***
Пока черный фрак – униформа Итонского колледжа – конкурировал со шляпами Канотье Харроуской школы, их менее именитый коллега не вгонял молодых студентов в рамки жестоких запретов и предписаний как дань уважения канувшим в лету традициям. В Вестминстере все менее формально, но строго: брючный костюм с галстуком для мальчиков, – Шерлок зовет его ошейником и норовит сорвать при удобном случае – и аналогичный костюм с юбкой для девочек. Белые накрахмаленные рубашки к ношению обязательны. В остальном же, ни гербов на пиджаках, ни соломенных шляп, ни шелковых мантий. Комфорт и обычаи здесь живут по соседству и шагают в ногу со временем. Но есть еще одна причина, по которой младший из отпрысков Холмсов предпочел ступить по пройденной старшей сестрой дорожке. В Вестминстере он в самом сердце Большого Лондона. Здесь он может услышать его голос, затаив дыхание. Почувствовать его пульс. Надышаться им. Четырехлетнюю подготовку к поступлению, не без участия старшего брата, он осилил за триместр. Ходят слухи, что самый младший из Холмсов весьма успешно осваивает нелегкую программу, часами просиживает в лабораториях под куполом готической башни. Слывет завсегдатаем шахматного клуба. А вот тренировки по крикету и регби неизменно прогуливает, проскальзывая в пустой камерный зал и уделяя бесценные минуты созданию новых композиций. В одиночестве. Десятки раз незамеченным, Шерлок покидал здание общежития, чтобы тайно пробраться на закрытую станцию метро, гулял под стеклянными сводами самой дальней платформы Падингтона, спускался в подвальный этаж здания парламента. Он еще не подозревал, что однажды переберется из пригорода и их фамильного поместья в северную часть Вестминстера, поселится в старенькой квартирке у одной добродушной хозяйки и будет использовать найденные потаённые укрытия для пользы собственного дела. Пока же, обозримое будущее сулило ему лишь неделю пасхальных каникул с матушкой-наседкой, недоступной к пониманию старшей сестрой и менее замысловатого ума братом. Да, непросто быть младшим в ряду гениальных потомков посредственных родителей. Еще сложнее, быть гениальным студентом посредственных преподавателей. Быть гениальным однокурссником посредственных подростков еще и очень больно. Поэтому сейчас, скрепя сердце, сделав глубокий вдох и втянув диафрагму, юный Шерлок Холмс с дорожной сумкой наперевес спускался по сколотым ступеням общежития и направлялся к маленькой девчачьей машине сестры, где, если повезет, допрос с пристрастиями от нее и их общего родственника удастся избежать.***
– Погнали, – Шерлок, завалился на заднее сидение, бросив сумку рядом. – И тебе здравствуй, – Эвр не обернулась, лишь сильнее сжала руль. – Здороваться скучно. – Драться куда интереснее, я полагаю. Братец мой, – рыжий юноша с россыпью веснушек обратил свои бирюзовые глаза на брата с переднего пассажирского кресла, – подними футболку. – Подружке своей такое говори, – огрызнулся было Холмс-младший, – хотя вряд ли ты имел дело с привлекательными женщинами. И женщинами вообще. – Какая пошлость. Кроме синяков под ребрами ты нахватался еще и дурновкусия, – взгляд Эвр гулял по отражению Шерлока в зеркале заднего вида. Повреждения, он хоть и пытался скрыть всеми силами, взгляд его предавал. – Нет. У меня. Никаких. Синяков. – Я же говорил, ты глупее, чем думаешь. Не только прямая осанка и контроль мимики могут выдать боль. «А что еще?» – вопрос так и остался непроизнесенным. – Подними футболку, Шерлок, – Эвр произнесла это почти шепотом, уточняя: – и да, я говорила это уже. Повисло неловкое молчание. Думать о сестре и ее возможных отношениях ни одному из братьев не хотелось. Но подобного откровения уж точно они услышать не ожидали. И даже если учесть, что Эвр уже двадцать пять, представлять ее с кем-то в паре было до боли неправильным. Шерлок себя знатоком в подобном деле не считал, но столь безэмоциональное и бесчувственное создание, как Эвр никак не коррелировалось в его сознании с романтическими отношениями. – Мы с ним знакомы? – буркнул Майкрофт, недовольный открывшимися подробностями. – С ним? – правая бровь Эвр медленно поползла вверх – С ней? – тут интересно уже стало даже Шерлоку. – Не обратила внимания в порыве страсти... – Эвр! – Эвр... Они воскликнули синхронно: Шерлок закатил глаза, Майкрофт обернулся к окну. Обоим претил этот до боли откровенный диалог. Холмсов хоть и не причисляли к высшему британскому сословию, но достойное воспитание трудами «отцов» они все же получили. И личная жизнь дамы никак не входила в список допустимых тем обсуждения. Особенно, если эта дама – их родная сестра. Но Эвр, пусть и воспитана тем же набором родителей, избирательно относилась к постулатам, вколачиваемым в ее мировоззрение неустанными материнскими трудами. И коль ей суждено провести молодость на рубеже тысячелетий, то её половая принадлежность не встанет стеной между затхлыми традициями прошлого и её, обещающим быть ярким, будущим. Она – женщина. И будь она проклята, если не сможет нести свой груз гордо, без оглядки на оставленные позади предрассудки. – За что тебя так? – вопрос Эвр прозвучал беззлобно. Шерлок, решив оставить воображению братьев россыпь растекающихся по его худощавому торсу кровоподтеков, футболку так и не задрал. – Если я отвечу, мы поедем? – Нет, – Эвр, наконец, обернулась и сверкнула прозрачными глазами, – но если не ответишь, то мы не поедем абсолютно точно. – Знаешь где твое место? В органах исполнения наказаний. Шерлок недовольно буркнул и перевел взгляд на затылок Майкрофта. Уж лучше рыжие пряди, чем плен этого мучительного, зеркального взгляда. Он никогда не был поэтом. Талант композитора он считал чем-то совсем иным, более точным, выверенным искуством. Поддающимся расчетам и анализу. Сестра с ним согласна. Или … его мнение сформировано по ее же воле. «Если красота и точность не одно и то же, то в чем тогда смысл красоты?» – твердила Эвр вечерами, пока семилетний кудрень под ее чутким руководством оттачивал мастерство, изводя домочадцев скулежом скрипки. К чему же это? К тому, что тайны поэтического мышления оставались для юного гения непознанными лишь до того момента, пока его взгляд не встречался с зеркальным взглядом Эвр. Мучительнейшее испытание, видеть в отражении ее глаз свое собственное сознание. Привыкший к точности и критическому мышлению, Шерлок не понимал, а от того и злился, как может тошнить и бросать в холодный пот лишь от взгляда одного родного человека. Эвр не отличалась жестокостью. Педантичностью –да, но ни ментального, ни эмоционального насилия к братьям не проявляла. Ни разу. Скорее напротив, в отличии от родителей, уважала их решения, их принципы, и, в некотором роде, их причуды. Она знала, насколько много видит мозг Шерлока, и как много сил необходимо, чтобы заглушить хоть на мгновение голос собственного разума. Но как, черт побери, так выходит, что от взгляда человека, заменившего Шерлоку армию нянь и воспитателей, его бросает в дрожь? Будто в глубине ее глаз он видит свое собственное отражение. Свои собственные загнанные вглубь мысли и желания. И соединяя свой взгляд с ее, он буквально дает сестре прочесть, насколько многое скрывается за фасадом эгоистичного студента-социопата с обостренным чувством собственной значимости. – Вы же умные, – прервал поток своих мыслей Шерлок, – догадаетесь сами. – Опять не дал списать Энтони Армстронгу? – Майкрофт, тем временем достал из бардачка бордовую, обтянутую кожей коробку, и с интересом разглядывал новенький, белоснежный парик советника юриста. Но боковым зрением почувствовал вопросительный взгляд сестры, пояснил: – Сын восьмого лорда Ричмонда. Два его старших брата окончили Итон. Младшенький в этой семье менее смышлен. Собственно, как и в нашей … – Майкрофт! – Эвр ловко осаждала и его непростой норов, – ближе к делу. – Его пять лет готовили к поступлению в Итон. Братья возвращались на каникулы, наперебой и взахлеб рассказывая о частных клубах, турнирах по крикету и даже о привлекательных студентах … если вы ... понимаете о чем я. Что? Это теперь нормально. – Сами знаем, – Шерлок закатил глаза. – И тут, значит, такая подстава: Тони вступительные экзамены не сдает, Ни в Итон, ни в Харроу. А дальше … не то, чтобы большой выбор. В Вестминстер его приняли, но ходят слухи, будто учится он скверно. Для отца – позор, для братьев – славный повод для издевок. Говорят, что юноша дурно себя ведет, заставляет других ребят сдавать за него контрольные, писать рефераты. Если те отказываются, то, – Майкрофт ткнул в торс Шерлока, – у него недурная свита. Их было, двое… трое?... – Четверо, – Шерлок откинулся на заднее сидение, с тяжестью в сердце понимая, как многое, оказывается, известно Большому брату, – мы поедем сегодня или нет?! – Да, едем. Но стоило Эвр лишь потянуться к ключу зажигания, как костяшкой указательного пальца в ее боковое стекло постучался никто иной, как действующий ректор Вестминстера – Дэвид Саммерскейл. Мужчина, лет пятидесяти, с черной копной густых волос, в строгом костюме в тонкую полоску. Эвр испытывала к нему неприкрытое уважение еще с тех времен, когда профессор Саммерскейл читал ей лекции по гражданскому праву. Именно его ненавязчивое мышление об этике, насыщенные информацией статьи и сподвигли Эвр связать свою жизнь с законом. – Ждите меня, – Эвр грациозно вышла из низенькой, неприметной машины, и встретила профессора Саммерскейла искренней улыбкой. Он же, в силу воспитания и преклонения перед заслугами бывшей ученицы, поцеловал ее кисть. – Тебе повезло, что сегодня она нас забирает, а не отец, – Майкрофт пожал плечами на невысказынный вопрос младшего, – если ректор недоволен твоим поведением, лучше пусть услышит это она. Так, есть шанс не быть наказанным еще и дома ... Знаешь...– Майкрофт все вертел в руке новенький парик, – адвокату с таким кристально-чистым париком я не доверил бы и защиту своей собаки. – У тебя нет собаки. – У тебя есть, – Холмс-старший запихнул коробку обратно в бардачок. «Такой, как Эвр, я доверил бы свою собственную защиту, даже не будь на ней парика вовсе», – подумал Шерлок, подминая под голову махровый плед и уплыл в царство Морфея, собираясь неплохо отдохнуть в дороге домой.***
Миссис Холмс себе ни изменяла. Две дюжины ярких яиц, симнель с миндальной пастой и корзина крестовых булочек. Ее мальчики любят сладкое. А для мужа, Эвр и остальных – к вечеру будет еще и запеченная с овощами баранина. В этот светлый день, она ждет детей дома. Ей так хочется увидеть реакцию Шерлока на свежие обои в его комнате и новую кровать, подарить дочери пару серебряных серег, что так славно будут сочетаться с ее образом молодого адвоката, а Майкрофту миссис Холмс приготовила часы Rotany на кожаном, черном ремешке. То, что ее младший сынок не выносит перемены не только в жизни, но и в своем личном замкнутом пространстве, она почему-то успешно выкинула из головы, как и то, что старший предпочитает часы на цепи, что покоятся в кармане его жилета. А Эвр не носит даже нитку жемчуга, не говоря уже об остальном. Позже, Шерлок переберется на чердак вместе с Редбердом, обоснуется на этих каникулах в своей старой кровати, которую – слава богам – родители не успели выбросить. Лишь бы только не смотреть на мятного цвета обои. Майкрофт примет свой подарок с дежурной улыбкой, а позднее – отдаст часы брату. Тот будет носить их с удовольствием, дважды топить, трижды разбивать, и всегда заново чинить. Потому что Шерлок не любит перемены. И только Эвр, защелкнув замки серебряных серег на тоненьких мочках, больше никогда их не снимет. Не потому что они ей нравились. И даже не потому что шли. Она знала, как важно матери, чувствовать себя нужной. Чувствовать, как ее подарки и внимание находят отклик в сердцах «бессердечных» детей. Эвр следовала правилам выживания. Умела по ним играть и меняла на свое усмотрение. И порой переступала через собственные принципы ради тех немногих человеческих особей в ее жизни, что носили фамилию Холмсов. То, что об избиении Шерлока Эвр узнала от Майкрофта, останется их общей тайной. И пусть Большой Брат без устали твердил: «Ты не сможешь защищать его вечно», она осталась непреклонна. Теперь она спокойна: Энтони Армстронг с нового семестра переведется в Итон. Несколько хвалебных фраз, и умение распознать настроение ректора сыграли ей на руку. Позже, спустя десятки лет, она вновь встретит имя сына восьмого лорда Ричмонда на своем жизненном пути, алым маркером написав на папке с его резюме: «Не подходит», сидя в кожаном кресле международной юридической фирмы. Да, Эвр Холмс умела следовать законам выживания. Но именно Эвр Холмс своими решениями вложила совершенно новый смысл в эти слова.