хроники педагогики.

Новый год прошел отлично. Мамы парней сдружились явно, орали всю ночь ласковый май, анну асти и ещё какую-то хуйню для тёток. Руслан и Даня на это смотрели, переглядываясь неоднозначно. Смешно с матерей стало, позорника два. Ну совсем от рук отбились! Под вопли тех же самых песен они разлеглись по постелям. Тушенцов и Кашин – в своей, их матери – в гостиной. Наплели пьяным женщинам какую-то хуйню, мол, квартира больше Руслана, поэтому он обычно спит на двуспальной кровати, а Даня на диване. Те поверили. – Ру-усь, я устал… – рыжий уже костюм элегантный с себя стянул, аккуратно сложив рядом с кроватью. Сейчас он разлегся на кровати, уткнувшись лицом в матрас. – Я понимаю, я тоже. Ложись спать уже. – Я без тебя не хочу-у… – А что со мной изменится? – Руслан объяснял матерям, что да как, и потому только-только расстегивал рубашку белую. – Ну я хочу, чтобы ты рядом был… – Кашин нахрюкаться успел знатно. А в такие моменты он слишком любвиобилен. – Ладно, сейчас, подожди немного, – шатен с себя ткань спускает, спиной чувствуя пристальный взгляд зелёных глаз. – Такой ты у меня красивый… – Не засматривайся, я сказал, что тебе не перепадёт сегодня, – Руслан разворачивается лицом к кровати, снимая брюки и ложась рядом. Рыжий ближе двигается сразу, обхватывая Тушенцова поперек торса. – Ну Русь… – Данила носом ведет по груди и до шеи поднимается, сжимая пальцы на смуглой коже. – Нет, у тебя мать в соседней комнате. – Ну ты же можешь быть не таким громким, да? – губы горячие касаются шеи татуированной, выше ведя. Шатен поежился. Данила тот ещё жук, и Руслан это знал. Он своего добивается почти всегда, а сейчас это ох как ни кстати. Их могут поймать с поличным, и тогда оба отхватят пиздюлей от мам. Мысли об этом в голове роятся, и Тушенцов не замечает, как Кашин подминает его тело под себя, перейдя на более настырные поцелуи, то опускаясь до ключиц, то до шеи обратно взбираясь. Стояк его в бедро упирался чувственно, и шатен непроизвольно сжался. – Чё ты жмешься, как девственник? – хмурится рыжий, на бедре чужом узоры пальцем вырисовывая. – Да ниче, блять. Даня, я спать собирался, – Тушенцов отвернуться пытается, но рука с бедра резко оказывается на челюсти, сжимая и на себя поворачивая. – Посмотри на меня. – Даня, я… – Живо, – шипит Кашин, челюсть сильнее сжимая. Руслану больно становится, и он все же сдается, поворачиваясь и глаза карие открывая. У Дани лицо раздражённое, в глазах гнев с похотью мешается, являя настоящую сущность. Тушенцову аж не по себе как-то стало. Кашин хватку ослабляет, но челюсть не до конца отпускает из цепких пальцев. – Чё ты ломаешься-то, блять? Ты в первый раз не сопротивлялся, а щас ебать правильный, – лицо веснусчатое ближе движется. В нос шатена ударил запах перегара. – Отпусти, мне больно, – фальшиво хнычет Руслан, глаза жмуря. Кашин молчит пару секунд, а после отпускает челюсть, двигаясь ближе и целуя нежно в покрасневшие от давления места. – Прости. Я не должен был так себя вести. Ты прав, – голова ложиться на грудь вздымающуюся. – Это похоже на изнасилование… – Все хорошо, Дань, – шатен руку запускает в медные волосы, которые на лунном свете переливаются красиво. – Я тоже слишком категоричен… Ничего плохого ведь не случится, если я буду… Тише. Голова рыжая взметнулась. Перед Тушенцовым появилось радостное веснусчатое лицо. – Ты серьезно? Правда? – Ну… Да, наверное? Только ты тоже… Будь аккуратнее, хорошо? – Хорошо, – Даня быстро закивал, взбираясь на шатена и ведя руками от груди до резинки боксеров. – Блять, я того все ебал, какой же ты, ахуеть красивый… Шатен в смущении жмурится, отворачиваясь и втягивая живот. Руки у Дани холодные, по нужным зонам мажут и заставляют трястись от предвкушения. Дыхание спешно сбивается, а Кашин вытягивает из тумбочки лубрикант, резким движением спуская боксеры черные до щиколоток. Холодная смазка капает на пальцы, подставляя их к напряженному колечку мышц и рыжий медленно входит. Рука с чернильными рунами ко рту прижимается, в щеки впиваясь. Шатен пытается не издать ни звука, даже шороха малейшего. Страшно, что услышат, а с его блядской чувствительностью и неумением себя контролировать возникают проблемы. А рыжий как на зло, по самым чувствительным точкам мажет, растягивая. Аккуратным даже не старается быть, специально давя на больные фантазии и фетиши. – Дань, Дань… Хватит, Дань, – шепчет Руслан, пока пальцы юркие внутри скользят по узким стенкам. – Ну, раз хватит, значит хватит, – Данила стягивает с себя белье, кидая рядом на кровать и смазывает истекающий смазкой член. Переворачивая шатена на живот, Кашин подгребает его под себя, упирая лицом в подушки и входит. Резко и на половину, всхлип и стон Тушенцова подавляя ещё больше голову его вжимая. Снизу слышится рваный всхлип. Рыжий начал движения. Плавные, но вместе с тем не дающие продоху, они заставляли Руслана хныкать тихо и собирать подушкой капли слез. Но он даже мысли себе не позволяет, что ему это не нравится. Нравится, ещё как. И Даня такой нравится, и действия резкие, и грубость в каждом касании. Особенно сейчас, в новогоднюю ночь. Резко в каштановые волосы зарывается рука с черепом, оттягивая и заставляя приподняться. Руслан голову задирает, упираясь руками в спинку кровати. Кашин толчок резкий делает, оттягивая волосы сильнее. Стон громкий шатен все же пропускает, сразу же кусая губу до крови и жмурясь. Данила его отпускает, но больше в подушки с такой силой не вдавливает, к уху наклоняясь. – А что, если твоя мамочка услышала? – провокационно шепчет он, проводя линию меж лопаток. – Блять, Даня, что ж ты творишь? – Тушенцов говорить не может почти. Язык заплетается, голос дрожит в унисон с телом. Он задыхается, а в карих глазах стоят слезы. – Тебе же нравится, маленький фетишист. Ты, блять, течешь от одного пошлого слова на ушко, я ведь прав? – Прав, прав, прав, – в экстазе шепчет он, подушкой стоны заглушая, пока толчки продолжились вновь. Кашин в этом деле нежностей не терпит, действуя резко и так, как захочется ему. Он заставляет подчиниться, рыдать, метаться и умолять, пока не удовлетворит свои грязные потребности. И Руслан в этом – идеальная подмога. На все согласен, все исполняет в лучшем виде. Рыжий с этого кайф ловит больший чем с самого процесса. – Дань, Даня, Даня-я… – звуки усиливаются и рыжий чувствует, как тело под ним обмякает. Кашин следом кончает, падая рядом и целуя Руслана в лоб. – С Новым годом. Мне кажется, что нам обоим нужно в душ. – Нужно, нужно... Но тебе не кажется, что мы мам разбудим? Если ещё не разбудили всеми этими звуками... – Не разбудим. Они так пиздато встретили Новый год, что вряд-ли смогут подняться раньше часа-двух дня завтрашнего дня. – Тоже правда... А мы-то что? Если в обнимку проснёмся, они же точно поймут все. – Не ссы, нормально все будет. – Точно будет, – усмехается себе под нос блондинка, возвращаясь в свою комнату.