***
— Я не буду участвовать в этом, — пожала плечами Паркинсон, вонзая вилку в головку брокколи, — ненавижу летать. Особенно с этими придурками из министерства. Женевьев говорит, что это не выглядит женственно. — Поэтому она выбрала скачки? — прыснул Драко, вспомнив привычку их общей знакомой спать с магловскими парнями, с легкостью переключающими ручник разбитой тачки. — Нет, — фыркнула девушка, медленно поднося к губам еду, — там была отличная скаковая лошадь, — многозначительно добавила она, — я бы даже сказала, элитная. Драко сделал глоток лимонада. Женевьев была веселой девчонкой, они с Пэнси ладили. На третьем курсе она поймала себя на том, что ее заводят маглы. Кто-то даже поговаривал, что она продала свою девственность в обмен на магловскую скрипку. Жаль, у нее не было чувства ритма. — Когда назначен ваш матч? — скривилась Пэнси, наблюдая за волшебником, превращающим свою кашу в безобразное месиво темно-болотного цвета. — Мерзость, — добавила она, сжав в руке вилку. — Конец октября, — цокнул Драко. Драко нравилось летать. Он ловил кайф от запаха взмоченной земли, сырой метлы, ощущения перепадов давления, когда ты взлетаешь слишком высоко, чтобы ясно мыслить, потому что вся тяжесть переносится с тела в голову, сужая венозные сосуды до определенной высоты, когда тебя резко отпускает. И ветер. Малфою нравился суровый ветер. Он по-особенному врезался в грудь, доказывая ему, что он все еще живой. — Я посмотрю с трибун, — попыталась фыркнуть девушка, но страх четко прорисовывался в чертах ее голоса, когда Пэнси симулировала безразличие к нему. — Ладно, — согласился Малфой, подыгрывая ей. Парень проследил за руками девушки, поправляющей рукава черной водолазки. Она знала, что он знает, и Пэнси предпочитала не заводить об этом разговор. — Так это... это что-то вроде тех групповых занятий на... — девушка на секунду задумалась, принявшись мучить горошек, разбегающийся по тарелке от ее резких движений, — они называют это ледокол? — Этот бред посещала только ты, Пэнс, — фыркнул Драко, наткнувшись взглядом на мисс Грейнджер у входа в столовую. Она стояла с каким-то рыжим придурком, бурно жестикулирующим. — Поэтому я могу отправлять своим родителями письма, — огрызнулась девушка, продолжив говорить о каких-то идиотских упражнениях на сплочение и потных ладошках волшебников. Малфой сузил глаза, присматриваясь к рукам мисс Грейнджер, которые скрывали снующие по помещению плащи волшебников. Нет, правда. Драко усмехнулся. Она только что тронула свой висок, словно из ее идеально-блядской прически выбилась прядь волос. Мисс Грейнджер нравились хорошие мальчики. Вот оно что. Оказывается, она умела улыбаться. Оказывается. Непринужденно. Он бы даже сказал, легко. — На что смотришь? — отбилось у виска скрипящими по тарелке зубчиками металлической вилки, как взгляд по белому отвороту черного платья мисс Грейнджер. Малфой растянулся в улыбке, холодной и предупредительной. — На нее, — парень указал подбородком на парочку у выхода. — Красивая? — с непроницаемым выражением лица спросила Паркинсон. Драко нахмурился. Мисс Грейнджер точно не была уродливой. Она хотела казаться серьезной, в какой-то степени подходящей этому месту. Ему нравились не такие. Заучки не были привлекательным или горячими, как девчонки из Дурмстранга. Они могли дать отпор. Мисс Грейнджер была легкой добычей, самой легкой из них. Возможно, если бы она ему врезала, они бы даже перепихнулись. Но, наверное, вопрос был все же не об этом. — Да, — сухо произнес Драко, почему-то решив акцентировать на этом внимание Пэнси. Паркинсон не ревновала его к девушкам, с которыми он проводил время, но бесилась, когда ей уделяли мало внимания. Как-то она поклялась, что свернет ему шею, если Драко перестанет о ней заботиться. У них было что-то вроде негласного договора держаться вместе, но не слишком сильно. В приюте она мечтала выйти за него замуж. Он был тем, кто влезал в драки за брошенное в ее сторону приевшееся окружающим «чистая». — Когда-нибудь ты научишься выбирать подходящих девушек, — Пэнси вытерла рот салфеткой, бросив ее в тарелку, — у вас с Теодором какой-то особый пунктик на это, — девушка указала подбородком на Тео, вошедшего в столовую под руку с Амандой. Драко, я не буду к ней лезть, ладно? — Сегодня что, блять, обострение? — он отпихнул от себя стул ногой. Интересно, как быстро Пэнси привыкла к его резким движениям, что даже перестала обращать на это внимание? — Ага, — девушка порылась в сумочке, достав зеркальце и розовую помаду для губ, делающую их в несколько раз больше. Она сказала, что внутри этой дряни находятся семена острого перца, — люблю такое. Аманда кивала головой, делая точно такие же движения, как мисс Грейнджер. Только они у нее были отточенными, искусственными, ненастоящими. Драко не мог понять, что его бесило больше: придурок Тео, который получит по морде за то, что вляпается в очередную историю с девчонкой, или дешевый флирт мисс Грейнджер? — Сегодня уходишь? — Пэнси осуждающе сжала губы. И почему именно сегодня ей приспичило поболтать? — Как обычно, — ответил парень, не спуская глаз с Теодора и трущейся о него Аманды. Нотту нравится искать себе жертв и играть роль спасителя. — Уверен, что это то, чем ты хочешь заниматься? — Малфой недоуменно повернулся к Паркинсон, подняв левую бровь вверх. — Тебе должно было хватить того, за чем мы сюда пришли, — заключила она. — Мне мало, — Малфой дернул плечами и вернулся к очереди, в которой начинало что-то происходить. — Не заиграйся, Драко, — предупредила девушка, жуя нижнюю губу. — Ты прекрасно знаешь, к чему это приводит. Пэнси переживала, он это видел. Но Малфой не хотел ей врать или давать обещания по типу «жить долго и счастливо». Этот эпилог был не его. В конце концов он закончится там, где сейчас сидит его отец. Еще не время. Пусть он побережет для него местечко до лучших времен. — Сейчас можно начинать свое представление, — оттянула последнюю фразу Пэнси, рассматривая свои пальцы, которые, если прищуриться, закрывали голову Натаниэля, — тебе выпал шанс убить двух птичек одним камнем, — хмыкнула девушка, щелкнув в воздухе. Малфой знал, что неизбежности случаются в порядке очередности. Они подводят ничего не подозревающих людей к черте, возле которой оказались два парня, бросающиеся пустыми угрозами за какую-то шлюшку. В таком шуме вряд ли можно что-то услышать. Драко успел подойти ближе, растолкав заинтересованных волшебников, наблюдавших за раскручивающейся потасовкой. Вот чего не хватало этому месту. Зрелищ. — Может быть, ты пойдешь на хуй? — сверкнул глазами Натаниэль, схватив Аманду за руку и оттянув девушку за спину. — Какого хрена ты постоянно рядом с ней трешься? — Ей запрещено общаться с людьми? — вскинул бровь Тео, усмехнувшись. — Она твоя собственность? Волшебники кидали на них косые взгляды и бубнили под нос что-то о ебаных манерах. Ну да. Как будто они одни творили херню. Наверное, не все знали, что председатели Визенгамота, чтившие брак, трахаются со своими помощниками в туалетах. — Да, — процедил парень, скривившись, — это моя девушка, придурок. Держи свои извращенные чистенькие ручки подальше. Я не шучу. — И что ты сделаешь? — с вызовом спросил Тео, подойдя к ним вплотную. — Только не говори мне, что позовешь своего папашку-клерка, который драит за нами полы на втором уровне. Это смешно. И это все связи, которые ты имеешь? Драко услышал несколько возгласов со стороны волшебников, застрявших в конце зала из-за сформировавшейся здесь пробки. — Молодые люди, вы проходите? — нетерпеливо бросил какой-то старик, пригрозив пальцем. — Черт знает что. Где ваши кураторы? — выкрикнул в толпу мужчина, и Малфой ощутил что-то похожее на прикосновение. Взгляд. Кожа Натаниэля покрылась пятнами. Драко оглянулся по сторонам. Где его тупоголовые дружки? — Натаниэль, хватит, — рука Аманды легла на его спину, за которую успел зацепиться Тео, кажется, стальным крюком, потому что Натаниэль будто почувствовал разодранную рану, сбросив ее движением плеча. — На нас все смотрят. — Отвали, Аманда, — грубо оборвал ее парень, сжав руки в кулаки. — Молодые люди. Вы меня слышите? — не унимался старик, поправляя очки округлой формы. — Дайте пройти, — крикнул какой-то парень за спиной Малфоя. Натаниэль закатил рукава своей кофты. — У тебя проблема, парень, — не унимался Нотт, и Малфой почувствовал этот блеск, когда срезаешь подключенный к току провод, — кажется, твоя девушка больше тебя не хочет. Тебе не трет сухость во время секса? Ты ее заставляешь? Только посмотри, — Теодор указал на девушку, поджавшую губы, — она ведь тебя боится. Драко скосил глаза, увидев пробирающуюся сквозь толпу мисс Грейнджер и ее рыжего дружка. — Знаешь, — протянул Натаниэль, смотря Теодору прямо в глаза, выжигая его роговицу, — тебя нужно научить, как общаться с нормальными волшебниками. Похоже, что чистокровную хуету из тебя выбили в приюте, — и это прозвучало как угроза, толчок к действию, потому что они оба сделали шаг навстречу. Малфой хмыкнул. Нет. Он не оставит их на сладкое для мисс Грейнджер. — Заканчивайте, — встрял Драко, мысленно представляя кровь, зафиксированную на бумаге сегодня вечером в кабинете у Кингсли, — нашли из-за кого бить морды, — произнес он выдержанным тоном, но эффект получился таким, каким он его предполагал. — Драко, ебать, а ты не мог бы не влезать в разговоры? — усмехнулся Натаниэль, шикнув на Аманду, которой скрутили нежную кожу запястья. Драко хотел прокомментировать этот момент, но не стал. — Теодор разберется и без тебя. Или ты решил заменить ему мамочку? Вы все страдаете подобной хуйней, да? Трахаете старушек, чтобы хоть как-то компенсировать потерянную любовь? Да у вас проблемы, ребята. Натаниэль слишком быстро остыл, засунул руки в карманы и принял ленивую позу, а Малфой отчетливо услышал щелчок, стон и перешептывания: «Там что-то начинается, позовите...» Потом тонкий, истошный скрип костей, будто трескающихся под магией Круциатуса. Точно. Костяшки его пальцев, сворачивающих материю черной футболки рядом с солнечным сплетением. — Тебя так легко вывести из себя разговорами о мамочке? — хохотнул Натаниэль, на что Тео покачал головой. Нет. Драко было плевать на разговоры о мамочках. Правда. Свою он почти не помнил. Малфой был один раз на могиле матери. На ее похоронах, когда ему было... Он даже не помнит. Драко точно кинул черную розу до того, как ее гроб опустили вниз. Это было что-то вроде обещания солдата, который знает, что ампутация ноги так просто не спасет ему жизнь. Обещание жить перед смертью так же бесполезно, как свежие цветы на могиле покойника. — Не начинай, Драко, — покачала головой Аманда, изменив тональность своего голоса, когда он замахнулся. Кажется, взгляд Пэнси колол его костяшки, — успокойся. И ты, Тео. Ведете себя, как неотесанные болваны. Нотт хмыкнул. — Что тут происходит? — и это было то, что нужно. Малфой закатил глаза. Показательно, лениво. Пришла. Птичка. — Мистер Малфой, вы что делаете? — завопила мисс Грейнджер, отмахиваясь от надоедливого старика, читающего им мораль. — Вроде как общаюсь, — в школах тоже выбирают жертв, так почему бы и нет? Аманда поджала губы, высвободившись из хватки Натаниэля, и только развела руками. — Отпустите его, — приказным тоном обратилась к нему мисс Грейнджер. Ее тон выводил его из себя. Еще тогда в кладовке он пообещал ей припомнить это. — Эй, парень, — вмешался тот рыжий, что бурно жестикулировал у выхода. Герой любовничек, — тебе надо остыть. Похоже, что между вами произошло недопонимание. И... — Ты кто, блять, вообще? — выплюнул Драко, погрузив помещение в несвойственную ему тишину. — Мистер Малфой, на выход, — отбился голос мисс Грейнджер о его грудь, забившись в ушах, как при потере крови бьется каждый орган, качая жизнь, — сейчас же! Наверное, у каждого из них были свои собственные миниатюрные бомбы. Одна из которых сейчас расширила глаза, перехватила его руку, потянув на себя. Гермиона не дышала. От стыда перед Эллиотом. Оттого, что сорвалась и вытащила этого парня из столовой. Оттого, что она опять не оправдает чертовых ожиданий мистера Гаррисона. Гермиона как-то пробралась через толпу, оставив за спиной сотни заинтересованных взглядов, и, вылетев в коридор, впихнула мистера Малфоя в первый попавшийся под руку проем между колоннами, напоследок чиркнув ноготками по голой коже бицепса. К черту. — Что это вы там устроили? — развела руками девушка, пошатнувшись на каблуках, скривившись от красноватой пунктирной линии на голом участке кожи. — Хотели начать драку в столовой? На глазах у всего министерства? Драко засунул руки в карманы, оперевшись спиной о стену. — Вы тоже считаете, что нужно было вывести его в коридор и забить ногами там? — спокойным тоном ответил парень, и только тогда девушка поняла, что не дышала. Кислорода катастрофически не хватало, он безнадежно разрывался, путаясь в запахе той самокрутки возле лица. Гермиона выглянула из проема, чтобы сделать глоток воздуха и посмотреть, пошел за ней Эллиот или нет. Девушка вернулась к лицу парня, напоровшись на идеально поднятые вверх уголки. Малфой улыбался. Он, черт возьми, улыбался. Победно, с гордостью. — Вам смешно? — глаза Гермионы расширились от удивления. Нет. Нет. Нет. Ему нравилось выводить ее из себя. Это точно. — Зачем вы сюда меня затащили? Вам не кажется, что здесь слишком тесно? — спросил он, подняв левую бровь вверх. Наверное, расстояние в длину одной руки рядом с Малфоем действительно было плохой идеей. — Мисс Грейнджер, я понимаю вашу настойчивость, но думаю, что такое обращение со студентами на глазах у всего министерства ставит вас не в выгодное положение. Гермиона смотрела в его серые глаза, не моргая. Должно же было быть хоть что-нибудь под его шуточной мишурой, которая странным образом спутывала ее движения. — Вдруг кто-то подумает, что мы… — Не желаю ничего слышать, — девушка выставила руку, приблизившись ладонью к размеренно вздымающейся груди парня, пока бомба в ее голове продолжала тикать, — я здесь не для того. Гермиона медленно набрала в легкие воздух, почти незаметно, наверное, чтобы хлыст, бесшумно готовившийся ударить ее по лопаткам, не настигнул. Девушка отодвинулась, вжавшись в стену, оставляя им видимую полоску пространства. — Это обычное общение между парнями, — пытался оправдаться Драко, растягивая конец фразы. Вряд ли это можно было назвать оправданием, — знаете, иногда парни это делают. Общаются, как могут. — Обычное общение не предполагает замахиваний кулаками. — Я только подержал его футболку в своей руке, — пожал он плечами, — не вижу в этом ничего такого. Гермиона видела в этом что-то такое. Проблему, которая сгущалась. — Послушайте, — девушка потерла переносицу пальцами. Она думала, что задвинула это дело в долгий тяжелый ящик, — я получила на вас две жалобы и, кажется, скоро получу третью. Если предупреждения для вас пустой звук, мне придется доложить об этом Кингсли и следом вашему директору. — Мисс Грейнджер, вы знаете, что сдавать своих не в правилах приличного тона. Гермиона хотела засмеяться ему в лицо. — По правилам приличного тона я должна была написать на вас заявление, чтобы вас исключили, — фыркнула она. — Вам нравится ходить с козырей, — заключил Драко, качнув головой, — не скажешь, что вы азартная девушка. Несколько белых прядей упало ему на лицо, из-за чего он прикрыл левый глаз. Драко так делал, когда курил и то надоедливое облако дыма цеплялось за ресницы. — Мистер Малфой, что вы здесь делаете? — парень склонил голову набок. — Вроде как учусь. — Нет. Вы создаете проблемы. Каждый раз, когда что-то случается, вы находитесь в центре событий. Плохое поведение, ваши отметки и конфликты, которые возникают, не оставляют мне выбора, кроме как… — Отказаться? — спросил он холодно, недоброжелательно. — Вы не первая, кто мне это говорит. Малфой нахмурился, и что-то странное блеснуло в его глазах, отдавшись пониманием по капелькам пота, стекающим вдоль ее позвонков. Кажется, ее сердце забилось сильнее, разрывая проникшую без приглашения тишину. Гермионе хотелось встать на цыпочки и выйти. Незаметно. Она чувствовала себя виноватой, раскрывая подарки под елкой, пока все спали, и теперь это же ощущение прохладой настигало кожу рук. — Мистер Малфой, — с усилием выдохнула девушка, — вовсе нет. Но так продолжаться не может. Вы обещали, что исправитесь. — Что-то такое было, — согласился он, расслабив брови, отчего та линия на его лбу исчезла. — Поэтому прошу вас в первую очередь извиниться. — Чего? — прыснул Драко, и она подумала, что у него есть какой-то магический переключатель или он был отличным игроком. — Этот долбоеб не получит моих извинений. — Извинитесь перед мистером Эллиотом, — перебила его Грейнджер. — Будем считать, что этого будет достаточно, чтобы сгладить конфликт. Мы разберем этот случай подробнее в пятницу. Драко задумался, видимо, прокручивая в голове то, что она сказала. — Тот рыжий, который пытался вас склеить этим утром? Гермиона открыла рот от удивления. Кто-то говорил, что на качели легко подсесть, но девушке они не нравились. Чересчур быстро менялся угол падения, а она не была готова к тому, чтобы пристегнуться вовремя. — Я говорил, что такая серьезность вам не к лицу? — воспользовавшись ее растерянностью, спросил Драко. — Когда вы улыбаетесь, мне нравится больше. Правда, — и добил Гермиону своей улыбкой. — Держать себя в руках вы не умеете, но раскидываться дешевыми комплиментами вполне. — Намного лучше дешевого флирта, который вы проворачивали в столовой, — фыркнул парень. — Мистер Малфой, вы... — возмутилась девушка, приложив горячие ладошки к холодной стенке, когда он сделал шаг, продолжая вибрировать этим чем-то, что было похоже на смех. — Мисс Грейнджер. Малфой склонился над девушкой, дотронувшись пальцами до ее виска, будто поправил выбившуюся из ее идеальной прически прядь волос, закрутив ее в водоворот древесного запаха табака и мужских духов. Когда вор взламывает дом, ему необязательно продавать все краденое. Обычно они коллекционируют трофеи, как доказательство ловкости своих рук. Драко был чем-то похож на тех, кто вламывается без стука, украшая бахромой повязок место преступления. — Мне пора, — бросил он хриплое, тихое, готовое вот-вот разорвать ее легкие, и выскользнул, оставив ее стоять одну. Гермиона пригладила горящее место рукой, усмиряя злость, раздражение и еле заметную трещину, которой вполне будет достаточно, чтобы здание рухнуло. Потому что трофеи обычно возвращаются к жертвам только для того, чтобы напомнить им о доспехах палача, занесшего над головою меч.***
Нужно было распустить узлы на шнурках, потому что эта ночь чувствовалась по-особенному свободной. Чистое небо, разве что несколько оборванных сигаретных туч, приколотых английской булавкой кем-то свыше, кто пил дешевые аперитивы, словно завтра утром будет выходной, и рассыпал драже по темному пустому полотну, высвобождая звезды с грязных мозолистых рук. И правда. Когда он отворачивался, лондонская суета по-свойски рвала металлическую тишину этого города. Так бывало разве что в конце сентября и разве что когда он отворачивался. За спиной хлопнуло окно, под ногами раздался режущий звук старой пожарной лестницы, когда Драко вылез наружу, прокрутил через пальцы сигарету, чья дымка разбавляла свежий осенний воздух, и сделал затяжку, провожая взглядом скрывшуюся за каменным забором мисс Грейнджер. Она задержалась в кампусе дольше обычного, поймав несколько студентов обкуренными на втором этаже. Малфой не вмешался, решив оставить это ей, и выждал до момента, когда девушка уберется, прижав к груди руки, словно ей было холодно под согревающими чарами. Драко спрыгнул вниз, сжигая окурок невербальной магией. Ее хватало на слабые вспышки, левитацию средних размеров предметов и косметический ремонт разорванной в драках кожи. Стеклом или лезвием. От таких практик оставались шрамы, но иногда приходится довольствоваться малым. Чем-то магловским. Отец бы не обрадовался, узнай он эту сторону Драко, которая расходилась с тем, что запомнилось ему в Мэноре. Если он вообще помнил, как тот выглядит. За десять лет они обменялись четырьмя письмами. Люциус был «отцом года», если верить тем тупым тестам в женских журналах Пэнси. Малфой свернул за угол, пробираясь между узкими улочками. Парень перепрыгнул решетку, отделяющую две квартиры, и вышел на главную площадь, поморщившись от неонового света вывесок ночных баров. Мало кто знает, что вся интеллигенция собирается здесь. Еще одна причина, почему маглы не нравились его отцу. От интеллигенции здесь был разве что запах денег. Никаких тебе начищенных до блеска ботинок или сделанной на заказ люстры, вмещающей в себя тысячи драгоценных камней. Одни глупые названия заведений, шрифт которых отличался закорючкой на заглавной букве, — все, что говорило о статусе, падая красной лентой под ноги, загораживая проход в клуб. — Эй, красавчик, — угрожающе свистнула девушка с толпы, когда парень обошел длинную очередь, поравнявшись с охранником, лысину которого освещало розовое «Union», — ты куда вне очереди? Мы стоим здесь почти сорок минут, — она запнулась, одернув черную юбку. — Успокойся, Беттани, — вмешалась ее подруга, кокетливо улыбнувшись Драко, — он тут постоянный гость. Ты разве не помнишь? — заискивающе продолжала девушка. Малфой где-то видел эту девчонку. В толпе или в той лоджии, скрытой прозрачными занавесками с вышитыми на них замысловатыми узорами. — Ну что там, парень? — обратился к нему охранник, начиная терять терпение. Его асимметричное лицо выражало тупость и безразличие. Первое было поярче. Интересно, их берут на работу только по фотографии в анфас? Малфой оттянул ворот футболки, указав пальцем на серебряную цепочку на голой шее. Фамильная реликвия вызывала в нем ассоциации с мисс Грейнджер и ее неудержимым любопытством. — Проходите, — мужчина кивнул, без возражений пропуская его внутрь. В грудь Драко ударилась волна, и уличные возмущения той девчонки вспорола музыка ночного клуба, затеряв то воспоминание между кадрами белого шума. — Бля, — выругался Малфой, оценив взглядом площадку, забитую людьми с флуоресцентными браслетами на запястьях. Настоящая каторга для Беллы. Ее нужно было закинуть в толпу маглов в каком-то дешевом клубе. Его тетка сошла бы с ума здесь быстрее, чем запертая в высокой башни Азкабана. И что это, черт возьми? По полу побежал дым, в который вела гребаная лестница, соединяясь с меняющим цвета танцполом. Драко ступил на разноцветный квадрат, пробираясь вдоль барной стойки из начищенного искусственного камня. Он видел в отражении бара смытые очертания извивающихся тел, кусочек пурпурной лоджии, где отдыхали компаниями, и микшерный пульт диджея. Какая-то пьяная девчонка на противоположной стороне неуклюже подняла бокал, пролив на себя напиток. Ее стакан выдала голубая трубочка и зонтик желтого цвета, вдалеке смешиваясь в один зеленый. Малфой не знакомился с маглами или девушками, посещающими данные заведения. Не было в этом какого-то флера, присутствующего с чистокровными. Драко хмыкнул. Женевьев была исключением из правила. Диджей что-то накрутил своими дисками, превратив музыку в более заводную. Паршивую. Драко пересек танцпол, раздражаясь от тесноты и криков и достигнув черного выхода. Буквы на его цепочке полоснули током по одной из стен, растворив блевотного цвета обои. Так работали ключ и магия крови, запечатанная внутри. Печатки хранителей Отдела Тайн функционировали подобным образом, но не сказать, что они были привязаны к чему-то древнему, что передается по наследству. Он раздумывал над тем, что это могло быть. Магический контракт? Оттиск палочки? Руны? Каким-то образом Гаррисон зашифровал проход для мисс Грейнджер в кольце, которое она крутила на пальце, когда подходила к двери Зала Пророчеств. Малфой прошел сквозь стену, усмехнувшись тому, что сейчас видели окружающие. Пьяный мужчина открыл рот, указывая на него пальцем. Этим вечером он бросит пить. Удивительно, что Аврорат не додумался перепроверить подобные заведения на наличие темной магии. Тундра говорил, что их насчитывалось свыше ста в одном только Лондоне. Судя по тому, как вспыхивали волнения на границах страны, те группировки были с ними. — Пароль, — потребовал охранник, по обыкновению остановив его ладонью в грудь, как только за спиной Драко стихла музыка и парень очутился в тускло освещенной комнате два на два, чьи стены, выложенные из досок, подгнили и осклизли в уголках. — Лестершир, — произнес Малфой, смотря в полоску глаз человека, по морщинам которого можно было сказать, что тот хмурится. Охранник вручил Драко одежду и палочку, отодвинувшись в сторону. Малфой сменил кожаную куртку на то, что вручил ему мужчина. Черная форма, не имеющая замков и карманов, разве что один справа для древка. Парень скрыл лицо под балаклавой, оставляя точно такую же полоску глаз, на которую наткнулся, очутившись здесь. — Четыре влево. Полных, — шевеля губами, произносил охраник, чей голос стекал с по размякшим доскам, поскрипывая. — Один вправо. Не до конца. Драко прокрутил в руке древко, ощущая под кожей металлические вставки на ручке. Его палочка была податливой. В отличие от того, что досталось ему в лавке Олливандера, эти бутафории, переправляемые по Европе в ящиках, слушались редко. Приходилось прикладывать усилия, чтобы контролировать поток магии, выворачивающей запястья. — Знаешь правила, — Малфой коснулся кончиком палочки лба мужчины, и тот кивнул. — Легилименс. Парень вытащил палочкой прозрачную нитку, растворив ее в воздухе. Охранник хлопнул глазами, картинка лица парня в его голове зарябила, превратившись в точно такое же мутное пятно, в которое превращаются посетители, и он указал рукой на дверь, отпрянув в сторону, как-то странно раскачиваясь на каблуках. — Проходите, — мужчина сжал губы в тонкую линию, пройдясь глазами по позывному над сердцем. Почти символично. Малфой коснулся круглой ручки, сделав так, как сказал ему мужчина, и замок щелкнул, потянув за низ его живота. Парня выбросило в очередной коридор, весь залитый красным светом, словно это место принадлежало ценителям старой фотографии, чьи руки пропахли водно-спиртовым раствором. Или этот запах шел от той девчонки в форме, которая затерялась в месте, куда не доставал свет потолочного прожектора. — Аспид, — махнула она ему, откинувшись от стены одним движением бедра. Девушка вышла на свет, поправив розовый хвост, торчащий из балаклавы. У нее были большие темные глаза, остриженные ресницы, которые она подкрашивала белым, и веснушки на носу. У мисс Грейнджер цвет радужки был теплее, словно растопленная солнцем карамель. — Вереск, — цокнул парень, идя ей навстречу. — Кто тебя так подлатал? Ходишь как новорожденный. Будто тебе не сломали пару ребер на прошлой неделе. Все та куколка, да? — говорила она, поглаживая руками округлые бедра. — Поэтому ты сегодня опоздал? — Ревность тебе не к лицу, — хмыкнул парень, словно когда-то ему удалось увидеть ее без балаклавы. Это было общим правилом их группы. Не показывать лица. Не говорить о жизни, не выпытывать имена или рецепт сраного печенья любимой бабушки. Ничего. Запрещалось вступать в отношения с коллегами или налаживать связь вне работы. Цель, экипировка и позывной — все, что их объединяло. — Никакой ревности. Мы тебя заждались, котенок, — Вереск положила руку на его плечо, пройдясь пальцами по вышитой красной ниткой рамке шеврона. — Да Винчи успел разукрасить морду какому-то мальчишке. Он не перестает удивлять меня своим мастерством. Получилось даже chef-d'œuvre, — она безразлично пожала плечами, втянув губами ткань балаклавы, пробуя на вкус искусство. — Третий раз за месяц, — процедил сквозь зубы парень, вдохнув запах противной хлорки, которой засыпают ковер, чтобы избавиться от кровавых пятен. По крайней мере, так чувствовалось искусство. Так чувствовался тихоня Да Винчи, — ты ведь знаешь, чем это грозит? Вереск шумно сглотнула, опустив руки вдоль тела. Она поняла, что с ее языка слетела необдуманная глупость. — Ничего такого, — чуть тише сказала Вереск, медленно закатив глаза, натянуто и натужно, пытаясь показать ему, что это ее не заботит. — Да Винчи не нарушает правила, установленные приспешниками. Это ведь нельзя считать за промахи? Малфой почувствовал что-то под языком. Привычное, что имело округлую форму мятной конфеты с тягучей начинкой лжи. — Аспид? Малфой кивнул, не сказав ей ответ вслух. Нельзя. Как нельзя было терять голову. Да Винчи рано или поздно сорвется. В нем жила какая-то опасная, садистская месть, которую он вымещал в рисунках на асфальте. — Идем, — наконец произнес Драко, откинув в стороны бамбуковые шторы. Сколько он себя помнил, он ненавидел безвкусные деревянные бусины, нанизанные на леску, и нелепо сплетенный узор. У профессора Барта в кабинете было много магловских вещей. Пыльное кресло, мешок желтого цвета, чахлые цветы на подоконнике и много пыли, падающей, словно снег, в полоске льющегося на стену света. Ему не нравилось все то магловское, что было разноцветным или бесформенным. Ему не нравилось все то магловское, что не имело в себе магию. И ему не нравились бамбуковые шторы, напоминающие ему те, что висели в притоне, где любил коротать время Тео, просаживая наследство. — Срань Максанса, — завопила Вереск, запрыгнув на широкую спину Фарша, — ты что это, жирная свинья, выпил мое пиво? — она ударила толстяка кулаком в живот. Фарш издал звук, схожий с тем, который издает тот старик с бородой Мерлина. Его рожа проезжала на каком-то красном грузовике перед Рождеством. Маглы с их приюта любили сидеть у него на коленках и получать за нечленораздельный лепет сладости. Тогда он понял, как это нелепо, выпрашивать что-то у человека, изо рта которого воняет ромом. — Детка, — продолжал хохотать Фарш, нехотя сбрасывая с себя надоедливую кошку, — ты должна лучше следить за своим добром. Хочешь сказать, что специалист по защитным чарам не может уследить за своими вещами? Ты меня расстраиваешь. — Вереск, — поправила его девушка, сжимая накачанные руки вокруг его шеи, — назови меня так еще раз, и я скручу тебе голову, толстяк. Откуда ты такой взялся? Не знаешь, что такое частная собственность? — завопила Вереск ему в ухо. Фарш схватил ее за шиворот куртки, перекинув через плечо, и бросил тело девушки на громоздкий диван слева от полукруглого стола с картами Лондона. Вся мебель, что стояла в пристроенном к дому магловском гараже, принадлежала Тундре. Он снес вниз покрышки, инструменты и аутентичные пластинки восьмидесятых, превратив просторное помещение в бардак. — Во славу Амазонке, — воскликнул Варгас, лениво поднявшись с покрышек. — Ты пришел. Варгас оперся плечом о висящую рядом с ним грушу, подперев дырку, с которой высыпался песок. — Точно, — безэмоционально согласился Да Винчи, вырисовывая мелками хаотичные линии в треугольнике на доске. — Аспид, — Фарш, скорее всего, был единственным, кто улыбался при встрече, не считая Вереск, — как новенький, — хохотнул он, ударив его по плечу. — Где остальные? — спросил Драко, осмотревшись. — Хокку отправился с Манхэттен за палочками, — начал Варгас, вырисовывая пальцем змею на шевроне. — Тундра патрулирует Питт-Стрит. Он наложил дезиллюминационные чары. — Время. — Двадцать три минуты назад, — ответил Варгас, указав пальцем в потолок. — Этого вполне хватит, чтобы добраться до места. Да Винчи покажет дорогу. Малфой подошел к столу, коснувшись пальцем голубой линии на карте. Вереск шикнула в ответ улыбающемуся Фаршу, потирающему свой подбородок. — Как дела обстоят с Аврорами? Нас не будут ждать? — Да Винчи приблизился к нему, нахмурившись. Такой тон приносит множество проблем, превращаясь в непослушание. В промахи. У Драко было странное предчувствие по поводу него, оно чесалось на линии ладони, соприкасающейся с деревом палочки. — Все чисто. Сейчас они заняты тем, что происходит в другой части Англии, — ответил Малфой, зацепившись взглядом за пустую бутылку, по неосторожности Варгаса упавшую на пол, — так что все под контролем, — его голос должен был звучать равнодушно, но получилось как-то странно. Неуверенно. — Терпимо, — рассеянно вставила Вереск, запрыгнув на переднее сиденье байка, будто этот ответ был о Да Винчи, тот, который она только что вспомнила и забыла сказать в коридоре, — сегодня поведу я. Без разговоров, — огрызнулась девушка, поправив съехавшую на глаза ткань. — Да Винчи, поедешь с Вереск, — приказным тоном произнес Малфой. — Фарш, за рулем ты. — Слушаюсь, — ответил он, подойдя к двери и подняв вверх. — Варгас, остаешься тут, — обратился к нему Малфой. Он редко брал его на задания, он слишком неумело управлялся с палочкой. Даже Фарш делал в этом успехи, перестав размахивать пальцами. — Следи за временем и передвижениями Тундры. Если нам что-то понадобится, я пришлю патронус. Драко вытащил перчатки из карманов своей формы, бросив их Фаршу. — Скорее змея выкурит трубку, чем Варгас поедет с нами, — басом хохотнул Фарш, вытирая слезинки с уголков глаз. — Заткнись, Фарш, — лениво бросил Варгас, упав спиной на покрышки, и махнул им рукой, — желаю вам сломать несколько ребер. Драко запрыгнул на заднее сиденье, схватившись за металлический поручень. — Прохладно, — выкрикнул Фарш, тронувшись вслед за Вереск. Толстяк вырулил на главную улицу, набирая скорость. Лондонские вспышки нещадно били по глазам, размазывая перед лицом Драко лыжные куртки, накопившие свет утром. В них вшивались кислотно-белые вставки вокруг талии и на капюшон. Какой-то магловский материал, популярный в местах транспортных пробок. Фарш накренил байк вправо, срезая путь между парком с идеально подстриженной лужайкой и выбеленными памятниками. — Стой, толстяк, — прочистила горло Вереск, притормозив на светофоре, — магловская полиция умеет выкручивать яйца. — Хотел бы я посмотреть на то, как они будут держаться за мои огромные шары. Драко закатил глаза. Вечно они так. — Дальше прямо и у дома с синим балконом налево, — указал пальцем Да Винчи, хрустнув шеей, — когда въедем, поймете, что мы на месте. Фарш пропустил мимо ушей комментарий Да Винчи, развернувшись на зов блондинки, опустившей стекло своей тачки. — Сладенький, — протянула девушка, поглаживающая руками руль, — выглядишь внушительно. — Меня зовут Фарш, но ты, крошка, можешь называть меня, как тебе хочется, — подмигнул он девчонке, словив фырк со стороны Вереск. — Фарш? — переспросила подруга блондинки, чей рот был в какой-то черничной херне. — Звучит грозно. Малфой покачал головой. Мисс Грейнджер умела так флиртовать, закусывая губы и облизывая ранки на них? Это что-то вроде женского ритуала, который говорит о том, что ей достаточно смазанных поцелуев в отелях и секса на столе. Совсем не обязательно дарить убогие цветочки. Мисс Грейнджер не была такой. Она правильная, послушная, пунктуальная. До ужаса раздражала его тем, что могла подойти Мэнору и его пустым комнатам. Интересно, она чувствовала, что он за ней наблюдает? — У твоего напарника красивые глаза, но грозный взгляд, — промурлыкала блондинка, высунувшись из открытого окна. Вереск что-то бросила про «к черту ебучий красный», — готова поспорить, что у него нет девушки. Не хотите к нам присоединиться? Могу предложить устроить незабываемый вечер в компании двух красоток, — закончила она, подмигнув. Двух? Только если вторая помоет рот. — Позже, куколки, — Фарш прошелся пальцами по машине, явно довольный реакцией Вереск, — я сегодня немного занят. Блондинка открыла бардачок, вытащив визитку с номером, и провела ей между грудей, оставив там. — Зеленый, — выкрикнула Вереск, сорвавшись с места. — Поехали, — пнул его в спину Драко, когда Фарш, оглянувшись на оставленный Вереск след, улыбнулся блондинке, вытащив из ее сисек карточку. — Должен вас оставить, мисс, — отсалютовал парень, выжав скорость на максимум. Опять это ощущение, будто ходишь по грани, когда он берет разгон до двухсот, въезжая в магический барьер. Малфой почувствовал, как осела на плечах магия, сцепляя спазмом мышцы. — На месте, — грубовато бросил Да Винчи, расположившийся рядом с поваленным на землю байком. — Притормози, детка, — крикнул в спину девушки Фарш, когда она перепрыгнула через забор, достав палочку, — вечно она такая, — пожаловался парень Драко, припарковавшись, — обидчивая. Драко фыркнул. Девушки были обидчивыми только в двух случаях: когда что-то задевало их гордость или когда они считали, что имеют на тебя право. Малфою не нравились обидчивые, требующие внимания. — Чисто, — махнула рукой Вереск, распустив слабую паутинку магии, в квадратах которой мигали фонари. Вереск чувствовала защитную магию лучше, чем кто-либо из них. Еще девушка неплохо дралась. Фарш не признается, но распухшие глаза и синяки под ними достались ему от ее маленьких кулачков. Малфой перебрался через забор, подмяв ботинком цветы в клумбе. — Значит, вот так живут представители Визенгамота, — недовольно буркнул Да Винчи, пнув керамического гнома ногой, — только посмотри, как это мило выглядит, — скривился парень, присев у выложенного из природных камешков круглого фонтана. — Таких замков не найдешь в моих краях, — вставил Фарш, указывая на двухэтажную виллу, — больше этого дома только задница моего соседа по пещере. Я тебе говорил, откуда он родом? Малфой качнул головой. — Сейчас не время. Принимайтесь за работу. Вереск на секунду замерла, прислушиваясь к тому, что происходило в доме. Она что-то пробормотала, уткнувшись взглядом в магическую паутину. — Все с порядке? — прищурился Драко, выжидающе стуча ногой. — В полном, — фальшиво радостно протянула Вереск. Малфой кивнул, сместив взгляд на парадную дверь, что выбил Фарш ногой, толкая перед собой связанных мистера Честера и его женушку. Говорят, что котят топить нужно, пока они не научились плавать. — Добрый вечер, мистер Вильям, — ехидно улыбнулся Драко, расставив руки. — Честер, — поправил его Фарш, подмигнув связанной женщине, которую он бросил под ноги Малфою вместе с ее мужем. — Честер, — скривился Драко, присев на корточки. Жена Честера была красивой, даже несмотря на слюну, стекающую по кляпу в ее зубах. Она легла спать, не умывшись. Об этом говорили кусочки засохшей туши, черными веснушками рассыпавшиеся по лицу. Она плакала. Так же, как его мать, когда отца упекли в Азкабан. По сравнению с ней Вильям был чем-то вроде застывшей с одним выражением лица статуи. Капелька эмоции исчезла, растворилась, стерлась. Честер ждал их. — Не стоит так паниковать, — успокаивал Фарш, как бы между прочим, — мы ничего не сделаем... тебе точно, — произнес он по слогам, сменив свой тон на непрекращающийся хохот. Драко коснулся ладонью лица Вильяма, ободряюще похлопав по щеке. — Неплохо держишься, — Драко стукнул еще раз. Жена Вильяма куда-то ползла, зарываясь пятками в газон и откидывая от себя землю. — Заткнись, — не выдержав возгласов женщины, выкрикнула Вереск, — у меня от тебя голова болит. Если ты сейчас же не закроешь свой рот, я вырву тебе язык. Малфой поднял руку, успокаивая девушку. Она никогда не понимала, что угрозы только распаляют нервозность. Но это подействовало на Честера, оглянувшегося и заерзавшего на месте. Окклюменция вступает в сильную фазу не во время концентрация, а когда в его голове распаляются нейронные связи, включая инстинкт самосохранения. — Что? Что такое, Вильям? — тихо спросил Драко, ощущая, как стираются барьеры в его голове. Слой за слоем. Мужчина сузил глаза, как-будто что-то пообещал ему. Вернуть должок. — Аспид, — Да Винчи протянул ему знакомый Драко формуляр. Ахуенно. Он имел в виду этот документ. Двадцать второе сентября. Лестершир. Дело номер сорок три. Предсказание. Малфой смял рукой формуляр, вернувшись к Честеру. — Будет больно. Придется немного потерпеть, — хмыкнул парень, вонзив палочку ему между бровей. — Легилименс. Малфой прикрыл глаза, ощутив плавность события. Это было как поднять щеколду одним пальцем, встретив мягкий предрассветный свет. Совсем свежее, как глоток воздуха. Целостная, собранная картинка. Ему нравилось с таким работать. Никакого сопротивления или истошного крика, бьющего по стенке в попытке расшатать воспоминания. — Ромул, ты все подготовил? — сказал Честер, смотря на худощавого парня в мешковатой одежде, сидевшего на белоснежной кровати со скрещенными ногами и сгорбившись. Ромул кивнул, вынимая из внутреннего кармана тяжелой куртки бутылочку. Его руки дрожали, глаза бегали, иногда спотыкаясь о фигуру Честера. — Последователь Волан-де-Морта, — прошипел Ромул, поставив бутылочку с воспоминаниями на прикроватную тумбу, рядом с обкусанным абажуром лампы. Кажется, лампочка была разбита, — не дайте… не дайте ему роди... родить... — парень откашлялся, и из его носа потекли струйки крови, что заставило Драко вновь посмотреть на шкаф, когда Честер перевел взгляд. Не нравится кровь, да? Слишком чистая, чтобы быть белой? — Я перенесу тебя, — обратился Честер к парню, вдыхающему кровь в себя, — понадобится лечение. Выглядишь паршиво, если честно. — Вы ведь знаете, что я не доживу до его прихода в этот мир. Не стоит обо мне беспокоиться, — Ромул облизал потрескавшиеся губы. Драко знал, что прорицатели не живут долго. Их дар сводит волшебников с ума, они становятся неконтролируемыми. За будущее приходится платить кровью. Даже если счет приходит слишком поздно. Честер расправил плечи, глубоко вдохнув. Кто-то переместился, теперь стоя за его спиной. Комната погрузилась во тьму, буквально на несколько секунд, когда Честер прикрыл глаза. Раздражение — такое сильное и простое чувство, чтобы его распознать, оно отпечатывается на внутренней стороне век, превращая мир в темноту. — Заберешь его? — откашлялся Честер, щелкнув костяшками пальцев. — Гаррисон разберется, — высокий женский голос, который его раздражал несколько дней назад. Честер развернулся боком, демонстрируя Драко женские ноги в черных колготках, сложенные перед собой руки, зеленый перстень, выше, медленно вздымающуюся грудь, ровно подстриженные кончики волос, пух вокруг мантии и кривые губы, расплывшиеся в усмешке. — Теолия, — процедил мужчина, подпитывая Драко ненавистью, — долго будешь пользоваться услугами поводыря? — с его уст это не звучало как колкость, просто что-то, что нужно было сказать вместо приветствия. — И тебе привет, Вильям, — ответила женщина, — когда-нибудь ты поймешь, что самое ценное в волшебниках — это верность, — мужчина фыркнул. Драко знал ее. Точнее, успел познакомиться на прошлой вылазке. Теоллия Боттом. Чистокровная, которую поддерживали волшебники в министерстве. Она могла расширить список священных двадцати восьми, если бы не его отмена в две тысячи пятом. Малфои могли бы с ней подружиться, если бы идея чистой крови была в приоритете. В основном они кичились своим положением в обществе и грели задницы на активах партий. Обнищалая идеология не принесет столько денег, сколько приносят склоки представителей Визенгамота. Мисс Грейнджер собиралась стать одним из представителей партий, и Драко мог бы поспорить, с какой из них она себя ассоциировала. Гаррисон был слишком неотступным, чтобы так просто пойти на компромисс. Он бы разорвал бедную мисс Грейнджер в клочья. — Гаррисон, — приказным тоном бросила за спину Теоллия, и ее лицо исчезло перед глазами Чарльза, — забери воспоминания. — Слушаюсь. Гаррисон взмахнул палочкой, перехватив рукой бутылочку с воспоминаниями. Мужчина открыл сумку, бросив бутылочку внутрь. — Номер? — потребовал Чарльз у женщины. — Все нормально, Вэлл, — ее рука поднялась, останавливая Гаррисона от возмущений, — Чарльз ведь тоже должен знать. Спустим пророчество в подвал... Драко откинул от себя Вильяма, выругавшись. Теперь он был уверен в том, что Гаррисон легилимент. Он зашифровал часть воспоминаний, удалив самый важный кусок. Тогда ему не показалось. Малфой скинул все на страх. Блять. — Ну что там? — спросила Вереск, отслеживая палочкой передвижения. Малфой поднялся, смотря на жену Честера, судорожно кусающую тряпку во рту. Он был последним свидетелем, не считая мистера Гаррисона. Подобраться к нему будет нелегко, учитывая, кем он является в министерстве. Остается только один вариант. Ненадежный вариант. — Уходим, — махнул головой Малфой, дав знак Да Винчи приниматься за работу. Фарш передал бутылки Да Винчи, закрепив в горлышке материю. Их маленький ритуал, неряшливая привычка, магловская. До волшебников доходит суть проблемы, не когда она вот так сгорает, пуская черный хвост в небо. Они начинают реагировать, когда их атакует что-то до абсурда знакомое. Символы, имена. Подчиняться неизбежному гораздо легче, когда оно имеет знакомые тебе черты. — Метко, — хохотнул Фарш, когда первая бутылка разбила окно и молочного цвета шторы схватились огнем. Ему нравился огонь, он мог как ребенок прыгать через костер, когда ему поджигало яйца. Наверняка на лицо он добряк. — Смотри, — свистнул Да Винчи, забросив вторую. Вереск вывела на траве Одал, горевшую в отражении ее глаз. В сторону особняка полетела по счету третья бутылка, и от такого количества огня дом превратился в чудовище, заглатывающее в себя огонь. Малфой хмыкнул, наблюдая за Честером, что-то выкрикивающим с широко раскрытыми глазами. У тебя ведь есть палочка, придурок. — А теперь ваша очередь, — к ним подлетел Фарш, направив свою палочку на волшебников. Жена Вильяма, наверное, умоляла его этого не делать. Чего-то не делать. Неизвестность страшит куда хуже, чем смерть, пока не привыкаешь играть с ней за одним столом. — Обливиэйт, крошки, — подмигнул Фарш, выпустив прозрачную струйку в лоб Честеру, затем его жене. Парень был лучшим в чарах забвения, Драко не припомнит, чтобы кто-то работал так же чисто и профессионально. Парочка отрубилась, упав друг к другу спинами. — Сваливаем, — выкрикнула Вереск, указав пальцем сторону красно-голубых огоньков, — в двух кварталах отсюда. Они перелезли через забор, запрыгнув на мотоциклы, и тронулись с места, пока за их спинами ровно горело здание и ровно пищали сирены. И справедливость чувствовалась, как смолистый дым, расплавленный пластик и потрескавшиеся от температуры стекла.