Духовный воин Гэ / Jiang Chao Ge and the Spirit Weapon

Инь Чуань сидел, облокотившись на низенький столик. Левая рука его подпирала подбородок, правая же покоилась на столешнице. Мужчина явно отдыхал, его глаза были закрыты, а длинные белые ресницы отбрасывали на лицо аккуратные тени. Ночной ветерок мерно колыхал занавески на окнах и шуршал бумагой на столе. Мягкий свет от ночника падал на белоснежные волосы мужчины, окрашивая их в золотистый оттенок. В этот момент байцзэ был подобен статуе божества, настолько совершенный, что даже воздух вокруг него, казалось, застыл в благоговении. Дверь комнаты осторожно приоткрылась, тихо скрипнув петлями, и Инь Чуань тут же открыл глаза. Белые ресницы мужчины слегка затрепетали, когда он увидел посетителя, однако голос его остался спокойным и мягким, хоть и с легкими нотками укора. – Почему ты снова здесь? – спросил он. Человек вышел из тени. У него была внешность Юньси, но выражение лица и эмоции в глазах полностью противоречили характеру застенчивого юноши. Без сомнения, в комнату вошел никто иной как Ди-цзян, древний великий Уцзу, чья душа поселилась в теле Юньси. Он медленно приблизился к футляру с гуцинем и посмотрел на Инь Чуаня. – Мне нельзя навестить тебя? Инь Чуань опустил голову, в его глазах мелькнула ужасная боль, но он сдержался, не желая давать волю чувствам. – Ди-цзян, я же сказал, чтобы ты больше не навещал меня в теле Юньси, – вкрадчиво произнес он. – Ты говорил, но это не значит, что я должен тебя слушать, не так ли? – голос Ди-цзяна дрогнул от переполнявших его эмоций. – Между нами всегда было так. Я делаю шаг вперед, ты в свою очередь тут же отступаешь назад. Мне вечно приходилось бежать за тобой, чтобы идти рядом. Теперь я даже собственного тела лишился, а ты не позволяешь мне навещать тебя в этом облике. Но тогда как же, позволь тебя спросить, мне вообще с тобой видеться? Кулаки Инь Чуаня сжались под длинными рукавами ханьфу. – Ди-цзян, ты не Юньси, а Юньси – это не ты. Как я могу встречаться с тобой, пока ты в его теле? Ди-цзян опустился на колени перед Инь Чуанем и заглянул в его голубые глаза. – А разве мы не похожи как две капли воды? Сейчас он спит, так почему бы нам не видеться? Я обещаю тебе, что никогда не отниму его тело. В периоды бодрствования он останется самим собой, но почему бы мне не выходить, пока он спит? – Да, вы действительно похожи, – тихо сказал Инь Чуань. – Но ты – это ты, а он – это он. Чего ты ожидаешь от меня, когда посреди ночи пробираешься ко мне на свидание, да еще и в его теле? Не смей использовать юношу, чтобы встречаться со мной! Ди-цзян приблизился к Инь Чуаню, в его глазах пылал огонь. – А как насчет тебя? Осмелишься ли ты утверждать, что никогда не желал этого? Инь Чуань, мы ведь отлично проводили время вместе. Хотя ты холоден и сдержан по натуре, но ты ведь ждал моих визитов, снова и снова. Я всегда ценил и уважал тебя. Считал, что если ты не ведаешь, что такое человеческая любовь, то, по крайней мере, ты привязан ко мне. Никак не думал, что ты будешь щедрым и гуманным со всеми, кроме меня! Инь Чуань резко схватил Ди-цзяна за запястья. – Да что ты знаешь! – крикнул он. Ди-цзян резко подался вперед и толкнул Инь Чуаня на землю. – Я и вправду ничего не знаю! В твоих глазах я просто распутный и беспринципный зверь, но ты мне нравишься. Ты мне понравился с того самого момента, как я впервые услышал звуки твоего гуциня, с той секунды, как увидел тебя! – он прильнул к мужчине и впился в его губы своими. Это больше походило на укусы, чем на поцелуй. Инь Чуань хотел оттолкнуть его, но, когда схватил юношу за изящные худые плечи, сам потерял самообладание и, перевернувшись, прижал Ди-цзяна к полу. В следующий миг он уже сам целовал мягкие губы с грубостью и настойчивостью, которая совершенно не соответствовала его внешности. Это было столь неожиданно, что в глазах Ди-цзяна даже промелькнула тень удивления. В этом поцелуе сквозило какое-то удушающее отчаяние, как будто обоих мужчин затягивало в непроглядную тьму. Эмоции захлестнули их, и чем ближе они прижимались друг к другу, тем больнее кололо в их сердцах. Внезапно Ди-цзян оттолкнул Инь Чуаня. Байцзэ удивленно ахнул и посмотрел на него. Он всегда был спокоен и сдержан, его голубые глаза были подобны двум безмятежным горным озерам. Но сейчас все было иначе. Растрепанный, с покрасневшими глазами, он глухо сказал: – Ди-цзян, на протяжении этих бесконечно долгих тысяч лет я не переставал скучать по тебе, но это тело Юньси, я… Я не могу. – Мне все равно, – дрожа, ответил Ди-цзян. – Но мне не все равно, – Инь Чуань закрыл глаза и медленно выпрямился. – Я не могу так поступить с Юньси, я не могу так поступить с тобой. – Проклятье, что ты хочешь сказать? – Ты – моя пара. Это навсегда, слышишь? Мой единственный спутник жизни, – Инь Чуань протянул руку и погладил лицо Ди-цзяна. В его бездонных печальных глазах плескалась необычайная нежность. – Даже если ты всего лишь бесплотный клочок одинокой души, я не предам тебя. Ди-цзян почувствовал, как его глаза режет от подступивших слез, которые вскоре потекли по щекам. Он бросился в объятья Инь Чуаня. – Ты лицемерный ублюдок, – задыхаясь, выдавил он. – За столько лет ты совершенно не изменился. Инь Чуань нежно провел рукой по спине Ди-цзяна и, вздохнув, крепче обнял мужчину. Горячее тело в его руках создавало иллюзию, что они вернулись на десять тысяч лет назад. В то время он и Ди-цзян были в самом расцвете сил и смотрели на мир широко раскрытыми глазами. Они наивно полагали, что, подобно длинной реке, их жизнь будет вечной. Они могли музицировать сотни лет напролет, не заботясь о том, что их время утекает как песок сквозь пальцы. Кто бы мог подумать, что все изменится в мгновение ока. И теперь дух зверя сжимал в объятиях клочок бесплотной души. Как же это жестоко! Ди-цзян зарылся лицом в мягкие белые волосы Инь Чуаня и нежно потерся о них щекой. – Можно мне навещать тебя? Я буду приходить каждую ночь. Будем играть на гуцине, говорить о музыке, сочинять стихи, словом все, как раньше. Пусть я никогда не смогу вернуть собственное тело, но пока я с тобой, мне и этого достаточно. – Ты готов вести такое существование больше тысячи лет? – вздохнув, спросил Инь Чуань. – Да, до конца этой эры. В глазах Инь Чуаня читалась душераздирающая боль. Совершенно потеряв чувство реальности, он поддался эмоциям и крепко обнял Ди-цзяна. Вина перед Юньси все еще больно скребла его сердце, но тоска по любимому была глубже самого бескрайнего моря, которое с головой захлестнуло его без всякой надежды на спасение. Он разрывался между привязанностью и моралью с тех самых пор, как Ди-цзян пробудился в теле Юньси. Инь Чуаню хотелось крепче обнять его, но он чувствовал себя совершенно беспомощным. Ди-цзян же закрыл глаза и принялся мурлыкать знакомую мелодию. Сердце Инь Чуаня дрогнуло, это была та самая песня, что они вместе сочинили когда-то. Нежная мелодия хранилась в самом потаенном уголке его памяти, и он считал, что никогда больше не услышит ее. Ди-цзян продолжал напевать мотив, играясь белоснежными локонами Инь Чуаня. На его губах расцвела легкая улыбка. Чем дольше Инь Чуань слушал, тем спокойнее становилось у него на сердце. Все душевные терзания постепенно исчезали, сливаясь с плавной мелодией их общей песни. Затем, не выдержав, он протянул руку и мягко коснулся струн гуциня. Чистый звук вырвался из инструмента и наполнил комнату. Глаза Ди-цзяна удивленно распахнулись, а улыбка сделалась еще шире. – Ты помнишь, – тихо выдохнул он. – Как я мог забыть? Ди-цзян привстал и осторожно положил руки на струны гуциня. – Это, без сомнения, моя лучшая работа! А все потому, что он сделан из твоего рога. Инь Чуань сел сзади Ди-цзяна. Правая рука обхватила талию мужчины, левая же легла на руку. Тонкие пальцы байцзэ проникли между пальцами Ди-цзяна и тронули струну. – Это лучший в мире гуцинь, – подтвердил он. Мягкие и в то же время притягательные звуки заполнили пространство. Они были поистине волшебны, потому что ни один, даже самый лучший инструмент в мире, не мог так воспроизвести звуки природы. Ди-цзян легко перебирал пальцами по струнам, извлекая чудесную мелодию из белоснежного гуциня с морозными узорами на корпусе. Но внезапно брови мужчины недовольно сошлись на переносице, видимо, сказалось долгое отсутствие практики. Он был недоволен своей игрой. – Давай-ка немного вспомним, как это делается, – с улыбкой сказал Инь Чуань и положил правую руку на руку Ди-цзяна. Их пальцы сплелись и начали вместе перебирать струны. Вопреки ожиданиям, мелодия вовсе не прервалась и не сбилась, а наоборот потекла еще более плавно. Зардевшись, Ди-цзян прильнул к груди Инь Чуаня. Улыбка вновь осветила его юное лицо. Наполняя комнату, чудесный звук гуциня, казалось, преодолевал время и пространство и уносил двух мужчин далеко в прошлое. В их памяти возникли приятные образы из той поры, когда они вместе проводили часы на горе Куньлунь, наслаждаясь игрой на гуцине и мягким вкусом чая, когда они разговаривали и смеялись, ни о чем не думая и ничего не боясь. Инь Чуань почувствовал, как сердце сжалось в груди, однако так и не смог понять, было ли это от счастья или же от горя. – Я уж и не надеялся, что когда-нибудь снова увижу тебя, – прошептал он на ухо Ди-цзяну. Через мгновение высокие ноты сменились на низкие. Только что мелодия была легка, как лунный свет или теплый ветерок, сейчас же сделалась печальной и нежной. – Я тоже, – помолчав, ответил Ди-цзян. Инь Чуань дрожащими губами осторожно поцеловал его волосы. – На этот раз, я думаю, мы действительно сможем умереть вместе. – Да, – сдавленно выдохнул Ди-цзян. – Я не хочу больше хоронить тебя. На этот раз мы уснем вместе. – Мне больше ничего и не нужно, – слабо улыбнувшись, ответил Инь Чуань. Ди-цзян молчал, но гуцинь ответил за него: мелодия сделалась уверенной и полной решимости. В жизни нельзя получить все, что желаешь. Но этим двоим вполне достаточно было играть вместе на гуцине и болтать обо всем на свете. До конца их дней…