которых ты постоянно рискуешь утонуть. Они станут бордовыми. Такими же, как у тебя. Те же самые глаза, которые заставляли повиноваться и не приносили ничего, кроме боли и страданий. Ты помнишь, какую бурю эмоций испытал, когда Велари показала тебе, как ты выглядишь. Недоверчивый восторг и трепет. У тебя никогда не было возможности узнать, каким тебя видят все остальные. Ты мог только предполагать, выслушивая малозначащие комплименты от незнакомцев. Удивление. Твоё лицо отличается от того, каким ты себя представлял. Сложно сказать, хорошие или плохие эти различия. Ты выглядишь старше, чем думал. Далеко не идеальное лицо. Слегка угловатое. У тебя даже есть небольшие морщины и шрамы. Но ты всё равно довольно привлекательный. Или тебе так показалось, потому что ты мог слышать мысли и чувствовать эмоции эльфийки, глазами которой смотрел на себя? Страх и ненависть. Это было твоё лицо, но на тебя взирали наполненные жестокостью и презрением глаза Касадора. Ты сразу же возненавидел эту часть себя. Достаточно ли будет уничтожить своего мучителя, чтобы ты смог спокойно смотреть в глаза Велари, когда они приобретут тот же оттенок? Есть ли шанс, что в них не будут отражаться отголоски всей той боли, через которую ты прошёл? В конце концов, тебе встречалось множество людей, и один и тот же цвет глаз не делал их взгляды похожими друг на друга. За каждым стояла какая-то история, или, может быть… душа. Именно её разглядела в твоих глазах Велари. Что бы это ни значило. Слова чародейки всплывают в твоём сознании: Важно, если он совершенно случайно забыл предупредить о ещё одной душе, которая будет продана дьяволу во время ритуала. Ледяная дрожь пробегает по твоей спине. Осталось ли что-то от души Касадора? Вряд ли. Ему нечего терять. В отличие от тебя. Нет. Абсолютно невозможно, чтобы ты превратился в такое чудовище, как он. Твой желудок скручивает от одной мысли об этом. Но получится ли у тебя справиться с собой, если не пойдёшь на этот риск и откажешься от вознесения? Сможешь ли не думать об упущенной возможности с сожалением? Вряд ли смерти Касадора будет достаточно, чтобы все призраки прошлого отпустили тебя. Возможно, со временем станет легче, и ты сможешь вздохнуть полной грудью. Захочет ли Велари остаться с тобой, когда ты вновь окажешься привязан к теням? Даже если она действительно любит тебя, этого может быть недостаточно, чтобы добровольно согласиться на такую жизнь.***
Твои мысли прерывает тихий стук в дверь, за которым следует появление в дверном проёме Шэдоухарт. Ты удивлённо приподнимаешь бровь, принимая сидячее положение и подкладывая подушку под спину. Жрица была здесь всего пару часов назад, вновь исчерпав весь запас исцеляющих заклинаний. — Как она? — полуэльфийка окидывает Велари тревожным взглядом. — Кажется, немного лучше, — отвечаешь ты. — Жар уже не такой сильный. Девушка кивает, решительно пересекает помещение и садится в кресло. — Ты покидал эту комнату хоть раз с тех пор, как мы вернулись? — она хмуро разглядывает тебя. — Выглядишь ужасно. — А ты знаешь, что сказать мужчине, — саркастически замечаешь ты. — Астарион, я серьёзно. Ты мог бы прогуляться и отдохнуть. Я побуду с ней. — Я никуда не пойду, — бормочешь ты сквозь зубы. — Упрямый, как всегда, — жрица закатывает глаза. — Тебе нужно хотя бы поесть. — Да что ты говоришь? Может быть, тогда подскажешь, где в ближайших окрестностях можно найти свежую кровь, не отравленную проклятием? — язвишь ты. Даже если бы существовало такое место, ты бы не оставил Велари. В конце концов, тебе не привыкать голодать. Пока это не идёт ни в какое сравнение с тем, как долго Касадор мог держать тебя без пищи. — Не представляю, как она тебя терпит, — Шэдоухарт насмешливо фыркает и, подойдя к тебе, кладёт рядом флакон с тёмно-красной жидкостью. — Что это? — ты вертишь пузырёк в руках, недоверчиво разглядывая содержимое. — Наш скромный вклад и твой ужин, — ухмылка жрицы становится шире. — Можешь не благодарить. Осознание накрывает тебя мощной волной, лишая дара речи. Твои спутники поделились с тобой своей кровью. Возможно, ты сильно заблуждался, когда думал, что тебя терпят только ради Велари. Может быть, им настолько не безразлична твоя судьба, что они даже помогут тебе справиться с Касадором. — Я буду внизу, если ты передумаешь, — бросает девушка, направляясь к двери. — Постой, — неожиданно, даже для себя, останавливаешь её ты. — Ты не жалеешь, что отказалась? Судя по тому, как жрица мгновенно напрягается, и в глазах появляется настороженность, она понимает, что тебя интересует. Выбор, который полуэльфийка сделала в храме Шар, отказавшись от своей богини. — Я благодарна Карлах и Велари за то, что отговорили меня, — осторожно начинает она, — и чувствую, что поступила правильно… но это всё равно непросто… — она вздыхает. — Я потратила так много времени на служение Шар. И теперь я не уверена, что знаю, кто я и где моё место, — жрица старается держаться непринуждённо, но в глазах заметны следы глубокой печали. — Надеюсь ты не думаешь всерьёз о проведении ритуала? — она смиряет тебя суровым взглядом, и твоё зародившееся сочувствие быстро сменяется раздражением. Нет необходимости в том, чтобы она читала тебе нотации и взывала к морали. — Конечно, всё, что рассказал Рафаил, звучало заманчиво. Но все эти силы не стоят той цены, которую придётся заплатить. — Они могли бы помочь мне защитить Вел. Никогда больше не допустить того, что произошло с ней, — перед внутренним взором маячат жуткие багровые глаза, и в твоём голосе сквозит неуверенность. — Никакие силы не смогут уберечь её от всех угроз. Если только ты не собираешься запереть её в четырёх стенах, — жрица фыркает. — Сомневаюсь, что она была бы в восторге от такой перспективы. — Нет… не собираюсь, — ты в задумчивости переводишь взгляд на спящую рядом чародейку. Верно. Ей бы этого не хотелось. Более того, Велари ни за что не согласится на такое. И, что самое главное, ты не хочешь ограничивать её свободу ни в каком виде. Тебе слишком хорошо знакомо, каково быть лишённым этого. Ты настолько утратил себя, что долгое время не осознавал, что помимо свободы от приказов Касадора есть и другие важные составляющие. Эльфийка помогла осознать их ценность. Вернуть свободу воли и телесную автономию. Она всегда с уважением относится к твоему выбору. Даже при том, что ей, очевидно, не нравится идея твоего вознесения, она не настаивает и оставляет решение за тобой. Можно было не замечать, что за её нарочитой небрежностью в обсуждении этого вопроса прятался страх потерять тебя, только пока ты был ослеплён желанием во что бы то ни стало провести ритуал. — Честно говоря, не понимаю, зачем ты сравниваешь наши ситуации, — Шэдоухарт возвращает тебя к реальности. — Ты не останешься один, если откажешься. Она любит тебя всем сердцем, — что-то среднее между нежностью и озорством появляется в глазах полуэльфийки. — Она сказала тебе? — тебе с трудом удаётся скрыть раздражение. Ты единственный, кто не знал об этом? — Боги, ты не можешь быть настолько глуп, — она закатывает глаза. — Как будто об этом нужно говорить. Ты гримасничаешь, но как бы ты ни относился ко всему, что сказала жрица, она натолкнула тебя на важные мысли, и её намерения были исключительно добрыми. Ты хотел бы ответить тем же, но понятия не имеешь, как это сделать. Видимо это читается на твоём лице, потому что девушка уходит, бросая напоследок: — Просто хорошо заботься о ней.***
Когда Велари впервые приходит в сознание, она слегка дезориентирована и явно страдает от сильной боли. Ты даёшь ей воды, после чего она сразу же снова засыпает. Чтобы случайно не задремать, ты погружаешься в чтение какого-то дурацкого любовного романа, который позаимствовал у Гейла. Спустя несколько часов от происходящей в книге драмы тебя отвлекает лёгкое прикосновение к твоей руке. — Привет, — эльфийка слабо улыбается тебе. — Здравствуй, моя радость, — слегка недоверчиво говоришь ты, откладывая книгу в сторону. — Как ты себя чувствуешь? — Судя по всему, лучше, чем до этого, — уклончиво отвечает она. — С остальными всё в порядке? — в её глазах мелькает тревога. — Да, беспокоиться не о чем, — мягко улыбаясь, ты протягиваешь к ней руку, заправляя за ухо выбившуюся прядь и желая убедиться, что всё это реально. — Как долго я… — она замолкает, опуская взгляд. — Не то чтобы я особо следил за временем, но думаю, около двух дней. — Спасибо, что был здесь со мной. Это так много значит для меня… больше, чем ты думаешь. — Где же ещё мне быть? — усмехаешься ты, переплетая свои пальцы с её. — Я… — начинаешь ты и сразу же замолкаешь, ощущая, как нервная энергия распространяется по твоему телу. Ты опускаешь взгляд и прочищаешь горло, прежде чем вновь посмотреть в глаза эльфийки. — Melinyë tyë, — тихо говоришь ты, крепче сжимая её руку. У неё перехватывает дыхание, сердце начинает биться сильнее, а на лице отражается восторженное удивление, которое довольно быстро смешивается с нежностью. — Астарион, — с почти благоговейным трепетом произносит она, высвобождая пальцы из твоей ладони, — я люблю тебя, — тепло её слов и ласкового прикосновения к твоей щеке разливается по всему телу. Ты, конечно, двухсотлетний вампир, но, кажется, в твоём животе порхают чёртовы бабочки. — Глубоко… и без каких-либо оговорок, — добавляет она, смотря на тебя с обожанием. Ты внезапно осознаёшь, что веришь каждому слову. Она любит тебя. Это больше, чем всё, на что ты когда-либо надеялся. Больше, чем ты позволял себе думать, что мог бы иметь. В твоём тошнотворном существовании было так много ничего не значащих слов любви. Не сосчитать, сколько раз ты произносил эти три слова, чтобы соблазнить какую-нибудь достаточно доверчивую особу. Не припомнить, как часто ты слышал эту фразу от людей, которые не смогли бы назвать твоего имени. Казалось, что эти слова навсегда утратили для тебя всякий смысл. Стали безвозвратно запятнанными и совершенно неподходящими, чтобы выразить свои чувства. Но, похоже, они вновь обрели ценность в тот самый момент, когда слетели с уст Велари. — Люблю тебя, — невероятный вихрь эмоций захлёстывает тебя. Ты наклоняешься, обхватывая её лицо ладонями, и прижимаешься к её губам своими. Сначала нежно и осторожно, боясь в отчаянном порыве задеть рану. Но эльфийка обвивает одной рукой твою шею, а другой скользит по спине, притягивая тебя к себе, словно никакая боль не может сравниться с потребностью ощущать тебя как можно ближе. — Так сильно люблю, — выдыхаешь ты в её губы, прежде чем вновь углубить поцелуй, выражая в нём всю ошеломляющую мощь своих чувств. Когда всего того, что ты испытываешь, становится слишком много, чтобы продолжать справляться, ты отстраняешься: — Знаешь, я всё ещё немного сержусь, что там… в башнях… ты уговорила меня оставить тебя, — твоя попытка нахмуриться обречена на провал даже при том, что тебе действительно всё ещё очень тяжело вспоминать о произошедшем. — Ты прекрасно понимаешь, что это было необходимо, — с печалью произносит она. — И ты бы не простил себе, если бы кто-то погиб. — Но я мог потерять тебя, — протестуешь ты несмотря на то, что она, пожалуй, права. — Может, моё сердце и не бьётся, но это не значит, что его нельзя разбить, — в твоём голосе появляются насмешливые нотки, призванные скрыть всю боль, ужас и страх, которые ты испытывал, когда думал, что потерял Велари навсегда. — Прости, что заставила тебя волноваться, — она выглядит расстроенной, и ты быстро целуешь её в лоб в знак того, что всё в порядке. С ней всё хорошо. Вы оба в безопасности. И это единственное, что на данный момент имеет значение. — Что вообще произошло? — спрашиваешь ты, недоумевая, что могло застать чародейку врасплох. — На меня наложили заклинание, которое не позволяло мне использовать свою магию. Я оказалась не готова к этому… — с раздражением признается она. — Хм… — задумчиво протягиваешь ты, прежде чем достать из-под кровати один из своих кинжалов. — Я мог бы научить тебя некоторым приёмам, когда ты поправишься, — ты подкидываешь нож высоко в воздух и, ухмыляясь, ловишь его. — Это может оказаться полезно в подобных ситуациях. Что скажешь, любимая? — Не уверена, что из этого что-то выйдет, — задумчиво говорит эльфийка, заворожённо глядя, как ты продолжаешь с лёгкой небрежностью ловко вращать кинжал, — но почему бы и нет, — она лучезарно улыбается, переводя на тебя взгляд. — Сомневаешься, что я стану хорошим учителем, или боишься, что моё обаяние будет слишком отвлекающим для тебя? — с озорной улыбкой ты выгибаешь бровь. — Нет, я просто никогда даже не держала оружие в руках. Не уверена, что у меня что-то получится. — Доверься мне. Я, конечно, не обещаю, что ты достигнешь моего мастерства, но защитить себя точно сможешь, — ты усмехаешься и протягиваешь ей кинжал. — Можешь подержать его, пока я схожу за едой для тебя. Надо же с чего-то начинать, — лукаво улыбнувшись, ты встаёшь с кровати. — Астарион, — удивлённо зовёт она, когда ты приближаешься к двери. — Да, любовь моя? — ты оборачиваешься. — С каких пор ты увлекаешься любовными романами? — её глаза блестят от плохо скрываемого веселья. — Я одолжил это у Гейла, — небрежно отмахиваешься ты. — Мне нужно было чем-то занять себя. — Он знает? — Он настоящая ходячая энциклопедия. Сложно сказать, что он знает, а чего нет, — ты пожимаешь плечами. — Астарион, — она закатывает глаза и смеётся. — Да ладно тебе, у него полно этой ерунды. Ему точно есть, что почитать.