Elope

***

Лучи закатного солнца отражаются в окнах полностью стеклянного здания отеля, создавая иллюзию пожара, словно отель создан из неугасаемого пламени. Алое, будто светящееся изнутри этим вечным пламенем здание с символичным названием «Дешрет», привлекает взгляд Юнги, стоящего в парке напротив. Омеге нравится тут. В мифологии земли Красной пустыни считались областью хаоса, где не действуют никакие законы и полно опасностей. Такая атмосфера царила и в отеле, который не подчинялся ни одному из кланов Кореи или любой другой страны. Это место пугало и восхищало Юнги. Он был лакомым кусочком, каждый хотел забрать его себе, но «Дешрет» вот уже несколько десятилетий не подчиняется никому, кроме «Сета» — таинственного директора, сохраняющего нейтралитет, и позволяющего членам кланов встречаться на своей территории для деловых переговоров и ежегодных благотворительных вечеров для верхушек общества их страны. Он бросает взгляд на заламывающего от тревоги пальцы Тэхена, и, если честно, немного завидует тому, как друг не контролирует движения своего тела. Позволить эмоциям взять контроль над движениями, мимикой, отдать бразды правления бессознательным реакциям — Юнги хотел бы так. Вот только сознание давно привыкло быть в напряжении. Все его движения заучены и будто отрепетированы. Он последний раз смотрит на полностью стеклянное, «горящее» здание и садится в подъехавший черный внедорожник. Солнце близится к горизонту, скрываясь за верхушками высоток, полуденный зной спадает, и омега позволяет себе открыть окно машины, что везет их в загородное поместье. Он высовывает ладонь наружу, пропуская легкий, все еще теплый, ветерок между пальцев. С каждым днем вся страна чувствует, как скоро июль вступит в свои права, разогревая воздух так, что даже по ночам не будет спасительной прохлады. Юнги двадцать три года. Он единственный ребенок главы клана Мин. У него безупречные манеры, идеально ровная осанка и, как подобает наследнику одного из главных криминальных домов Азии, звериный облик хищника. Мин Юнги — оборотень леопарда. Правда, с небольшим нюансом. Своего зверя он не чувствует и не слышит. Клану Мин почти двести лет, и все эти годы правящая верхушка состояла только из леопардов, а лидерство передавалось от омеги к омеге. И только десять лет назад, впервые за всю историю их семьи, клан возглавил альфа. Юнги до сих пор так и не понял, почему семья позволила отцу стать во главе, почему никто не воспротивился и не занял пост. Собственные домыслы пугали, а спросить у кого-то слишком опасно. Узнай отец, что его глупый, маленький сынок спрашивает о семейном деле, Юнги и представить боится, что будет. Они подъезжают к поместью Чонов после заката. Двор заполнен охраной, снующей буквально повсюду. Юнги замечает последний розовый отблеск на небе когда выходит из машины, тени сгущаются над потемневшей каштановой аллеей по которой они ехали и парень оборачивается в сторону подсвеченного низкими светильниками дома. Он осматривает аккуратно подстриженный газон, едва распускающиеся кусты гибискуса раскачивающиеся от теплых порывов ветра, и усердно игнорирует Тэхена. Старший омега прожигает его взглядом, гордящимся, восхищенным. Юнги ведь послушал его, Тэхена, выбрал тот образ, что друг так настойчиво советовал. Мин привык к тому, чтобы создавать образ идеального, невинного ангела — омеги мечты, которым его хочет видеть отец, а вот к агрессивным, под стать своему оборотню, образам он относится настороженно. Омега почти всегда отдает предпочтение классическим брюкам, которые свободно, совсем не обтягивая, сидят на его бедрах, но черт возьми, какой же кайф он получает от чувства плотно прилегающих к коже черных джинс. От того, как ткань, словно вторая кожа, сидит на его ногах и будь сейчас полдень — Юнги бы сварился в этих джинсах, из-за отсутствия хоть намека на воздух между тканью и кожей. Он проводит ладонями по струящейся атласной рубашке, едва держащейся у него на плечах и грозящейся съехать немного в сторону и подавляет в себе желание поблагодарить Тэхена: леопардовый принт рубашки, что может еще больше внушающать уверенность, чем окрас ого зверя? Но узнай Тэхен о его мыслях, Юнги не сможет справиться с нытьем друга о том, что ему стоит сменить гардероб. — Господин Мин, мистер Ма, — пожилой дворецкий встречает их на ступеньках дома, приветственно склонив голову и приглашая следовать за собой. Он проводит их через просторный холл, минуя арки, ведущие в комнаты и коридоры, обходит стороной лестницу, открывает двери, ведущие в обеденный зал, пропуская омег вперед. Юнги не удивляется красоте дома, не восторгается его величию, он привык к такому, привык к роскоши и деньгам, к родовым поместьям. Этот дом таким не является. Да, он большой, дорого обставлен и ухожен. Но Юнги уверен, это безликое, однотонное здание не дом Чон Чонгука. Не место, где он вырос, не место, где вырастут его дети. Чон Чонгук не из тех, кто будет марать семейный особняк незначительными встречами и деловыми переговорами. Чон Чонгук не его отец, он уважает и чтит традиции и устои кланов. Домой приглашают только близких людей и важных, завоевавших доверие партнеров. Отцу не понять правил клана. Он не вырос в клане, он не уважает его и никогда этому не научится. И хоть Юнги равнодушен к власти и статусу главы, то, во что превратил семью Мин его отец, вызывает отвращение. Он поворачивает голову в сторону, осматривая комнату, и замечает сидящих за столом альф, на мгновение сжимает ладонь Тэхена, показывая омеге, что, как бы сильно ему не было страшно, Юнги с ним, и он благодарен за то, что друг не позволил ему приехать сюда самому. Собственное чувство тревоги он успешно игнорирует. — Добрый вечер, — улыбается один из альф, заметив их. Тэхен остается стоять чуть позади, когда Юнги делает шаг навстречу мужчине и невесомо касается пальцами подола его рубашки, заставляя Юнги задуматься, как он смог вчерашним утром встретиться с одним из этих мужчин наедине и даже договориться об этом ужине? — Давно у нас не было вечера в столь чудесной компании. Весь вечер, сидя за столом, Юнги машинально выполняет роль наследника семьи аристократов: вежливо улыбается, хвалит повара, восхищаясь вкусом почти не тронутых блюд, и отчаянно старается вникнуть в суть беседы. Чон Хосока, двоюродного брата нынешнего главы клана, будто бы ни капли не смущает, что ни один из омег в полной мере не поддерживает его беседу. Он без умолку говорит о чем-то, что Юнги едва ли слышит: Тэхен односложно отвечает мужчине, и этого кажется хватает. В перерывах от мыслей, насколько же бесполезно они проводят время, и злости на то, как ужасно, что все эти светские беседы все еще важны для таких встреч, Юнги старательно игнорирует сжигающий внутренности взгляд Чон Чонгука. Юнги уверен в том, что ни разу не встречался с этим мужчиной, ведь еще ни у кого он не видел таких широких плеч и мускулистой фигуры, что ни одна рубашка не в состоянии скрыть. Он взглянул на Чонгука лишь раз, впервые посмотревши на него, когда мужчина поздоровался с ними, и сейчас, уныло ковыряясь в своем десерте, он видит перед глазами лишь лицо альфы. Парень искусно игнорирует то, как беззастенчиво Чонгук его рассматривает, и мысли о том, что взгляни он еще раз в голубые, но отчего-то нисколечко не холодные глаза мужчины, не сможет отвести взгляд, не отпускают его ни на секунду. Он, уверен, что как и Чон, будет не смущаясь прожигать его взглядом, смотря словно сквозь кожу, куда-то глубоко внутрь. Хотя, наверное, Юнги не сможет так смотреть. Внутри Чонгука чувствуется безудержная сила. Вечное, неугасаемое пламя, что сжигает внутренности Юнги, и, возможно, каждого, на кого обратит свой взгляд альфа. В Юнги такого нет. В нем нет силы, нет уверенности. Внутри него все мерзлое, покрытое острой, потрескавшейся коркой льда, такой, которая не защищает почву от мороза, предоставляя внешнему миру возможность убить все живое, что есть или было внутри. Внутри Юнги нет ничего. Там, глубоко, нет даже зверя. Того, кто каждую секунду, с самого рождения оборотня, присутствует в его жизни. Того, кто сопровождает альфу или омегу на протяжении всего их существования. Юнги лишен этого. Признаться в этом он не может, и никто, кроме него, не знает об этом. Но пронизывающий взгляд главы дома Чон заставляет омегу еще больше уделять внимание своей осанке и выражению лица. Будто бы только внешними масками спасая себя от позорного разоблачения. И хоть никто давно не превращается в зверей где-либо, кроме заповедников, отдаленных от городов, Юнги чувствует себя так, словно если он посмотрит в глаза Чонгуку, тот будет уверен в том, что Мин Юнги не умеет превращаться и ни разу не общался со своим зверем. А тогда, Юнги уже видит это, Чон засмеет его и не станет слушать. Лишь только по этим причинам, по собственным внутренним переживаниям, Юнги терпит бесконечную болтовню Хосока, вспоминая все те деловые ужины, на которые его папа успел взять крошку Юнги до своей смерти, и терпеливо ждет, когда дворецкий даст указания убрать со стола, а альфа, владелец дома и глава клана, позовет Юнги к себе в кабинет. Тогда омега, все еще переживая, сможет поскорее высказать все, ради чего сюда приехал. Юнги встает из-за стола, не чувствуя сытости или голода, держится холодно и ни на секунду не выдает своих страхов. Он следует за Чонгуком в его кабинет. Просторное, светлое, как и остальная часть дома, помещение отделено стеклянной стеной от библиотеки, где на диване остался Тэхен вместе с Чон Хосоком, присевшим в кресло напротив омеги. Юнги присаживается на мягкий стул и наблюдает, как Чон делает то же самое с другой стороны. Будь Юнги в другой ситуации, он, возможно, даже влюбился бы. Альфа перед ним безумно красив. Он блондин, его волосы разделяет пробор, а пара прядок спадают на его лоб. Рукава его белоснежной рубашки закатаны, открывая вид на татуированную кожу мужчины, а две верхние пуговицы, что расстегнуты, показывают голую и чистую кожу. Чон Чонгук очень красив. — Дальсу знает, где сейчас его сын? — альфа откидывается на спинку кресла и тянется к пачке сигарет на столе. Голос альфы такой же, каким Юнги услышал его час назад: глубокий и уверенный. Мощный. — Я не настолько глуп, чтобы говорить отцу, что иду на ужин к его главному врагу, — Юнги закатывает глаза, скрывая то, как сильно его пугает имя отца. Иногда он думает, что будь у него зверь внутри, тот бы точно дрожал от страха и поджав свой хвост, позорил бы весь род леопардов. — Но ты настолько глуп, чтобы прийти сюда. Юнги поджимает губы на это замечание, а после вежливо улыбается, проглатывая обидную фразу. Он привык к тому, что ни один мужчина, а тем более альфа такого статуса, как тот, что перед ним, не считает его умнее мебели. И хоть Юнги не приписывает себя к глупым, он признает, уважать его не за что. — Господин Чон, у меня к Вам деловое предложение, — не выдерживая пустую болтовню, говорит Юнги. Еще за столом его раздражали разговоры ни о чем, а в кабинете альфы он точно не собирается их продолжать. У него просто нет на это времени. Чонгук заинтересованно щурится, выдыхая сигаретный дым, но молчит, давая омеге возможность продолжить. — Я предлагаю Вам забрать всю нелегальную часть бизнеса моей семьи. — И как же я это сделаю? — усмехается альфа, сверкая ровными белоснежными зубами. Смотря в глаза мужчине, Юнги вспоминает все те истории, что слышал от отца и его партнеров, а также парочки омег, с которыми, к своему несчастью, Юнги вынужден общаться. Взгляд Чонгука ни капли не такой, каким его описывают. Он не издевательски насмешлив, не холоден и даже не яростно наливающийся кровью. — Вы возьмете меня в мужья. Он проговаривает эту фразу так легко и непринужденно, что сам себе удивляется. Брак никогда не был его мечтой, тем более с незнакомым ему мужчиной. И хоть в их мире брачные союзы часто создавались из-за решения родителей или выгодных сделок, Юнги никогда не думал, что сам окажется в такой ситуации. Обсуждая свой план с Тэхеном, он не раз задумывался о бредовости этой затеи. Но каждый раз понимал, что это единственный выход. Он обязан выйти замуж, обязан унаследовать клан, обязан спасти себя. Никто и никогда не спасет тебя. Никто, кроме тебя самого. На несколько секунд кабинет альфы погружается в давящую тишину. Альфа удивленно смотрит ему в глаза, а после, потушив сигарету, заливается смехом. Таким искренним и простым, что Юнги теряется. Он рассчитывал на едкие усмешки, презрительные, колкие фразочки и, в моменты отчаяния, отгонял от себя мысли, что услышав предложение, Чонгук в тот же момент позвонит его отцу. Но Чонгук лишь смеется. Так, словно Юнги рассказал самую смешную, невинную и добрую шутку. И Юнги совсем немного, но обидно. Обидно за то, что Чонгук смеется над ним. Обидно за то, что смех его, такой заливистый, такой громкий и заполняющий все пространство комнаты, что Юнги хотел бы услышать его совсем в других обстоятельствах. Омега хмурит брови, убеждая себя, что не должен хотеть слышать этот смех вновь и показательно поджимает губы. Он делает глубокий вдох и закидывает ногу на ногу, складывая ладошки на коленке. — Всем известны правила моего клана, — дождавшись, пока альфа прекратит смеяться, продолжает Юнги. — Власть переходит от старшего омеги к младшему после заключения брака. — И что, Мин Дальсу так просто разрешит тебе выйти за врага номер один? — в очередной раз усмехается мужчина. — Не думаю, что он убил твоего папу, чтобы отдать всю власть тебе. — Откуда Вы… — резко выдыхает омега. Он пораженно вглядывается в лицо Чона, ища там непонятно что, не в силах справиться с эмоциями. Впервые в жизни он чувствует себя настолько ошеломленным и сбитым с толку, что, он уверен, со стороны похож на рыбу, выброшенную на берег и беззвучно открывающую рот в попытках не задохнуться воздухом. Все вокруг знали, что именно Дальсу стал причиной смерти своего супруга. И только Юнги жил в неведении столько лет. Терпел этого человека не один год, позволяя тому издеваться над собой. Вся его родня, каждый, кто хоть немного приближен к управлению кланом, позволили убийце стать их главой. — Это очевидный факт, — с сочувствием проговаривает Чон. Каждый, кто хоть немного осведомлен о том, кто такие Мины, знает, молодого омегу, главу клана, Мин Даена, убил собственный муж. Никто и никогда не сможет это доказать, но никому это и не нужно. Такие вещи просто очевидны. Но не для маленького тринадцатилетнего мальчишки. Не для Юнги — ребенка, который в один вечер потерял самого дорогого и близкого ему человека. Он молчит, кусает свои губы, стараясь взять себя в руки и царапает большим пальцем кутикулу на второй руке. Он не может позволить эмоциям бушевать в нем. Не сейчас. Может быть позже, когда закроется в своей комнате, уткнется в подушку и накроется одеялом, тогда, он сможет беззвучно захлебываться в слезах. В очередной раз оплакивая папу. На то, чтобы выровнять дыхание, уходит пара секунд, и еще несколько он тратит на то, чтобы вновь надеть маску холодности и безразличия. Он поднимает взгляд, перестав разглядывать надорванный заусенец на большом пальце и смотря в глаза Чонгука, натягивает вежливую, кукольную улыбку. — Я предлагаю Вам выгодную сделку, Чонгук. Вы становитесь моим мужем и гарантируете мне защиту от отца, до того момента пока не убьете его, — теперь уже он усмехается, глядя на удивленное лицо Чонгука. Ну в самом деле, неужели этот мужчина думает, что он настолько глуп, чтобы не понять, что Дальсу не оставят в живых. Неужели, Чон Чонгук, такой же как и остальные знакомые ему альфы — считает его безмозглым мальчишкой. — В замен, я отдаю Вам права на всю империю Мин. Вы можете забрать все, даже легальный бизнес. После развода я хочу лишь сорок процентов акций компании Min Entertainment Empire и домик в Португалии. — Почему именно в там? — интересуется Чон. — Папа очень любил его, — не врет он. Они молчат. Каждый думая о чем-то своем. Юнги теряется между болезненными воспоминания о папе, и страхом того, что Чонгук не согласится. Выставит его за порог или еще хуже, позвонит отцу, скажет забрать своего сына. Это будет конец. Конец всему. Юнги никто и никогда не найдет. Его труп будет где-то на дне океана или в стенах нового торгового центра, что строит семья Мин. Юнги не знает, где именно его тело окажется, но то, что Дальсу убьет его он знает наверняка. Обычно господин Мин отдает своим людям на растерзание каждого предателя. Сына же он убьет лично. И Юнги не знает, что страшнее. Тишину разрывает звук телефонного звонка и Юнги вздрагивает. Это отец. Юнги уверен, что сейчас, на том конце линии, слушая гудки, находится его отец. Его личный кошмар вновь пришел за ним. — Я могу попросить тебя выйти? — Юнги пугает вежливость мужчины, но он кивает и выходит за стеклянные двери к заламывающему от нервов пальцы Тэхену и улыбающемуся Хосоку. Они о чем-то разговаривали, но Юнги прервал их. Тэхен что-то спрашивает, склонившись чуть ближе к другу, но Юнги не слышит его шепота. В ушах шумит. Ему жутко, тревожно, он в ужасе от того, что натворил: добился встречи с главой враждующего клана и дал благословение на убийство отца. Если Мин Дальсу позвонил на телефон Чонгука, тогда там, в кабинете за стеклянной стеной, решается его судьба. Его жизнь. Он скрещивает руки на груди, пытаясь унять дрожь, закидывает ногу на ногу, жалея, что завидовал Тэхену и его умению не контролировать свое тело, и старается разозлится на самого себя, чтобы вновь взять все под контроль, ведь раньше у него всегда это получалось, раньше, до того самого вечера на прошлой неделе, когда он случайно подслушал разговор Дальсу, он был идеальной куклой в моменты, когда этого требовали. Он был вежливым и неживым. Отточенные движения, ровная спина и приятная улыбка. Сейчас ничего из этого не получалось. Ужас, что раньше сковывал его движения и превращал его в идеально выполняющую свою роль куклу, сейчас действовал на него совершенно иначе. Юнги проходится взглядом по кабинету. Пытается отвлечься. Осматривает большой книжный шкаф, старается разглядеть названия на корешках книг. Всматривается в отблеск люстры в окне. Вновь игнорирует прожигающий взгляд альфы, что смотрит на него сквозь стекло. Взгляд Чонгука, за короткое время их знакомства, ощущается Юнги слишком успокаивающе. Омега совсем на немного, но отвлекается, думая о Чон Чонгуке. Он вздрагивает когда дверь в кабинет Чона открывается и альфа выходит. Зверь омеги, наверное, сейчас должен скулить от страха, заставлять Юнги скорее взглянуть в лицо альфе, желая понять, с кем и о чем он говорил, желая знать, закончится ли сегодня их жизнь. Но зверь молчит, оставляя в мыслях Юнги только то, насколько большим кажется Чонгук возвышаясь над ним, все еще сидящим на изумрудном обитом бархатом диване. Когда Юнги поворачивается в сторону кабинета альфа смотрит на него снизу вверх, не заставляя Юнги испытывать неловкости. Омега лишь думает о том, как двусмысленно можно было бы расценить их взгляды друг другу в глаза стой мужчина на пару шагов ближе. Что-то внутри Юнги, подбрасывает ему мысли о том, что он совсем не против оказаться к мужчине чуточку ближе, и может даже стоя на коленях. — Хосок, — обращается Чонгук к альфе. Юнги отводит взгляд первым, делает вид, будто очень хотел взглянуть на друга, и всеми силами старается не покраснеть. Сейчас Юнги кажется, что альфа смотрит так, словно читает все его мысли, — отвези, пожалуйста, Тэхена домой. Его отец очень переживает за него. — Черт… — шепчет Тэхен. Парень задумывается на секунду, а после, смотря на Хосока выпаливает: — Я сам доберусь. — Хосок отвезет тебя, — перебивает его Чон. — Но… — Такси сюда не ездит, — встревает Хосок и Тэхен молча кивает, наверное понимая, что скорее всего, даже позвони он шоферу, который иногда возит его и отца, то не сможет объяснить как добраться. Он поднимается с места, и тянет за собой Юнги, который только сейчас замечает, что в какой-то момент друг сплел их пальцы между собой. — Я отвезу Юнги сам. Чонгук не успевает даже договорить, как взгляд Юнги возвращается к нему. Он знает, что их разговор не закончен, и его разумная, как Юнги сам ее называет, часть, рада, что альфа не отправил его вместе с Тэхеном домой, оставив без ответа. Но, та ужасная, просто отвратительная часть, все еще подкидывающая его сознанию картинки того, как альфа прикрывает свои голубые глаза от удовольствия, пока Юнги наблюдает за ним снизу вверх, воспринимает слова альфы с таким предвкушением, что Юнги пугается. Голос разума кричит всем его частичкам заткнуться. —Пойдем, — Хосок протягивает руку — Тэхен отшатывается от мужчины, смотрит на Юнги, дожидаясь разрешения уйти и оставить его самого с Чон Чонгуком. Мин кивает. Как бы сильно он не переживал за душевное равновесие друга, он должен остаться. Тэхен справится, не станет обвинять Юнги в том, что он бросил его, и лишь будет рад, если их план удастся. — Не пожалеешь? — Чонгук садится на диван рядом с омегой как только они остаются в помещении одни. — Что нарушу все планы отца и приведу его к смерти? — совсем спокойно говорит Мин. — Нет. Он заслуживает этого, как никто другой. — Справедливо, — соглашается мужчина. — Пойдем, не будем заставлять твоего отца переживать и гадать, куда же ты пропал. — Вы согласны на мое предложение? Юнги смотрит на мужчину, пытается понять, что же он задумал и выдыхает, когда видит утвердительный кивок. — Пойдем уже, я довезу тебя до центра. А дальше на такси. Не думаю, что Мину стоит знать с кем ты был.

***

Он просыпается от настойчивого звонка телефона. Сегодня один из дней, когда он смог выспаться. Дни когда Мин Дальсу уезжает из страны можно сосчитать на пальцах, но когда это все же происходит, Юнги отрывается по полной. В подростковом возрасте он обманывал охрану и отправлялся в клуб. Вместе с Тэхеном и поддельными паспортами они отрывались до самого утра, под громкие биты и орущую из колонок музыку. Он напивался, а после крутился на танцполе, до самого рассвета, до момента пока Джихёк, его охранник, все же не находил его. Юнги знает, что в такие дни, Джихёк специально не искал его. Он знает, что если бы альфа захотел — Юнги бы и из особняка выйти не смог. Но молодой парень позволял Юнги хотя бы на одну ночь почувствовать себя подростком. Обычным мальчишкой, что ходит на вечеринки и сбегает из дома по ночам. И он благодарен альфе за те моменты. Сейчас, когда Юнги подрос, то осознал, что вечеринки, клубы и пьяные тусовки не могут заглушить его боль. Он бы хотел хоть раз побывать в клубе без желания напиться до беспамятства. Поэтому омега выбрал сон. В дни или ночи, когда Мин Дальсу уезжал из страны, Юнги наслаждался одиночеством и здоровым сном. И хоть крепко уснуть у него никогда не получалось, он все же продолжал пытаться. Телефон продолжает звонить и просыпающееся сознание Юнги подбрасывает ему мысли, что это может быть отец. Он шарит рукой по кровати, в поисках мобильного и найдя его под подушкой не смотря на экран принимает вызов. — Алло, — иммитируя бодрый голос проговаривает омега. — Я разбудил тебя? — Юнги раскрывает глаза так быстро, что сам себя пугает. Голос Чонгука на том конце линии заставляет его проснуться быстрее, чем тот факт, что звонить мог Дальсу. — Нет? — неуверенно тянет он и слышит тихий смех мужчины. Чонгук не спрашивал его номер телефона. Но сейчас Юнги слышит его бодрый голос. — Ты завтракал? — Юнги кажется, что альфа улыбается. Он хмурится, задумываясь не издевается ли над ним мужчина, но все же отвечает на вопрос: — Еще нет… — все еще не уверенно говорит он. Ему давно не задавали таких вопросов. Не интересовались его делами, не переживали о том, голоден ли он, не устал ли. И Юнги пугают такие вопросы от малознакомого альфы. — Встретимся через час? — интересуется мужчина и Юнги на миг застывает, теряясь. — Зачем? — спустя пару секунд спрашивает парень, надеясь, что Чонгук не замечает легкую дрожь в его голосе. — Обсудим твое предложение руки и сердце, — усмехается Чон, — и заодно накормим тебя завтраком. — Хорошо, я вышлю адрес, откуда можно будет меня забрать Юнги не дожидается ответа, сбрасывает вызов и отбросив телефон на мягкую постель, прижимает ладони к груди. Сердце бьется так быстро, словно Юнги маленький кролик, убегающий от тигра. Вот только Юнги не может быть кроликом и не может убегать от Чона. Белый тигр его спасение.

***

Юнги ожидал, что за ним приедет водитель. Он выискивал глазами черный внедорожник с номерами клана тигра, и кутался в свой бежевый, вязаный кардиган, пока стоял на входе в парк. Ветер раздувал его челку, заставляя убирать ее с глаз почти каждую секунду. С минуты на минуту небо грозило обрушиться на город дождем. Папа умер во время грозы. Так сказали Юнги, когда он был маленький. Сейчас он не знает, правда ли это, но попасть под дождь все равно не лучшая идея. — Ты уверен, что это хорошая идея? — вспоминал он слова Джихёка. Альфа перегородил ему дорогу, стоило только Юнги выйти из особняка. — Господин Дальсу не будет рад, если узнает, что ты был вне дома без охраны. — Хёк, — закатывал глаза он, — отцу не обязательно знать, что меня не было дома. — Почему бы тебе не пойти со мною, — настаивал мужчина, — и не лишить нас множества проблем. — Это глупые омежьи разговоры, — смотря в глаза охранника, врет Юнги. — Тебе незачем нас подслушивать. — То есть ты предлогаешь мне соврать главе клана, — выгибая бровь проговорил Джихёк, желая надавить на слабые зоны Юнги. — Просто не упоминать об этом, — усмехнулся тогда он играя бровями. — Как, например, не упоминаешь о том, что трахнул меня на мое восемнадцатилетие. Он беспрепятственно вышел за территорию дома и, сев в такси, приехал сюда, в парк, с другой стороны которого находится «Дешрет». Альфа больше не проронил ни слова, но отправил сообщение с просьбой вернуться домой по первому же звонку. Юнги давит едкий смешок внутри себя, думая о том, что иногда, со стороны, он все же похож на того, кем так хочется быть: язвительный, уверенный в себе наследник многомиллионной компании. Вот только настоящий он не такой. Настоящий он — тот, кто боится отца больше всего на свете. Тот, кто не скажет и слова наперекор ему, и всегда старается быть незамеченным. Настоящий Мин Юнги, тот, кто желает раствориться в пространстве и стать частью интерьера. Тем, кого отец не будет замечать. Настоящий Юнги не должен был бы стоять тут. Юнги внутри него такой же как погода. Напряженный. Такой, что еще немного и обрушится стеной дождя-слез. Настоящий Юнги потерянный и одинокий. А тот парень, что стоит тут — подделка. Очередная маска, которую он надел на себя, только потому, что отец заставил. Мин Дальсу хотел видеть его покорным — он был таким. Мин Дальсу вынудил возненавидеть его — Юнги возненавидел. Юнги ненавидит его больше всего на свете. Теперь, даже больше чем боится. А он никогда и никого так сильно не боялся. В детстве он боялся темноты. Он думал, что в ней живут монстры, те что будут приходить к его кровати, те от кого у Юнги будут бегать мурашки по коже, а кровь леденеть от страха. Иногда они приходили. В ночи, когда папа уезжал по делам и не возвращался до самого рассвета, он сквозь сон ощущал шершавые холодные щупальца, скользящие по его пижамным штанам. Щупальца гладили его волосы и лицо, но маленький Юнги знал — нельзя просыпаться, даже когда слишишь их тихий, неразборчивый шопот. Но темнота и монстры в ней ничто по сравнению с отцом. — Юнги, — он ежится от резкого порыва ветра и поворачивает голову в сторону окликнувшего его мужчины. — Ты рано. Чон Чонгук удивленно переводит взгляд с циферблата своих Louis Moinet на Юнги, а после вновь смотрит на запястье, стараясь понять, не опоздал ли он. — Выйти позже могло и не получится, — спокойно отвечает он. Чонгук одет в серый костюм тройку в мелкую клеточку и смотря на него, Юнги чувствует тепло, словно, такой по-своему осенний принт согревает его в распогодившемся городе. Волосы мужчины зачесаны назад и если бы не выбившаяся, падающая на глаза, прядь, Юнги бы подумал, что даже ветер не смеет перечить Чонгуку. Видимо с ветром оборотень такой же, как и с Юнги. Не холодный. Чонгук хмурится, не совсем понимая, о чем говорит Юнги, но вопросов не задает. Он молча проводит его к своему красному, тонированному Роллс Ройсу «Куллинан», открывает дверь переднего сидения и помогает сесть в машину, пристегивая его ремнем безопасности. Юнги больше не чувствует холода улицы. Приятное тепло окутывает его тело, и даже не смотря на ледяные кончики пальцев, парень ощущает как где-то внутри него разгорается маленькое пламя. — Ты любишь вафли? — спрашивает Чон заводя машину. Он выруливает на оживленную дорогу, и бросает взгляд на омегу. В боковом зеркале Юнги замечает два черных внедорожника непрерывно следующих за машиной Чона. Они выезжают за пределы города довольно быстро и также быстро добираются до маленького кафе в окрестностях Инчхона. Юнги пробегается взглядом по интерьеру заведения: красные, кожаные диваны, черно-белый плиточный пол, стены, увешанные множеством фотографий и неоновые светильники. На фоне Чонгука кафе выглядит нелепой, карикатурной подделкой американских ретро заведений. Но мужчина будто бы не обращает внимания на это, кивает выбежавшему из дверей, ведущих на кухню мужчине и усаживает Юнги напротив себя. — Чонгук, я так рад, что Вы решили посетить нас, — пожилой альфа в белоснежной рубашке кланяется Чону и дарит приятную, усатую, улыбку Юнги. А вот он идеально вписывается в окружающую картинку в сопровождении ретро мотивов льющихся из причудливых, по мнению Юнги, колонок. — Вы совсем про меня забыли. Хосок приходит к нам почти каждый день, сегодня даже сделал заказ с собой на все позиции из меню. А Вас, мистер Чон и не дождешься, — бурчит мужчина. — Стоило Вашему папе уехать, как Вы совсем забыли про отдых. — Дядюшка, — добродушно улыбается Чон, — ты позоришь меня перед моим спутником. — Чон Чонгук, — восклицает мужчина, — этот прекрасный мальчик должен знать с кем связывается. Юноша, — поворачивается он к Юнги, — этот мужчина не видит ничего, кроме своей работы. Он совсем забыл про старика, что учил его водить машину. Ох, вот так вот и расти этих сорванцов, а они забывают о тебе. Поворчав еще немного мужчина скрывается на кухне оставляя растерянного Юнги и посмеивающегося альфу одних. Юнги обводит взглядом помещение еще раз, подмечая, что они единственные посетители, и переводит взгляд на Чона. — Совет лишь один, — улыбается Чон, когда им принсят меню, — ни за что не бери их фирменную вафлю. Ничего ужаснее ты в жизни не попробуешь. Юнги кивает, он не голодный, даже несмотря на то, что ел в последний раз вчера утром. Еда давно перестала приносить ему радость, а приемы пищи с отцом превратились в тошнотворное ожидание их конца. — Что это за место? — интересуется Юнги. Он откладывает меню в сторону, ставит локти на стол и кладет подбородок на скрепленные в кулачки ладони. Смотреть на Чонгука одно удовольствие, а сейчас, когда отведенный в сторону взгляд можно было бы посчитать за смущение, он может позволить себе разглядывать лицо оборотня без стеснения. — Чинсу, владелец, раньше был личным охранником моего папы, — отвечает мужчина. — Пятнадцать лет назад он получил ранение и больше не смог выполнять свои обязанности. Он был так расстроен, что папа подарил ему это здание. Папа провел с Чинсу большую часть своей жизни, поэтому, знал о его самой большой мечте — печь вафли. — Это довольно… мило? — пытается подобрать слова омега. Он бросает взгляд на окошко ведущее на кухню, наблюдает за метушащимися между печками людьми и думает, о том, насколько странная семья Чон. — Не думаю, что Дальсу когда-то бы так поступил. — Дальсу ублюдок, — небрежно бросает Чон и подозвав официанта, заказывает себе кофе. — Что ты выбрал? — Американо, со льдом. — А вафли? — выгибает бровь Чонгук. — Я не очень голоден… — Нет, так не пойдет, — вздыхает мужчина, — принесите вот это, — указывает он на одну из позиций в меню, — и вот это. Чинсу не выпустит нас отсюда, если ты не съешь хотя бы кусочек. — Вы странный, Чонгук, — щурится омега, — Вам это говорили? — И что же во мне странного? — Вы слишком мягкий, как для главы мафии. Вы пригласили меня на завтрак, привели сюда, к близкому человеку семьи, а сейчас пытаетесь накормить меня. — Зачем мне быть с тобой грубым? — усмехается Чон. — Мы с тобою деловые партнеры, причем в самой выгодной сделке из всех, что у меня были. Почему же я должен быть с тобою не милым? Ты все-таки мой будущий муж. — Фиктивный муж, — бурчит омега. — Пусть и фиктивный, но все-таки муж. Скажи мне, в чем я не прав? Юнги хмурится, открывает рот, но не придумав ничего в ответ на вопрос, закрывает его и поджав губы разворачивает голову в сторону, утыкаясь взглядом в большое окно. Чонгук прав. Но в то же время, Юнги не может понять, зачем ему все это? Совершенно не так он представлял себе главу клана Чон. Совершенно не так, он представлял себе их общение. Он и не был уверен, что альфа согласится, а тут еще и приглашение на завтрак. Он слышит тихие посмеивания Чона, но старательно игнорирует их. Вафли, которые Чон заказал он почти не трогает. Желудок скручивает от одного только запаха и вида: большая, румяная вафля быстро пропитывается шоколадным соусом, а взбитые сливки украшены кусочками клубники и голубики. Юнги любил сладкое, когда-то давно. Но сейчас, думая, о том, чтобы засунуть в рот хоть кусочек его мутит. Он ковыряет в ней вилкой, размазывая по дну тарелки соус и выедает клубнику, чтобы хоть немного избавиться от сканирующего взгляда Чонгука. Вафля должно быть очень вкусная. Но есть не хочется совсем. — Мистер Чон, — Юнги отрывает взгляд от тарелки и замечает одного из охранников Чонгука. Он склоняется к мужчине, шепчет что-то ему на ухо, так, что Юнги даже если бы захотел — не смог услышать. — Всех? — получив кивок в ответ, мужчина выходит из заведения, вновь оставив Чонгука и Юнги наедине. — Что ж, — отставляя чашку с кофе начинает Чон. — перейдем к делам? — Юнги кивает и облегченно отодвигает от себя тарелку с выпечкой. — Для того, чтобы наш брак считался узаконенным, нам требуется благословление от одного из твоих родственников и одного из моих. — Мы, — неуверенно говорит Юнги. Когда они обдумывали план с Тэхеном, им и в голову не приходило, что Чонгук может действительно согласится на брак. Юнги и не задумывался о том, что у него нет родственников, которые бы одобрили этот союз. — Твой дядя Мин Суэн идеально подойдет для нашего плана. Он задолжал крупную суму в казино «Дешрета» — я оплачу его долг в замен на небольшую услугу. Тебе нужно лишь передать ему это письмо, — мужчина достает из внутренеего кармана пиджака белый конверт и протягивает его омеге. — Тебе не о чем беспокоится. Я уже поговорил с ним, это лишь напомнит ему о нашем договоре. Юнги кивает. — Мои адвокаты составят брачный договор с учетом всех твоих просьб, помимо нашего уговора, — говорит Чон и стоит Юнги вновь кивнуть, продолжает: — Недели через две все будет готово, ты прочтешь документы, исправишь то, что не понравится и в начале августа мы распишемся. — Когда мы сможем развестись? — интересуется Юнги, складывая конверт попалам и пряча в задний карман белых джинс. — Об этом потом, для начала, передай этот конверт своему дяде. Юнги закатывает глаза, но ничего не говорит. Развестись они и правда еще успеют.

***

— Юнги, какие планы на сегодня? — спрашивает отец. Слегка морщинистое от возраста лицо мужчины сейчас расслабленно и Юнги чувствуют, как от страха, скручивается желудок, словно завязываясь в узел. Обычно отец обращается к нему в порывах злости. Юнги бы хотел, чтобы отец продолжил быть собой. Так легче не забывать какой он мудак. — Я еще не думал об этом, — стараясь не выдать напряжение отвечает омега. Он пытается не обращать внимание на нервно подрагивающие пальцы и крепче сжимает приборы для еды. Интересно, думает он, если бы он был чуть смелее и уверенней в себе, он бы смог воткнуть эти палочки в голову отца, проломив ему череп? Он бы смог спасти себя своими собственными руками? — Говорят сегодня чудестная погода для игры в гольф, — улыбается Дальсу, пугая Юнги еще сильнее. Перед глазами вспыхивают картинки последнего раза, когда он видел свою клюшку для гольфа. В тот вечер отец решил наказать одного из охранников. Юнги не помнит, за что именно, но точно помнит как неестественно широко был открыт рот мужчины. Сломанная челюсть неприятно болталась, пока кровь стекала по его лицу пачкая кремовый ковер их гостиной. Дальсу держал клюшку в своей руке, засовывая ее глубже в рот альфы, он давил ногой на его голову, удерживая ее от движения и что-то говорил, обращаясь к сыну. Юнги не слышал и даже не пытался слушать, глаза застилала пелена слез, и он, боясь сморгнуть их, лишь иногда кивал, когда в сознание врывалось его имя, сказанное голосом отца. Юнги промаргивается, стараясь забыть воспоминание и тянется к стакану с водой. — Как на счет того, чтобы сыграть в гольф с одним нашим знакомым? Чоль Минджу — новый любовник нашего многоуважаемого прокурора. Ты видел его у нас дома, пару недель назад. — Юнги кивает. — Я договорился о вашей встрече сегодня в обед. Дальсу вновь теряет интерес к своему ребенку и Юнги выдыхает, как только отец выходит из столовой. Он не знает зачем именно отцу нужна эта встреча, но спрашивать даже не думает. Иногда лучше не знать, что задумал Мин Дальсу, чтобы не думать о нем еще хуже, чем сейчас. Хотя Юнги и не знает, куда уж хуже. Юнги начинает собираться за час до назначенного времени. Он останавливает свой выбор на молочном костюме. Длинных шортах, затянутых на талии, свободной футболке и вязаном жилете с темно-синими полосками. Он берет с собой темно-синюю кепку и надевает гольфы с такими же полосами. Юнги знает, что выглядит превосходно и так, но все-таки подчеркивает глаза, затемняя их в уголках. Сегодня на корте много людей, это замечает даже Юнги, который бывает тут очень редко. Он не любитель такого спорта, ему бы что-то поактивнее. Например баскетбол. Вот только отцу не нравится его предпочтения. Он приветственно кивает дяде, играющему у первых к входу лунок и не желая задерживаться на очередные слезливые рассказы как сильно он похож на папу отходит подальше, обводит взглядом поле и к своему удивлению находит Чонгука. Его белоснежный волосы отливают платиной на солнце. Альфа замахивается, ударяет по мячу и попадает точно в лунку. Тучные альфы-партнеры поздравляют его и нахваливают правильно поставленный удар, но Чонгуку плевать. Он всем своим видом показывает насколько сильно ему не важно мнение каждого тут находящегося. Омега вздрагивает от касания к своей руке и отрывает взгляд от мужчины. — Уже оценил его задницу? — улыбается подошедший Минджу. — Скажу по секрету, будь у меня возможность, я бы ему отсосал. Ты только посмотри на его ровную осанку, на его шикарные бедра, а эти руки. Минджу мечтательно облизывается и отходит к мини-кару за рулем которого Джихёк. Юнги следует за ним, усаживаясь рядом и только проезжая мимо компании окружающих Чона, вновь смотрит на него. Осанка у альфы действительно идеально ровная. Его широкие плечи обтянуты кремовой футболкой-поло и Юнги уверен, стой альфа ближе, он бы смог разглядеть каждую мышцу, скрытую под этой тканью. Опускать взгляд вниз, на черные облегающие брюки Юнги не хочет. Боится. Минджу ведь прав. Перед таким альфой можно и на колени опустится. Он встряхивает головой, пытаясь выгнать ненужные мысли и озирается вокруг разглядывая окрестности. Они отъезжают довольно далеко, прежде чем Минджу вскрикивает: — Черт возьми, что это за шавка трется о Чона? Юнги хмурится, не понимая, о каком Чоне идет речь, ведь они отъехали достаточно далеко, от Чонгука, чтобы увидеть такие подробности. Он вертит головой, пытаясь найти, что же такого увидел любовник прокурора и замирает, находя парочку взглядом. Чон Хосок прижимается к спине Ма Тэхена, заключив его в кольцо из своих рук, замахивается клюшкой в руках обоих. Удар. И мяч перелетает лунку. Глаза Юнги медленно раскрываются и он пораженно смотрит на друга. Его Ма Тэхен, лучший друг, омега, что боится каждого альфу, чей оборотень из семьи кошек. Тот самый омега сейчас стоит в объятиях малознакомого мафиози-тигра. — Вот же новости, Чон Хосок обычно не водит никого на свидания. Да и парня я впервые вижу, он не бывает в клубах. Или может это я не бываю в тех клубах, что нужно? Минджу погружается в собственные размышления, а Юнги все продолжает смотреть на друга. Что-то тут не так. Тэхен не говорил ему, что будет сегодня играть в гольф. И он бы точно не пошел на встречу с представителем мафии, да еще и с тигром, еще раз. Тэхен дрожит каждый раз стоит этим оборотням пройти мимо, даже если это подростки. А тут… Он обещает себе разобраться в этом позже, а сейчас полностью отдается в руки Минджу. Ему нужно скоротать с этим омегой ближайшие пару часов, чтобы отец, какой бы он не придумал план, был доволен. Он промазывает с каждым ударом все сильнее и сильнее. И даже когда мяч находится совсем возле лунки Юнги умудряется отбросить его на пару метров вперед. Минджу хохочет от отчаянных попыток омеги, злит Юнги все сильнее, а отсмеявшись предлагает выпить что-то в баре. Они доезжают до усадьбы-ресторана и устало заваливаются на неудобные металлические стулья с коваными спинками. Юнги мысленно благодарит дизайнера интерьера за то, что тот додумался прикрыть террасу навесом, иначе ноги оборотней покрывались бы волдырями каждый раз, при температуре больше двадцати пяти. Омега встает со своего места, желая выбрать напиток у бара, шикает на вставшего за ним охранника, не позволяя идти за ним и оборачивается на корт, по пути до входа в помещение. Юнги выискивает Чонгука на поле, но того не видно, хоть его компания и находится у лунок. Он поворачивается в сторону дверей за секунду до столкновения, но все равно не успевает среагировать ударяясь носом о чужую грудь. Секунда и он ощущает как теплые ладони альфы оказываются на его спине и талии, удерживая от падения. Альфа прижимает его живот к своим бедрам, Юнги ощущает огромную разницу в их росте. Ему не нужно поднимать голову, чтобы знать, чьи мышцы он сейчас разглядывает. Он их очертания вблизи сейчас может сравнивать с фантазией. С теми заливающими краской щеки мыслями преследующими его все то время, что он бил по мячу клюшкой. Может он не попадал только потому, что мысли были заняты совсем не мячом? Теплое дыхание Чонгука щекочет его лоб и Юнги с трудом отрывает взгляд от груди альфы. Он плавно скользит по его массивной шее, мажет взглядом по четкой линии челюсти, избегает очертания губ, боясь задержаться там, показав альфе, как сильно он хочет впится в них своими. Это желание пришло к нему внезапно, в ту самую секунду, когда подушечки пальцев стали нежно касаться его позвонков. Именно в ту секунду, Юнги начал мечтать, о том, чтобы альфа наклонился, наплевал на окружающих их людей, и обхватил его губы своими. Он смотрит в глаза альфе, не ощущая на себе холод ледяного взгляда и впадает в оцепление. Чонгук смотрит так, что хочется прижаться еще ближе. Хочется снять с него эту чертову кремовую футболку и провести пальчиками по его массивным плечам. А может и не пальчиками. Какой должна быть на вкус его кожа? Юнги держится. Он не двигает руками, не прикасается к альфе, а после, моргнув пытается отстраниться. — Отпустите, — шепчет омега, боясь, что если попытается сказать эти слова громче, мужчина услышит как сильно он охрип от охвативших его эмоций. — Ты упадаешь, — шепчет в ответ альфа. — На нас все смотрят… — Юнги отводит взгляд в сторону, смущаясь все еще преследующих его мыслей. — Никому до нас нет дела. Мы скрыты от террасы цветами, а в помещении лишь бармен. И за определенную сумму, он даже не вспомнит, что сегодня был на работе. Чонгук шепчет ему на ухо продолжая прижимать к себе. Юнги не может больше терпеть. Он упирается руками в грудь альфы, молясь, чтобы не начать думать о том, как приятно ощущать ставшие напряженными мышцы своими ладошками. — Чонгук, будьте разумны, — не унимается Мин. Мужчина усмехается и, нежно проводя по спине Юнги ладонями, отпускает его. Юнги отступает от него на два шага, точно за несколько секунд до того как они появляются в поле зрения Минджу. — Юнги, мне срочно нужно уехать, — щебечет омега. Чонгук отводит взгляд от Мина и как ни в чем не бывало проходит мимо. — Мне тоже пора, — отзывается омега, старясь не следить за тем как мужчина уходит. — Вау, — вздыхает Минджу, — ну вот почему такие красивые альфы, всегда такие злые и серьезные? Омега грустно вздыхает утыкаясь лбом в плечо Юнги. А Юнги не спешит соглашаться. Чонгук только на первый взгляд кажется злым. Но Юнги ни разу не чувствовал этой злости на себе. — С каких пор ты обжимаешься с Чонами по углам? — отъехав от клуба спрашивает Джихёк. Он поглядывает на Юнги в зеркало заднего вида и омега замечает как играют желваки на его лице. — Не твоего ума дело, — бросает Юнги и прикрыв глаза, откдывается на сиденье. — Лучше пусть я вправлю тебе мозги, — рычит альфа, — чем твой отец. Юнги игнорирует эти слова, делает вид, что уснул, не обращая внимания на громко дышащего мужчину и только въехав на территорию особняка открывает глаза, быстро выскакивая из машины и закрываясь в своей комнате.