Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

– Чаогэ! Чаогэ! Сквозь негу сна Цзян Чаогэ слышал, как кто-то навязчиво жужжит ему в ухо и беспрестанно тормошит. Раздраженно пробормотав что-то невнятное в ответ, мужчина попытался было перевернуться на бок, как тут же почувствовал онемение во всем теле. Стоило ему отчетливо осознать дискомфорт, так заснуть больше не получалось. Насилу разлепив глаза, он встретился взглядом с двумя золотыми озерами глаз Сюаня, глубокими и таинственными, сияющими, как солнечный свет и чистыми, точно слиток золота. От подобного зрелища Чаогэ окончательно проснулся, а в мозгу предательски замелькали яркие образы из прошлой ночи. Как будто одних воспоминаний было недостаточно для смущения мужчины, тело также напомнило ему обо всем случившемся, нещадно заныв то там, то здесь. Не в силах более смотреть в золотые глаза цилиня, Чаогэ хриплым голосом сказал: – С какой стати меня будишь? – Ты проспал весь день. Должно быть, проголодался. – Я так долго спал? Почему же тогда ты меня раньше не растормошил? – недовольно спросил Чаогэ. Так как их палатка все еще находилась в пещере, отличить день от ночи было проблематично. Он совершенно потерял счет времени. – Ты выглядел уставшим… – с этими словами Чжи Сюань легонько коснулся губами лба мужчины, буквально светясь от радости. В глазах Цзян Чаогэ на долю секунды промелькнуло смущение, но он немедленно отогнал прочь ненужные мысли. Чаогэ уже смирился с ситуацией. Какая польза от пустых сожалений? Тем более от вида столь безмерно счастливого Чжи Сюаня все негативные эмоции отступали прочь. Полежав так немного, Цзян Чаогэ вдруг вспомнил об одном важном аспекте. – Где меч? – В пещере, – сообщил Чжи Сюань, вознамерившись помочь Чаогэ подняться. Цзян Чаогэ оттолкнул его руку. А как иначе? Принимать подобную заботу было верхом унижения для мужчины! Морщась от боли, он поднялся, проворно надел верхнее ханьфу и покинул палатку. Правда, тут же и встал как вкопанный, поразившись открывшемуся перед ним виду. Посреди пещеры, вонзенный в землю, стоял древний клинок. Размер его превышал человеческий рост. Поверхность оружия была абсолютно гладкой, не просматривалось даже перехода от рукоятки к лезвию. Меч казался полностью монолитным. Каждый дюйм этого необычного оружия кричал о его силе. Что и говорить, теперь это действительно был клинок Божественного уровня. Каменная поверхность пола шла глубокими трещинами в том месте, где лезвие вонзалось в нее. Пораженный, Цзян Чаогэ шаг за шагом сокращал расстояние до меча, неуверенно протягивая к нему руку. Дотронувшись до поверхности, он осторожно провел пальцами по клинку. Оружие оказалось на удивление теплым, точно как тело Чжи Сюаня. Материал отличался от металла, но не уступал ему по плотности. Клинок обладал аурой древней таинственной силы. От прикосновений Чаогэ по поверхности меча стали расходиться языки пламени, как будто оружие пробуждалось, отвечая на призыв хозяина. Кончики пальцев Цзян Чаогэ подрагивали, отражая волнение и благоговение, в котором пребывал сейчас мужчина. Так вот он – истинный облик древнего клинка! Многолетние условия хранения не возымели над ним власти. Ведь стоило воину и зверю соединить свои души неразрывным контрактом, клинок сразу возвращал себе первоначальный вид, верой и правдой служа своему хозяину. Схватившись за рукоять, Цзян Чаогэ вытащил меч, немедленно ощущая, как потоки энергии устремились из его ладони в клинок и обратно. Его тело будто бы слилось с оружием, превращаясь в единое целое. Ощущение легкости меча в его руке, который на самом деле весил несколько тонн, приводили мужчину в восторг. Но после нескольких ловких туше дыхание Цзян Чаогэ сбилось, сказывалось изнеможение от предыдущей ночи. Схватившись за поясницу, мужчина тихо завыл от боли. Чжи Сюань мгновенно оказался рядом, положив свою руку на держащую клинок руку Чаогэ. Довольно улыбнувшись, цилинь сказал: – Вот как должен выглядеть рог цилиня! – Это хороший меч, и рог очень красивый, – искренне похвалил Цзян Чаогэ. – Он еще привлекательнее, когда красуется на моей голове, – заметил Чжи Сюань. – Однако в твоих руках он тоже смотрится замечательно. Цуйю однажды сказал мне, что между любящими людьми существует традиция дарить друг другу памятные подарки. Так вот, считай, что этот меч – мой подарок тебе. Цзян Чаогэ засмеялся: – Тогда что же мне подарить в ответ? Чжи Сюань покачал головой: – Я не знаю. Немного поразмыслив, Цзян Чаогэ снял висящее на его шее кольцо с черным бриллиантом. – Цзуцзун, ты должен знать, что в моем мире лучшим подарком между близкими людьми считаются кольца. Особенно ценятся кольца с бриллиантами. – В самом деле? – Чжи Сюань взял кольцо из рук мужчины и завозился с ним, желая надеть на палец. – Его следует носить вот здесь, – с этими словами Цзян Чаогэ надел кольцо на безымянный палец левой руки Чжи Сюаня. Цилинь пошевелил пальцами, недоуменно спрашивая: – Почему именно этот? – Я скажу тебе позже, – заверил Чаогэ. – Почему не сейчас? Цзян Чаогэ подумал про себя: «Не буду говорить сейчас, иначе ты слишком загордишься». Вслух же сказал: – Ныне неподходящее время для подобных разговоров. Я скажу тебе, когда появится возможность. Чжи Сюань подумал, что его человек, видимо, слишком устал, поэтому безропотно принял объяснения, прекратив дальнейший допрос. Вытянув перед собой руку и растопырив пальцы веером, он стал любоваться на красивое украшение. Как же хорошо кольцо смотрелось на его пальце! До этого момента Чжи Сюань никогда прежде не примерял человеческие украшения, поэтому этот опыт оказался для него совершенно новым. Это была памятная вещь от Цзян Чаогэ, человека, который даровал древнему цилиню безграничное счастье. – Лучше носил бы ты его пока на шее, чтобы не потерять, – посоветовал Чаогэ. – Это невозможно, я никогда не потеряю его! – гордо заявил Сюань, но все же послушался мужчину и повесил кольцо на шею, не переставая при этом играться с ним. – Знай, этот материал недоступен на континенте Тяньлин. Он очень и очень ценен. Взгляд Сюаня загорелся еще сильнее: – Большая ценность, но я все равно никогда-никогда не продам его! Чаогэ заливисто засмеялся. Чжи Сюань приобнял его за талию, спрашивая: – Мне было так комфортно прошлой ночью! А тебе? Тебе любовь ощущалась такой же комфортной? Цзян Чаогэ отвел взгляд, неопределенно отвечая: – Ну… наверное. – Тогда мы будем делать это часто? – взволнованно спросил Сюань. «Пойди к своему дяде!», – закричал про себя Чаогэ, а сам отчаянно замотал головой, разрушая мечты цилиня: – Нет! Определенно нет! – Почему нет? – Травма. – Неужели такие комфортные вещи могут ранить? – Людей – да. Чжи Сюань разочарованно сказал: – Люди настолько хрупки. Сколько же дней мы не будем этого делать? – Не знаю. Уловив в поведении мужчины небрежное отношение к столь важному вопросу, цилинь нахмурился: – Тебе не нравится? Тебе некомфортно? Цзян Чаогэ некоторое время не знал, как ответить. Обижать Сюаня не хотелось, но и боль от подобного времяпрепровождения была довольно ощутимой, а Чаогэ точно не был мазохистом. В итоге, поджав губы, он сухо процедил: – Все в порядке. Брови Сюаня нахмурились так сильно, что почти сошлись на переносице: – Почему? Почему ты не чувствуешь себя комфортно? «Ты что, ждешь, чтобы я сказал, что ты нулевой в постели?» – раздраженно подумал про себя Чаогэ. Смутившись до невозможности, он просто не знал, как это объяснить неискушенному в подобных делах цилиню. Нужно было каким-то образом дать понять Чжи Сюаню причину отказа, при этом не ранив его чувств. Пока Чаогэ ушел в решение столь непростой задачи, Чжи Сюань со своей стороны тоже был сильно обескуражен. Ведь он прошлой ночью чувствовал себя очень комфортно. Да что там! Это были самые счастливые эмоции, которые он когда-либо испытывал. Опьяняет лучше любого вина, и в бесчисленное количество раз лучше, чем цветистые описания Цуйю. Почему же Цзян Чаогэ чувствовал себя так плохо? Цилинь решительно не мог этого понять. Страх наполнил его душу. Если Чаогэ действительно так не нравятся эти действия, то ему можно и не надеяться на повторение прошлой ночи. К этому моменту Чаогэ наконец принял решение сказать правду, робко начав: – Ты просто не совсем... Этих слов для Чжи Сюаня стало вполне достаточно. Да, возможно, он не отличался особым интеллектом, и познаний о человеческой природе ему явно недоставало, но он был по-звериному чувствителен. Естественно, он мгновенно преобразовал сие незаконченное предложение в критику его способностей. После нескольких секунд молчания он резко вскинулся, громко вопрошая: – Что ты хочешь сказать? Губы Цзян Чаогэ тронула горькая улыбка: – На самом деле, я и сам не знаю, что хочу сказать тебе... В этот момент самооценка цилиня окончательно и бесповоротно рухнула. Не осознавая, что же конкретно с ним творится, Чжи Сюань чувствовал, как гнев поглощает его. Лицо то ли от стыда, то ли от злости раскраснелось. Более не в силах выносить присутствие Чаогэ, цилинь поспешно выбежал из пещеры. Цзян Чаогэ ничего не успел сделать, лишь пару раз глупо моргнул в спину удаляющемуся Сюаню и, небрежно пожав плечами, поковылял обратно к палатке. Там он завалился на импровизированную постель и немедленно отошел ко сну. Проснулся он от того, что Юньси тормошил его, зовя на ужин. По воздуху плыл чарующий запах барбекю. От него рот Чаогэ непроизвольно увлажнился, сигнализируя о том, сколь сильно мужчина проголодался. Он впервые появился перед друзьями после определенных событий и, конечно же, немедленно ощутил на себе любопытствующие взгляды всех собравшихся у костра. Удушливая волна смущения немилосердно накрыла мужчину. Сысы передал ему зажаренную баранью ногу внушительных размеров, с заботой в голосе говоря: – Брат Цзян, покушай. Должно быть, ты очень устал. Цзян Чаогэ посмотрел на него непроницаемым взглядом: – Уже можешь двигать ногами? Замечательная новость! Но я советую тебе слегка сбавить обороты, а то, не ровен час, я снова переломаю тебе их. Сысы прикрыл рот ладонью, заговорщицки шепнув что-то на ухо Лун Сяну, после чего рыжеволосый юноша тихо хмыкнул. А Цуйю вообще в открытую улыбался, как обычно источая очарование. В итоге, все собравшиеся пребывали в приподнятом настроении, кроме разве что Юйжэнь Шу. Молодой принц тихо ел, опустив взгляд в миску. Время от времени его взгляд все же покидал одну точку, устремляясь на Цзян Чаогэ. Тогда его взгляд приобретал особую глубину. Цзян Чаогэ немного сомлел от еды и питья, да и усталость в теле все еще ощущалась, поэтому он решил не обращать внимания на многозначительные взгляды принца, не желая разбираться в их причине. Съев первую порцию, мужчина все же почувствовал, что чего-то не хватает. – Эй, а где же Чжи Сюань? – Он злится, – отозвался Инь Чуань. Цзян Чаогэ потерял дар речи. Он уже и ужин успел закончить, а негодник так и не явился! Отсутствие не в меру приставучего цилиня теперь казалось непривычным. В это время мягкой поступью к нему приблизился Цуйю, очаровательно хлопая ресницами. – Чего тебе? – осторожно спросил Чаогэ. – Просто любопытно, – промурлыкал лис. – Чжи Сюань с утра был столь счастлив, а выйдя из пещеры, казался чернее тучи. Его явно что-то сильно разозлило, – Цуйю понизил голос до бархатных ноток. – Вот я и интересуюсь, что же ты ему такое сказал? – Я не знаю. Я только что проснулся, – отрезал Чаогэ. Очевидно, что Цуйю не поверил в искренность молодого мужчины, продолжая мурлыкать: – Ох, неужели? А я-то грешным делом подумал, что ты отчитал его за плохие навыки в постели. Цзян Чаогэ прищурился: – А не слишком ли ты любопытен? Цуйю горестно вздохнул: – Я преданно жду мою любовь, поэтому приходится развлекать себя подобным образом, чтобы хоть как-то скоротать время. Цзян Чаогэ картинно закатил глаза. Но Цуйю будто и не заметил его нарочитой мимики, продолжая ворковать: – Если считаешь, что он совсем безнадежен, я могу подсобить. Цзян Чаогэ не оценил широты лисьей души, пригрозив: – Если ты посмеешь научить его какой-нибудь грязи, то я прикажу Лун Сяну запереть тебя в алебарде. Смею тебе напомнить, что он находится у меня на службе. Цуйю, точно змея, обвил белоснежными тонкими руками предплечье Чаогэ, округлил влажные малиновые глаза и жалобно промурлыкал: – Сжалься над несчастным созданием! Не заточай меня в оружии! Цзян Чаогэ почувствовал, как ноги вот-вот предадут его. По телу моментально разлилась приятная нега, не оставив и следа былой злости. Неимоверным усилием воли он стряхнул с себя дурман. Ну, конечно же, пройдоха лис вновь применил к нему свои чары! Чаогэ хотел было отчитать бесстыжее хвостатое создание, но Цуйю давно воспользовался легким оцепенением мужчины и был таков. После еды Цзян Чаогэ как прилежный пациент выпил горькое лекарство Юньси и отправился практиковаться. Нельзя было останавливаться на достигнутом прогрессе, особенно теперь, когда сила души беспрепятственно текла по четырем энергетическим каналам. При достижении нового уровня силы процесс совершенствования стал протекать легко и максимально продуктивно. Практика заняла много часов, но Чаогэ совершенно не чувствовал усталости. Закончив упражнение, он с удивлением заметил, что Чжи Сюань так и не соизволил вернуться. Делать нечего. Чаогэ со вздохом поднялся и пошел на поиски обиженного цилиня. Проходя мимо Сысы, он услышал ехидный смех подростка. – Я знал, что ты пойдешь его искать, – насмехался горе-проводник. Цзян Чаогэ одарил невоспитанного ребенка тяжелым взглядом и молча направился в лес. Он уже издалека заметил Сюаня. Цилинь сидел на кочке, спиной к Чаогэ, и к вящему удивлению последнего пребывал в своей детской форме. После ранения Чаогэ еще ни разу не передал ему духовную энергию, очевидно, что цилинь слегка поиздержался. Алый закат зловеще окрашивал небо в багрянец, а на его фоне вырисовывались очертания маленькой согбенной фигурки дитя. Буйство красок в сочетании с надутой фасолинкой вызвало у Чаогэ приступ смеха. По напряженной спинке Чаогэ понял, что Чжи Сюань давно узнал о его приближении, но оборачиваться не пожелал. Только когда мужчина подошел вплотную к ребенку, тот поднял голову, одарив его сердитым взглядом. Цзян Чаогэ, еле сдерживая смех, присел рядом и начал стандартный для подобной ситуации расспрос: – Отчего сидишь тут такой маленький и не берешь мою духовную энергию? – Кому нужна твоя духовная энергия? – буркнул малыш. – Ты милый, даже когда злишься, мой маленький Цзуцзун, – Цзян Чаогэ в умилении сжал пухлые щечки дитя. От того, что ребенок злился и непроизвольно надувал их, они сделались еще больше. Это было лишь обычное небрежное замечание со стороны Чаогэ, но Чжи Сюань пребывал в крайнем расстройстве, поэтому остро реагировал на любые слова. – Просто ты ненавидишь меня большим! Я не вырасту! Больше никогда не вырасту! Цзян Чаогэ опешил. – Я вовсе не это имел в виду. Ты меня неправильно понял. – Тогда что ты имеешь в виду?! – личико ребенка раскраснелось от гнева. Очевидно, Чаогэ все же умудрился нанести серьезный удар по его самооценке. – Э-э... – Цзян Чаогэ некоторое время не мог собраться с ответом, но затем все же выдавил: – В общем, я тебя не ненавижу. Ответ совершенно не удовлетворил малыша цилиня. Он отвернул голову и начал даже разворачивать тельце в противоположную сторону, демонстративно отворачиваясь от мужчины. Цзян Чаогэ ткнул его в спинку. – Ты тут весь день просидел в одиночестве. Не пил, не ел. Неужели не наскучило? Чжи Сюань раздраженно передернул маленькими плечиками, буркнув: – Не донимай меня. – Давай вернемся в палатку, я расскажу тебе историю. – Не хочу. – Давай выпьем вместе. – Не буду пить. – Тогда что же ты хочешь? Некоторое время Чжи Сюань молчал, подтянув ноги к груди. Затем он уткнулся личиком в колени, приглушенно сказав: – Уйди. Сцена выходила довольно грустной, но при этом забавной в своей милой драматичности. Чаогэ не знал, плакать ему или смеяться. Как же тяжело служить этому Цзуцзуну! Вообще-то это Чаогэ было больно, это он пострадал, а сейчас он сам сидит и утешает расстроенного цилиня. Но все же нельзя отрицать, что ему несказанно повезло с Чжи Сюанем. Несмотря на звериную натуру он силился понять человеческую природу, старался быть внимательным, даже слушался Чаогэ иногда. Это великое благо. Подумав так, Чаогэ придвинулся чуть ближе и начал водить по маленькой спинке пальцем, чертя на ней успокаивающие круги: – Ну хорошо, хорошо, не сердись. Зачем сидеть здесь всю ночь? Лучше пойдем в палатку и уютно вместе поспим. Чжи Сюань с силой мотнул головой. Цзян Чаогэ все ждал ответа, но цилинь долгое время сохранял молчание, пока не поднял голову и с грустью не произнес: – Я не хотел, чтобы тебе сделалось некомфортно. На сей раз Цзян Чаогэ не сдержался от смеха. От этих простых и неловких слов в сердце вдруг разлилось приятное тепло. Он погладил шелковые волосы малыша, тихо говоря: – Поначалу всем будет немного некомфортно. Чжи Сюань вновь замолчал, но затем посмотрел полными надежды глазами на Чаогэ, бровки малыша при этом превратились в две маленькие очаровательные дуги: – Правда? – Честно-честно! – Как я могу подарить тебе комфорт? Цзян Чаогэ смущенно сказал: – За советом лучше обратись к Цуйю. Пусть у Чаогэ был богатый опыт в этих делах, но самому учить Чжи Сюаня?.. Нет уж! Он на это не подпишется. Чжи Сюань снова обреченно ткнулся личиком в колени: – Не пойду к нему, он надо мной смеется. – Как же он смеялся над тобой? – Стоило мне ему обо всем рассказать, так он все смеялся и смеялся, без удержу! У Чаогэ буквально зачесались руки. Захотелось всыпать этому бесцеремонному лису. Он чувствовал себя подобно мужу, безусловно, имеющему некоторые претензии к женушке, но запрещающему другим насмехаться над ней. – И не надо тогда у него ничего спрашивать, – решил Чаогэ. – Нет, все же лучше спрошу, – пробормотал Сюань. Цзян Чаогэ приобнял ребенка: – Ну, будет тебе. Давай вернемся. – Ты все еще страдаешь? – вдруг тихо поинтересовался малыш. – Ничего такого. Да, это неприятно, но теперь мой организм полон духовной энергии. Я быстро восстанавливаюсь. Чжи Сюань немедленно потянул к нему маленькие ручонки: – Тогда возьми меня на ручки. Улыбнувшись, Цзян Чаогэ поднял его. Малыш уткнулся носиком в шею мужчины и пробормотал: – Не смей не любить меня. – Не смею, не смею, – заверил Чаогэ. – Я научусь. Я постараюсь, чтобы ты чувствовал комфорт, – Чжи Сюань говорил с предельной серьезностью, маленькие ручки крепко обнимали шею мужчины. Цзян Чаогэ беспомощно сказал: – Хорошо, ты усердный работник. – Почему ты пришел ко мне только сейчас? – с обидой в голосе спросил малыш. – Я практиковался. – Нет, ты просто забыл меня. – Неправда. – Всегда храни меня вот здесь, – с этими словами ребенок ткнул пальчиком в грудь мужчины, как раз туда, где билось его сердце. – Сохраню. После этого заверения малыш с довольным видом крепко обнял шею мужчины, как будто боялся потерять его. Цзян Чаогэ нес беспрестанно жмущегося к нему ребенка, чувствуя себя одновременно и отцом, и слугой, и невестой. Как он дошел до жизни такой? Кажется, цилиня все еще беспокоило состояние здоровья Чаогэ, поэтому, даже получив силу души, он все еще оставался в образе маленькой фасолинки. Уютно устроившись в объятиях Чаогэ, он усердно согревал его прохладной ночью в пещере, но все еще выглядел довольно расстроенным. Очевидно, этот недавний инцидент между ними сильно ударил по самолюбию древнего цилиня. Следующие несколько дней прошли спокойно. Путники окончательно восстановили силы и залечили раны. Пришло время покинуть гору Куньлунь. В день расставания Инь Чуань подошел к женщине-змее с вопросом: – Цин Шуан, теперь ты свободна, вольна поступать, как подсказывает тебе сердце. Если ты хочешь уйти со мной, идем, я буду рад. Если ты отправишься куда-то еще одна, я пожелаю тебе удачи. Цин Шуан немного склонила голову: – Господин Инь Чуань, десять тысяч лет назад я побывала со своим учителем во многих местах, видела множество гор, рек и морей этого мира. Но моя истинная родина здесь, в стране Куньлунь. Я хочу остаться здесь и охранять хозяина. – Надеюсь, что однажды я смогу вернуться к тебе. Цин Шуан с робкой надеждой в голосе спросила: – Мастер Инь Чуань, как вы думаете, хозяин когда-нибудь переродится? – Рано или поздно это произойдет, – совсем тихо ответил байцзэ. – Тогда я подожду, – решительно ответила женщина-змея. Инь Чуань с нежностью провел рукой по ее шелковистым волосам: – Цин Шуан, до свидания. – Прощайте, господин Инь Чуань. Выйдя из пещеры, Цзян Чаогэ спросил: – Господин Инь Чуань, вы же забрали гуцинь, что же она осталась охранять? После долгого молчания Инь Чуань ответил: – Останки Ди-цзяна все еще там… – Вы были похоронены вместе? – Цзян Чаогэ был несколько удивлен. Подобный шаг говорил о глубоких чувствах между зверем и человеком. Инь Чуань лишь печально улыбнулся в ответ. С могучим телом и огромной силой Инь Чуаня путь до деревни народа Эрту прошел гладко. Всего за три дня достигли они места назначения. Эрту узнали о пробуждении Божественного зверя задолго до его прибытия. В конце концов, в тот момент, когда байцзэ очнулся от многовекового сна, в небе должны были происходить невиданные явления. Поэтому уже на подступах к деревне путников встретила целая делегация лесных жителей. Они стояли на коленях, не смея и головы поднять. Сысы больше всех удивился этому зрелищу. Проворно спрыгнув со спины Цуйю, он подбежал к верховному чародею, разговаривая с ним на местном диалекте. Старик сурово взглянул на него, но с колен не поднялся. Инь Чуань обратился, представ перед людьми уже в виде мужчины. Заслушавшись его мягким, словно весенний ветерок, голосом, Чаогэ даже не сразу понял, что байцзэ говорит на языке Эрту. После нескольких фраз тело чародея содрогнулось, он еще ниже склонил голову к земле, прежде чем отдал приказ всем жителям встать с колен, а после поднялся и сам. Второе посещение лесной деревни в корне отличалось от первого. Теперь на путников смотрели с благоговением, чествуя, точно богов. И великий чародей, и вождь племени – оба относились к ним с огромным уважением. Путники вошли в дом вождя, а местные жители, все это время неустанно следовавшие за ними, остались снаружи, почтительно ожидая окончания важной встречи. Инь Чуань начал разговор с вождем и чародеем на местном языке. Остальным членам команды оставалось просто сидеть и молча вкушать местные яства. Заметив, что люди наконец насытились, Инь Чуань внезапно перешел на китайский язык и сказал Цзян Чаогэ спросить у чародея все, что его интересует. Конечно же, молодой мужчина немедленно задал самый интересующий его вопрос: как вернуться в родной мир с помощью заклинания? Услышав это, старик кивнул: – Такое колдовство действительно существует. Хотя я им не владею, я готов изучить его для вас. Инь Чуань слегка склонил голову: – Прошу вас. Цзян Чаогэ также взволнованно добавил: – Уважаемый чародей, пожалуйста, сделайте это! Если вы отыщете способ отослать меня обратно, как сможете проинформировать меня о результате?.. Старец спокойно сказал: – Птица Сысы знает дорогу в деревню. Время от времени он может посылать ястреба за информацией. Если появятся какие-либо новости, птица немедленно сообщит вам… – Подождите-ка, – Сысы довольно бесцеремонно прервал речь великого чародея. – Дедушка, ты хочешь, чтобы я пошел с ними? – Разве ты сам этого не хочешь? – старец уставился на него своими выцветшими глазами. – Да с чего ты взял?! – заныл подросток. – Когда ходил один, я всегда был в целости и сохранности. Сделал с ними лишь шаг – и вот мои ноги уже безнадежно переломаны! Нет, нет, эти люди очень опасны! – Пока ты можешь принести пользу глубокоуважаемому господину Инь Чуаню, любые жертвы оправданы, – старец посмотрел на Сысы. – Чем ты недоволен? Инь Чуань украдкой засмеялся в рукав. Сысы выглядел оскорбленным до глубины души: – Ты только что продал своего внука каким-то проходимцам! Я – твой блестящий старший внук. Твоя надежда и опора! Будущий лидер клана Эрту, в конце концов! Неужели не боишься, что со мной случится непоправимое? – Что-то я не припомню у тебя каких-либо стремлений стать главой клана. Кроме того ты слишком легкомыслен, и с того момента, как ты продал свое духовное оружие на рынке, ты перестал быть достойным позиции главы клана! – чародей со всей серьезностью отчитывал подростка. – Отправляйся во внешний мир. Ты всегда желал именно этого. На этот раз ты можешь пойти дальше и увидеть больше. Как только найдешь подходящее духовное оружие, возвращайся домой. Мы будем ждать тебя. На юном лице Сысы бушевала буря эмоций. В итоге он молча сделал глоток вина, встал и вышел из дома. А Цзян Чаогэ тайно возликовал в своей душе. Пусть Сысы и был маленьким негодником, но умений у него не отнять. Прекрасный лучник, умелый воин и опытный следопыт – такие таланты лучше иметь при себе. Как удачно, что жители Эрту с таким благоговением отнеслись к появлению Инь Чуаня. Подумать только, даже прямого наследника главы клана подарили!