Поклонник

— Практиканты не только потеряли чувство стыда, но и чувство совести, — вскинул руки мистер Ворствер, задев пальцами струящийся ворот официальной рубашки. — Мне хватило мистера Малфоя и его высказываний во время занятий, но это уже не входит ни в какие рамки, ваша троица... Гермиона натянуто улыбнулась, когда мужчина напомнил ей о Драко, ставшем одним из сквозняков пустых коридоров министерства. Удивительно, Малфой не чиркнул угрожающей вибрацией по пальцам, даже если угроза читалась в каждом из отполированных яростью зрачков, будто по ним разложили порох. Он не появлялся в подземелье, раскуривая самокрутку с таким видом, словно сигарета была ему должна несколько жизней, не приходил на занятия и, вау, не сталкивался с ней в местах, где обычно не было волшебников — совсем, кажется, исчезнув. Клерки присылали ей письма с отметками и пропусками занятий, на что она отвечала кратко: «Теперь он не мой студент, прошу обратиться к Кингсли». Вряд ли кто-то принял всерьез ее слова: приказ еще не был утвержден Бруствером; наверное, поэтому ее стол был завален конвертами, где под шапкой получателя, ниже адресата, в теме письма фигурировал чертов Драко Малфой. — Посмотрите на него, — взвинченный мистер Ворствер указал на Тео, раскачивающегося на каблуках и что-то насвистывающего себе под нос, — ему все равно. Теодор засунул руки в карманы, иногда посматривая на парня, стоявшего рядом. Гермиона видела его в столовой, и, по тем непродолжительным наблюдениям, здесь должен был стоять совсем другой человек, чья нахальная улыбка складывалась на губах фразой «мне плевать». — Такое впервые в моей практике. Я должен разбирать бардак на пятом уровне, носиться с ведрами на девятом и учить практикантов общаться друг с другом и... — Мистер Ворствер, — Гермиона подняла руку, останавливая нескончаемый поток жалоб клерка, которые струились дрожью перед глазами, как этот старомодный, отвратительный ворот его рубашки, — все же я прошу вас объяснить мне, что произошло. Волшебник прочистил горло и, выпятив грудь вперед, указал головой на парней. — Подрались, — пробурчал мистер Ворствер, успокоившись. Гермиона и сама видела смятые следы драки в засученных по локоть рукавах и растрепанных прическах. Ей нужно было сказать спасибо Пэнси за то, что она не доставляла ей неприятностей. Мистер Эдвуд хвалил познания Паркинсон в магловской литературе и успехи в трехдневном тестировании на прошлой неделе. У нее не возникало конфликтов с волшебниками, по крайней мере, Гермиона об этом не слышала. — Кто начал первый? — Гермиона оперлась подбородком о руки, совсем не заинтересованная в том, чтобы разбираться с этим. И почему мистер Ворствер притащил с собой практиканта из параллельной группы? — Я. — Как вас зовут? — спросила Гермиона, моргнув у тонкой стрелки на часах, что застряла на цифре шесть. — Натаниэль Сник, — парень откашлялся, засунув руки в карманы брюк, — мой отец здесь работает, — как бы невзначай добавил он, выставив ногу вперед. Гермиона что-то такое слышала от одного слизеринца в Хогвартсе, с которым у Гарри были проблемы. Как и тогда, ее мало впечатляют люди, разбрасывающиеся такими фразами. Теперь она понимает озабоченную Минерву, у которой были тысячи таких студентов. — Оставьте это, мистер Сник, мне не важно, где он работает, — проговорила девушка, барабаня по столу. — Почему вы решили, что любые проблемы, возникающие между вами, должны решаться кулаками? — потому что Малфой ассоциировался у нее с сокрушительными ударами куда-то в висок, а Теодор не был таким. У Натаниэля заходили желваки. Он бросил короткий взгляд на Тео, что-то произнося одними губами, пока в часах накапливалось и уплотнялось время. Эллиот ждал ее в Атриуме минут десять. Они договорились сходить в магловское кафе на обеде, потому что в министерстве сегодня подавали кукурузную кашу с тыквенными семечками. — Ну что ты молчишь, говори, — поторопил его мистер Ворствер, сложив руки в треугольник и растягивая указательные, как в китайской ловушке для пальцев, которую надевают шутники жертвам. Натаниэль переминался с ноги на ногу, все никак не решаясь заговорить, и только по Теодору было видно, что ему не терпится что-то вставить. Гермиона думала, что Драко был для нее загадкой, которую, как части головоломки, невозможно расставить по своим местам, но она успела сложить пару сторон запутанного пазла, даже если его грани не поддавались, иногда надрезая кожу ее пальцев. Нотт был другим. — Ну? — протянул Ворствер, высвободив пальцы из плетеного цилиндра. — Да ладно, все очень просто, — с неочевидным намеком протянул Теодор, въедливо осматривая каждый мускул на лице Гермионы, — я трахнул его девушку, — произнес он просто и пожал плечами. Гермиона прикрыла глаза и мысленно сказала спасибо, что Натаниэль, сжимающий руки в кулаки, не дернулся. В нем было больше сдержанности, чем в остальных. — Это неслыханно, — возмутился мистер Ворствер, встав между ними, чтобы предотвратить очередной взмах кулаком, где кожа расходилась белыми линиями от мышечного напряжения. — Ты ублюдок, — прорычал Натаниэль, а Гермионе было все равно. Драко выжал все до последней капли. — Ты ее заставил! Теперь клерк держал Натаниэля за плечи, похлопывая ладошкой по его пиджаку, что свисал с парня так, словно он только и делал, что стремился к высушенному, костлявому стилю, которому подходит скептическое выражение лица, как у Джейсона. Она как-нибудь заглянет в его кабинет еще раз. — Она тебе так сказала? — насмешливо подметил Теодор, заботливо отмечая еще одну колкость красным кружочком в своем календаре. — Это твои предпочтения, Натаниэль, не мои. Аманда сама на меня запрыгнула. Магический дневник больше не вибрировал рассерженно, если только иллюзорно, словно кто-то макал перо в одну из ее венок, доставая красные чернила, чтобы расписаться на полях идеальным почерком. Драко, видимо, выводил их силой мысли, делая все, чтобы вместо него ее злил кто-то другой. — Я тебя уничтожу, — сквозь зубы проговорил Натаниэль. — Попробуй, — иронично улыбнулся Нотт. Гермиона поднялась, ударив ладонями по столу, получив от этого какое-то сухое наслаждение в мышцу у большого пальца, куда впивалось золотое тиснение печати министерства. — Прекратите, мистер Нотт, мистер Сник, — огрызнулась девушка. — Сегодня же вы отправитесь на седьмой уровень отбывать наказание. Прошу сдать пропуски мистеру Ворстверу, он этим займется. Гермиона открыла сумку, запихнув туда несколько писем, формуляр и перья. Она дернула застежку со странной спутанностью движений, с которой Драко вырвал замок двери, разбрасываясь угрозами. — Вы хотите, чтобы я этим занялся? — удивленно вскинул брови мистер Ворствер, недоверчиво на нее покосившись. — Вы же пришли ко мне, чтобы найти решение, — в его манере вскидывать руки ответила Гермиона, — я его нашла. Теперь прошу внести практикантов в список помощников для мистера Убера, уверена, он обрадуется новой компании. Девушка вышла из-за стола, строго посмотрев на парней, которым было плевать, и такое чувство, что им всем было плевать. Она обошла их с другой стороны под стенкой, зацепившись рукой за дверь, как зацепился за ее спину голос мистера Ворствера. — Мисс Грейнджер, подождите, — возмутился клерк, что-то шикнув на ухо Натаниэлю, — вы не можете повесить на меня свои обязанности. К тому же мне нужно поговорить с вами о мистере Малфое, он ведь... — Я больше не его руководитель, — огрызнулась девушка: пусть разбираются сами. Практиканты совершеннолетние и должны иметь голову на плечах, а ее ждет Эллиот. — Ищите его самостоятельно, — и вышла, поправив заколку, которая даже съехала с волос из-за резкости. Гермиона выругалась, потянувшись за гребнем, чувствуя рассыпавшиеся по плечам кудри. Порочный круг застал ее врасплох, заключив с серыми глазами триумвират, чтобы хорошенько ей вмазать. Другого объяснения она не могла найти. Девушка собрала волосы рукой, удерживая их на весу, и, забежав в первую попавшуюся уборную, бросила сумку на умывальник, слишком грубо, чтобы внушительное украшение на ней с каким-то ребячеством ударило по мрамору умывальника, испугав у зеркала Пэнси. Паркинсон схватила что-то серебряное, засунув это под рукав черной блузки, и отошла к кафельной стенке, почти сливаясь с ней в одно большое темное пятно, окутанное искусственными сумерками. — Мисс Грейнджер, — предупредительно шикнула Пэнси с теми нотками злобы, которые, кажется, тряслись от волнения, делая то же самое с ее плечами. — Извините, я вас напугала? — Нет, — фыркнула девушка, чиркнув каблуком по стенке. В уборной стоял резкий запах сгоревшей бумаги и хлорки. Зеркала были какие-то мутные, словно о них тушили сигареты, размазывая ладошкой пепел, и Гермиона подумала, что кто-то, как и она, сжигает надоедливую почту. Пэнси закинула руки за спину, что-то прощупывая или поправляя одежду, и вернулась к зеркалу, большим пальцем потянув за уголок губы. Она была красивой девушкой с черными волосами, острым подбородком и изумрудного цвета глазами, которым шли красная помада и безразличие к остальному миру. — Вы здесь курили, мисс Паркинсон? — спросила Гермиона, подумав о том, что предмет в умывальнике мог быть зажигалкой по типу той, что была у Драко. Пэнси ей ничего не ответила, продолжив намечать идеальный контур вокруг губ острым ноготком, как это делают игроки, чертя иглой дротика в центр дартса, где была заметна еле видимая точка от прокола. Неловкость так сложно было разбавить, что Гермиона решила ничего больше не спрашивать. Разговора с клерком и практикантами было достаточно, чтобы закончить рабочий день. Гермиона достала палочку, выпрямив волосы магией, и собрала их в ракушку на затылке, подкрепив заколкой. Если бы волшебство удерживало волосы в таком состоянии постоянно, она бы даже сделала прическу как у Пэнси. Наверняка Джейсон страдал из-за своих кудряшек в дождливую погоду, как и она, даже если не показывал этого. — Вы зря это сделали, — оскалилась Пэнси, встретившись с Гермионой взглядами в отражении зеркала. Так начинаются все женские разговоры в туалете с пушистыми клочками волос на полу и частичками кожи под ногтями. — Он вам этого не простит, — хмыкнула девушка следом. — О чем вы? — спросила Гермиона одними губами, создавая пустоту внутри помещения. — Драко, — объяснила она, поведя бровью. Гермиона вглядывалась в мутное отражение, собирая глазами размазанные отпечатки по зеркалу и кусочек поцелуя в углу, словно лично сам Господь Бог был его автором, начертив нечеткие линии под звуки влажных шлепков за закрытой дверью кабинки туалета. Он и правда мог создавать что-то красивое. Как цвет красной помады, размазанную по лицу тушь или что-то ужасное, войну, например. А она точно была шлюхой, раз давала каждому встречному в грязных уборных. Нет, даже не так. Она давала только святым. Видимо, это был ее след в уголке зеркала, пока кто-то прижимал рукой влажное от слез лицо к холодной керамике умывальника. Может, это тоже была рука Бога? — Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — фальшиво призналась Гермиона, и у нее даже получилось. Пэнси открыла кран, подставив под воду руки. Гермиона только сейчас заметила небольшое красное пятнышко крови, которое успело закрутиться в водовороте, исчезнув с белой керамики нечетким мазком кисти. — Он хороший. Я его знаю таким, — Пэнси стряхнула с пальцев капли, — не со всеми, правда. Драко не любит, когда что-то идет не по его плану. Так начинается самое интересное, — пожала она плечами, усмехнувшись, и Гермиона ей интуитивно поверила, — для него, — и перешла на шепот. Паркинсон оторвала кусочек белой бумаги, сложив ее, словно салфетку на ужине в поместье с внушительных размеров бриллиантовой люстрой, которая, если ее потревожить небрежным изгибом локтя, упадет на стол. — Нет, правда, вы собираетесь избавиться от него? Что он такого сделал? — Пэнси повернулась к Гермионе лицом, склонив голову, отвлеклась всего на секунду, чтобы поправить задравшиеся у запястий рукава. — Драко бывает иногда сложным, но не настолько. Вы так относитесь к нему, потому что его отец в тюрьме? На атласных рукавах Паркинсон можно было различить несколько золотых блесток, хаотично разбросанных по блузке, и маленькие пятнышки капель. Гермиона посмотрела на слипшиеся ресницы девушки и остатки теней. Она плакала? — Переводить его в другую группу только из-за плохой успеваемости глупо. Я не думаю, что кто-то захочет принять Драко после ваших рекомендаций, — сморщила нос Паркинсон. — Не зная ситуацию, вы не можете судить о том, что произошло, и я не совсем понимаю, к чему вы ведете? — Пэнси ответила: «Да так», постучав указательным по подбородку. Вопросы, которые напрашивались на язык, сейчас качнули бедром, расправив плечи, и прошли мимо Гермионы, нашептывая на ухо угрозы через плечо и посмеиваясь. Интересно, это был Драко и его влияние, которое читалось в ауре тех, с кем он общался? Гермиона даже обтерла руки об юбку, избавляясь от этого. — Я просто предупреждаю вас, мисс Грейнджер, — хмыкнула Пэнси, как будто и правда подсмотрела за ним как нужно, — Драко бывает жестоким. Надеюсь, он простит вас. Пэнси пнула дверь плечом и вышла, оставив Гермиону наедине с растертыми завитками на зеркале, которые намеревались разграбить четкость картинки и, наверное, ее тоже. Гермиона протерла рукой стекло, и магловский Бог выветрился из головы.

***

— Держи, — Эллиот широко улыбнулся, поставив на столик две кружки кофе, усаживаясь напротив. — Уходить с работы на час — не самая лучшая идея, но мне порядком надоела еда в столовой. Кормят там ужасно, — скривился парень, — это заведение по крайней мере милое. — Да, очень, — согласилась Гермиона, согревая руки о горячую кружку. Гермиона выглянула в окно, чертя закрученные в петли узкие переулки и стайку птиц у шпиля Тауэрского моста, кончик которого выглядывал из-за выстроенных здесь малоэтажек и небольших ресторанчиков на пожарной лестнице, пустующих до полуночи. Эллиот пригласил ее пообедать в одно из таких заведений, где вина подаются с крыш зданий в металлическом ведре со льдом. Тогда она только рассмеялась, но теперь, смотря в отражение витрин, расписанных тающими на кончике языка словами «сладкий джем» и «выпечка», подумала, что его предложение звучит неплохо. Гермиона сделала глоток, встретившись взглядом с Эллиотом, все это время наблюдавшим за ней. Он растянул губы в улыбке, и та расправила черты его лица, в каком-то смысле заставляя ее улыбаться в ответ. — О чем задумалась? — спросил Эллиот, прокручивая горячий стаканчик кофе в своей руке, не боясь обжечься. У Эллиота были черные перчатки с красными вставками на указательном пальце, что служили символом продолжения палочки. Отдел Аврората тщательно подходил к смыслам, отражающим мужество и решительность волшебников, как заглавная буква «А». Она светилась в темноте кроваво-гранатовым. — Уже холодно, — пожаловалась Гермиона, и у нее даже свело от этого плечи, — зима будет суровой. — Ты думала о погоде? — заискивающе улыбаясь, склонил голову Эллиот. Она пыталась думать о чем угодно, только не о погоде, что рассекала ее лицо холодным порывом ветра, потому что она была чем-то похожа на Драко. Он был ее розгой на рождество, даже если Гермиона весь год была послушной. — Не то чтобы, — цокнула языком Грейнджер, сделав очередной глоток, — волнения в Англии, работа и практиканты занимают очень много времени и мыслей, — Эллиот понимающе кивнул. — Так что это трудно выкинуть из головы, особенно сейчас. Колокольчик на входе издал характерный звук, и в кафе зашла девушка в черной шляпе под руку с мужчиной в такого же цвета шерстяном пальто. Они впустили вперед струйку ледяного ветра, разрешая ей зайти первой и пробежаться по ногам. Гермиона поморщилась, скорее от тонкого луча дневного солнца, ворвавшегося сквозь плохо задернутые шторы, чем от дразнящего шлепка сквозняка по щиколотке. Вошедшая девушка сняла шляпу, демонстрируя волнистые светлые волосы до поясницы. Она привлекла к себе внимание посетителей, громко хихикая у барной стойки на то, что шептал ей на ухо парень. Бармен принял у них заказ, и парочка, отмахнувшись на чей-то комментарий за спиной, прошла к столику рядом с окном. Кажется, им было весело, несмотря на погоду снаружи и оскомину на зубах от новогоднего зарока, который пьют влюбленные с остатками сгоревшей бумаги после двенадцати. — Они мило смотрятся. — Наверное, — смущенно проговорила Гермиона, словно это она была той, кто сейчас сидел за столиком, нехотя отстраняясь от поцелуев и прикрывая ладошкой губы, в то время как парень накручивал на палец светлый локон волос. Вряд ли кто-то понял смысл их быстрой походки, блуждающего по губам взгляда и наклонов головы. Эти движения только и делали, что кричали о влюбленности и прогулках. Гермионе нравилось ходить на свидания с Роном, но они были тем типом пар, кто не держится за руки под столом или проявляет чувства на публику, как это делала парочка, скрывая лица меню. С Роном было легко говорить, смотреть фильмы или обсуждать дела в министерстве. Джинни говорила, что они почти что родственные души, раз им нравится перетирать косточки работе из ужина в ужин. А теперь Гермиона поняла, что таким искрам, исходившим от того столика, она завидовала. Какой-то частичкой прошлой себя, которая выбрала комфорт, съязвив. — Так, — протянул Эллиот, в чашке которого стремительно таяла пушистая пенка, — тебя волнует работа или что-то еще? — спросил он, и Гермиона моргнула, прокручивая то, что она сказала ранее. Девушка отвела взгляд, будто вопросу подставили подножку с легким смешком у уха про что-то еще. — Определенные вопросы, которые связаны с пророчествами и Гаррисоном, — Гермиона протерла руку, где до этого было увесистое кольцо. Она отдала печать на хранение при выходе из Атриума. Вэлл сказал, что не время им светить на публике и он предупредит, когда это понадобится: спустить на Гермиону всех собак, — слишком много всего случилось за эти пару месяцев, я даже не помню, когда в последний раз так уставала. Еще и, — Гермиона заглянула в кружку в поисках ответов, — практиканты, знаешь... — Да, я слышал, что у тебя произошел конфликт с Драко Малфоем, — проговорил Эллиот, махнув рукой официантке, разносящей бесплатное печенье по заведению. Вот чем здесь пахло: шоколадной крошкой и карамельным сиропом, — что случилось? Ты мне так и не рассказала. Гермиона сделала глоток, будто могла что-то спрятать внутри кофе, уничтожить этот порок, сфальсифицировать, притвориться. Последние несколько дней все вопросы крутились вокруг Драко Малфоя, как надоедливая царапина, которая не заживала. Он все еще преследовал ее своими колкостями, словно на каждой стенке сознания оставил по отпечатку, чтобы она мучилась. — Ну перестань, Роберт, — пискнула блондинка за спиной, которая должна была отвлечь от разговоров о Малфое. — Перестань же! Гермиона бросила короткий взгляд на парочку, подметив руку ее спутника на задравшейся красной юбке. В заведении не было шумно, когда они с Эллиотом пришли. Всю тишину поглотила в себя та пара, которая почти что курила смех, затягиваясь музыкой и окутывая остальных дымкой интереса. Здесь даже танцевал запах печенья с их появлением. — Роберт, не трогай! — Печенье? — спросила официантка, загородив собой тот столик. Гермиона взяла с подноса угощение, поблагодарив девушку, и, откусив кусочек, запила растаявшую на языке шоколадную крошку кофе. — И что он натворил на этот раз? — Эллиот оперся щекой о руку, внимательно ее слушая. Он печенье не взял, парень не любил сладкое, а Гермиона не любила возвращаться к разговорам, от которых бежала. Кофе был на вкус как Драко и его отсутствие. Интересно, как что-то настолько горькое может быть потрясающим и настолько холодное — невыносимым. — Драко вел себя ужасно, поэтому я написала заявление на перевод его в другую группу, — вздохнула девушка, будто это было неважно. Нет, правда, кого вообще волновал Драко Малфой? — Я предупреждала его о том, что может случиться, если он не будет придерживаться правил. Многие преподаватели на него жалуются, и к тому же, — Гермиона барабанила пальцами по кружке, ноготками задевая название кафе в бежевой рамке, — то, что произошло на поле. Я уверена, он сделал это специально. — Месть за открытку с извинениями? — хохотнул Эллиот себе в кружку. — Прости. — Ничего, — буркнула девушка, отмахнувшись. Может, и правда дело было в этом или в тех ошметках лобового стекла после крутого виража. — Возраст, — пожал плечами Эллиот, — я в девятнадцать делал вещи похуже. Вряд ли Эллиот вел ежедневную войну, поднимая белый флаг, просто чтобы напасть со спины. — Не верю, — Гермиона покачала головой, сдерживая улыбку. — Не веришь? — фыркнул парень, манерно откинувшись. — У меня есть шрам вот тут, — Эллиот прочертил пальцем по ключице. — Не смейся, я много дрался. В это трудно было поверить, хотя Гарри и Рон не были такими конфликтными и все же попадали в неприятности и устраивали драки со слизеринцами. Гермиона краем уха услышала обрывки фраз про «что-то неприличное» и «молодые люди так себя не ведут», и в ее голове рисовались какие-то странные обрывки выдуманных поз на том диванчике, где сидела парочка. Драко мог бы вести себя так же, уверенно перекинув ногу на ногу при появлении бармена, который отказался делать коктейль его девушке, просто потому что его в меню нет, или просто потому что мог. — На самом деле это была и моя вина, — признался Эллиот, отведя глаза, — видимость была отвратительная. В такую погоду я обычно надеваю защитные очки, чтобы лучше ориентироваться на поле. Я разговаривал с ним по этому поводу, и беседа получилась…неплохой. — Ты мне не говорил, — Гермиона нахмурилась, склонив голову в сторону чего-то, что упало на пол и разбилось, может быть, чтобы лучше расслышать. — Не было времени, да и я, если честно, не подумал о том, что это так важно, — в его глазах показались нотки беспокойства. — Ты ведь не обижаешься? — девушка отрицательно покачала головой. — Точно нет. Эллиот последний человек, который мог ее обидеть. Он был внимательным к мелочам, осторожным с высказываниями и просто… приятным. Нет, комфортным. — Прошу вас покинуть заведение, — разгорячился официант, указывая на дверь. — Да к черту их, мы уходим! — драматично фальшиво выкрикнул тот мужчина, потянув за собой блондинку на выход. Дверь снова задела колокольчик, и они выбежали на улицу, целуясь напротив их окна. Гермиона скользнула по рукам мужчины, и ей даже показалось, что те были разбиты холодом, потому что красные костяшки выделялись на фоне бледной кожи его рук. В любом случае им было хорошо вместе в такую погоду. Их даже омывало солнце. Как будто бы. — Если стало некомфортно или скучно, скажи мне, ладно? — Эллиот потянулся к ее локтю, обведя несколько невесомых колец, которые хотелось стереть. — Да, — потупив взгляд, кивнула девушка, за один глоток допив остывший напиток, как будто... она им запила что-то неестественное. Видимо, Эллиот что-то подметил, какой-то спусковой крючок, что поменял ее настрой или изрешетил блеск во взгляде, и, поднявшись, протянул ей пальто, дернув подбородком в сторону офиса с аппарационными каминами. — Предлагаю вернуться в министерство как можно скорее. Уверен, что пойдет дождь, — и правда, погода была облачной, будто мало-помалу готовилась что-то завоевать, — точнее, я предлагаю тебе отправиться в комнату перемещений и подождать меня там, — он игриво подмигнул. Гермиона подняла брови вверх. Сюрпризы тревожили ее так же, как колонки с происшествиями в Еженедельном пророке, но это ведь был Эллиот. Не то чтобы он не был неожиданным, просто угадать, о чем он сейчас думал, было легко. Гортензии в том магазинчике на углу, когда они шли в кафе, заставили его задержаться на пару секунд, чтобы потом отмахнуться на какого-то знакомого волшебника, которого парень с кем-то спутал. Так нравятся цветочки? Да, ей нравились цветочки. — Что ты задумал? — спросила девушка, постучав ладошкой по коленке, словно там сидел Малфой и она могла его прихлопнуть за то, что его ядовитый голос звучал в ее голове и пах гортензиями. — Думаю, ты будешь в восторге, — Эллиот помог ей подняться, накинув сверху пальто, — это что-то вроде маленького сюрприза для поднятия настроения. Эллиот указал пальцем на уголок ее губы, усмехнувшись. Ему шло, когда он улыбался, а ей, кажется, не шел комфорт. — Что такое? — У тебя тут крошка на щеке. Можно уберу? — его улыбка стала шире, а глаза блестели, как-то по-доброму, если бы не чужой голос, ласкающий слоги крош-ка пе-че-нья, она бы даже не дернулась, как от чего-то опасного, но вышло как вышло. — Прости, я... — замялся Эллиот. — Все нормально, — быстро проговорила девушка, стирая эту мелочь рукавом, — я просто... ну знаешь, это что-то вроде... — и что она вообще хотела сказать? Эллиот неловко качнулся на носках, и Гермионе захотелось посадить себя на пыточный столб. — Расслабься и иди в офис, — подбодрил ее парень, — встретимся там через минут пять, хорошо? Гермиона кивнула, затянув потуже ремешок пальто, когда он выбежал из кафе, махнув ей рукой, даже не задев колокольчик дверью. Почти идеально. Это чувствовалось как то, что ей нужно. Возможно, она должна дать ему шанс. Пусть он не был тем, кто колол на расстоянии пальцы, по крайней мере, ей не нужно будет потом спасаться. Морось, разносимая ветром, смазала тушь, когда девушка очутилась на улице, наложив на себя согревающие чары. В восковой бледности неба стремительно набегали утонченно-сероватые облака, принявшие форму разорванного в клочья пуха. Кто-то разорвал их почти невинно. Гермиона свернула за угол за тем заведением с пожарной лестницей, прикрепленной к стене, и вышла у нежилого дома, замаскированного под офис дезиллюминационными чарами. У нее осталось лишних минут десять, прежде чем Гаррисон вышлет ей патронус и спросит, почему она все еще не на рабочем месте. Девушка обошла пятиэтажное здание, достигнув запасного выхода. Каждый из этажей вел в камины офисов по всему Лондону, и чтобы попасть в Атриум, волшебники пользуются каминной сетью на третьем этаже, изредка пятом, который закрыли месяц назад на ремонт из-за задымления в трубе. Гермионе не нравился такой вид перемещения. Камины оставляют после себя следы сажи и летучего пороха, почти въедаясь в ткань темной одежды. Аппарационные пятна тяжело убрать палочкой, не говоря уже о магловских химчистках. Из-за угла вылетела оборванная дымка, механически повторяя волнообразные круги в воздухе, неторопливо рассеивающиеся над головой. Гермиона успела настолько приспособиться к миражам, отсутствующим несколько дней перед глазами, что совсем не удивилась, встретив Малфоя рядом с дверью, даже не дернувшегося на последний стук каблука, что чиркнул по асфальту, провоцируя искры. Встречать его было так же, как подбрасывать монетку, из раза в раз игнорируя аверс, падающий на ладонь. Это даже не совпадение, а глупая вероятность. Малфой стоял у двери, курил и делал вид, что смотрит сквозь нее. Удивительно, как он умудрился отточить способность выдерживать спокойствие. Наверное, рухни сейчас под ногами мост, он бы остался безразличным. — Почему вы здесь? — строго спросила Гермиона, бросив на него уничтожающий взгляд, не важно, получилось у нее или нет, она все же попробовала. Драко затянулся, выпустив дым через нос. Он молчал, оттягивая указательным пальцем листок самокрутки, зацепившийся за фильтр, и продолжал смотреть ей куда-то за спину. — Мистер Малфой, — разозленно протянула девушка, бегая по сбитым костяшкам, покрывшимся корочкой, — почему вы не занятиях? — ей и правда было до этого дело? Парень откинул остатки сигареты, поправив кожанку, и поднял левую бровь вверх, смотря куда-то в висок, видимо, проверяя на наличие пули и думая, куда бы выстрелить, если ее не задело по пути сюда. — Поговорим? — прозвучало совсем не мягко, не бархатно, если он вообще так умел. — Да, — Гермиона сложила руки на груди, колеблясь: а стоит ли? — вы должны объяснить мне, почему вы все еще не в министерстве, а мистер Ворствер везде вас ищет. Малфой цокнул, закинув руки в карманы своих джинсов, сдирая корочку с пальцев о материю. В ранке показалась кровь, и Гермиона поморщилась, словно только что сама чиркнула по грубой джинсе, оставляя там капельку крови, что должен был смыть поток воды с белого керамического умывальника. — Вы и дальше будете молчать? — Потерял ебучий мешок с порохом, — огрызнулся парень. Драко был искренним в своей злобе, сотканной из восхитительной легкости, как те зенитные дуги после дождя, разве что только мрачные. — Что вы забыли на РиверСайд? — Гермиона спрашивала, пока вымышленные часы в ее мозгу били минутами в затылок, поторапливая. — Вы должны были переместиться через камин в кампусе. Драко прыснул, ядовито усмехнувшись, нет, оскалившись. Это было больше похоже на правду. Гермиона никогда не понимала, почему детям нравится смотреть документальные фильмы про хищных животных, в глазах которых сверкает плотоядный блеск. — Я говорил вам, что не нужно совать нос в чужие дела, мисс Грейнджер. Вы больше не моя нянька, — его голос покрылся ледяной корочкой, и, кажется, ее даже приплюснуло. Слегка. — Вы вроде как пожаловались Кингсли на то, что вас дергают за косички с последней парты, — произнес он наигранно весело, делая шаг. Навстречу. — Вы знаете, что в школе делают с ябедами? Гермиона фыркнула, не насторожившись, и даже мысль у нее не промелькнула про камень в его руках, что он прятал за спиной. Все мальчики задирают тех, кто им нравится. Если бы только Драко делал это по любви. Ему, видимо, хотелось просто отомстить за обиду, ударить побольнее и сделать это неожиданно, поставить тире после каждого слова, чтобы они звучали как удар. — Как хорошо, что вы о нем вспомнили, мистер Малфой. Бруствер хотел с вами поговорить после обеда о переводе в другую группу. Вы знали, что он отправил письмо вашему директору в Дурмстранг? — это была неправда, Гермиона ему лгала. Открыто и легко, улыбаясь, заставляя Драко хмуриться, рассматривать ее детально и подходить ближе, что ее совсем не пугало, потому что она держала в руках его растерянность. Или свой личный камень за спиной. — Речь не идет о вашей успеваемости. Теперь мы говорим об отчислении из школы. Вкус того кофе с печеньем, кажется, и правда ее пьянил. Кто бы мог подумать, что кофеин мог обтянуть удовольствием каждую косточку. — Где-то между вашими угрозами я сказала, что вас больше не будет в министерстве, — девушка изобразила задумчивую невинность, красиво сыграв. Совсем как небо, нечаянно разорвавшее облака. — Я не шутила. Малфой внезапно глухо рассмеялся, заставив Гермиону нахмуриться, а касание ледяного ветра чувствоваться на пояснице. Странно, она даже не заметила, что ей до этого было холодно. Драко, видимо, тоже. — Каркарову похуй на ваши записки с жалобами, — усмехнулся Драко, оказавшись на расстоянии разве что толчка ладонью, куда-то в дань памяти о звездах, — уверен, Кингсли тоже. — Вот и нет, мистер Малфой, — она дернула подбородком. — Вот и да, мисс Грейнджер, — перекривил ее Драко. Гермиона скользнула взглядом по зеленой двери, потом по глазам Драко, тем смешинкам, которые делились с ее, сталкиваясь и рассыпаясь в пылающие угольки, от которых было тепло в зрачках. Очень. — Хорошо, — проговорила девушка, заставив парня склонить голову. Драко понял, что Гермиона что-то замышляет, но не знал что. Этот кусочек загадки даже ей передался, куда-то в позвонки, застрял стрелкой светофора на красном. На красный иногда так приятно бежать, — вот и посмотрим. Кто-то говорил ей, что змеиный яд можно принять в любых количествах, главное, чтобы он не попадал в кровь. Это даже была не игра на жизнь, а взрыв дикого желания победить, возникшего неизвестно откуда. Он звенел в ушах, пока глаза Драко становились все уже, не оставляя после себя растаявший шоколад, запитый кофе. Гермиона толкнула Драко ладошкой в грудь, в черные буквы татуировки, в сердце, задев ноготками материю кожаной куртки, и дернула на себя дверь, проскользнув в помещение офиса. Она побежала вверх по лестнице, зная, что Драко пойдет за ней. Он просто не мог не пойти. Даже если вороны склевали все крошки. — Решили все же вернуться? — выкрикнула девушка, свесившись с перил, когда услышала быстрые шаги за спиной, которые даже были какими-то фальшиво-строгими. — Попробуйте прийти первым, мистер Малфой, может быть, вы вылетите из министерства не так быстро, — хохотнула Гермиона, застучав каблуками. Второй пролет, смазанный хлопок рукой по железным перилам с широкими просветами в них и ошметки угрозы, оставшиеся следами где-то внизу в виде пепла докуренной сигареты — были тем, что она чувствовала, играя. — Если вы достигнете этажа после меня, считайте, что программу седьмого курса вам придется проходить заново, — бросила Гермиона куда-то в пустоту. — Вам так нравится угрожать, мисс Грейнджер, что вы не оставляете мне выбора, — рявкнул он в ответ, или это было что-то сбившееся вместе с дыханием. — Вы ведь знаете, что я вас догоню. Неважно. Она подумает об этом, когда попадется. Гермиона наткнулась на цифру три на белой стене между двумя длинными коридорами, огражденными магическим полем, и еще на что-то, из-за чего она улыбалась так, будто выиграла медаль, пустяковую, даже если ее схватили выше локтя, потянув на себя. — Вы бегаете по утрам? — вопрос потерялся в спертом дыхании, но Гермиона все равно услышала. — По вам не скажешь. — Вы много курите, мистер Малфой, в этом все дело, — коротко ответила девушка, выдернув руку. Дыхание сбилось, победоносно подняв острый нож. Судороги в ребрах иногда стоят того, чтобы быть сломанными. — Научить вас? — хмыкнул Драко, кажется, оставив тот холод где-то на улице, за углом офиса. — Хороших девочек тянет на что-то запретное, — долетело до нее, рисуя выпуклые мурашки на шее, — особенно на плохих парней. Гермиона закусила внутреннюю часть щеки, посмотрев через плечо. Шалость растаяла и больше не хотела играть. Когда детские игры становятся слишком жестокими, нет желания выходить на улицу, где стреляют палки обозленных мальчишек. — Решили заманить меня? Да. Кажется, получилось. — Идите за мной, мистер Малфой, — выдохнула Гермиона, махнув в сторону, даже как-то слабо, чтобы продолжить заманивать. — Пороха хватит на двоих, — и была уверена, что хватит. На нее точно. Гермиона свернула в сторону той комнаты, что позволяла переместиться в Атриум. В жестяной баночке на полке камина не осталось летучего пороха. Гермиона проверила ее, когда они с Эллиотом переместились на РиверСайд и он шутил что-то про то, кто из них будет добираться до следующего аппарационного камина на той стороне реки, если вкус кофе в новом магловском заведении опьянит настолько, что один из них потеряет мешочек. — Я мог бы добраться без вашей помощи, — хмыкнул Драко, следуя за ней, медленно, ожидая продолжения. — Темно, не находите? Темнота смутила Гермиону, как только полоска света исчезла вместе с захлопнувшейся дверью за спиной Драко, вызвав нервозность, что добила предчувствие хрустом разбитого стекла под туфлей. С проема в конце коридора стлался по полу сквозняк, какой-то тяжелый, напряженный, чем-то раздавленный. Может, дело было в том, что она перемерзла на улице, даже если кожа была горячей настолько, что можно было обжечься. Девушка остановилась, вслушиваясь в подозрительную тишину пустого коридора, где до этого на потолке гудели и щелкали продолговатые панели, и медленно потянулась рукой за палочкой. — Люмос, — Гермиона зажгла палочку, осветив пол, по которому тянулись разве что льдинки холодной головоломки, которые никак не могли превратиться в вечность. Просто потому что не умели. — Почему здесь... стекла? Гермиона подняла палочку, демонстрируя розочки лампочек в каждой панели на потолке. Лампа у камина тоже не горела, она не удивится тому, что кто-то разбил ее тоже. — Здесь была вечеринка? — голос Драко отскочил от стен эхом, вызвав беспокойство, которое обычно появляется вместе с кошмарами, атакующими со всех сторон. — Мы идем или будем и дальше умиляться последствиям вандализма? Гермиона откинула носком туфли осколки, следуя взглядом за выложенной дорожкой какого-то шутника, который верил, что она пойдет по ним босая. Она наткнулась на плывущую в искусственном тумане мебель, или это был не туман, просто что-то рябило, будто стирая с себя четкость, как при магическом поле. Тот кофейный столик из дерева и несколько стульев, которые перенесли волшебники, чтобы придать комнате жилой вид, кажется, и правда парили. Гермиона моргнула, делая небольшие шаги в сторону комнаты для перемещений. Она сжала палочку до неровного биения венок на запястье, где тикали механические часы. Пусть это будут последствия вечеринки, даже если она длилась... сколько? Минут сорок? — Стойте тут, мне нужно посмотреть, что там, — приказным тоном произнесла девушка, махнув рукой себе за спину. — Я иду с вами, — фыркнул Драко бескомпромиссно, как если бы это было делом принципа. Кингсли просил ее найти компромисс, пойти Малфою навстречу, но каждый раз, когда Гермиона об этом думала, ему удавалось смять это желание и бросить ей под ноги, как то чертово заявление, что она сожгла в кабинете. — Будьте тут, мистер Малфой, — огрызнулась девушка, потому что спорить с ним не хотела, особенно сейчас. Гермиона ускорилась, превращая своими каблуками осколки в труху, стараясь как можно быстрее ускользнуть от Малфоя или сбежать. По крайней мере, бежать по лезвию бритвы было легче, чем подкармливать кровожадных монстров. — Что-то не так, — глухо донеслось сзади, но она уже не слушала, мчась на встречу с мраком. — Мисс Грейнджер, — рыкнул Драко ей вдогонку. Гермиона успела подойти ближе к проему, заметив щепы подорванного стола и стулья, которые смазал огонек Люмоса, отдернутый в сторону вместе с рукой. Гермиона вскрикнула, когда Драко прижал ее к себе за секунду до того, как девушка пересекла порог комнаты, оказавшись сжатой в тисках вместе с глухим выдохом воздуха, что рассыпался в нервную крошку у виска от сбитого дыхания куда-то в макушку ее головы. Малфой сделал так, чтобы втоптать свой запах в нее. В отместку. Нотки его парфюма определенно содержали змеиный яд, и он сейчас принялся плести козни, как дьявол, отключив инстинкт самосохранения. — Погасите палочку, — ее сердце забилось в панике, и она почти ему простила, потому что оно отлично билось с наигранным безразличием раньше, — быстро! Гермиона послушно убрала огонек, как если бы была той заводной куклой с механизмом, который докрутили до предела, резко отпустив и позволив рассыпаться пеплом по прикроватной тумбе. — Мистер Малфой, — настороженно протянула Гермиона, не двигаясь, застыв в неподвижности с палочкой в руках, где кожу тянуло от прикосновений, — если это одна из ваших шуток, мне не смешно. Драко набрал побольше воздуха через рот, наполняя его ужасными сказками с плохим концом, которые вот-вот выльются крохотными строками происшествий. Он сжимал ее какими-то извращенными, болючими объятиями. С игрушками так неприятно расставаться, когда они перестают напевать тебе песни, что проще было доломать ее до конца, потянув руку в сторону мрака за спину, чтобы дать трещину. — Только не нервничайте, — теплое дыхание коснулось виска, трепетно нашептывая глухой рык. От этого шепота не хотелось прикрыть глаза. Больше нет. Его голос был таким натянутым, как если бы он сам лично разрисовал своды преисподней, прежде чем она войдет, — хорошо? — прочистив горло, спросил Драко. Гермиона сглотнула и хотела кивнуть, чтобы выиграть лишний миллиметр, который легкими мазками бродил по коже ее запястья глянцевитой тафтой. Приятно, если бы не было так… страшно. — Чувствуете запах? — без тени улыбки, каких-то искажений спросил Драко. Дело было не в запахе его сигарет или мужского мыла. Драко говорил серьезно, размеренно, как говорят в девять-девять-девять по телефону, чтобы успокоить жертву, в дом которой забрался убийца с пушкой, просто потому что они наперед знают, что машина скорой помощи и полиция не успеют. — Да? — несмело произнесла девушка, прислушалась к своим ощущениям и стуку сердца над лопаткой. — Это похоже на… кислоту? — Она самая, — голос прошелся по легким, и она замолчала. Гермиона сразу не распознала его, как и то, что Драко поглаживал ее запястья, рисуя успокаивающие круги, уговаривая ее не прыгать с моста, даже если знал, что этот прыжок ее спасает. И пусть трос был оборван, ей все равно лететь вниз. — Мистер Малфой, вы меня… — пугаете? — Там взрывчатка, — шепнул он куда-то в висок, оставив там легкое прикосновение губ, прикусив строчками кожу. — Рядом. С вашей. Левой. Ногой, — так сладко, что даже жутко. Взрывчатка. Взрывчатка. Взрывчатка. — Взрывчатка? — пискнула девушка, теперь ощущая острые бородки металлической растяжки, которые не могла распознать глазами в такой темноте. — Вы шутите? — спросила Гермиона, чувствуя холод, слизавший что-то мокрое со щеки в пустом коридоре. Воспоминания работали, набирали обороты. Чтобы дать эффект разбитой чашки, неосторожно захлопнутой двери, взрыва петарды за окном или фейерверка. Все те беспощадные звуки, из-за которых ее накрывало. Как когда-то в холле Хогвартса, где падали вниз разбитые заклинаниями лестницы, разрастались дыры в башнях и сгорали заживо люди. — Не двигайтесь, мисс Грейнджер. Вы меня слышите? — Драко тут же больно сжал ее руки, почти выкручивая их, пока где-то на фоне кричали разорванные шрапнели, о том, что она дурочка, раз шла на казнь по своей воле. Из-за горстки пороха на гильотину не посылают, тогда почему… — Что вы такое говорите? — промямлила девушка. Гермиона затряслась, и даже теплота разбитых в драках рук не помогала. — Тише, тише, — успокаивал Драко, продолжая творить магию в запястьях, рисовать символы, вырезать руны, — нужно успокоиться. Успокоиться, когда рядом с твоей ногой бомба? Цунами внутри ребер только набирало обороты, и оно было кровавым, в такой темноте Гермиона могла разглядеть его багровый отблеск. — От-ткуда вы… — Запах, — не дал ей договорить Драко, — потом я увидел металлическую нить у порога. Я читал газеты, мисс Грейнджер, — он говорил размеренно, словно читал наизусть заученный катехизис, заключительно хмыкнув на четвертом: — мы были близко к тому, чтобы взлететь на воздух. Нам повезло. В глазах мелькали заголовки статей про подрывы, утечку газа, случайности, непрерывно раскручивающиеся в голове, и тела, которым не повезло. — Мы сейчас уйдем, — он продолжил укачивать страх, притупляя его бдительность, усыпляя флейтой, — осторожно и медленно. Ладно? И она кивнула, так, как соглашаются те, кого брали в плен, приставляя к их горлу нож и требуя отречься от веры. И если те крутили головой, то лезвие перерезало им горло, а если кивали — оставались в живых. — Сейчас, — шепотом произнес Малфой, вытащив палочку и положив древко ей в карман, — мы уходим. — Нет! Гермиона прошлась пальцами по его сухим пальцам, чувствуя засохшие, холодные ранки агата на косточках, пока страх облизывал ее веки, а где-то ниже коленки разрывалась материя колготок. — Колготки, — девушка сглотнула, заставив Драко замереть, — кажется, зацепились за... нее. Я не уверена, но… Драко сделал вдох, невесомый, наверное, чтобы она не дернулась, закончив их жизнь за одну такую металлическую звездочку, что вцепилась зубцами в ее ногу. Кусочки колготок и растяжка не входили в ее планы, как и капельки серебряной воды на языке. — Я разберусь, хорошо? — не дожидаясь ответа, парень сделал шаг назад, и Гермиона доверчиво кивнула, неосознанно решив пересечь с ним Ад. Она почему-то была уверена, что Драко дойдет до конца, не обернувшись. Шум куртки смешался с учащенной жилкой, что колотила по коже звуком забиваемых в стену гвоздиков. Гермиона даже чувствовала остроту шурупов с тех мест, откуда вырывался пульс. На каком-то физическом уровне. У нее вдруг закружилась голова, а признание о том, что ей страшно, подступило к горлу крупной дрожью, намереваясь вырваться. Дрожь должна была остаться пылью на абстрактных кубиках битого Бомбардой бетона, которые были похожи на геометрические фигуры, сложенные горе-художником. — Подержите, — Драко вдруг вытащил зажигалку, открыв крышку, и провел ею рядом с лицом девушки, демонстрируя безразличное к ним жаркое пламя. Гермиона забрала у него коробочку, намечая пальцем рельеф букв А и В — Андромеда и Волопас — и задержала дыхание, когда Драко медленно обошел девушку, не отрывая взгляда от огонька. — Это нужно убрать, — проговорил он, коснувшись коленки, следуя вниз к голени, где была преграда в виде зубчиков, — никаких движений, — предупредил ее Драко, присев рядом. Малфой оттянул материю ее колготок, поддев заостренный кусочек в форме звезды или чего-то, что размазывалось в огоньке, и принялся ее отодвигать от ноги на том же невидимом отрезке, мастерски, словно делал это не впервые. Гермиона была настолько шокирована, что ее не волновало сейчас ничего. Какие-то формуляры, пророчества, новое наследие или заявление о переводе Драко в другую группу. Она сосредоточилась только на этом прикосновении, которое, кажется, продлило ей жизнь, испугав ведьм с ржавыми ножницами. — Так будет лучше, — произнес Драко, оставаясь в том же положении. Гермиона тоже не двигалась, не зная, что дальше делать, пока не разглядела при неровном, слабо разгоревшемся огоньке отблески серебра. — Г-господи, — с Драко хотелось вспоминать магловского Бога, словно он лично пометил его контуры у нее на груди. — Что это? — Растяжка с гремучей ртутью, — констатировал парень, проведя пальцем над металлической ниткой и слизью на ней, переливающейся серебром в танцующем огоньке. Гермиона посмотрела на покрасневшие пальцы, которые жгло металлом, и, прикусив нижнюю губу, чтобы сместить боль, спросила: — Что, если она сработает? — ее пальцы дрожали вместе с неровным дыханием. — Растяжка реагирует на движения или магию, так что, если не дергать бомбу, ничего не случится, — он указал пальцем на жидкость, насмешливо циркулирующую по металлической нитке. — Взрывчатка рассчитана на близкие и дальние поражения целей. Ваш Люмос был не настолько большим, чтобы так просто запустить эту штуку, — объяснил Малфой. Драко повернулся к ней, нахмурившись. Похоже, что ему не хотелось говорить об этом, ей — спрашивать, откуда он знал. Пусть это останется мурашками на коже и фантомным поцелуем у виска, так и не разорвавшись. — Нужно будет ее убрать, — парень коснулся пальцами переносицы. Он определенно злился на кого-то, только теперь не на Гермиону, к счастью, — скоро закончится обед, и если рядом был кто-то из министерства, они попытаются воспользоваться камином. — Г-горячо, — вслух произнесла девушка, похолодев, в то время как ей пекло в завитках фаланг. Драко потянулся рукой к зажигалке, забирая ее с рук девушки. — Отойдите к выходу и проследите, чтобы никто сюда не вошел. — Я вас тут не оставлю, — выпалила Гермиона, смотря сквозь пламя зажигалки ему в глаза. Нервозность непрерывно заполняла все в комнате, даже огонек от нее дернулся. — Следующие камины в нескольких километрах отсюда. Если они сюда зайдут и сделают одно неосторожное движение, мы точно не сходим на свидание, мисс Грейнджер, — хмыкнул Драко, будто умел контролировать хладнокровие, и сейчас она ему верила, правда верила. Гермиона вспомнила, что Эллиот должен был пойти за ней. Они ведь договорились здесь встретиться, перед тем как он оправился искать гортензии в белой обертке. — Выходите первой, — Драко повел зажигалкой по натянутой линии, чтобы найти зацепку или что-то, что могло удержать растяжку. Если она разрывалась не только из-за магии, значит, была за что-то прицеплена к стене, — я догоню. — Но... — Вы меня слышите? — рыкнул Драко, стрельнув в нее таким холодным взглядом, что его бы хватило, чтобы потушить несколько таких языков пламени. — Идите. Гермиона чиркнула туфлей по камешкам на полу, делая вид, что отошла. Драко перекинул руку через металлическую нить, облокотившись на нее, и принялся что-то разглядывать, пока она собирала разоренный рассудок взглядом, будто могла контролировать эту чертову нитку, что иногда целовала кожаный материал куртки, словно бросала ей вызов, что у нее получится подорвать его, раз она спаслась. Хуже взрывчатки было кое-что другое. Шаги у двери, потом ее скрип и голос, который почему искал ее, а она так хотела исчезнуть. Чтобы они все исчезли и больше не искали ее. — Гермиона, ты здесь? Это Эллиот, — голос Эллиота смешался с осколками и ее сердцебиением. — Почему так темно? Гермиона даже не думала, просто вцепилась рукой в плечо Драко, скручивая кожаную материю куртки под пальцами, словно действительно с ним было безопасно: стоять на краю обрыва, ходить по минам и верить, что пистолет не заряжен или бомба была подделкой. — Сука, — выругался Драко, повернувшись в темноту, откуда приближался голос, — пусть рыжий не дергается. — Эллиот, стой там! — отозвалась Гермиона, чей голос оборвался, кажется, не долетев до него. — Не подходи, ладно? Малфой рядом с ней напрягся, а темнота опять схватила за лодыжку его рукой, потому что огонек зажигалки потух, и она испуганно вскрикнула, словно темнота образовалась из-за взрыва. От нее хотелось избавиться, выцарапать откуда-то изнутри. — Что такое, Гермиона? Ты в порядке? — шаги ускорились, как и дыхание на том конце коридора, на том конце трубки, превратившись в устрашающее шипение. — Люмос Максима! Гермиона прижала ладошки к глазам, поморщившись от ярко пролетевшей мимо нее вспышки, что двигалась в угол комнаты, где должна была стоять лампа. Лампа, которой не было! Потом все случилось слишком быстро, чтобы это запомнить. Комнату озарил голубой свет, рядом с выходом показался силуэт Эллиота, блеск значка Аврората, паника в глазах, которая отражалась в каждом стеклышке на полу, и она была ее. Эта дрожащая на мосту паника, толкнувшая в спину. — На пол! — выкрикнул Драко, подскочив на ноги. — На пол! Гермиона на секунду подумала, что оказалась в давке где-то в метро во время землетрясения. Ей наступили на ногу, отбросили вперед, потом упали сверху, накрыв своим телом и почти разорвав легкие свистом. Так чувствовался Драко, выбивший дух, и так чувствовался взрыв: ударом в сплетение, в голосовые связки, по всему телу волной, как разгневанный ветер яростно сшибает с ног. Что-то вырвало из нее вздох, наполнив дыхательные пути кровью и пылью. В ушах зазвенело, и неожиданная тишина принялась прощупывать виски, методично тикая, словно время вышло из строя, заперев ее в вакууме, и теперь встроенные в мозгу часы отсчитывали многогранный пульс интервалами. Где-то была еще одна бомба? Или второе сердце? Ударной волной выбило дверь, впустив свет в мрачный коридор, в белой полоске которого красиво переливалась пыль, или ей просто так показалось, что луч солнца приобрел неуловимый оттенок, пробиваясь сквозь серое облако. Оно стало каким-то слишком подвижным и тусклым, плавая в появившейся на глазах жидкости. — Твою мать! Кто это был, Гермиона не различила, она просто моргнула несколько раз, пытаясь избавиться от уродских звездочек, колющих поверхность глаз побелкой, что падала снегом с потолка, и чего-то тяжелого сверху на грудной клетке. Гермиона подумала, что на нее обвалился кусок, пока не прошлась руками по широкой спине, попытавшись подняться, и только обессиленно откинулась назад, пригладив ткань кожаной курточки напоследок, как будто этот монстр любил ласку и правда мог закончить режущую боль в желудке. С потолка сыпал искусственный снег, раздирая кожу лица, по которому беспрерывно текли слезы. Кто-то кашлял, но это был не Драко. Он просто лежал сверху, и его грудная клетка не двигалась, пока Гермиону кидало из сна в реальность и обратно, как если бы она подсела на снотворное за одну встречу в точке разрыва. Он живой? Живой? — Д-драко, — вырвалось его имя, раздирая остро заточенными гранями горло. Малфой лежал сверху, расставив руки по обе стороны от ее головы, касаясь своим лбом ее. По губам Гермионы прошелся рваный поток воздуха, когда Драко задышал, напевая неправильные эпилоги ей прямо в рот. Они были на вкус как кровь. — Д-Драко, — наконец откашлялась девушка, проглотив вязкую жидкость во рту, которая имела вкус пыли, металла и беспокойства, что дорывали дыры в куртке, образовавшиеся от взрыва. Гермиона прошлась дрожащими руками по затылку парня, зарывшись в волосы. Поразительно — держаться за трос над пропастью было продиктовано откуда-то изнутри, где прожгло горло известью и откуда вырывались разве что рваные гласные вперемешку с мычанием и что-то еще, что сгорало на ходу. Драко отодвинулся, моргнув. Его лицо было полностью белым, будто Вейла поняла, что золотое сечение должно быть зашито в каждом чертовом атоме и пусть оно будем белым…белым как заметки взрывчатки на его скуле. — Что это было? — коварный голосок гремучей ртути собирался под языком металлической жидкостью, крича что-то о бомбах, падающих на голову. — Обычная хлопушка, — прохрипел Драко и, кажется, даже усмехнулся. Он коснулся ее подбородка, заглянув в глаза, где беспорядочно прыгала картинка, — обычная хлопушка, — повторил он это, будто только что разменял жизнь на хлопушку у края бездны. Наверное, это было важно: в который раз убедиться, что он живой, что это не эфемерное чувство, которое образовалось из-за шока или ее больной фантазии, потому что за такие фантазии хотелось цепляться как за куртку. Гермиона дотянулась до его лица, нащупав краешек поднятой вверх губы и что-то липкое, похожее на кровь, что она собрала пальцами, прежде чем полностью провалиться в пропасть. Взрывам ведь так нравятся красивые истории про любовь…