Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

Цзян Чаогэ облегченно вздохнул и ласково провел рукой по гладким волосам Сюаня. – Когда придет время, я отомщу за тебя. Тогда умрет не только Лю Цин, я заставлю всех этих жестоких зверей заплатить по счетам! Такие слова немало позабавили Чжи Сюаня, однако он не хотел обидеть Чаогэ и потому скрыл смех за показным гневом: – Пф, кто знает, когда ты соизволишь найти на меня время? Ты вечно пренебрегаешь мною! – Вовсе я не пренебрегаю, – Цзян Чаогэ положил подбородок на плечо Чжи Сюаня. – Я просто хочу убедиться, что у всех все в порядке. Чжи Сюань уткнулся носом в шею Цзян Чаогэ и осторожно вдохнул его запах. - Так или иначе, у тебя всегда есть собственное мнение, и только я всегда могу тебя выслушать, – сказал цилинь, даже не заметив, что его голос был просто пропитан страстной любовью. Цзян Чаогэ оценил это и с преувеличенной заботой произнес: – И отчего только ты так хорошо ко мне относишься? Чжи Сюань фыркнул. – Ведь ты моя пара! – гордо заявил он. Цзян Чаогэ подумал о Лю Цине и тут же помрачнел: – Ты уверен, что в твоей жизни может быть только одна пара? – Конечно! – не колеблясь, заявил Сюань. – Человеческая жизнь составляет около ста лет, и за это время люди иногда меняют своих партнеров. А ты живешь десятки тысяч лет и при этом желаешь лишь одного спутника жизни? Не кажется ли тебе, что ты многое теряешь? – Почему ты так говоришь? – нахмурился Сюань. – С чего мне быть недовольным? Некоторые древние животные за всю жизнь не находят себе пару. Я, по крайней мере, встретил тебя, – его голос внезапно повысился. – Ты с какой целью вообще интересуешься? Хочешь найти себе другого мужчину?! – Нет, – беспомощно сказал Цзян Чаогэ, – о чем ты только думаешь? Просто мне кажется, что это против природы зверей. А, ладно, забудь. Ты все равно этого не поймешь, к тому же, тебе нет нужды размножаться. – А кто сказал, что мне это не нужно? Я хочу маленьких цилиньчиков! – возразил Сюань. – Это не то же самое, что размножение, о котором я говорю. – А почему? – Я имел в виду необходимость иметь потомство, которому можно передать свои знания и наследие. Все, давай сменим тему. Чжи Сюань покосился на него: – Что ты, в конце концов, хочешь? Цзян Чаогэ устроился в объятиях Чжи Сюаня и мягко ответил: – Я просто хочу, чтобы ты назвал меня своей единственной парой, пообещал, что будешь рядом со мной всю жизнь и ничто на свете не сможет изменить этого. – Конечно! – без колебаний ответил Чжи Сюань. – Я ведь не человек. Это люди легко отказываются от своих обещаний. Цзян Чаогэ вздохнул. Он только что выцыганил с Чжи Сюаня серьезное обещание, но это нисколько не уменьшило внутреннего беспокойства мужчины, напротив, только усилило чувство вины. – Да, ты не человек, ты – древний зверь… – тихо сказал он. – Почему ты сегодня такой странный? – нахмурился Чжи Сюань. – Да? Что же во мне такого странного? – Все как-то странно, – с этими словами Чжи Сюань прильнул к мужчине и лизнул его губы. – Хм, а вот вкус не изменился… – пробормотал он. – Некоторые животные полагаются не столько на свое зрение, сколько на обоняние. Должно быть, ты один из них, – усмехнулся Чаогэ. – Это правда, для меня человеческие лица почти одинаковы. Лишь внимательно присмотревшись, я смогу вспомнить, кто передо мной, – Чжи Сюань еще раз поцеловал Чаогэ. – Но вот ты… Я помню каждую черточку твоего лица, каждое его выражение. Знаю, какова твоя кожа на ощупь, каков ты на вкус. Одним словом, смотрю я на тебя, чую твой запах, прикасаюсь или просто ощущаю твоё присутствие, я всегда точно знаю, что это ты. – Смотри-ка, а ты тоже умеешь красиво говорить! – улыбнулся Чаогэ. – Если хочешь послушать, я могу продолжить. Цзян Чаогэ потер мочку уха и лениво протянул: – Не стоит увлекаться, так быстрее опростоволосишься. Лучше обойтись несколькими короткими фразами. – Что ты имеешь ввиду? – Не так давно ты опять употребил идиому не к месту, я уж не стал тебя поправлять. – Ну ты же все равно все понял! – со знанием своей правоты заявил Чжи Сюань. – Конечно! Даже если ты ни слова не скажешь, я все равно пойму! – засмеялся Чаогэ и, изогнувшись, прикоснулся губами к шее Чжи Сюаня. Чжи Сюань опустил голову и принялся нежно целовать губы Чаогэ, посасывая и прикусывая их. Сначала поцелуй был теплым и мягким, но вскоре Цзян Чаогэ почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в поясницу. Он открыл глаза и выразительно посмотрел на Чжи Сюаня. – Я хочу делать любовь, – невинно и прямодушно заявил Сюань. – Сейчас не время. – Какое особое время может быть для любви? Люди такие ханжи! – недовольно сказал Сюань. Цзян Чаогэ не знал, плакать ему или смеяться, не понимая, что сказать на это заявление цилиня. – Это касается и древних животных, – наконец сказал он. – Всему свое время, и для любви тоже. Только ты у меня такой неугомонный. – Не знаю, я хочу делать любовь всякий раз, как вижу тебя, – сказал Сюань, неуклюже обнимая мужчину за талию. Его губы оказались около уха Чаогэ. – Я хочу это сделать. Когда мы сможем это сделать? Давай сделаем это сейчас! На дереве мы еще не пробовали… Цзян Чаогэ зажал его губы пальцами, не давая договорить. Цилинь нахмурился и недовольно посмотрел на него. – По крайней мере, давай сменим локацию, – игриво усмехнулся Чаогэ. Глаза Сюаня тут же просияли: – Куда пойдем? – Давай уедем подальше из города. Спасение Юйжэнь Шу сняло большой камень с души Цзян Чаогэ. Конечно, он по-прежнему очень беспокоился о судьбе Юньси, но все же рядом с пареньком был его Божественный зверь Инь Чуань. Он непременно защитил бы своего воина от беды. Поэтому сейчас Чаогэ хотелось снять напряжение, слишком долго копившееся в его теле. – Нет проблем, – с этими словами Чжи Сюань подхватил мужчину на руки и спрыгнул с высокого дерева. Его темные волосы и длинные одежды заколыхались на ветру, точно черные бабочки, образуя прекрасную картину. Внезапно прямо в воздухе появился фейи, и двое мужчин благополучно приземлились на его широкую змеиную спину. Огромное черное создание захлопало крыльями и взмыло в небо, унося мужчин прочь из города. Чжи Сюань придавил Цзян Чаогэ к мощному телу фейи и накрыл его губы своими. Со всепоглощающей страстью терзал он мягкие губы мужчины, не давая тому сказать ни слова. Цзян Чаогэ обнял партнера за шею и полностью отдался страстному поцелую. Единственное, что согревало его в этом опасном мире, это близость с Чжи Сюанем. В последнее время сердце Цзян Чаогэ было не на месте, тревога снедала его, а потому наслаждаться теплом Сюаня становилось все сложнее, однако одного поцелуя или объятия оказалось достаточно, чтобы Чаогэ отринул все тяжелые мысли. – Мы еще не делали этого в полете, – заметил Чжи Сюань. – Нечего тискаться на моем духовном звере! – засмеялся Чаогэ. Но Чжи Сюань вновь опустил голову и накрыл его губы своими. Поцелуй быстро перерос в страстный, а рука цилиня потянулась к одежде мужчины. В итоге запрет Чаогэ нисколько не повлиял на энтузиазм Сюаня. Тело Цзян Чаогэ быстро распалялось. С тех пор, как они в течение месяца каждую ночь предавались "веселью" в родном мире Чаогэ, минуло уже много времени. Такое воздержание не могло пройти бесследно для Чжи Сюаня, сейчас цилинь был полон желания. Цзян Чаогэ и сам пылал от страсти. Собрав последние остатки ясного разума, Чаогэ все же смог выдавить: – Это… Это нехорошо… – Хорошо! – тон Чжи Сюаня был жестким. Цилинь уткнулся лицом в шею Чаогэ и принялся нежно покусывать ее. Его движения становились все более нетерпеливыми. Разум Цзян Чаогэ затуманился от наслаждения, и он уже не хотел ни о чем думать. Это был их совместный момент блаженства, так что не стоило его прерывать. Чаогэ обхватил талию Чжи Сюаня ногами, недвусмысленно побуждая того к действию. В Чжи Сюане тут же проснулась звериная натура, и он, уже не сдерживаясь, овладел Чаогэ. Фейи расправил крылья и полетел сквозь облака, проносясь над горами, лесами, ущельями и озерами. Внизу проплывали незатейливые красоты ранней зимы. Вся атмосфера была необычайно вдохновляющей. Под аккомпанемент свистящего ветра и журчащей воды Чжи Сюань и Цзян Чаогэ сплелись в единое целое. Подобно бурному потоку, Чжи Сюань прорвал плотину, называемую разумом, и утащил их прочь в бескрайнее море желаний. В тот миг все в мире стало маленьким и незначительным, точно полевые цветы на земле. Казалось, что во всей безграничной вселенной остались только они одни. Цзян Чаогэ никогда прежде не испытывал подобной близости. Он ясно ощущал твердость и жар Чжи Сюаня в своем теле. С каждым движением сила и желание Чжи Сюаня отпечатывалась на его теле и разуме. Цзян Чаогэ столь громко стонал, глядя в бесстрастное небо, что даже вспыхнул румянцем от собственной несдержанности. Когда же они с Чжи Сюанем одновременно достигли вершины блаженства, Чаогэ в полной мере осознал, что такое истинное счастье. После наступления темноты они приземлились у подножия неизвестной горы и развели костер. Цзян Чаогэ открыл свое хранилище и достал оттуда кухонную утварь, а также некоторые продукты. Он не планировал особенно заморачиваться с ужином, а просто хотел приготовить им двоим немного мяса, но Чжи Сюань выжидающе посмотрел на него. – Я хочу тушеных свиных ребрышек, которые ел у тебя дома, – требовательно сказал он. – Я водил тебя по дорогим ресторанам, заказывал самые изысканные блюда, а ты запомнил тушеные свиные ребрышки? – с улыбкой спросил Чаогэ. – Только тушеные свиные ребрышки, которые ты приготовил, – уточнил Сюань. Цзян Чаогэ припомнил, что последние две недели, проведенных в родном мире, он был жутко занят. Из-за дефицита времени он готовил Чжи Сюаню что-то на скорую руку, и тушеные свиные ребрышки были как раз одним из таких блюд. На самом деле Чаогэ был очень хорошим кулинаром. Как прекрасно было бы иметь много свободного времени, чтобы познакомить Чжи Сюаня с самыми разнообразными яствами, особенно теми, что не встретишь на континенте Тяньлин. С этими мыслями Цзян Чаогэ игриво ущипнул Сюаня за щеку: – Хорошо, я приготовлю тебе тушеные свиные ребрышки. Мужчина методично нарезал мясо, помыл овощи в речке и принялся готовить на огне. Чаогэ и забыл, когда в последний раз так сосредотачивался на приготовлении пищи. На душе у него было неспокойно, поэтому он был готов заняться чем угодно, только бы отвлечься от тяжелых мыслей. Посему он полностью погрузился в процесс приготовления ужина для самого важного человека в своей жизни. Каждая минута доставляла ему истинное удовольствие. Вскоре в воздухе завитал аппетитный аромат, и Чжи Сюань достал несколько бутылок вина, с нетерпением ожидая начала трапезы. Цзян Чаогэ был так счастлив, что не сдержался и принялся напевать песенку. Ах, если бы только это мгновение могло длиться вечно! В итоге их ужин состоял из трех блюд и супа. Чаогэ соорудил на берегу реки простой стол из камней. Устроившись по обе стороны импровизированного стола, двое мужчин с улыбкой посмотрели друг на друга. Чжи Сюань протянул Чаогэ кувшинчик с вином: – Выпей со мной. Цзян Чаогэ с улыбкой принял сосуд: – Да! Давай сначала выпьем! Чжи Сюань тут же схватил его за запястье: – Нет! Ты должен сперва поесть и только потом уже пить вино, иначе у тебя живот заболит. – Ты и это знаешь? – с удивлением спросил Чаогэ. – Я читаю книги о здоровье. Цзян Чаогэ расплылся в улыбке. Он съел несколько ложек риса, а затем выпил с Чжи Сюанем по стаканчику. Пряное вино потекло по горлу, распространяя приятное тепло по всему телу Чаогэ. Чжи Сюань с энтузиазмом накинулся на еду. Вообще-то, он вовсе не был голоден, но эти блюда приготовил для него Чаогэ, поэтому цилинь решил, что не оставит и капельки супа! Цзян Чаогэ наблюдал за поглощающим еду Сюанем, и его переполнило чувство счастья. Все его друзья были живы, а рядом была родственная душа. Тарелки очень быстро опустели. Закончив есть, Чжи Сюань лениво погладил свой набитый живот. – Вкусно! И вправду очень вкусно! Даже лучше, чем блюда Фэнь Няня, – с чувством удовлетворения сказал он. – Разве Фэнь Нянь не самый главный гурман в мире? Неужто мои блюда лучше его? – Конечно, ты готовишь очень вкусно! Он же стремится перепробовать все виды ингредиентов, поэтому некоторые его блюда получаются очень странными на вкус. Трапезы вместе с ним – это всегда лотерея, иногда еда восхитительна, а иногда не понимаешь, что и сказать. Знал бы, что он мечтает испробовать моего мяса, убил бы раньше, – сказал Сюань. Цзян Чаогэ вспомнил ту кровавую сцену и его вновь захлестнула жгучая ярость: – Ему следует себя сожрать! – Он ел свое собственное мясо, – спокойно ответил Сюань, – и даже пробовал сотни различных способов его приготовления. Одним словом – псих. «Псих», по мнению Чаогэ, было не самым точным словом для описания Фэнь Няня, но ему более не хотелось думать об этом ненормальном звере. Только настроение себе портить. – Давай не будем его обсуждать. Забудь, – сказал он Сюаню. – Хорошо, больше не буду его упоминать! – Чжи Сюань счастливо засмеялся. Он наелся вкусной еды, напился ароматного вина и сейчас отдыхал, лежа на коленях Чаогэ. – Мне это нравится, – томно прошептал он. – Что именно? – Мы с тобой только вдвоем, вокруг нет ни единой живой души – ни людей, ни зверей. Наконец мы вместе наслаждаемся жизнью! – Но если в мире не будет никого, кроме нас двоих, то тебе все быстро наскучит! – улыбнулся Чаогэ. – Вот еще! Как я могу заскучать, если рядом будешь ты? Любовь – это самая приятная вещь в мире, к тому же ты будешь рассказывать мне интересные истории. – Помимо историй я еще кое-что могу! Когда разберемся с делами здесь, вернемся в мой родной мир и будем там жить, – заверил Чаогэ. – Хорошо, – без колебаний согласился Сюань. – Пока ты рядом, мне все равно, где находиться, – затем он с лукавой улыбкой продолжил: – Хотя мне все же больше по душе твой мир. Там есть все, что душе угодно! Благоухающая мягкая кровать и ванна с пузырьками... Ты лучше выглядишь в костюме, а еще тамошнюю одежду легче снимать. Цзян Чаогэ прикоснулся лбом ко лбу Сюаня: – Ты тоже отлично смотришься в костюме, но твои волосы растут слишком быстро. Придется стричь каждый день! Чжи Сюань нежно поцеловал его: – Мы обязательно вместе вернемся в твой мир. – Хорошо, – с дрожью в голосе сказал Чаогэ. Если после всех грядущих событий он выживет, то они с Чжи Сюанем вместе покинут этот опасный край. Они вернутся в цивилизованный мир и будут жить спокойной жизнью. Чжи Сюань обнял его, прижимая к широкой груди. Тепло его тела моментально подарило Чаогэ чувство спокойствия. Так они и провели ночь у реки, просто заснув в объятиях друг друга. На следующий день утреннее солнце пробудило Цзян Чаогэ ото сна. Он открыл глаза и тут же ощутил крепкие объятия сильных рук цилиня. Было так тепло и уютно, что вставать совсем не хотелось. Чжи Сюань потерся подбородком о его макушку: – Ты почему так рано проснулся? Замерз? – Совсем не замерз. Ты очень теплый. – Хм, зимой тебе тепло, а летом, значит, жарко? – Летом и вправду слишком жарко, – сказал с улыбкой Цзян Чаогэ. – Я человек с постоянной температурой тела. А ты можешь быть и горячим, и холодным. – Если тебе тепло, то поспи еще немного. – Нет, нам надо возвращаться. Нужно узнать, как там Юйжэнь Шу. Может быть, он проснулся. Чжи Сюань громко фыркнул. Цзян Чаогэ неохотно покинул теплые объятия цилиня. Холод зимнего воздуха моментально окутал его тело, селя в душе чувство неуверенности. Они сложили свои вещи, оседлали фейи и улетели обратно в город. Некоторые из приглашенных из Инчэна духовных врачевателей оказались действительно мастерами своего дела. Когда Цзян Чаогэ и Чжи Сюань примчались обратно в гостиницу, они увидели, как умелые духовные наставники по очереди лечат раны Юйжэнь Шу. Опухшие и гноящиеся ноги принца постепенно стали приобретать более или менее человеческий вид. Цзян Чаогэ переводил взгляд от Юйжэнь Шу к лежащему рядом с ним цзяну «Тянь Жун». Хотя это было всего лишь оружие, казалось, что можно было услышать, как внутри него мечется дух зверя и в отчаянии просит выпустить его. Цзян Чаогэ прекрасно помнил рассказ Сяо Се. Как, несмотря на страдания, Юйжэнь Шу не выпустил Тянь Жуна из оружия. Видимо, он не хотел, чтобы зверь видел его муки. Но Тянь Жун в последнее время впитал очень много духовной энергии своего воина, поэтому приобрел достаточную независимость. Сколько же усилий понадобилось принцу, чтобы силой воли запечатать зверя в цзяне и ни при каких обстоятельствах не дать ему выйти? Цзян Чаогэ также понимал природу чувств Тянь Жуна к Шу, поэтому даже представить себе не мог, сколь зол будет чжэн, когда его наконец выпустят. Этой ночью Юйжэнь Шу пришел в себя. Цзян Чаогэ как раз ужинал, когда получил это известие. Швырнув палочки, он со всех ног помчался к больному другу. Войдя в комнату, Чаогэ увидел, что Юйжэнь Шу и вправду очнулся. Хотя принц был очень худой и изможденный до такого состояния, что его щеки впали, а лицо осунулось, его глаза, всегда ясные и решительные, совсем не изменились. – Шу! – крикнул Чаогэ и подбежал к кровати. Он взволнованно взял худую руку Юйжэнь Шу и сжал ее. Когда Юйжэнь Шу увидел Цзян Чаогэ, выражение его лица резко изменилось. Он слабо сжал в ответ руку друга и открыл рот, пытаясь что-то сказать, однако с его уст не сорвалось ни звука. – Прости меня, мы опоздали... – глаза Цзян Чаогэ жгло от подступивших слез, голос был полон сожаления. Юйжэнь Шу глубоко вздохнул и смог тихо произнести: – Не… не опоздал… Я знал, что ты придешь… Цзян Чаогэ уже не мог сдержать слез. Он сказал дрожащим голосом: – Шу, ты вернулся к нам живым. Поторопись и быстрее поправь здоровье. Рано или поздно мы должны предъявить Сяо Се счет за его бесчинства! Юйжэнь Шу мягко похлопал Цзян Чаогэ по плечу, а затем вновь взял его за руку. Тело принца била мелкая дрожь, пока он не отрываясь смотрел в глаза Цзян Чаогэ. Наконец он не удержался и притянул к себе мужчину, заключая его в объятия. Чжи Сюань не мог этого вынести. Выражение его лица резко изменилось, и он собрался было броситься вперед, когда Цуйю остановил его, схватив за рукав, и молча покачал головой. Чжи Сюань ужасно разозлился, но смог подавить в себе гнев и в итоге с ужасно несчастным видом уставился на Юйжэнь Шу и Цзян Чаогэ. Цзян Чаогэ и сам был слегка ошеломлен таким проявлением чувств. – Я здесь, – мягко сказал он, похлопывая друга по плечу. – Я не боюсь смерти, – голос Юйжэнь Шу дрожал. – Я боюсь, что больше никогда тебя не увижу. – Ты не умрешь, никто из нас не умрет, – твердо сказал Цзян Чаогэ. – Тех, кто осмелится выступить против нас, постигнет смерть! В этот момент Юйжэнь Шу заметил на себе яростный взгляд Чжи Сюаня и, осознав свою оплошность, медленно выпустил Цзян Чаогэ из объятий. – Шу, призови Тян Жуна. Он ведь больше всех хочет тебя увидеть, – посоветовал Цуйю. Принц взглянул на лежащий рядом цзян и сжал его дрожащей рукой. Его губы шевелились, но он не издавал ни звука. Цзян Чаогэ понял, что Шу тихо извиняется перед духовным зверем. – Пойдемте, – сказал Чаогэ. – Шу следует хорошенько отдохнуть. Все присутствующие молча вышли из комнаты. В этот момент перед кроватью Юйжэнь Шу появился светящийся белый силуэт. Когда Тянь Жун полностью сформировался в своем человеческом обличье, выражение его лица начало стремительно меняться – от изумления до свирепости. Словно голодный тигр бросился он на Юйжэнь Шу и выбил из его руки цзян «Тянь Жун». Тяжелое оружие ударилась о пол, проделав в нем огромную дыру. Тянь Жун сжал шею Юйжэнь Шу и прорычал: – Юйжэнь Шу! Принц смотрел на него с совершенно бесстрастным выражением лица, однако его светлые глаза были полны беспокойства. Руки Тянь Жуна рефлекторно крепче сжались на шее мужчины. Чжэн свирепо смотрел на своего воина, чувствуя, как вся кровь внутри бурлит от негодования. Его животный инстинкт подсказывал ему прильнуть ближе и укусить Юйжэнь Шу за беззащитную шею, чтобы хоть немного притушить свою жгучую злобу. – Тянь Жун, теперь все хорошо, – еле слышно сказал Шу. – Почему? Почему ты не выпустил меня? – глаза чжэна налились кровью. – Неужели ты думал, что я не смог бы защитить тебя? Неужели ты считаешь, что я не ровня древним зверям? – Нет! – громко воскликнул Юйжэнь Шу. – Сяо Се получает удовольствие от пыток. Он не мог убить меня, но зато мог раз за разом убивать тебя, Тянь Жун. Я не позволил бы тебе принести столь бессмысленную жертву. – Значит, ты предпочел спрятать меня в оружии, а самому страдать? А ты меня спросил? – глухо спросил Тянь Жун. – Ты знаешь, каковы мои желания?! Да я лучше разделю с тобой бесчисленные страдания, чем буду в одиночестве скрываться в оружии. – Какой в этом смысл? – Почему все должно иметь смысл? – Потому что я человек, а ты зверь. Ты подчиняешься исключительно инстинктам, а я могу мыслить рационально! – закончив кричать, принц сильно закашлялся. Тянь Жун был ошеломлен. – Ты человек, а я зверь, это правда, – мягко сказал он. – Но неужели ты думаешь, что я не знаю, что такое быть человеком? Неужели считаешь, что я не понимаю жизни и не умею мыслить? Юйжэнь Шу тут же пожалел о своих словах. Он схватил Тянь Жуна за запястье и дрожащим голосом молвил: – Я просто не хочу, чтобы ты страдал. Ты пролил за меня больше крови, чем все мои подчиненные вместе взятые. Да, ты не можешь умереть, но боль-то ты чувствовать способен, – сделав глубокий вдох, он прошептал еще более дрожащим голосом: – Тянь Жун, не будь слишком добр ко мне. Тянь Жун пристально посмотрел на него. – Как я отношусь к тебе – это исключительно мое дело. Я знаю, что ты оберегаешь меня. А еще я знаю, ты думаешь, что Цзян Чаогэ – особь твоего вида, так что вы подходите друг другу. Но я… Я все равно… Хочу защитить тебя.