Последняя апелляционная инстанция || The final court of appeal

Вестминстер. Сердце старого Лондона. Двусторонняя дорога Парк-Лейн, некогда основная транспортная магистраль столицы, теперь служит обителью для вереницы мишленовских ресторанов. Какая ирония. Их владельцами, по стечению судеб, являлись и являются до сего дня богатейшие люди Ближнего Востока и Азии. Партнеры, в некотором роде, сегодняшних гостей ресторана The Promenade. Единственных в огромном пустом зале. Если не всматриваться в детали, то весь антураж более напоминал светский раут в одном из сотен залов Версаля. Массивные янтарные шторы, белоснежные скатерти на симметрично расставленных относительно центра столах. Эпоха барокко в интерьере и под изящными пальцами юной пианистки, едва ли касающейся клавиш рояля. «Прелюдии» Баха. Нетривиальный выбор инструмента, и не менее оригинальный выбор композиции. Мужчина в костюме-тройке искоса поглядывал в сторону своей гостьи. Взгляд женщины на пару в противоположной части ресторана едва ли можно назвать скользким. – Вы изучили ее досье, мисс Холмс? – Джеймс Мориарти, словно невзначай, поправил узел шелкового галстука, краем уха уловив звонкий смешок Ирэн. – Не нашла в нем ничего настолько интересного, что стало бы предметом изучения. Низкий тембр голоса Эвр идеально сочетался с ее сегодняшним образом. Не то, чтобы Холмсы отличались желанием соответствовать обстановке. Напротив. Стремление выделиться буквально вшито в нутро каждого представителя молодого поколения этого семейства. Блеск хрусталя и нежность шелка в вычурном зале, а на их фоне – стройный силуэт женщины в черном платье, которое то тут, то там, рассекали лоскуты змеиной кожи, едва ли скрывающие белоснежное тело. Эвр медленно повернула голову к мужчине, пока тот с заворожением наблюдал за переливами чешуи на тонкой шее. – И все же, вы попросили уделить Ей внимание, а по сему, – Эвр пригубила тоник со льдом, ни на секунду не высвободив собеседника из плена своих стеклянных глаз, – осмелюсь спросить, чем таким она вас заинтересовала? Из дальней части зала, снова раздался искристый женский смех, а после – звон бокалов, в секунду опустошенных Ирэн и Морландом. Что было в центре их обсуждения, Эвр не особо интересовало. Но то, что беседа между ними текла рекой, как и молодое Prosecсo в их венах, сложно было не заметить. Эвр с клиентами не пила. Морланд напротив, был в полной уверенности, что ни один выпитый глоток не затуманит его рассудок. – Мой выбор соратников всегда отличался оригинальностью. И ваше сегодняшнее присутствие яркий тому пример. – Мое мнение изменит ваше решение? – Ни в коем разе. Мориарти ухмыльнулся, резко встал и застегнул пуговицу на рубашке. На его лице отразился азарт, интерес и… что-то еще. Он обошел стол, встал напротив женщины и мягким, плавным жестом смахнул со стола все элементы изысканной сервировки. Эвр вздрогнула от резкого звука. Издалека послышался вскрик. – И пусть я приму решение вне зависимости от вашего совета, – Джеймс Мориарти присел на край стола, и, положив одну руку на спинку ее кресла, наклонился к Эвр со зловещим оскалом, – но если я все еще рассматриваю вашу кандидатуру в качестве своего адвоката, то жду честного ответа на все, что касается моего бизнеса и моих партнеров. Толика мгновения. И вновь этого оказалось достаточно, чтобы громадная лавина, нависающая над Эвр с самого начала ужина, обрушилась на ее голову, с хрустом ломая изящную шею. Все снова повторяется с пугающей точностью. Последовательность неизменна. Сначала острая боль пронзила грудную клетку. Легкие, казалось, донельзя заполнились жидким азотом. Не вдохнуть. За долгие годы, следовало бы привыкнуть. Но вновь и вновь эти мучительные минуты отбирали по меньшей мере полгода от отведенного Эвр срока. Знакомое с рождения чувство окунало разум женщины в воронку, разверзнувшуюся посреди бушующего океана. Она стальным, невидящим взглядом пыталась ухватиться хоть за какой-то устойчивый якорь. Готова была грести в одиночку до Морланда, словно до маяка в ревущей пучине. Но серая пелена перед глазами неумолимо сгущалась, все сильнее сужая тоннель и отдаляя луч света. Эвр смотрела на своего наставника словно через окуляр бинокля. И опять, как и сотни раз до этого, будто кто-то сзади наотмашь ударил ее сзади. Вдох. Выдох. Задышала. Теперь же, в сумраке ночи ей отчего-то стало казаться, что герои гобеленов ожили. Они куда-то мчались, бежали, снося все на своем пути. И все это в тщетных попытках скрыться от люстр, слетающих с потолока с легкостью тающих льдинок. Галлюцинации. Эвр впилась пальцами в ладонь, оставляя красные борозды остриженными под корень ногтями. Ей казалось, будто ее варят заживо. Будто столкнули со скалы в раскаленную лаву пробудившегося вулкана. Лицо горело, а тело, казалось, парализовало. Она не могла пошевелить и кончиками собственных пальцев, не могла дрогнуть веками, не слышала биение собственного сердца. Тошнота, кислый привкус на языке. И виски пульсируют, будто по ним пускают электрические разряды. Вдох. Выдох. Откуда-то сверху доносились раскаты грома, а разряды молний стали проглядываться через разрушенный потолок... Все стихло. Словно по щелчку пальцев. Штиль после бури. Неверная последовательность. Эвр вдохнула полной грудью, поднимая глаза к Мориарти и невредимому расписанному потолку. Он ничего не заметил. Никто никогда ничего не замечал. То, что казалось ей вечностью не занимало и секунды в общепринятом временном измерении. – Ирэн Адлер – одна из умнейших женщин в Англии. Она изворотлива, талантлива и хитра. Степени ее коварства еще не дали справедливой оценки, а навыкам манипулирования даже вам следовало бы у нее поучиться. И я бы настоятельно рекомендовала бы вам продолжить с ней сотрудничать, если бы не одно «но». Эвр медленно поставила бокал на стол и также мучительно медленно, поднялась с кресла. Роли сменились. Теперь статная женщина смотрела сверху вниз на Мориарти, словно отчитывала за очередной проступок. – Эта Женщина слишком… женщина, – продолжила мисс Холмс, – и я искренне верю, что вы понимаете, какие издержки несет этот статус. – Странно слышать это от вас, не считаете? – Нет. Но слышать подобный вопрос от вас странно в не меньшей степени. – Не помешаем? – Ирэн подкралась сзади, вызвав тем самым секундный приступ раздражения у хозяина вечера. Ведь быть на шаг впереди уже стало его собственным кредо. – Как можно? – Мориарти вздернул брови и подтолкнул мисс Адлер за талию ближе к столику. Морланд не проранив ни слова, встал позади Эвр. – Разве же может помешать кому-либо ваше общество? Ирэн в строгом черном костюме с расстегнутым пиджаком на нагом торсе. Замшевые балетки делали Женщину совсем крошечной, и это лишь усиливало обманное чувство беззащитности. Бриллиантовое массивное колье будоражило фантазию, привлекая внимание к округлостям груди под пиджаком. Да, это была Ирэн Адлер. И Эвр отдала бы все на свете, чтобы понять: почему здесь и сейчас в строгих брюках и без острых шпилек Ирэн всем своим видом заставляла окружающих признавать Ее и только Ее – одной и единственной истинной женщиной в этом зале. До Эвр донеслось некое шевеление за спиной. Себастьян Моран. Вот кому действительно плевать на дресс-код. Он коротко кивнул боссу, скрестив по два пальца на расставленных по швам руках. Видимо, это какой-то их собственный способ коммуникации. Нужно будет изучить. – Милые дамы, вынужден украсть у вас лорда Смоллвуда. Дела-дела. – Ночь не время для дел, мистер Мориарти, – кокетливая улыбка расплылась на лице Ирэн, а глаза стреляли искрами, при одном лишь взгляде на суровое, изувеченное лицо Смоллвуда. – Как это верно, дорогуша. И чтобы загладить свою вину, мисс Адлер, примите от меня этот скромный презент. – Джеймс широким жестом указал на тоненькую француженку за роялем, – мадемуазель Делон исполнит сегодня любое ваше самое смелое желание. – Сэр, – Ирэн коротко кивнула и довольно прищурилась. – Надеюсь сегодняшний вечер вы провели с наслаждением, мисс Холмс. Мориарти обернулся к Эвр с суровым деловым взглядом. Какой контраст! И обернулся он тогда не к привлекательной женщине с точенными формами и интригуюм взглядом, но к деловому партнёру и потенциальному соратнику в его жёстком бизнесе. – И я также уповаю на то, что в любой момент смогу рассчитывать на вашу помощь. – Можете. Не сомневайтесь. Мужчины покинули зал в спешке, оставляя в его середине двух опустошенных женщин и несколько полных бутылок вина. – Буду рада вас разочаровать. Придет день, и вы поймете, что ошибаетесь, – Ирэн достала штопор из рядом стоящего сервировочного столика, – на мой счёт. – В чем? – Эвр откинулась на спинку стула, закидывая ногу на ногу, оголяя стройные икры. Все равно по-настоящему оценить её женственность сегодня уже некому. – В чем? – Женщина наполнила два бокала, один придвинула к Эвр, а второй подняла вверх, – Ваше здоровье! – отпила щедрый глоток. Потом продолжила, – Видите ли, технически, вы еще не его адвокат, а потому, можете свободно обсуждать любые темы, которые были подняты между вами. – Вы так хорошо осведомлены об адвокатской тайне от клиентов-адвокатов? – Нет. От адвокатов-поклонников. Мужчины, словно дети, мисс Холмс. Дай одному из них повод полагать, что у вас к нему интерес и он одной темной ночью поведает вам самые сокровенные секреты. От государственных тайн до влажных желаний. Нужно лишь взять нужный пазл и поставить его на нужное место. – Тогда, думаю, с такими навыками вам не особо и важно, что я думаю о вас и что я сказала об этом ему. Вы и без того подберете недостающий пазл. – Вы полагаете, что я не самый надежный партнер в этом деле, – Ирэн залилась звонким смехом. – Вы с чего-то решили, что все мои достоинства и умения в одночасье раскрошатся в пыль от эмоциональной привязанности или чувств. – И в чем я ошиблась? – Вот мы с вами скоро это и узнаем! – Ирэн наполнила второй по счету бокал, и, бросив заинтересованный взгляд на пианистку, продолжила, – люблю не оправдывать чужие ожидания. Надеюсь, это моя единственная слабость. В тоне Женщины Эвр не уловила ни ноток сомнения, ни толики сдержанности. Она была отчаянно и беззаветно уверена, что сохранит хладнокровие до последнего своего вдоха. – И все же, если я не ошибаюсь, мисс Адлер, то пусть в нужный час рядом с вами будет человек, способный защитить от его гнева, – Эвр грациозно встала, расправила платье и забрала клатч. – Иначе вам не протянуть и полгода.

***

– Еще пару минут, – Морланд что-то быстро печатал на клавиатуре черного лептопа. Они покинули вечер вместе. Смоллвуд в порыве приступа галантности предложил подвезти свою бывшую ассистентку. И только на середине пути, попросил водителя заехать в офис. Эвр не удивилась. С чего бы? Вообще, после сегодняшней ночи удивить ее было бы непростой задачей. – Не торопитесь. Теперь фраза «ночевать на работе» заиграла новыми красками. Женщина бесцельно измеряла шагами кабинет и, раздражая звонким стуком каблуков, скользила взглядом по корешкам книг офисной библиотеки. И пусть с лордом Смоллвудом ее связывало продолжительное сотрудничество, и если смотреть на него, как на наставника, то в любую минуту она без сомнений могла найти в нем опору, узнать его настоящего Эвр оказалось не под силу. Он умудрялся одновременно быть и сдержанным снобом, и харизматичным бунтарем. Умение с легкостью объединять в себе эти полярные качества Эвр восхищало и злило. Ведь как бы она не старалась, не выходило у неё быть кем-то, кроме как самой собой. А еще Морланд, с некоторых пор, завидный кавалер для одиноких, свободных женщин в летах, отчаявшихся вступить в брак и уповающих лишь на пресное сожительство с человеком его статуса. И пусть он являлся завсегдатаем закрытых клубов, рождая слухи о неразборчивых связях, Эвр была уверена, что настолько брезгливый и привередливый человек не сможет обрести комфорт и с самой элитной проституткой. – Он хочет ввести Адлер в игру, – Эвр повернулась к мужчине вполоборота и прищурилась. – Прежде, чем выпускать на ринг с моими братьями он решил проверить степень ее преданности, так? – Допустим. – Идея сама по себе неплоха, – Эвр обошла кожаный диван, шурша змеиными полами платья, – Но граната может взорваться и спустя десятилетия. Морланд смотрел на женщину из-под насупленных бровей с застывшей ухмылкой на лице. – Что? – Да нет, Холмс. Ничего. Просто всегда интересно наблюдать за соперничеством двух дам. То еще, знаешь ли, развлечение. – Она сказала вам, что если я распущу волосы, все в зале окаменеют, – и неловко добавила, пожимая плечами. – Я хорошо читаю по губам, и у меня отменное зрение. Мужчина звонко и очень-очень искренне рассмеялся. Что за женщина?! Раньше он не силой заставлял себя не замечать ее очевидных достоинств. Будучи преданно верным другой, такие слабости по отношению к остальным он себе не позволял. Теперь, он начал смотреть на нее другим взглядом. Не взглядом наставника, но мужчины. Разглядывал в ней не только профессионала и личность, но и яркую, самодостаточную женщину. Жаль, что мысли Морланда она не могла сейчас прочесть. Потому что сама Эвр после сегодняшней ночи, казалось, с большей силой возненавидела особенности своей природы. Она жила с завистью к женской раскрепощенности, притягивающей мужчин словно магнитное поле. Она восхищалась этим. Предпочитала созерцать женскую красоту, находясь по ту сторону берега. Она не была кокетлива, не щекотала острыми высказываниями самолюбие бравых мужей. Она сама провожала взглядом женские силуэты и упивалась их вниманием, коль представлялась такая возможность. Она не сожалела о разрыве связи с той, кто, казалось, был любовью всей её жизни. Эвр не трогали застывшие слезы в глазах и поток гневных речей одного разбитого сердца. Она гордилась своим поступком. Она гордилась своей решительностью. И не чувствовала она раскаяния, когда наивная сельская девчонка пыталась свести счеты с жизнью из-за помолвки своего возлюбленного с ней самой. Нет. В тот день Эвр торжествовала, будто кричала остальным: «Вот, взгляните! Он предпочел меня ей! Я тоже женщина и мною тоже могут восхищаться!». Ведь это значило, что она победила. А награда за это – дешевый бесхребетный экспонат. И только такие вечера, как этот, отрезвляли ее разум, и как тиканье настенного маятника ни на секунду не давали забыть: «Ирэн Адлер – Женщина. И тебе не стать ей соперницей. Никогда». – Ты заметила на руке у Адлер бриллиантовый браслет? – Заметила. – Превосходная реплика, ты, наверное, решишь. – Морланд кивнул, откидываясь в кожаном кресле. – Я не стану рассказывать тебе подробностей. Хочу посмотреть на натуральную реакцию, когда Мориарти посвятит в детали дела. Хотя, у тебя всегда одна реакция. Точнее, её полное отсутствие. – Это и станет дебютным в грандиозном сотрудничестве Джеймса Мориарти и Ирэн Адлер, – женщина расправила плечи, сомкнув руки на груди. – А нам, остается, как и раньше: стараться всеми силами защищащать, страховать и прикрывать дело всей его жизни. Эвр на мгновение задумалась. Как же много в сегодняшнем вечере женщины по имени Ирэн Адлер. Казалось, она вот-вот выйдет из-за тяжелой шторы с фирменным оскалом, и займет место на коленях у Морланда – сценарий, который с легкостью мог бы осуществиться часом ранее. Сценарий который она, при прочих равных, с удовольствием воплотила бы в жизнь сама. Да, гори оно все синим пламенем. Или застынь словно камень до скончания дней... Эвр медленно подошла к Морланду. Откинула назад шлейф, присаживаясь на край стола и приятягивая к себе его тяжелое кресло. Она долго испытывающе смотрела в его обезображенное лицо. Гуляла взглядом по алым ожегам, мечтая прочесть ответную реакцию по морщинке между задумчиво сведенными бровями. Но было бы унижением остановиться сейчас. И она медленно подняла вверх ногу, царапая каблуком коженную обивку кресла между его ног. Ей казалось, что прошла вечность, пока он боролся с нерешительностью и криками совести, отстукивающими с эхом от его черепа. – Настоящая? – Он нежно провел здоровой рукой по змеиной коже, у основании ее бедра. – Да. Из сброшенной чешуи змеек на моей голове. – Боже! Морланд рассмеялся. Она казалась ему сейчас, в сумраке ночи Маргаритой на балу у Сатаны. Стеклянные глаза на фарфоровом лице. Тонкая мерцающая чешуя оставляет простор для фантазии. Только волосы, отчего-то, туго завязаны сзади. – Должен признать, – он поднялся с кресла, обнимая женщи­ну и тихо прошептав у ее бледных, слившихся с цветом кожи, губ, – Есть на свете вещи, ради которых и сгореть заживо, и превратиться в камень, принимаешь за привилегию. Он потянулся к шпильке в ее тугом пучке, сильнее прижимая к себе, и мысленно унося женщину к лазурным сицилийским берегам.