Поклонник

Октябрь не предвещал ничего хорошего: холод, снег, назойливый град, прибивающий голые ветки к земле и туман. Молочный. Превращающий в шарж силуэты автобусов и такси. Нарцисса однажды сказала, что октябрь со своей причудливой особенностью — растворяться в однообразном ореоле магловских черных зонтиков — был чем-то похож на Мэнор. Драко даже иногда скучал по этому заброшенному месту, как будто, и правда, мог звать его домом. — Тео стал пропадать по вечерам, и от него несет женскими духами, когда он возвращается, — заключила Паркинсон, оттягивая рукава своей кофты с красными узорами на них. — Думаешь, он опять ошивается в тех заведениях? Драко приблизился к Пэнси, застегнув молнию на серой юбке в клеточку. Можно было спорить о женских ногах сколько угодно, но ямочки на пояснице парню нравились больше всего. — Он давно понял, что проститутки хотят от него только денег, — цокнул Драко, упав на диван, чтобы откинуть голову на спинку и облегченно выдохнуть. Малфой прощупал карманы джинсов, не найдя там сигарету. Бля. Он забыл в куртке для квиддича. Похоже, придется вернуться в раздевалку после занятий и послать на хуй отдых, потому что, когда он видел метлу, его руки чесались сильнее, чем когда перед ним возникало ублюдское лицо Натаниэля. — Ну так что? Ты знаешь, в каком из покерных клубов он сейчас пропадает? — не унималась Пэнси, приводя волосы в порядок расческой с зеркальцем внутри. — Теодор таскается за Амандой, — заключил он, застегивая пряжку ремня. Им нужны были палочки хотя бы для того, чтобы чинить вещи или ставить заглушку на чертову кладовку — Девушкой Натаниэля? — переспросила Паркинсон, заканчивая с обувью на платформе. — Да. — Она денег не хочет? Малфой пожал плечами. Ему сейчас не хотелось думать о Тео и его наследстве, когда мышцы превратились в желе, а мысли осели куда-то остатком хорошего секса. — Ты его друг, — прозвучало осязаемо, почти как прикосновение острого ногтя по голой коже его руки, — сделай что-нибудь с этим. — Ага, — бросил Драко, не став упоминать, в который раз за все это время отдирал его от юбок нуждающихся девушек, — ты знаешь Тео. Чем больше ему запрещать, тем глубже он будет зарывать себя в собственную яму. — Или он спустит все свои деньги, — фыркнула Паркинсон, прожигая его взглядом. Теодор единственный, у кого не забрали все то, что досталось ему от родителей. Никаких компенсаций маглорожденным. Будто министерство решило купить его благословение — спустив собак по следу Нотта и сделав вид, что звон монет заглушит потерю семьи. У Драко со счета сняли приличную сумму в свое время как компенсацию для пострадавших от рук Пожирателей. Как и с Тео, это нельзя было считать равноценным обменом, учитывая, что сделал Люциус для Ордена, который так легко бросил его за решетку. — Как обстоят наши дела? — спросила наконец Паркинсон, сменив тему. — Он сказал, что придется надавить на птичку. — Подслушивала? Пэнси сжала губы в тонкую линию, опершись бедром о стол, который несколько минут назад бился о стену, сдирая побелку. — Вроде того, — цокнул парень, прокручивая в голове: «Птичка». Драко решил назвать ее так, потому что она была подходящей для того, чтобы выстрелить из пращи и попасть в цель, — нам не удалось вытащить информацию из представителей Визенгамота. — Поэтому он решил перейти к запасному плану, — понимающе произнесла девушка. «Ненадежный план», — повторил себе он, наверное, раз шестой за этот день. Сперва Драко посмеивался с того, что слетело с губ шуткой, превратившись во вкус неприятностей под языком. Теперь ему было не смешно. — Типа того. Письмо у тебя? — обратился к ней парень. В кладовой раздался металлический лязг украшения, резанув слух, когда Пэнси притянула сумку, вытащив конверт с красной печатью министерства. — Заедешь к ней домой? — спросила девушка, вертя конверт в своей руке. — Ты ведь знаешь, что она не обрадуется. Я видела, как она на тебя смотрела в пятницу. Еще бы чуть-чуть, и мне бы пришлось ходить на место преступления с цветочками. — Не напоминай, — парень коснулся пальцами виска, будто одно только упоминание о мисс Грейнджер причиняло ему головную боль, — она ебала мне мозг около часа. Заставила писать объяснительную и извинительную записку для мистера Эллиота, — осуждающе скривился Малфой. Мисс Грейнджер оставила его в кабинете после обсуждений в пятницу и читала ему нотации, все время останавливая рукой, когда он хотел вставить что-то про разрез ее юбки и острые коленки, смотревшие в одну сторону. — Чары Драко Малфоя, оказывается, не работают, — захихикала Пэнси, запрыгнув на стол и откинув письмо на подоконник, — она разобьет твое эго, — парень фыркнул. — Есть хоть одна девчонка, с которой не работают мои приемы? Малфой склонил голову набок, наблюдая за ногой Пэнси. Она дергала ей в предвкушении. У девушки было много колготок, но почему-то из его головы не исчезали те строгость и высокомерие, которые хотелось перекинуть через стол, задрав юбку до талии. — Ты смотришь прямо на нее, — привлекла его внимание девушка, указав на себя пальцем. Парень поднял левую бровь вверх, — я знаю тебя. Настоящего. Малфой закатил глаза. Только девчонки могли сказать такую хуету. Паркинсон пора переставать читать магловскую литературу, она делает ее слишком восприимчивой и нежной. — Не закатывай глаза, Драко, — добродушно засмеялась Пэнси, прищурившись. Она часто обтирала ладонью шею после секса, на которой она хотела, чтобы оставались стигматы от его поцелуев, — нет, правда. Ты можешь отрицать это, но мы росли вместе. Помнишь? — Я должен ответить на вопрос по сценарию? Она показала ему средний палец. — И, хотя я до сих пор влюблена в тебя, — пожала она плечами, — я не строю воздушных замков. Да. Потому что знаю тебя, — теперь Пэнси указывала на него, — и даю тебе свободу. Драко постучал пальцами по ободранной обивке дивана, кусочек которой надоедливо свисал вниз. Паркинсон никогда не усложняла то, что было между ними, но любила, как и каждая девчонка, показать, что дает ему что-то большее, чем дал бы кто-нибудь другой. А Малфой был уверен в том, что, сиди она одна в кафе за пустующим столиком, он бы прошел мимо. — Думаешь, благодаря свободе я поменяюсь? — невозмутимо произнес парень, и девушка машинально провела пальцами по красного цвета узорам на рукавах, под которыми прятались свежие порезы. Малфою не нужно было давать свободу или просить его остаться, потому что у него не было карточных долгов жизни, когда он ставил ее на кон. Это звучало… по-детски. Пэнси нужно было повзрослеть, но он не знал, как ее заставить это сделать. — Вряд ли, — честно ответила девушка, — но меня все устраивает. Тебя тоже, — быстро добавила она, как будто сказала что-то лишнее, решив оправдаться. Пэнси задумчиво посмотрела на кожанку, валяющуюся в углу кладовой. Одежда была сброшена осторожно, в какой-то степени лениво и неинтересно. Паркинсон тоже это заметила. Его холодность. — Ты странная, — без тени усмешки заключил Драко, — вроде как должна найти парня, который поедет с тобой и твоими родителями на остров, чтобы сойти с ума от скуки. Я не подхожу для этой роли, и ты прекрасно это знаешь. Пэнси на секунду скривилась, как от пощечины. Честность режет сильнее бритвы, но холодный металл был у нее в любимчиках. — Наверное, — пожала она плечами, опершись руками о краешек стола, и сгорбилась, — когда-нибудь ты остепенишься и поймешь, что ужин в тихой гавани не так уж плох. Несбыточная привязанность. Вот как это чувствовалось. Ее было недостаточно, чтобы так просто уехать на остров и делать вид, что ему нравится быть отколовшимся от мира обломком. — Ты не умеешь готовить, — наконец фыркнул Драко, решив хоть как-то разбавить неловкость или подсластить горечь. Пэнси покачала головой, смотря себе под ноги. На этом обрывались все их разговоры, словно рассказам было страшно идти с ними рука об руку, в глубь леса, где мелодии обиженного дудочника подыгрывают утопленникам. Где глаза выклевывают птицы, только потому что твоя нога не подошла по размеру к хрустальной туфельке, или где жизнь превращается в морскую пену на кончике брошенного в море кинжала. Все истории так или иначе приходят к своему заключительному концу, даже если впереди их ждет что-то большее, чем просто стремительно опущенный занавес. И сегодня, именно здесь, это чувствовалось как то, что нужно закончить. Где-то на середине. За невкусным ужином. На вымышленном острове. В пыльной кладовой.

***

Драко бросил на скамью метлу, потянувшись за смятой сигаретой на дне своего кармана. Под конец рабочего дня небо превратилось в пасмурное чудовище, словно недовольное тем, что насвистывал ему ветер, трепля волосы пролетающих по темному полотну волшебников. По правде говоря, Драко нравились такие вот оборванные осенью вечера. Маглы говорят, что голос тромбона — это голос Бога. Что метеоритный дождь выдумал невидимый старик, разложив по вселенной космические струны. И если бы Малфой был одним из них, то для него Бог бы закручивал небо в рукава кровавой бури, словно он лично прошелся по диску солнца. Вот так бы чувствовалась для него осень. Целостной. Драко вытянул ноги, проследив за белой полоской, тянущейся за парнем, пролетевшим мимо. Какой-то волшебник придумал добавлять своеобразный конденсат на гибкие прутья метел, чтобы отслеживать траекторию полета игроков. Это позволяло просчитывать следующие матчи. В Дурмстранге тренеры уделяли много времени стратегии, разрабатывая тактику нападения или защиты, но Драко имел привычку играть сам за себя. Так было легче отдаться ярко разгоревшейся ненависти. — Мистер Малфой, решили не возвращаться в кампус? — голос утонул в звуке разрезавшей воздух метлы. До парня донеслись только обрывки фразы, и он развернулся, щелкнув пальцами по отсыревшему коробку спичек в кармане. Обычно четыре-пять кружек сливочного пива развязывали ему язык, когда он ходил мрачнее тех туч, что сейчас собирались над квиддичным полем. Мисс Грейнджер была тем дополнительным градусом, который заставляет тебя поставить все свои фишки на красное. Нужным символом в выигрышной комбинации, вызывающим приступы зависимости. Отрывистым щелчком критического скальпеля, слабо заточенным, чтобы так просто добраться до органов через кожу. Самой простой фигурой. Пешкой. Драко видел ее уязвимой. — Мисс Грейнджер, — парень поднялся со скамьи, сократив расстояние в две ступени, оставляя девушку смотреть на него свысока, — пришли посмотреть на меня или взять пару уроков? Вам нужно сменить форму. — У меня здесь встреча, — улыбнулась мисс Грейнджер, сложив руки на груди. Драко показательно нахмурился. Встреча с тем рыжим придурком. Он видел его на поле с такими же идиотами из министерства. У вас странные вкусы, мисс Грейнджер. Тошнотворно правильные. Она не была похожа на доминирующих девчонок, но он абсолютно был уверен в том, что ей нравилось командовать, высоко задирать нос, вмешиваться в чьи-то дела и читать ебучие нотации. Об этом всем говорила ее поза, то, как девушка одевалась, носила чертов пиджак и приглаживала магией волосы. Отличница мисс Грейнджер. Чопорная. Такие нравятся тупым качкам или придуркам по типу того рыжего из Аврората. — Не припомню, чтобы в моем расписании было свободное время после полетов, — цокнул Драко, посмотрев на руку, будто у него были магловские часы и он решил воспользоваться этим раздражающим приемом. — Вы знаете, я почти к вам привыкла, — девушка хлопнула ресницами, и только сейчас парень заметил, что они были подкрашены тушью, — если не обращать внимание на то, что вылетает из вашего рта, мистер Малфой. Могу сказать, что я довольна вашим поведением на этой неделе. Вы делаете успехи. Драко скользнул взглядом по ее худой ноге, усмехнувшись. Этот ее плащ задрался, когда девушка выставила ногу вперед, демонстрируя острую коленку. Ее ноги хорошо бы смотрелись, будь она голой. — Дальше будет еще лучше, — многозначительно ответил он, и девушка цокнула, все еще держа осанку и улыбку на своем лице. — Надеюсь, — натянуто протянула Грейнджер в ответ. Малфой осмотрелся по сторонам, найдя игроков летающими под тучами. Приходилось соблюдать правила игры при такой погоде. Кажется, что вот-вот пойдет дождь, развязывая военные действия выразительной молнией. Такой же, как ее заинтересованный взгляд, мелькнувший, когда он развернулся к ней лицом. Мисс Грейнджер сжала губы, обвив руки вокруг талии, словно ей стало некомфортно, потому что он поймал ее на рассматривании. Девушка бегала глазами от одного игрока к другому, что, судя по отзвукам за спиной Драко, принялись уворачиваться от преследующих их бладжеров. На поле тренировались работники из министерства. Они создали команду для дружественной игры с прибывшими на практику студентами. Какая-то традиция, о которой мало кто слышал, или они просто хотели выпендриться и вспомнить, как им надирали задницы в школах. — Вы не мерзнете? — наконец спросил Драко, раскусывая момент, как это делал с шершавыми гранями конфеты, царапающими его язык. — Обычно у вас трясутся плечи, а здесь сильный ветер, — указал он куда-то рукой. — Нет. Мне не холодно, — отчеканила девушка тоном тех заучек, хвастающихся тупыми магловскими грамотами. Малфой покачал головой, демонстрируя всем своим видом, что не поверил ей, и, расстегнув куртку, снял ее с себя и бросил на плечи мисс Грейнджер до того, как она успела среагировать. — Не стоит, — он поднял руку, останавливая ее от того, чтобы так просто избавиться от ухаживаний. Разобьет ему эго. Драко фыркнул у себя в голове. Пэнси поставила несколько тысяч галлеонов на то, что ей не сорвет крышу, а для Драко это было почти что делом принципа: сделать так, чтобы небольшой взрыв крошки привел к большому треску. — Мне иногда хочется побыть джентльменом. Мисс Грейнджер ухватилась за края куртки, те холодные зубчики замка, высеченные надменностью лондонской погоды и остатками мужского парфюма, прятавшегося за патетической дрожью дымного хвоста самокрутки. И все же она сказала «спасибо». Тихо и потупив взгляд. — Слышали, что случилось на прошлой неделе? — Драко засунул руки в карманы, не обращая внимания на ветер, пробирающийся под футболку. Он точно сляжет с простудой сегодня ночью. Да похуй. — Что думаете? Драко склонил голову, когда она пришла в замешательство. Он мог спорить, отшучиваться, перекидываться пустыми фразочками, которые так любят девушки (хотя иногда Малфой думал, что затусить с заучкой не так уж и плохо), или ввести в ступор мисс Грейнджер, которая была настолько неподготовленной, что думала, что молния ударит дважды. Интересно, она тоже верит в историю мальчика, который кричал «волк»? — Это ужасно, — девушка выдохнула пар, кромсающий своим теплом холод. — Почему? — спросил парень, попытавшись превратить свой голос во что-то безэмоциональное. Эта сознательная игра велась только для того, чтобы очаровать птичку. Или ему просто было... интересно. — Это нарушение закона, — произнесла мисс Грейнджер с очевидным намеком. — Поджоги не заканчиваются хорошо. Мы не уверены, каким будет их следующий шаг. — Никто за все время не пострадал, — парировал Драко. Глаза мисс Грейнджер на секунду остановились в одной точке, будто она искала ответ на заднем плане, пока в ее голове крутились шестеренки или она раздумывала, как произнести это мягче. Толерантно. Драко мысленно скривился. Они должны были показывать свою толерантность, когда их закидывали кусочками грязи в приюте. — Это может дать толчок к новым разбоям, — помедлив, ответила она без злобы. — Магическая Британия обеспокоена этим, но вам точно не стоит думать об этом, мистер Малфой. Аврорат разберется, — неуверенно произнесла она на выдохе. Драко протер рукой шею, двинувшись вперед. Кажется, его взгляд с этими словами замерз, закоченел, превратился в омертвелый лед. Поэтому она отошла, уперевшись каблуком в преграду ступени, когда парень оказался на бордюре площадки, встав напротив мисс Грейнджер. — Мистер Малфой, — задохнулась девушка от резкого движения его рук, дернувших карманы куртки в поисках сигареты, — что вы делаете? — Хочу курить, — пожал плечами парень, достав спичечный коробок, напоследок скользнув пальцем по кромке кармана, проведя по пунктирным линиям. Драко едва заметно улыбнулся. Невозмутимое лицо мисс Грейнджер утрачивало мраморную твердость, когда кто-то подходил к ней ближе чем на метр и вгонял ее в краску. Смесь оттенков вечернего заката на ее лице каким-то образом влияла на растаявшие сливки на кофейных кромках ее больших глаз. — Не поможете? — спросил парень, вернувшись на место, и перекатил сигарету из одного уголка губы в другой. Грейнджер отрицательно покачала головой, старательно делая вид, что всерьез увлечена игрой, которую, скорее всего, терпеть не может. Драко только ухмыльнулся, зажигая спичку и делая вдох. Выдох. Смазывая перед глазами картинку, словно кто-то растворил за окном пейзаж, размывая четкие контуры. — Они вам не нравятся, — утвердительно добавил парень после того, как дымка рассеялась. Никому не нравятся парни в черных масках, которые чинят разбой, поджигают дома и выводят зловещие руны на траве, вкладывая в свои поступки самый заурядный смысл. — Их посыл мне непонятен, — призналась мисс Грейнджер, и Драко фыркнул. Вереск что, неразборчиво выводит руны? — Ну хорошо. У вас ведь есть объяснение? Я слушаю, — со скептическим выражением лица проговорила девушка. Малфой сделал затяжку. Он только сейчас понял, что она выдыхала через рот, когда он втягивал в легкие дым. Они будто играли в перетягивание каната. Здесь. В кабинете. На полях магического дневника. — Хотят вернуть расположение в обществе? — прикинул Драко первое, что приходило волшебникам в голову. Мисс Грейнджер закусила обветренные губы. — Все ведь можно купить, правильно? — помедлив, произнесла она риторически. — Значит, здесь замешано что-то другое. Драко склонил голову. Допустим, мисс Грейнджер. — Например. Последняя затяжка, и ему прижгло пальцы. Безнадежно и непреклонно, так, как он сейчас смотрел на нее. Потому что Малфою хотелось, чтобы она поняла. Поняла, что справедливость — это что-то большее, чем просто печать и подпись в углу бесполезного документа. — Месть или, — она ухватилась пальцами за металлический замок его куртки, играясь. Драко подметил ее привычку что-то сжимать пальцами, когда она была в чем-то не уверена, — у каждого из них могут быть личные мотивы, но это никак не оправдывает то, что они делают. Это была правда, с которой Драко согласился. Обычно исход прорисовывается в чертах нашего лица, а у него они были слишком острыми, чтобы казаться заточенными ножами на свету. — В любом случае, — откашлявшись, девушка приложила палец к губе, стирая красную каплю. Будет жечь, — их действия не нравятся волшебникам, установившим здесь порядок. — А мне нравятся, — вставил парень, запихнув бычок к себе в карман. — Они возвращают миру утерянную справедливость. То, что происходило после Второй Магической битвы, — хмыкнул он, думая, что она была достаточно миниатюрной для его куртки. — Суды, изгнания, как любит называть ваш совет — миграция. Унижение, наконец. Те немногие, которых вы знаете, лишились семьи. — Это был их выбор, мистер Малфой, — она вздохнула, осторожно, наверное, чтобы не наступить на грабли, разложенные им под осенней листвой. — Если бы они не гнались за чистотой крови, этого бы не случилось. Родители выбрали такой путь. Им нужно было думать о детях до того, как они оказались в зале суда. Метко. Правдиво. А погода была по-прежнему холодной. Будто магловскому Богу действительно было плевать. — Говорите так, будто знаете их, — фыркнул Драко, смерив взглядом золотую точку в небе. — Даже я своих не знаю. Мисс Грейнджер поежилась, когда над ними пролетела девушка, почти схватив одной рукой снитч. Драко не шевелился. Эта картинка почему-то неизгладимо вонзилась ему в мозг. Она поняла, что с ее языка слетело то, что не должно было. Драко было плевать. Он и правда не знал своих родителей. — А как же незаконно осужденные? — спросил парень, вдыхая через сжатые зубы свежий воздух, все еще хранящий в себе следы неосторожных слов. Девушка нахмурилась, придя в замешательство. — О чем вы? — понизив голос, спросила мисс Грейнджер. — Незаконно осужденные? Малфой облокотился о перила, грея руки в карманах своих спортивных штанов. Если знаешь чей-то секрет, легко заставить человека свернуть на ту дорожку, куда тебе хочется. Мисс Грейнджер и правда не понимала. Или просто мастерски притворялась. — Вы ведь не думаете, что богатство вашего министерства строится на добром слове? — пренебрежительно обронил Малфой. — В магическом мире, как и в вашем, нет той справедливости, о которой вы говорите. — Магический мир был в опасности, и это не касалось только маглорожденных, — парировала девушка, опустив руки, — режим Волан-де-Морта угрожал разрушить цепочку связей с внешним миром. Я понимаю, что... — ее голос дал осечку, совсем на секунду, так делали те, кто сочувствовал ему, — в вас говорит обида или… — Обида? — прыснул Малфой. — Точно нет. Мы не говорим с вами о поступках Волан-де-Морта или его чертовом режиме. Мы говорим о том, что его последствия были на руку тем, кто всю войну просиживал на бархатных подушках в министерстве. — Закон не освобождает перебежчиков от наказания, — напомнила она ему, приняв удар, не моргнув глазом. — Но он освобождает от него победителей, — процедил он на выдохе. — Мы говорим о справедливости, которая не оправдала ожиданий. Мисс Грейнджер переступила с ноги на ногу, демонстрируя свое беспокойство или неловкость. — Гермиона, я закончил. Долго меня здесь ждешь? Малфой закатил глаза. Блять. Герой любовничек, принимающий почту с извинениями только по пятницам. Драко бы на его месте ударил себя по лицу. Мистер, мать его, Эллиот. Похоже, что мисс Грейнджер дорожила дружбой с ним, раз наложила тонну макияжа на свое лицо. — Привет, Драко, — Эллиот протянул ему руку, откашлявшись, когда Драко не принял рукопожатие, посмотрев на его ладонь с отвращением. Рыжий улыбнулся, покачав головой. Он видел это выражение лица. Много раз. От учителей, в лексикон которых вцепился «юношеский максимализм». — Ты отлично летаешь, — решил сделать комплимент этот придурок, вызвав на лице Грейнджер одобрительную улыбку. — Похоже, тебе есть где вымещать свою злость, — проджолжал он, убрав непослушные рыжие волосы, падающие на лицо до самых губ. Тебе, похоже, нужна стрижка. — Немного агрессивно, но это то, что нужно. Нашему отделу давно пора поразмяться. — Ага, — еще один спусковой крючок, который хотелось согнуть пополам. Почему-то этот придурок его раздражал, — а вы отлично подлизываетесь… — Нам пора, Эллиот, — выпалила девушка, избавившись от его куртки и бросив ее в Малфоя. Драко нужно было спустить по лестнице рыжего, а потом что-то сделать с мисс Грейнджер, которая, победно улыбаясь, поправила свое непромокаемое пальто, затянув потуже пояс. — У нас был приятный разговор с мистером Малфоем. Он скрасил мою скуку, — махнула она рукой в сторону Драко. — Рад, что вы нашли общий язык, — поддакнул Эллиот с улыбкой, искривившей его губы. — В твоем возрасте часто происходят конфликты с одногодками, я знаю это по себе. Ты думаешь, что тебя не понимают. Но поверь, парень, мы все когда-то были на твоем месте. Даже мисс Грейнджер. Долбоеб. — Спасибо, Эллиот, — поблагодарила его Грейнджер, топчась на месте. Ему даже это нравилось: сражаться с болезнью, отдавая ей последние силы. Малфой любил играть до победного. И он видел, что эта патологическая зависимость передается, как заражение. — Да, — протянул Драко, лукаво улыбаясь, и заметил, что она дернулась, насторожившись. — Мисс Грейнджер ко мне привыкла. Тесный контакт обычно благоприятно влияет на отношения. Вы это знаете? Эллиот недоуменно посмотрел на Драко, сведя брови на переносице, словно ударно-спусковой механизм в его голове произвел осечку и ему требовалось время, чтобы понять, что чертов курок необходимо отпустить, чтобы взвести вновь. — Идем, — оборвала его девушка, притянув к себе рыжего. Девушка перекинула свою руку через его, бросив Драко надменно-поднятый подбородок вверх. Сучка. Вот она кто. Малфой схватил метлу, выбежав на поле, и без промедления запрыгнул сверху, оторвавшись от земли. Ледяная капля поцарапала ему правую щеку, когда парень поднялся на высоту выше нормы и, задержав дыхание, накренился, плавно спускаясь вниз. Из всех царапин его тела раздражала только одна. На плече, покрывшаяся корочкой. Кровоподтеки уходили быстро, за три-четыре дня, а эта держалась долго, как напоминание, которое принялось разрабатывать свою алхимию, въедаясь в каждую клеточку его тела. Как какой-то назойливый вирус, с которым в принципе можно сосуществовать, утоляя жажду антибиотиками. Как бы там ни было, все равно победит сильнейший. И либо это будет он, либо температура в сорок два градуса.

***

— Я тебя с ней познакомлю. Она неплохая, но, кажется, изменяет своему мужу. Ты бы послушала, о чем она рассказывает, Гермиона, — воодушевленно лепетала Джинни, развалившись в кресле-качалке у окна, — если бы Арнольд услышал о ее фантазиях, скорее всего, сбежал бы от нее в тот же день. Знаешь, что самое интересное? «Мисс Грейнджер, я изучал зелья и могу поспорить на все свое состояние, что в Летейский эликсир нужно добавить три грамма гноя Бубонтюбера. Это знает каждый первокурсник». Гермиона перекатилась на живот, зарывшись ногами в свежие простыни, и бросила резкое «нет, это так не работает» под тем, о чем говорил мистер Малфой минут двадцать, перебивая Джинни после каждой фразы. Девушка знала, что гной может разъесть не только кожу, но и мышцы. Этот факт надолго запечатлелся в ее памяти, когда Невилл по неосторожности перевернул бутылочку на уроке профессора Снейпа. «Гной вступает в реакцию с растительными маслами, чемерицей и листьями красного дуба, вызывая что-то вроде обратного эффекта при соприкосновении с открытыми ранами. Если вы говорите о повреждениях». — Я считаю, что она должна была попросить прощения. Что думаешь? — спросила рыжая, вызвав в Гермионе автоматический ответ должна. «Мистер Малфой, похоже на то, что вы путаете Летейский эликсир с заживляющей мазью, так как первое используется исключительно в случаях повреждения мозга, нанесенного мыслями окклюмента, и никакого отношения не имеет к открытым ранам». Гермиона сдула упавшую на лицо кудряшку, и это прозвучало как шик, или это он и был, что-то вроде запоздалого ответа, который вполне мог сойти за тот, который хотела услышать Джинни, описывая состояние Арнольда и его жены. «Я говорил вам, что также учился окклюменции? — появилось на листке, стирая ее ответ. — И я прекрасно знаю, какие виды зелий восстанавливают сознание. Однако стоит заметить, что мы с вами говорили о повреждениях кожи. В этом случае используется гной». — Чушь, — выпалила девушка, подпрыгнув на кровати. — Именно, — поддакнула Джинни, продолжив свой рассказ о той знакомой Гарри, с которой он работал в Норвегии. «Понимаю, что вы под впечатлением, но думаю, что эту партию вы проиграли». Гермиона оттянула рукава красного свитера, впившись в проемы петелек ногтями. Проиграли? Она была уверена, что Драко Малфой просто дурит ей голову с его самоуверенными комментариями, которые хотелось скомкать безобразным листиком и кинуть ему в грудь. «Могу дать вам пару уроков. Я слышал, что вы не были лучшей в зельях», — возникло под пальцами, из-за чего девушка шокированно открыла рот. — Ты меня слушаешь? — окликнула Гермиону подруга, поставив на столик чашку. — Что, прости? — переспросила девушка, оторвавшись от записей. Джинни закатила глаза, посмотрев на нее с нотками осуждения. Она хотела обговорить их поездку к знакомым Гарри на прошлых выходных и, решив провести время в спокойной обстановке, оставила детей с Молли, вырвавшись на пару часов в гости к Гермионе. — Тебе нужно забыть о своей работе, детка, — рыжая моргнула несколько раз, указав на дневник пальцем, — у тебя выходные. Пора разделять министерство и свободное время. Иначе оно затянет тебя в ловушку и ты не сможешь выбраться. «Вы сегодня дома?» — Гермиона прикусила внутреннюю часть щеки, отбив ритм вибрации после того, как она перестала щекотать ей пальцы, и отложила дневник, виновато поджав губы. — Прости, Джинни. В последнее время много работы и совсем не остается минутки решить мелкие вопросы, — протянула Гермиона, подперев подбородок руками, — но они настолько незначительные, — настояла на этом девушка, прикусив что-то нахальное на сухой кожице ее нижней губы, потому что… ей было интересно. Да. Но она признается в этом себе потом, — поэтому я вся внимание. Что ты говорила про Арнольда? Джинни лукаво улыбнулась, задернув штору, мешающую пробиваться в их комнату ночному фонарю. — В следующий раз, если ты не будешь меня слушать, я уйду, и ты даже не заметишь, как быстро это произойдет, — пригрозила Джиневра, растянувшись в улыбке, — но так уж и быть, я расскажу тебе, почему она вышла за него замуж. И ты дослушаешь эту нудную историю до конца! Гермиона подняла руки в невинном жесте, буквально на секунду переведя взгляд на появившееся рядом жужжание. — Так вот, его жена... — Сесилия, — выкрикнула Гермиона то имя, которое в перерывах между их баталиями всплыло несколько раз. — Ты все-таки меня слушала, — рыжая приложила руку к груди, что-то промычала. — Сесилия и ее муж Арнольд, бывший аврор, выбились в люди после второй магической войны. Будущая жена подловила его на Лондонском слушании, где он выступал в качестве свидетеля. Арнольд давал показания против Хартлендов, те, которые… — рыжая запнулась, постучав по своему подбородку, — если честно, я не помню, что именно они сделали, но все их деньги были переправлены на счет Арнольду в Гринготтс. И тут началось самое интересное, Сесилия, узнав о такой возможности, бросила… — Подожди, — остановила ее Гермиона, пытаясь поспеть за шестеренками, которые крутились, стачивая что-то знакомое. — Ты говоришь, ему перевели деньги? — Так сказала Сесилия, — уточнила девушка, натянув просторную футболку с изображением олененка на свои коленки, — она просила никому не говорить, но это было так давно, что… — Визенгамот лично курировал компенсации, зарегистрированные в журналах. Банк Гринготтс и тем более перевод не фигурировали в записных книжках. Пострадавшим волшебникам выдавали льготные карты, которые в свою очередь были выделены из средств министерства. — Не уверена, — Джинни цокнула, раздумывая. Им предлагали похожую помощь после войны, но никто из круга их друзей ее не принял. Тем более Молли, потерявшая на войне сына. Она закатила в министерстве истерику за такое поведение председателей и министров, после чего те отделались несколькими статьями про «подкуп мертвецов» в Еженедельном пророке и эта история быстро забылась. — Ты случайно... — начала Гермиона, сведя брови на переносице, — не помнишь, были ли среди подсудимых на Лондонском процессе Малфои? — Малфои? — переспросила Джинни, качаясь на стуле. — Не припомню. Почему ты спросила? Это как-то связано с Арнольдом и его женой? Гермиона потянулась за кофе, вытерев пальцем засохшую коричневого цвета каплю, что оставила яркий след на белом фарфоре. — Просто решила спросить, я не знаю… — девушка запила кофе что-то неприятное на языке, — не бери в голову. — Эта фамилия кажется мне знакомой, но я не уверена, — пожала плечами рыжая, — слушание длилось почти год. Было более четырехсот дел обвиняемых. — Четыреста двенадцать, если быть точным, — тихо добавила Гермиона, испытывая какое-то странное беспокойство. — В министерском архиве ведь должны были сохраниться записи слушаний. Тебя это волнует? Гермиона закрутила на палец локон, посмотрев на дно чашки, где угадывались обрывки мыслей в россыпи меленного кофе с очертаниями выползающих наружу змей. — Просто вспомнила, — одними губами проговорила девушка, — вдруг кто-то был незаконно осужден. — Те люди оказались не просто так на скамье подсудимых, детка, — рыжая поднялась с места, присев на пол, и успокаивающе похлопала ее по ладони, — волшебников не судят просто потому, что они попали под горячую руку Аврората. Ты ведь сама это прекрасно знаешь. Гермиона сглотнула неприятный комочек в горле, достаточно громкий, похожий на щелканье кнопки проектора со снимками обугленных остатков моста и контурных масок разрушенных башен Хогвартса. — Ты не думаешь, что могли быть исключения? — прочистив горло, спросила Гермиона. — Исключения? — переспросила Джиневра. — Ну вдруг кто-то все же должен был избежать наказания, — неуверенно протянула девушка. — Всех и не припомнишь, — рыжая наклонила голову, прислушиваясь к шуму мотоцикла за окном,— мне кажется, я участвовала по делам тридцати восьми. Кто-то слушал все четыреста двенадцать. Джинни подошла к окну, выглядывая из-за шторы. Они слишком поздно заказали пиццу, в такое позднее время весь город собирается в местах, где закрыта кухня. — Тебе не стоит об этом думать, — отмахнулась рыжая, встав на цыпочки и принявшись что-то разглядывать. — Это было почти десять лет назад. Если хочешь, я могу спросить у Гарри. — Спасибо. — Доставка! — завопила рыжая, когда раздался звонок в дверь. — Жди здесь. Плохое настроение всегда можно заесть небольшим кусочком пиццы. Джинни надела тапочки, выбежав из комнаты, и спустилась на второй этаж. Если все можно купить, почему те, кто попал под арест Визенгамота, не смогли выйти сухими из воды? Выпутаться? Откупиться? Гермиона упала спиной на подушки, пригладив молчаливый дневник рукой. Она никогда не задумывалась над тем, что будет с детьми, лишившимися родителей. Как правильно нужно было поступить, чтобы сегодня избежать поджогов и Одал? И действительно ли были там незаконно осужденные пожиратели смерти? Почему-то эта петля закручивалась вокруг ее шеи, тайком, одним движением брови вверх и взмахом пера по заколдованной бумаге. Девушка открыла дневник, прочитав: «Так вы дома или нет?», и отбросила в сторону, последовав за рыжей, которая почему-то громко смеялась, не возвращаясь в комнату. — Мерлин! — воскликнула подруга, отрицательно качая головой. — Вы говорите, что у него идет изо рта пена? Не могу поверить, бедный мистер Ворствер. — Джинни, — позвала девушка, выйдя на кухню. Гермиона застыла на месте, поджав пальцами низкий порог проема, шокированно уставившись на парня, который оперся о кухонный стол, жуя ее печенье. — Мистер Малфой, что вы здесь делаете? — задохнулась девушка, привлекая к себе смеющийся взгляд подруги. — Гермиона, тут к тебе пришли. Он работает с тобой в министерстве, да? Я угостила его твоим печеньем, — невинно пожала плечами рыжая, хлопнув парня по ладошке, — вам ведь нравится? — Безусловно, — хмыкнул парень, поднеся к губам круглое печенье, и облизал его языком, коснувшись пальцами, — мне кажется, я просто обожаю сладости вашей подруги, — многозначительно, сделав на этом акцент. Как обычно. В этом был весь Малфой. — Ты мне не рассказывала, что в твоем отделе работают такие… — Это мой практикант, Джинни, — оборвала ее девушка, чувствуя мурашки на голых ногах, которые бегали под взглядом Драко. Его было слишком много в ее жизни. — Неловко, — подруга приложила руку к губам, забегав глазами. — Мне стоит вас оставить. Малфой потянулся за печеньем, бесстыдно улыбаясь. В его движениях угадывался этот приглушенный свет фонарей в полночь, где появляются предлоги новых обстоятельств. — У тебя появился поклонник, Гермиона, — низко хохотнула Джинни у самого уха, проскользнув мимо. Гермиона прикрыла глаза. Она ведь только-только прониклась к нему сочувствием. — Зачем вы здесь? — потребовала девушка, подлетев к парню и потянув на себя прозрачную тарелку со сладостями. Там было печенье с шоколадной крошкой и то круглое с крупинками сахара на нем, которое он облизывал, прежде чем съесть. — Вы не говорили, что умеете делать такое, — парень закинул в рот оставшийся кусочек. — Это из магазина, — огрызнулась Гермиона, напоровшись на взгляд, который не терял свою твердость, но почему-то растапливал взор, плавил окантовку ее зрачка, располагая к себе. — Я знаю. В приюте нам раздавали такие по праздникам, — уверенно сказал Малфой, используя свое коронное «я знаю», расщепляющее спички огоньком. — Милые носочки, — довольно протянул парень, посмеиваясь. Гермиона машинально скрестила ноги, — вне министерства вы выглядите совсем по-другому. Драко довольно цокнул, слизав с фаланг пальцев остатки сахара. Малфой умел вызывать в людях это желание спрятаться в клетку или расшибиться о стенку только для того, чтобы ему наскучила кровавая картинка и он перевел взгляд на что-то поинтереснее. Гермиона давно поняла, что он игрок. Его кайф был в том, чтобы забирать весь кислород в комнате, отдавая бесполезный диоксид углерода, а вместе с ним запах горького табака, притупляющий инстинкт самосохранения. — Зачем вы пожаловали, мистер Малфой? — не отступала девушка, но все же ей хотелось обойти стойку и спрятаться. Она бы чувствовала себя комфортнее. — Меня немного расстроил тот факт, что вы не прошли Хогвартскую программу до конца, — наигранно произнес он, поправив кожаную куртку, — так что я решил к вам заехать лично. — Как вы узнали, где я живу? — настороженно спросила Гермиона. Малфой сделал шаг, приблизившись к девушке вплотную, и ее сердце сделало один удар. Всего один, прежде чем забилось быстрее, когда он навис над ней, прошептав: — Я за вами проследил, — по слогам, четко и со смешинками в голосе. Вот как это прозвучало. Сначала Гермиона похолодела, как будто выбежала на мороз без пальто, а потом стукнула по его груди ладонью, когда Драко низко засмеялся. — Это не смешно, — разъярилась девушка, и ее ладонь прошлась по холодному ремешку кожанки. — Мисс Грейнджер, не думал, что вы любите размахивать кулаками. Рукоприкладство — удел слабых, — процитировал он девушку ядовитым тоном. Слово в слово как на воспитательной беседе в пятницу. — Черт, я не настолько в вас влюблен, чтобы следить за каждым шагом, — его рука потянулась во внутренний карман. — По регламенту вы не имеете права заваливаться ко мне в дом, — куда-то указала пальцем девушка. — Это четвертый промах. — Я не вламывался в дом, меня впустила ваша подруга, — усмехнулся он, успокоившись, и бросил на кухонный стол конверт. Гермиона взяла письмо в руку, прощупывая красную печать министерства. Подлинная. Наверное, такого же цвета, как ее кофта и щеки. — Так это… — Срочная почта, мисс Грейнджер, — заключил Малфой, смотря прямо туда, где разрастались пятна, которые проносились пожаром от одной части лица к другой. — Интересно, в чем еще вы меня обвините? Гермиона опешила. Наверное, ее лицо не выражало никакого другого чувства, кроме как замешательство. — Кто вам его вручил? — получилось не так беспристрастно, как она хотела. Драко притянул тарелку с печеньем, будто из-за ее слов он имел право на ее печенье. — Не уверен, кто это был, но похоже на то, что он выглядел как придурок, — фыркнул парень, положив на язык печенье, — он и дал ваш адрес. Гермиона закусила губу, прижав к себе письмо, словно щит от необдуманных последствий, которые расстилались, когда перед ней появлялся Драко. — Извините за небольшое недоразумение, — на выдохе произнесла девушка, переступив с ноги на ногу. Наверное, это была какая-то магия. Или Гермиона вслух произнесла заклинания, сама того не понимая, потому что Малфой замер, склонив голову. Словно перед ним никогда не извинялись. Никогда. И вот это было оно. То, что растопило ледяную крошку, смывая оттенки очаровательной подлости. — Еще одно, — заметил Драко, и его лицо стало вмиг серьезным. Как если бы он на что-то решился. Спрыгнуть, оборвав трос. — Вы не сильно гостеприимная, мисс Грейнджер. Возможно, Малфой был не таким, каким хотел, чтобы все его видели. — Спасибо, — наконец сказала она, и почему-то ей стало стыдно, — я правда не хотела вам грубить. Впредь постараюсь не быть такой строгой к вам. Можете забрать с собой печенье. Если оно вам так нравится, — Гермиона заправила за ухо локон — привычка, которая осталась у нее со школы, и она никак не могла от нее избавиться, даже если знала, что ее прическа выглядит идеально. Малфой посмотрел на нее так, будто она сумасшедшая. Предлагать печенье было самым лучшим в данный момент, потому что она вдруг поняла, что не хочет ломать в пальцах хрусталь, через время вытаскивая осколки. — У вас тут крошка печенья, — понизив голос, сказал он, зацепившись пальцем за ту кудряшку, почти врезавшись ей в грудь с теми безразличными пуговицами его куртки, впившимися в кожу, — вот здесь, — прошептал он, приблизившись к ее лицу. Девушка покачала головой. Нет, конечно. Никакой крошки там не было. Точно не могло быть на шее, где прошлись его пальцы с запахом сахара. Гермиона замерла на месте, как если бы не чувствовала тепло его тела и тот неторопливый ритуал, который он с ней проделывал, отягченный ироничной улыбкой или извращенной стратагемой, последовательной, шепчущей что-то у виска о вкусе печенья. — Мистер Малфой, вы... — пролепетала что-то девушка, когда его рука легла на поясницу, слегка надавливая. Она выгнула спину, отстраняясь. Теперь было близко…катастрофически близко. Наверное, эффект сплавов с памятью формы не работал. Гермиона уже где-то такое видела и вроде как должна была что-то сделать, чтобы вернуться в точку, в которой она начала терять рассудок. В ней выстраивались какие-то противоречивые чувства, смешанные обрывки крепких мышц под пальцами и письмо на полу под ее ногой. Каким-то образом тишина застилала внешний шум, готовая разорвать барабанные перепонки. Гермиона даже не слышала стука своего сердца. Только мерное дыхание парня. Почти бесшумное. Драко был какой-то надоедливой деталью, раздражающим колокольчиком на входе, неосторожно оборванным завитком на рамке картины, одним из ружей, которые стреляли рано, чтобы потом удивить читателя, потому что, кажется, эта концовка была вполне очевидной. Если бы не еле заметный штрих, когда она зачем-то прикрыла глаза под его размягченным взглядом и сделала вдох. Это было как удар. Куда-то в сплетение. Наотмашь. — Вам нужно уходить, — девушка отпрянула в сторону, расширив глаза, словно ей только что сказали, что Бог оказался пустым, а она так верила в ту зажженную в церкви свечку, пропахшую ладаном, что не могла поверить, каким глупым ребенком она была, — прошу больше не врываться в дом без приглашения, даже по срочным делам. Малфой довольно хмыкнул, словно к нему вернулась былая уверенность. Он застегнул свою куртку и, ничего не сказав ей напоследок, вышел, осторожно прикрыв дверь. Быстрее ожидаемого. Гермиона прижала руку к груди, успокаивая нервный стук предательского органа, который на какой-то миг забыл закричать от ужаса, потому что от шага в пропасть ее остановил только запах… запах свежего персика на вороте его смятой футболки.