Поклонник

Молоточек ударился о подставку несколько раз, прежде чем министр выкрикнул «решено» и одна из сторон в унисон разочарованно выдохнула. По залу суда прошелся щекочущий позвонки холодок осуждения. Неудивительно, что министров и представителей разделили на два сектора в попытке унять нарастающее напряжение. Кингсли Бруствер, сидящий в центре, расстегнул две пуговицы на манжетах, оттянул рукав фиолетовой накидки и указал Теолии Ботан на ткань, скрывающую его пальцы. Женщина сдержанно кивнула головой, вызвав у него извиняющуюся улыбку, и, поправив прическу, вернулась к своему зеленому перстню, прочерчивая ноготком грани драгоценного камня. Она была худощавой, надменной представительницей тех, кто сейчас радостно хлопал друг друга по плечам, выкрикивая лозунги. Совсем иная атмосфера царила по левое плечо министра, где сидел Честер Вильям, представляющий сторону проигравших. Он был строгим, сдержанным и грубоватым. Его тщательно отглаженная белая рубашка выглядела такой идеальной, что некоторые спрашивали себя о том, не царапают ли острые уголки воротника его шею? Гермиона перекинула ногу за ногу, сжав рукоятку палочки. Слушание затянулось еще на час. За это время девушка успела выслушать и проголосовала за представленные нововведения, начиная с закона о сокращении часов работы домовых эльфов и заканчивая использованием порошка забвения в общественных местах. И несмотря на вступление данных законов в силу, она все еще была уверена в том, что голоса волшебников, не входящих в совет — были так важны. Они были вроде той малоценной грани разменной монеты, на которой держится тонкий слой позолоты. Оппозиция не слишком обращает внимание на тех, кто сидит на балконе, зажигая наконечники палочек. — Следующий, — Бруствер махнул рукой на магический экран, представив зрителям следующего оппозиционера, женщину, чьи черты лица были нечеткими, как у человека, о котором ты ничего не знаешь, кроме фамилии. — Лавриетта Лоуд. Гермиона перевела взгляд с министров на женщину с обшитыми золотыми нитками инициалами «ЛЛ» на рукавах и полах мантии. Ее светлые волосы, уложенные магическим порошком, послушно спадали ей на плечи. Гермиона дотронулась до кудрей, сцепленных заколкой на затылке. Стоит ли ей отпускать волосы в министерстве или она будет выглядеть менее официально? Черт. И почему ее это волнует? Рядом с девушкой скрипнуло сиденье, а под каблуками Лавриетты Лоуд деревянные доски площадки. — Эй, ты как? — черные перчатки коснулись локтя девушки, потянув на себя. — Я пропустил что-то важное, или как обычно? — улыбнулся рыжеволосый парень, наигранно состроив опечаленное лицо. — Эллиот, — шепотом поздоровалась Гермиона, не отрываясь от нижних боковых трибун, усеянных фиолетовыми плащами, — ты опоздал, — одними губами произнесла девушка, ощущая недовольство соседки слева, которая в раздражении стучала каблуком по стенке скамьи. — Что-то случилось? По первому этажу прокатилось сухое «о», задев несколько зевак у главного входа и таких же незаинтересованных волшебников на балконе. Мисс Лавриетта поскользнулась, уронив палочку. Женщина была элегантной, так бы сказала Гермиона, наблюдая за тем, как она присела, потянувшись за древком, улыбаясь в ответ своему отряжению и бережно подбирая атласную мантию, как ее учили на первом курсе в Шармбатоне. — Да, — вторил ее тону Эллиот, откинувшись на спинку сиденья, — на Миддл-Темпл опять происходят волнения. Кто-то поджег школу барристеров этим утром. Пострадавших нет, — парень пожал плечами, — к счастью. — Нашли того, кто сделал это? — в холле какая-то группа волшебников бросила несколько фраз о магическом горящем клейме у входа в здание, перекинувшемся на стены. Видимо, это тот случай. — Ей не выиграть, — вставил рыжий, отрицательно покачав головой. Гермиона поморщилась от скрежета магического микрофона, режущего уши с каждым движением рук Лавриетты, стоящей за стойкой трибуны. Она никак не могла наладить свою палочку, за что получила несколько едких комментариев со стороны левых. — Похоже, — согласилась Гермиона, вырисовывая пальцами круги на ручке своего древка. — Так что там с поджогами? За последнее время они участились. Девушка посмотрела на Эллиота, вытянувшего губы в трубочку. Он так делал, когда не хотел говорить о чем-то, оттягивая время. Парень работал на Аврорат и был ее личным информатором в той степени, которую мог себе позволить. Четкий регламент о том, что волшебникам запрещается выносить государственные тайны за пределы своих отделов, — не был чем-то, что каралось законом. И все же парень выбирал избегать неприятностей. — Беспокоиться не о чем, — отмахнулся Эллиот, машинально поправив на своем предплечье шеврон c красной буквой «А», — какие-то подростки. Мы держим все под контролем. Гермиона понимающе кивнула, не веря в то, что все было под контролем. Если делать вид, что проблемы не существует, она сама собой не решится. Это доказывали первые полосы газет, демонстрирующие горящую руну Одал. Еще одно наследие. У истории есть пагубная привычка — повторяться. Когда думаешь, что война окончена, кто-то обязательно бросает в воздухе отвратительное «не все». Когда считаешь, что победа в твоих руках, иногда стоит обернуться и посмотреть, что находится за спиной. Разруха, суды, коллективное обсуждение. Наступает затишье, с единственной целью — перегруппироваться. Следом нелегальная продажа палочек, партизаны и запрещенные организации. Впервые эти проблемы постучались в дверь министерства три года назад в Чехии, Австрии и Германии. Теперь волнения достигли Англии. Прямой охоты на маглорожденных никто бы не посмел объявить, но Гермионе было как-то не по себе. Она думала, что самым худшим в школе было «поганая грязнокровка» от какого-то парня на Слизерине, пока не встретилась с жестокостью после войны. Обозленной, униженной и растоптанной. — Слышал, ты решила взять на себя дополнительную работу? — Эллиот постучал зажженным древком по своему виску, привлекая ее внимание. — Тебе нужно проголосовать. Гермиона сменила голубой цвет палочки на красный, не соглашаясь с чем-то, что она прослушала. На магическом экране появились цифры: пятьдесят семь против, восемь за, двадцать четыре воздержались. Лавриетта сдержанно кивнула, вздрогнув от стука молоточка. — Отклоняю, — без тени сомнения произнес Кингсли, отрапортировав секретарю. — Что-то вроде того, — буркнула Гермиона, всматриваясь в лица тех, кто воздержался. — Джейсон рассказывал, что ты чуть ли не вцепилась в этих студентов, — негромко хохотнул Эллиот, потупив глаза в смущении. Он наклонился вперед, зацепившись руками за ограждение, и принялся стучать по нему пальцами, — я поражен. Это отличная возможность, чтобы показать, на что ты способна. — Да, — согласилась девушка, не понимая только, с чем именно, — студенты, — задумчиво протянула она, прокручивая в памяти папку с документами, которую она бросила в стол и закрыла на алохомору. Черт. — Послушай, Гермиона, — рыжий поправил свою челку, спадающую на лицо, и у него скрипнули перчатки, — я давно хотел тебя кое о чем спросить, — почему он еще раз поправил челку? — ты бы не хотела сходить со мной пообедать? Гермиона растерянно моргнула, замерев. — Пообедать? — тихо и сконфуженно переспросила девушка. — Это... что-то вроде свидания? — Думаю, что... — Эллиот потер затылок, набрав полные легкие воздуха. Его бегающие пальцы выдавали нервозность, — да, думаю, что это свидание. Свидание. Наверное, это было не лучшим местом и временем, чтобы она задумалась о значении этого слова и разложила его на слоги, подсчитывая буквы в квадратных скобках. Свидание. Повторила она про себя несколько раз, дергая за иррациональные крючки восприятия. — Как ты смотришь на это? Она думала о чем угодно, только не о свидании. Артур выбил у нее почву из-под ног, а потом это сделала Лаванда. — Прости, я… мне нужно подумать, ладно? Я просто не уверена, когда я смогу... точнее... Мне нужно разобраться с работой, — девушка протерла рукой лоб, — может быть, в следующий раз? — только она не уточнила, когда он хотел сходить с ней пообедать. — Отклоняю, — удар по столу, и Эллиот сказал, что «понимает», и замолчал. В зале раздался необдуманный, нестройный шум, откуда донеслись несвязанные речи вперемешку с частым дыханием. Кажется, она была оглушена на секунду, помещена в вакуум и выброшена наружу. Ассистент министра в суматохе собрал магические пергаменты со стола, отмахнувшись от летающих в воздухе перьев, и удалился, выйдя через парадную дверь. Гермиона загнула несколько пальцев, подсчитывая в уме количество выступающих. Остался последний. Гаррисон Вэлл. Ее личная заноза в… — Мистер Гаррисон, прошу, — министр указал рукой на трибуну, разрешая Вэллу подняться. Мужчина откинул полы своей мантии, медленно ступая по тем трем ступеням, которые не должны были занимать столько времени, чтобы дойти до стойки. Гермиона знала, он делал это специально, напыщенно, демонстрируя волшебникам свое превосходство. Гаррисон был человеком, кто ограничивал какие-либо новшества, отстаивал своим влиянием аристократические круги и был консерватором до мозга костей. Поэтому он ей не нравился. Они не сходились во мнениях. Однажды он сказал ей, что то, что Гермиона работает в Отделе Тайн — случайность. Не будь она золотой девочкой, героиней войны, ей бы не удалось достигнуть таких высот. Гаррисон поклонился министрам, задержавшись на время рядом с Теолией Ботан, выигрывающей сторону, к которой он принадлежал. — На повестке дня наша партия представляет вам постановление номер двести четырнадцать об организации учебной деятельности в стенах министерства, — глубоким баритоном, переходившим в бас, начал Вэлл, обращаясь ко всем сидевшим на первом этаже, — в связи с участившимися случаями поджогов министерских домов, учреждений и магических институтов выносится решение об ограничении использования магии в стенах Министерства прибывшими на практику студентами, чьи дела попадают под красную печать Аврората. Представители партий закивали головами. Какой-то мужчина с балкона выкрикнул «спасибо» и показал ему палец вверх. Гермиона нахмурилась, прокручивая в голове сказанное. Палочки. Изъятие палочек без весомых на то причин является грубым нарушением. — Как вы знаете, сегодня утром был совершен налет. Четвертый в Англии за эту неделю, — буквально выплюнул он эту фразу, — в мои обязанности как старшего хранителя пророчеств входит не только предупреждать министерство об опасности, но и сдерживать ее. Мистер Гаррисон поправил золотую брошь, привлекая к ней всеобщее внимание. Блестящая, в виде щита. Он получил ее от Кингсли за помощь в сотрудничестве по поимке оставшихся Пожирателей смерти. Вэлл был важной фигурой в министерстве, подрабатывал заместителем судьи и какое-то время был командующим Отдела Аврората. Мужчина долго шел к всеобщему признанию, до момента, пока не перешел кому-то дорогу и его не понизили в должности. Чрезмерное стремление убивает, тем более того, кто не смог его завоевать. — Поэтому я принял решение изъять палочки у студентов, — по залу прошелся неестественно тихий шепот, как шепот, который посадили за решетку, — ограничения будут действовать в течение следующего семестра. Если нет никаких возражений, прошу начать голосование, — поспешно закончил мужчина, разведя руками. Гермиона переглянулась с Эллиотом. Вэлл изъял палочки задним числом, потому что о выдвигаемом им постановлении она слышала впервые. Лучше и не придумаешь. — Прошу тех, кто согласен, зажечь голубые палочки, те, кто считает, что хочет воздержаться, ваше право, — уверенно скандировал Вэлл подготовленную речь, — все несогласившиеся, знаете, что делать. Гаррисон умел играть со словами, подменять понятия, упускать смыслы. Как будто он не давал выбора. Либо вы голосуете за, либо спокойно отмалчиваетесь, подогревая себе места. Потому что он наблюдал за ними, чтобы выбрать. — Мистер Гаррисон, — рука Гермионы взметнулась вверх, вторая приставила палочку к горлу, вкручивая наконечник древка в кожу. — Да, мисс Грейнджер. — Как вы уже знаете, я являюсь руководителем троих студентов, прибывших в министерство на прошлой неделе, — обратилась девушка к присутствующим, не отрывая глаз от нижней трибуны, — однако я впервые слышу о подобном. Не могли бы вы мне объяснить, на каких основания палочки были изъяты? Мистер Гаррисон выпрямился, встав в позу, которой позавидует самый лучший боец: с непринужденной усмешкой и презрением, которые улавливаются, если внимательно следить за их переглядываниями. Как именно думает такой человек — определить трудно, еще труднее предугадать его последующий шаг. — Я удивлен, — как можно громче произнес Вэлл, торопливо выхватив из своего кармана платок, чтобы вытереть руки, словно перед ужином, — удивлен тому, что вы, мисс Грейнджер, задали этот вопрос только сейчас. Разве как руководитель практикантов, — мужчина вышел из-за стойки, направившись к краю площадки, — вы не обязаны были знать это в первые дни их пребывания здесь? — В понедельник… — Не стоит, — он поднял руку, останавливая девушку, — оправдания неуместны в зале принятия решений. Вы ведь и сами прекрасно это знаете. Можно ли задавать вопросы, будучи неподготовленным? — цокнул Гаррисон, вернув платок на место. Он сложил руки в треугольник, смотря прямо на нее. — Халатность. По-другому назвать я это не могу. Гермиона шокированно открыла рот, посмотрев на Кингсли, потирающего бороду. Халатность? — Как вы знаете, студенты прибыли на прошлой неделе, — она так сильно вкручивала древко в свое горло, что еще бы чуть-чуть, и она проткнула бы себе венку, — распределение началось в начале текущей. Документы были переданы в понедельник. — Четверг, — бросил Вэлл четко, строго, резко и ледяным тоном, словно бросил на пол граненый стакан и заставил ее смотреть на осколки. — Простите? — Сегодня четверг, мисс Грейнджер, — нога девушки дернулась, ударив Эллиота по коленке. — Вам напомнить, как быстро вы должны изучать дела с момента появления их на вашем столе? Возможно, вы успели заглянуть в документы? — он принял расслабленную позу. — Хотя бы глазком? Гермиона сглотнула неприятный комочек в горле. Она потом прокрутит их разговор еще раз и ударит себя по лицу за то, что не сказала: «Изучение дел не требуется для отстаивания своих прав в магическом мире». Но будет уже поздно. — Если вы позволите, я продолжу, — Вэлл указал рукой на волшебников, находящихся в ожидании, — хорошо, — с этим словом Гермиона опустила палочку. Нет. Не хорошо. Кингсли снял очки, протерев их локтем. Программа адаптации была идеей Кингсли. Большинство поддержало установление порядка в магическом мире между чистокровными и маглорожденными. Это предполагало, что не должно быть никакой разницы или ограничений. — Постановление номер двести четырнадцать об урегулировании вопроса, — продолжил Вэлл, вернувшись на свое место. Гермиона сжала рукоятку палочки, обменявшись взглядами с Эллиотом, который, о Мерлин, точно был не на ее стороне. — Прошу стороны проголосовать, — Гаррисон закатил глаза, когда рука Гермионы рассекла воздух, где-то она даже услышала, что сидевшую рядом с ней волшебницу это рассмешило. — Да, мисс Грейнджер? Помнится, она вызывала точно такой же эффект на зельях у Снейпа, только представители партий в этом плане вели себя более сдержанно. Без оскорблений и недовольных вздохов. Разве что чуть-чуть. — Это ведь касается только чистокровных, верно? У остальных студентов палочки не будут изыматься, — девушка блуждала по залу и находила там только поддержку Гаррисона Вэлла. — Если что-то произойдет, а они не смогут оказать себе помощь, последствия могут быть катастрофическими. — О, уверяю вас, мисс Грейнджер, — мужчина поднял уголок своей губы, мотнув головой, — вполне вероятно, что у них припасены поддельные палочки. Вы, видимо, плохо знаете последствия, которыми могут похвастаться бывшие пожиратели смерти и их дети. Вам напомнить? Гермиона выпрямила спину, присев на самый краешек скамьи. Со времен войны понятие «равноправие» смылось, заменилось на что-то, что теперь выбирало сторону. — Ваши ограничения разделяют волшебников, — девушка знала, каково это, быть в группе, набирающей меньшее количество голосов, — они защищены законом, как все остальные. — Конечно. Мы все защищены законом, — согласился Гаррисон, слишком добродушно, чтобы это могло быть правдой. У него должен был быть острозаточенный нож. — Колдовать, создавать преступные группировки и поджигать учреждения, полные маглорожденных студентов. Это ли не свобода слова? — зал саркастически закивал головами, почти весь, подло улыбаясь, как будто она дурочка. — Политика сдерживания никогда не работала, практика показывает, что чем больше вы ущемляете права и свободу волшебников, тем меньше… — В каком мире вы живете, мисс Грейнджер? С такими слюнявыми мыслями вам нужно было остаться в Хогвартсе протирать пробирки. В министерстве не место тем, кто видит мир в розовом цвете. — Я считаю… — Довольно, — чертов молоточек, — мы собираемся здесь, чтобы обсуждать проблемы магического мира и находить для них решение. Это не место для ваших склок, — произнес Кингсли на повышеных тонах, — переходим к голосованию. Еще один удар, отбивающий запоздалый кульбит ее сердца, и перед глазами Гермионы пролетели голубые огоньки, сжирая на своем пути несколько красных, проглатывая их почти... гуманно. Девушка бросила палочку в сумку, наблюдая за растущими на магическом экране цифрами. Тридцать. Сорок четыре. Шестьдесят один. — Принято, — принято голосом Кингсли прозвучало как «я не на твоей стороне в этой игре». — Согласно постановлению номер двести четырнадцать, палочки студентов, находящихся под красной печатью Аврората, будут изъяты до конца первого семестра практического курса. Ограничения на использование магии в стенах министерства, а также палочек могут быть сняты в начале второго семестра с учетом успеваемости и рекомендаций руководителей с учетом дисциплины, — министр поднялся из-за стола, в раздражении поправив свой галстук. — Заседание окончено, все свободны. Парадные двери зала суда открылись, и Гермиона, схватив сумочку, выбежала из зала. Это называлось «поиметь». Она уже где-то это видела. Свое поражение. Если осознать приближающееся кораблекрушение вовремя, столкновение будет не таким болезненным. В конце концов ты все равно утонешь. Девушка остановилась у окна, бросив сумку на подоконник. Она отчетливо слышала голос Эллиота позади, словно бессвязный, прерывистый рокот, наступающий ей на пятки. Гермионе хотелось выплеснуть все то, что закручивалось внутри горящей магической лентой, как это сделал Альбус, уничтожив те уродливые шторы, доставшиеся Джинни в наследство. — Мисс Грейнджер, на два слова, — мистер Гаррисон подошел к девушке, с рукой во внешем кармане своей мантии. Ей хотелось закатить глаза так, чтобы он видел. — Вы в порядке? — она удержалась. — В полном. — Сразу перейду к делу, — его громкий голос, который она слышала в зале, сейчас был приглушен разговорами волшебников. Вблизи он не казался таким надменным и устрашающим. — Со следующей недели начинаются занятия. Практику будут проходить двадцать четыре студента, трое из которых ваши, — Гермиона уставилась на его карман, в котором символично был сложен платок треугольником. Символ демократии. — Это не значит, что то, чем занимаются студенты вне школы, не касается вас. — Предлагаете мне следить за ними? — настаивала девушка, заняв оборонную позицию. — Джейсон дал мне четкие указания. И я не собираюсь выходить за рамки установленных правил. — Вы подписали контракт, мисс Грейнджер, — спокойным тоном говорил мужчина, и она знала, что сейчас он примется давить на каждый рычажок продуманными до конца движениями, — самостоятельно. Примите правила игры или убирайтесь. Таким людям не место в суде Визенгамота. Гермиона хотела, но не отвела взгляд. Мысли накладывались друг на друга, превращаясь в бессознательную кашу. Почему-то, чтобы победить систему, необходимо было принять правила игры и играть честно. — Мы делаем обход в одиннадцать, — Вэлл умел давить, ковырять кочергой горло. А еще умел воевать в белых перчатках, — ваши дни среда и пятница. Запоминайте то, что я вам скажу. Никаких палочек и незаконного оружия. Постарайтесь сделать так, чтобы в течение года они никого не убили, — мужчина выдержал паузу, — или не сделали что-то похуже. — Вы считаете, что существует что-то похуже убийства? — О, поверьте, я знаю, что существует, — лицо мужчины исказилось рельефной болью у самых краешков его глаз, — фиксируйте всплески темной магии или что-то подозрительное. В Англии происходят волнения, и если вы узнаете хоть что-то важное, сразу же доложите мне, мисс Грейнджер. Мистер Вэлл, не дождавшись ответа или возражений, развернулся, словно лишние несколько неназойливых минут пребывания рядом с ней его раздражали, и удалился. Гермиона откинула голову, ощущая затылком прохладу каменной стенки. Интересно, если принимать удары один за другим, какой из них в итоге будет считаться самым болезненным? Первый или последний?

***

— Он позвал тебя на свидание? — Джинни достала бутылку вина, пнув бедром дверцу холодильника. На ней были белая футболка и короткие шорты оранжевого цвета с небольшим на них засохшим пятном. — И что ты ему сказала? — радостно пропела рыжая, улыбнувшись еще шире. — Что подумаю, — Гермиона выхватила бокалы из рук подруги, помогая ей перетащить посуду в гостиную. Рыжая поставила на стол корзинку с фруктами и разлила вино по бокалам, закинув в посуду лед в форме капель. Гермиона отлевитировала две тарелки с закусками, подставки в виде сувенирных грампластинок, купленные на восточном рынке у мужчины, торговавшего граммофонными иглами и прочими механизмами, в которых они не разбирались, и присела на мягкий ковер, зарывшись в ворс пальцами ног. — За тебя, — произнесла Джинни, подняв бокал вверх. Гермиона сделала глоток, рассматривая комнату, не похожую на тот хаос, который царил здесь, когда Гарри учил детей пользоваться палочками. Девушка так и не смогла привыкнуть к тому, что дом ее подруги выглядел слишком по-семейному. Много света, кремовые шторы, по вечерам смягченные светом красных абажуров, несколько маггловских вещей, небрежно разложенных на подоконнике, и фотографии. Обычные. Не из мира волшебников. Джинни говорила, что по выходным к ним заходит соседка с отвратительным лимонным пирогом, поэтому ей пришлось перенести все колдо на второй этаж, подальше от любопытных глаз. Так странно, что они решили поселиться здесь. Подальше от мира магии. Гермиона даже думала, что с такими кардинальными изменениями часть тебя теряется в плаче детей, грязной посуде или засохших пятнах на оранжевых шортах. Но Джинни была все той же, какой она знала ее в школе. И это не могло ее не радовать. — Так, — Джиневра облизала свой палец, — ты не согласилась, как я поняла, — в ее обычно спокойном голосе прозвучало удивление, — тебе давно пора сходить куда-то. Сколько ты уже одна? Больше года? — как можно мягче произнесла рыжая. Больше года? Такое чувство, что ее депрессия длилась несколько лет, если не больше. Первые месяцы после разрыва она чувствовала себя разбитой… Вдребезги? Точно нет. Это было как существовать целой и невредимой, только со жгучей, назойливой жидкостью, спускающейся по горлу прямо в желудок. Джинни знала, чем разбавить эту дрянь, облепившую внутренние органы. Ее подбадривающий тон без капли жалости, как лекарство, неторопливо рассеивающее головную боль, после которой все становится ясным и прозрачным. Сейчас ей даже не верится, что она проспала подряд два месяца с мокрой подушкой в обнимку. — Не могу. Джейсон повесил на меня студентов, — она сделала глоток вина, погладив рукой махровый ковер, который начал ей нравиться после нескольких капель алкоголя. С мужчинами так не работает. — К тому же у меня много работы. В следующем году выборы, — Джинни демонстративно выставила руку, расставив пальцы. — Что? — Хочу посмотреть, как долго ты будешь жаловаться на то, что у тебя нет времени, — лукаво улыбнулась Джиневра, обведя рукой до блеска вычищенную квартиру. — Тебе он не нравится, в этом вся суть? Гермиона пожала плечами. Наверное. Эллиот был милым. Правда. Милым. Первое, что ей приходило в голову. Ему нравились маггловские машины и что-то еще, что она никак не могла запомнить, а он множество раз повторял. — Понятно, — цокнула подруга, долив ей вина, — подумаешь. Гермиона покрутила бокал в своей руке, разлив жидкость на стол. Она не была готова к новым отношениям. Прошлое сильно зацепилось за нее, не желая вылезать наружу, и ей не хотелось использовать кого-то, чтобы вытолкнуть, смазать или сгладить скалившее свои железные зубы недоверие. Распалять себя фальшивым влечением, чтобы просто переключиться, — не входило в ее планы. — Я видела Лаванду и Артура в понедельник, — зачем-то сказала девушка, оттянув рукава своего желтого свитера, — у нее уже огромный живот. — Детка, — Джиневра покачала головой, сразу став серьезной, — просто постарайся идти дальше, ладно? Я знаю, что мой братец оказался полным кретином. И я уверена, что когда-нибудь он вернется, — она лукаво улыбнулась, постучав по столу пальцами, как делала в школе, когда правильно предсказывала на кофейных гущах, — но ты уже будешь замужем за одним из министров или Авроров. Я слышала, они очень сексуальны. Все их играющие мышцы, пресс, — рыжая выставила грудь, постучав по ней кулаком. — Говорят, если мужчина хорош в бою, он хорош в постели. Вовремя сменить неприятную тему — в этом Джинни не было равных. Гермионе нравилось ей подыгрывать. — Перестань, — Гермиона отрицательно покачала головой, присоединившись к смешкам Джиневры, — какой ужас. У тебя есть Гарри. И ты замужем. — Замужем — не значит, что я не могу восхищаться мужчинами с формами, — подмигнула подруга, стукнув свой стакан об ее. — Скажи, кто-нибудь тебе приглянулся? К черту Эллиота, если он не так интересен, как те качки, что бегают по полю без футболок, — за ее спиной пробили деревянные часы с птичкой, чей хвост ободрали мальчики. — Плохие парни притягивают. Как там звали того, мистер... Джинни щелкнула пальцами перед ее лицом, растягивая слово «мистер», или проще было сказать: обстоятельное недоразумение, которое «любезно» отбросило ее в сторону, хлопнув дверью. — О нет, Джинни, — возразила Гермиона, раскинув руки в стороны, — он же… он же мой студент. И к тому же от программы адаптации. Я разобрала их документы вчера вечером, — подчеркнула Гермиона, ощущая фантомную печать красного цвета под своими пальцами. — Точно, — рыжая бросила себе в рот дольку лимона, поморщившись от кислоты, — парень-плохиш, которого ты застала в кладовой с женскими трусиками, свисающими с его пальцев. Чистокровный. Скорее всего, богатый. И от программы адаптации. Вау. Целый набор, — хохотнула девушка, и ее лицо вспыхнуло, как бенгальский огонек. — Лучше и не придумаешь, — фыркнула Гермиона. — Это еще горячее, чем Авроры, — рыжая хлопнула в ладоши, заиграв бровями, — ты точно застала его в одежде? По тому, как ты себя ведешь, не уверена, что на нем был костюм. — О нет, — девушка покачала головой, предупредительно махнув на нее пальцем, — не вздумай продолжать. — Видела бы ты свое лицо, — Джинни указала на нее пальцем, упав на пол и согнувшись в позу эмбриона. — Мерлин, Гермиона, — громко расхохоталась девушка, потеряв один слог ее имени. — Это просто шутка. — Здесь нет ничего смешного, — возмутилась девушка, бросив несколько кубиков льда в бокал, — это министерство, а не место для…такого. Гермиона не была ханжой. Ее не волновало, кто с кем спит и что делает. Мистер Малфой попался ей под руку, поставив на стоп разразившуюся в ней истерику. Вовремя. — Они же студенты, — Джинни смахнула слезы с уголков своих глаз. — Сколько им? Девятнадцать? Ты разве никогда не занималась этим в неразрешенных местах в Хогвартсе, — нечленораздельно проговорила девушка из-за вина или смеха, который мешал сделать ее речь четче. — Нет, — Гермиона запила «нет» алкоголем, желая разбавить смущение на языке. Почему-то такого рода фантазии вводили ее в ступор, и она начала спотыкаться о слова, — нет, серьезно. Никогда, — настаивала девушка, делая глоток после каждого слова. — В кабинете? За углом? В Выручай-комнате или в карете во время Святочного бала в честь Турнира Трех Волшебников? Гермиона шокированно открыла рот, качая головой. Они начали встречаться с Роном по окончании войны. Джинни тогда говорила, что они пропустили конфетно-букетный период. — Тогда я рада, что ты больше не встречаешься с моим братцем. Похоже на то, что он очень скучный, — хохотнула она в ладонь. — Нет, правда, вы не занимались сексом в туалете или вроде того? — Мерзость, — Гермиона поморщилась, представив одну из тех кабинок в маггловском кафе, дверца которой разрисована граффити и уродливыми линиями, ведущими прямо к бачку, — это нестерильно, — покачала она головой, — я никогда не соглашусь на секс в таком месте, — девушка перевела глаза на подругу, вырвав несколько ниток из полюбившегося ей за полчаса ковра. — Может быть, тебе еще предстоит встретить такого человека, который затащит тебя в одно из «нестерильных мест», — подруга продемонстрировала кавычки пальцами, — и покажет, что такое страсть, да? Классика быстро надоедает, — пожала она плечами, получив в ответ подушку. Гермиона посмотрела на пустое дно своего бокала в недоумении. Ей нужно было запить размашистую кривую, вычерченную несмывающимися чернилами на языке, которые отпечатались на небе этим: «Вам ведь нравится классика?». Потому что это была неправда, или потому что впервые она задумалась о том, стоили ли всего этого ее слёзы.

***

Гермиона нервничала, жуя внутреннюю часть своей щеки. Еще ее нервозность выдавали смятые уголки дел, за которые она дергала не переставая. Все выходные девушка писала гневные письма Джейсону, вымещая свою злость в отточенном наклоне букв на пористой бумаге, превратившейся в пепел, как только она поставила заключительную точку и пришла в себя среди осколков, брошенных в ее сторону в зале суда. За дверью послышались торопливые шаги и скрип влажных ботинок, вошедших в противоположную дверь. Она издала хруст, раздавшийся на фоне чьих-то ругательств, потом захлопнулась и еще раз открылась, ударившись о пустую полку рядом со входом. Только теперь это была ее дверь, впустившая свежий ветерок, прохладной лентой оплетающий голые ноги. Гермиона вздрогнула от «ахуеть», брошенного вместе со свистом, влетевшим в класс парнем в подранной рубашке и девушкой с короткой стрижкой. Теодор Нотт и Пэнси Паркинсон. Практиканты с тех фотографий, прикреплённых к делу. — Привет, — Теодор махнул ей рукой, приблизившись к тем трем партам, расположенным рядом с ее столом, — я думал, будет хуже. Правда, — парень приложил руку к своему сердцу, смяв мягкую ткань в гармошку, и что-то проговорил Пэнси одними губами, на что она скривилась, покачав головой. Паркинсон бросила сумку на свободное сиденье, оценивающим взглядом осматривая помещение, которое Мистер Убер любезно предложил Гермионе обставить, превратив его в привычный, знакомый студентам класс. Убер был убежденным семьянином, уверенным в том, что комфорт и безопасность являются первым шагом к переговорам. Грейнджер не могла с ним не согласиться. — Так, — Тео облизнул рассеченную губу, вытерев это место подушечкой пальца, — с этого момента вы наша нянька? Рад знакомству, — его губы растянулись в широкой улыбке, и Гермиона опять занервничала. — Пэнс, скажи что-нибудь. Не будь ты такой занудой. Гермиона скрутила расписание в трубочку, внимательно наблюдая за Тео, хлопающим по плечу мисс Паркинсон. Кажется, они были близки. Эти двое. — Не могу сказать того же, — фыркнула Пэнси, сложив руки на своей груди, — лучше ближе к делу. Зачем вы нас здесь собрали? Грейнджер расправила плечи, как будто хотела шагнуть через ступеньку, широко и уверенно, если бы та интуитивная линия не прочертила у носков ее туфель пропасть, за которую она вот-вот зацепится. — Меня зовут Гермиона Грейнджер. В течение года я буду курировать вашу группу. Надеюсь, у нас вам понравится, — она постаралась приветливо улыбнуться, встретив довольно безжалостный отпор в стеклянных глазах Пэнси и взмах руки не заинтересованного ее болтовней Теодора. — Я так понимаю, сегодня присутствуют мистер Нотт и мисс Паркинсон. — Верно, — вставила девушка, мотая ногой под столом. — Если я не ошибаюсь, здесь не хватает еще одного человека. Не подскажете мне, где мистер Малфой? Пенси порылась в своей сумочке, такой маленькой, в которую не поместился бы даже складной телефон, и достала что-то вроде пилочки для ногтей в виде складного ножа. Она сделала вид, что ее не волнует ничего кроме идеальной формы ногтей, которые не могли быть более идеальными, чем острый квадрат. — Мне откуда знать, — парень развел руками на ее вопросительный взгляд,— я, черт возьми, не его домовой эльф. — Ладно, — протянула Гермиона, удивленная тем, что у мистера Малфоя может быть свой личный домовой эльф, — здесь ваше расписание. С понедельника по пятницу вы будете проходить практику на всех трех уровнях, — девушка протянула листки практикантам, решив приберечь последний для опоздавшего. — Первый предмет — теория права волшебников и магических существ, он будет проходить на втором уровне… — Вы работаете в Отделе Тайн, — перебила ее Паркинсон, отбросив кусочек своего ногтя в сторону, — почему вы находитесь здесь? Если бы Гермиона носила очки, она бы оторвалась от расписания, поправила оправу, возможно, вытерла бы стекла шелковым платком, покоящимся в нагрудном кармане, и начала историю о приключениях, которые так любят слушать студенты, заговаривая тебе зубы. Только в вопросе Пэнси не звучало любопытства. Скорее это был безжалостный, почти расчетливый интерес, напечатанный мелким шрифтом между губ, которые она поджала. — Всему виной пикси. Они затопили мой Отдел. Следовательно, какое-то время я буду работать в вашем кабинете, — спокойно объяснила Гермиона, — продолжим. По средам и четвергам у вас проходят занятия в отделе магических происшествий и катастроф, далее уход за маггловскими механизмами и теория отчетности на уровне номер пять. — Что? — хохотнул Тео. — Мы будем работать с бумажками? Как магглы? Гермиона сделала вид, что не услышала. Джейсон говорил, что нужно быть жестче, чтобы они не сели ей на шею. По правде говоря…Они были правы. Чертово расписание не соответствовало требованиям программы. Там было что-то про теорию, доклады и остальное, что не относилось к магии. — У нас нет палочек, — процедила Пэнси с презрением, от которого у нее загорелись щеки, — ты думал, мы будем ловить преступников вместе с Аврорами, отстреливаясь конфетти? — Есть и хорошие новости, — по крайней мере, те, которых она смогла добиться в качестве извинений, — Кингсли выдал разрешение на посещение седьмого уровня для тренировок, а также доступ к аппарационному камину на поле для квиддича. — Будем падать с метел без палочек, — подмигнул Теодор, придав своему тону необычайной веселости, — мисс Грейнджер, таких тупых идей я не слышал со времен моего посещения Хогвартса. Вы знаете, что они держат в лесу чертовых великанов? Или русалок? — продолжал он, щелкая пальцами, словно припоминал детали. Гермиона знала. И они тоже знали, что она знала. У них хотя бы появилось что-то общее. Начало положено. — Ладно, валяйте, — отмахнулся от нее Нотт. — Спасибо, — Гермиона откашлялась, решив перейти к самому сложному. К своему плану. — Как вы знаете, от вашей успеваемости будет зависеть то, в какой отдел вы сможете попасть. Поэтому по пятницам мы будем собираться в этом классе в шесть тридцать и обсуждать ваши успехи. Я хочу получить от вас небольшой отчет о том, как вы видите министерство и что чувствуете. — Это будет что-то вроде тех мероприятий, что мы посещали в школе? Будем рассказывать о наших родителях и розовых зайчиках, которые мы не получали на Рождество? — Нотт развалился на столе, потягиваясь и зевая. — Не поймите меня неправильно. Но я бы не хотел вам рассказывать о ранней мастурбации. Кажется, я плохо вас знаю. Гермиона выдохнула через нос. Воздух в комнате стал тяжелее и жарче. Они просто подростки. Успокойся. — На время, пока у вас нет палочек, я раздам вам магические дневники с вашими именами, — Грейнджер отлевитировала им учебники, незаметно стирая жар с шеи, — если вам нужно что-то сказать мне. Попросить о помощи. Вы сможете написать мне там. — Ага, — Теодор повертел в руках небольших размеров дневник, принявшись его трусить, — новый тип слежки? А что потом? Прилепите к моему бочку… — парень пнул Пэнси в бок, получив в ответ раздражительный шик, — как называется та шутка? — Отслеживающее устройство, — процедила девушка, бросив в него пилочку. — Нет, нет, — заверила их Гермиона, —это для вашей безопасности. — Я слышал, что маглы так делают, — цокнул парень так, будто это было обращено лично к ней. Нет. Это так и было, — подглядывают, а потом печатают твои голые фотографии в газете. Я не прав? — Оставьте их на полках, если вдруг они вам понадобятся, вы сможете их взять, — протараторила девушка, — расписание у вас уже есть. Что же до мистера Малфоя, — Гермиона сделала пометку пером в его деле. Демонстративно. Словно галочка ставила его в уязвимое положение, — передайте ему список и попросите зайти ко мне после занятий. — Я разберусь, — брошенное из проема, как хруст валяющейся на полу люстры, на которую наступили каблуком, раскрошив миниатюрные капли. — Мистер Малфой, вы опоздали. Гермиона посмотрела на парня. Никакого костюма. Черная футболка с коротким рукавом и потертые темные джинсы. Светлые волосы и угловатые черты лица. Такой контраст. Он потомок Вейлы? — Да, — цокнул он, облокотившись рукой о полку. — Кто-то решил, что курить в подземелье — отличная идея, — обратился он к Пэнси, ехидно усмехнувшейся. — Мисс Грейнджер? Гермиона проследила за его вздернутыми бровями, говорящими «что ты хочешь?», которое можно было принять за отрешенность. — Это все? Мы можем идти? — Пэнси встала из-за стола, разгладив юбку. — Можете быть свободны. Нотт схватил дневник, подбросив его несколько раз к потолку, прежде чем поймать и впечатать в грудь Драко, шепнувшего ему что-то на ухо, на что Тео только разразился смехом и, последовав за Пэнси, бросил «это тебе, придурок» на вопросительное выражение лица своего друга. Гермиона потерла пальцами виски. Неделя только началась, а она уже чувствовала себя уставшей. — Мистер Малфой, задержитесь, — окликнула его девушка, как только он пересек порог, зацепившись своей рукой за косяк двери, — пожалуйста. Внимание Гермионы привлекли костяшки его пальцев. Разбитые. Сухие. В Дурмстранге студенты занимаются борьбой, только Драко не выглядел как тот, кто применяет свою силу в центре боксерского ринга. Она спросит у Джейсона, кто в школе ставил ему оценки «превосходно» и почему по словам директора «студент имеет сознательное чувство дисциплины» и весь этот странный бред, расписанный в рекомендациях. — Мисс Грейнджер, — Малфой улыбнулся, и она подумала, что в тот день, когда увидела его впервые, была немного не в себе, раз считала, что он выглядел пугающе. Драко был просто... наглым студентом и ничего более, — какие-то проблемы? Гермиона подошла к нему ближе, мельком посматривая на полку, где лежали магические дневники. Это все, что она могла предложить тем, у кого забрали палочки. Так было правильно. — Я надеюсь, сегодняшнее опоздание не войдет в привычку. Как и то, что происходит в кладовых в... вечерние, — Гермиона откашлялась, быстро сменив тему, — предположу, что вам не захочется проводить со мной вечера за воспитательными беседами, — Драко склонил голову, продолжая натягивать улыбку. Легкую, почти безвозмездную. Почти. — Я бы хотела, чтобы мы с вами старались избегать конфликтные ситуации. Вы меня понимаете? — В какой-то степени, — в глазах Драко сверкнул небольшой огонек, будто он оценивал ситуацию, просчитывал. Было там что-то такое, чего не было у других. Черная дымка, которая никак не подходила его размеренному тону, — что-то еще? Гермиона слышала, что, чтобы успешно атаковать, нужно знать недостатки своего противника. Только она была тем типом людей, кто держит в кобуре свою палочку. — Да. Если вы решите со мной сотрудничать, я пойду вам на уступки. Поэтому я предлагаю вам свою помощь, — она вытянула руку, дожидаясь, когда он ее пожмет. Кажется, она у нее немного тряслась. — Все мы совершаем ошибки. Но я надеюсь, что этого впредь не повторится. Вы же не хотите проблем. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Драко перевел свой взгляд на ее руку, как будто она предлагала ему что-то, что не шло ни в какое сравнение с его принципами. Что-то слишком подлое, разбавленное в нравственной субстанции ядовитой каплей. Ненастоящее и притворное. — Ошибки? — то, как он это сказал, заставило ее дернуться или содрогнуться изнутри. — Мне не нужна ваша помощь. Ваша задача — не совать нос не в свои дела. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Грубо? Да. Но она уже открыла ящик Пандоры, на дне которого лежит огромный револьвер с одной пулей в барабане. — Ваше поведение — часть моей ответственности, — быть строже. Быть строже. Чтобы не сели на шею. — И мне бы хотелось, чтобы вы выполняли правила, установленные местом, в котором вы находитесь. В конце концов, от этого зависит ваша дальнейшая судьба. Гермиона прикусила язык. Ей не стоило говорить этого, зная, как они могут отреагировать, но было уже поздно, она успела спровоцировать взгляд, полный немой угрозы. И если существовало грязное облако, то оно сейчас закручивалось со скоростью урагана в зрачках Малфоя вместе с треском костяшек на разбитых руках. — Моя судьба ни коим образом не зависит от вас, — на удивление, его голос был спокойнее той позы, которую он принял, — я надеюсь, это понятно. Малфой засунул руки в карманы своих джинсов, победно ухмыльнувшись. То чувство, что рассеялось дымкой в кладовой, вновь принялось набирать обороты, демонстрируя алые контуры угрозы, ярости, ненависти. Багрово-красные эмоции, которым она не могла найти объяснение. Они каким-то образом уживались с холодным блеском на зубчиках стального ножа, присутствующим в оправе его зрачков. — Удачного дня, — он лениво прошелся по ее растерянному лицу, холодно и неприветливо. — Мистер Малфой, — как можно дружелюбнее произнесла девушка, вытерев потную ладошку о свою юбку, — подумайте над моим предложением. Я выписываю вам рекомендации, в которых отмечаю вашу заинтересованность в учебе и исправлении поведения, — она не хотела давить, но, наверное, это так звучало, — мои записи непосредственно влияют на то, как скоро вы получите ваши палочки. Драко склонил голову, и она заметила в его глазах... интерес? В каком-то смысле предупредительный. Красный флажок. Горящий. Живой и кровоточащий. — Не угрожайте мне, мисс Грейнджер, — это была скрытая насмешка, окружившая со всех сторон очаг возгорания. Так это звучало. — Так будет лучше для вас, — еще это звучало как обещание. Гермиона задержала дыхание. В фильмах говорят, что необходимо так делать, когда хочешь выстрелить. Несмотря на то, что она никогда не стреляла, девушка знала, что это неправда. Плавность — первое правило стрелка. Курок ведешь медленно до слабого препятствия на кончике пальца, выжимаешь до конца, ловишь щекой мягкое касание отлетевшей гильзы и вдыхаешь запах пороха. Вторым правилом стрелка было — стреляй больше трех раз. Потому что с каждым выстрелом звук становится тише.

***

Отдел магических расследований и преступлений Май 2009, среда, 11:15

— То есть он в тот день опоздал, я правильно вас понимаю? – Томас свел брови на переносице, слушая ее с таким выражением лица, словно не мог уловить тонкую ниточку ее мыслей. — Вы не знаете, где он был, я правильно вас понимаю? — повторил он свой вопрос, поправив мягко отложенный воротник. Диктофон продолжал записывать. Томас просил повторять вслух ответы на вопросы, а не просто кивать головой, поэтому это замечание притупило в ней желание что-то говорить. Видимо, в отместку, мужчина выжидающе постукивал по металлическому столу, больше похожему на те с колесиками, которые передвигают хирурги из одной палаты в другую, и тяжело вздыхал, приоткрывая рот, чтобы что-то сказать. — Так… — Томас прочистил горло, и девушка поморщилась, как от неосторожного чирка безопасной бритвы по голой скуле. Почти безболезненно. — Мисс Грейнджер, — мягко подтолкнул ее адвокат. — Да, — устало ответила девушка, пытаясь разместить руки так, чтобы магические наручники раздражали кожу не так сильно, как это делал Томас, лелеющий мечту получить первую звездочку Аврората, — вы правильно понимаете, — безэмоциональным тоном добавила Гермиона, что должно было получиться как передразнивание или вроде того. — Хорошо, — подхватил он. — Как вела себя мисс Паркинсон в тот день? — адвокат бегло проверил диктофон, затем достал карандаш с заточенным грифелем, написал на клочке бумаги фамилию «Паркинсон» и начертил рядом с буквой «Н» два вопросительных знака. Небрежно, как если бы спрашивал о ней для галочки. — Что-то странное? М…может? Гермиона громко цокнула на попытки Томаса натянуть серую линию в центре круга, где были хаотично расположены фамилии. Он делал это скрупулезно и беспечно. Как будто играл роль глупого адвоката, чьи вопросы сводятся к таким мелочам, вроде: «Что вы ели на завтрак? Какого цвета была ее юбка в тот вечер? Вы не припоминаете?». Только такие останки киношных приемов работали разве что в книгах. На деле все куда проще. Нужны факты. Оказаться не в том месте, не в то время. Поговорить с барменом у барной стойки, небрежно облокотившись о нее рукой, чтобы у него точно не было сомнений в том, что вы нервничали. Потом он скажет: «Да, она была в тот день в кафе и даже заказала латте». Только Гермиона не любила латте, она бы предпочла черный кофе. — Обычно, — пожала плечами девушка, мысленно возвратившись к первому дню их знакомства. Так же небрежно, как спросил мужчина, — она была… славной. — Славной? — задумчиво переспросил он. — Все? — на его лбу раздулась венка, которую он протер рукой. — Приятной и... — Какой? — Томас остановил руку, вычерчивающую вопросительный знак, и попытался сделать холодно-деловитое лицо, которое вылепливали присяжные, испытывающе разглядывая подсудимого. — Рассеянной или... — Нет, точно нет. — Ясно, — недовольно буркнул адвокат, демонстрируя всем своим видом, что ответ его не устроил. Как сложно быть начинающим адвокатом, когда у тебя столько амбиций и идей, которые ты черпаешь из историй про похождения Пуаро или Монка. Томас снял запотевшие очки, протер их рукавом своей белой рубашки с уродливыми серыми вставками на груди и, вытащив из сумки бархатный футляр со своими инициалами, бросил в него карандаш, захлопнув крышку. — Что же, — звучал он так, будто был сбит с толку или просто делал вид, чтобы придать своему лицу серьезности, — хорошо. Давайте прервемся. По регламенту я не имею права допрашивать вас более трех часов, — адвокат достал свою палочку, отворив дверь. — Завтра я приду еще раз. Набирайтесь сил. Томас бесцеремонно откинул стул ногой, поднявшись из-за стола. Он указал на Гермиону охранникам, и девушка напряглась, ощутив сильные руки на своих плечах. Почему-то то, что чувствовалось как приятное головокружение, не отпускало и не изнашивалось в комнате для допросов. Как будто эта восхитительная уловка была настолько тактически выверенной, хитрой, что она до сих пор не верила, что попалась. А если и попалась, в этом присутствовал свой шарм. Как ни крути, то, что мы имеем, иногда имеет нас. И, кажется, Гермиона об этом забыла. Если вообще думала об этом.