Конохагуре, где-то на улицах Скрытой деревни. Сразу после полудня
— Это что, твоя девчонка? Минато едва не поперхнулся воздухом от неожиданности. Во-первых, он действительно не ожидал встретить Кушину в такой час в деревне — она еще должна была быть на одиночной миссии у границы со страной Травы, а не шататься по улицам Конохи практически за ручку с девчонкой, бегающей хвостом за Шикаку (Минато даже не знал ее имени, но пару раз встречал ее у входа в резиденцию, собачкой ждущую стратега Конохи со свертком бенто). А во-вторых, Кушина, увидев его и с широченной улыбкой помахав рукой, даже не соизволила подойти к нему. — Классное мы тебе платьице присмотрели, — громко ляпнула тут ее товарка, дергая Кушину, пышные огненно-рыжие волосы которой были собраны в высокий, почти лисий хвост, за стандартный жилет шиноби Конохи — Потом мне дашь потаскать, когда тебе надоест! — Вот именно, что потаскать, — негромко сказал вдруг человек из Песка, до этого тенью следовавший за Минато, обещавшего накормить его обедом. Минато взглянул на мужика, но тот отвернулся в противоположную сторону. — Эй, — не понял он. Но в ответ как будто бы услышал: — Извиняй, Хокаге, но тут, похоже, та, которую ты держишь у сердца. Ты так тяжело дышишь, что у меня сейчас лопнут барабанные перепонки. И, не сказав больше ни слова, странный человек надвинул на голову черный капюшон и легко взлетел на ближайшее высокое дерево. «Да что, в самом деле, происходит?!» Почесав в вихрастой голове, Минато вдруг вспомнил. Обычаи Песка. Неприлично смотреть на женщин, особенно когда у них такие шикарные загорелые округлые ножки. Минато и сам сейчас был бы не прочь полюбоваться своей девочкой в короткой юбочке, которую она обычно надевала на миссии, чтобы было удобнее бежать, да и кофточка тоже располагала к приятному созерцанию. Но, взглянув на растущий рядом высокий вяз, в кроне которого угнездился его невольный гость, Минато подумал, что отношения между Великими странами все-таки прежде всего. Он помахал Кушине в знак прощания и развел руками, мол, занят очень, потом увидимся. Та, конечно, гневно зыркнула на него, видимо, ожидая, что он, в кои-то веки, сам к ней подойдет, но Минато легко улыбнулся ей в знак того, что все нормально, просто… — Я тоже обычно говорю своей жене, которая очень любит совать свой нос, куда не следует, что у меня есть очень важные дела — Рейшин первый заговорил с ним, когда девушки удалились. Он спрыгнул с дерева и легко приземлился на носки прямо перед собеседником, в который раз удивив его своей грацией. — Ты же шиноби Песка, так? — не выдержал и спросил его Минато Намикадзе, испытующе посмотрев прямо в черные глаза человека. Тот посмотрел на него в ответ, и Минато снова показалось, что внутри его системы чакр начала сама по себе активизироваться стихия Ветра. Он и думать забыл об ответе, который ожидал услышать, потому что ему нужно было унять сильно бьющееся сердце. «Да что же это такое? Почему этот странный человек на меня так влияет?» Минато вновь повернулся к гостю из Суны и так же, как и в случае с Кушиной, жестом пригласил его следовать за собой.***
В раменной за хозяина в это время остался молодой Теучи-кун. Надо сказать, что этот малый умел сделать все по высшему разряду: и приготовить, и подать, и перед этим рассказать какую-нибудь прекрасную историю! Минато по привычке улыбнулся ему, прежде чем поздороваться, и, представив пресловутого Рейшина как своего гостя, заказал: — Нам два рамена… — Мне только овощи, — неожиданно прервал его Рейшин, видно, стесняясь объедать малознакомого человека. — Хорошо, рамен и овощи. — Пить что будете? — осторожно осведомился Теучи, на лице которого было написано предложение «неплохо бы благородным господам глотнуть сакэ, чтобы разрядить обстановку». — Зеленый чай, — уверенно ответил Минато и, посмотрев на гостя, который отросшим ногтем большого пальца задумчиво ковырял деревянную столешницу, добавил: — Холодный и с мятой. Минато подумал, что после условий жаркой пустыни человеку явно захочется выпить чего-нибудь холодненького, но даже представить себе не мог, как он ошибся. — Мне стакан кипятка, пожалуйста, — вдруг так же неожиданно и холодно возразил мужчина, не поднимая головы, и Минато вдруг заметил, что его коричневые, торчащие во все стороны волосы отливают на заглянувшем внутрь палатки солнце темной блестящей рыжиной. -Эээ, — Теучи не знал, что сказать, но, забросив полотенце, которым он имел привычку обтирать руки, на плечо, пошел готовить заказ. — Еще и побегать поискать заставляют, скажи, — хмыкнул ему вслед Рейшин, а потом, обращаясь уже к недовольному Минато, неожиданно улыбнулся: — Ну не сердись на меня, пожалуйста. Не люблю холодный чай, им только зубы полоскать после еды. Внезапно в палатку вошел еще один человек. Минато сразу узнал эту холодную, проверенную многими миссиями чакру. Сакумо Хатаке. Белый клык Конохи. Увидев этого опытного ниндзя, Минато по привычке улыбнулся ему и приготовился подать руку. Но, к его огромному изумлению, до этого неожиданно благодушный Сакумо внезапно переменился в лице и… опустился на одно колено прямо перед Минато, чего тот, в отличие от Третьего, никогда не требовал, считая это формальностью и устаревшим этикетом шиноби. — Не знал, что Вы не одни, господин, — и мгновенно исчез, оставив после себя легкое облачко. От неожиданности Минато удивленно посмотрел на сидевшего рядом песчаного ниндзя. Тот лишь усмехнулся, а потом совершенно серьезно сказал: — С кем ее бывает, Хокаге. В Скрытом Песке тоже лишь недавно отвыкли целовать край одежды у Великого Казекаге, — слово «Великого» он произнес с каким-то особенным презрением. — А еще раньше так вообще ноги целовали! — Н-дааа, — Минато даже не знал, что и сказать на такую откровенность. Но предусмотрительный Теучи как раз принес им на подносе рамен и овощи. Минато, сложив руки, мысленно поблагодарил за еду, краем глаза заметив, что этот странный человек уже ест. «Наверное, так голоден, что позабыл о правилах приличия» Однако наевшись и, к удивлению и Минато, и Теучи, почти залпом выпив стакан очень горячего и крепкого черного чая, гость поблагодарил за еду. Но в конце трапезы. — Ну, мы пойдем, — пробормотал Минато, нырнув рукой под плащ Хокаге за кошельком, но гость опередил его. Он высыпал что-то из висевшего у него на поясе сосуда, в который, похоже, некогда устанавливалась керосиновая лампа и… Перед изумленным Теучи выросла горка золотых монет! — Я без подарка, поэтому заплачу я, Хокаге. — Какой подарок? — удивился Минато. — У меня ж не день рождения. — А ты знаешь, когда ты родился? — А ты не знаешь? — А зачем оно мне, Хокаге? Послушай, я, дурак, без подарка к тебе в гости явился. Думал, что не задержусь, а вот так оно вышло. Привезти бы тебе мыло там или носовой платок — вещи, которые всегда пригодятся в дальних миссиях… Но я ничего не взял с собой, так что давай одарю этого человека золотом за тебя. В ответ Минато лишь смущенно улыбнулся. Он, и правда, не знал, что сказать. Встав из-за стола и постояв еще немного друг напротив друга, мужчины покинули палатку, оставив наедине кучку настоящего, желтого и блестящего золота и обалдевшего Теучи.***
— Хочешь, я покажу, где я живу? — вдруг неожиданно для себя спросил Минато человека из Страны Ветра, совершенно забывая о возможной опасности. Тот не ответил, и молча тенью продолжил идти за Хокаге. — Ты бы, наверное, хотел освежиться с дороги? У меня во дворике можно помыться — Минато снова взъерошил свои волосы пальцами от смущения. — Это, конечно, не онсэн, но тоже ничего. Мне в прошлом году мастер от Даймэ Страны Огня сделал походной душ, вот только я все забываю запечатать его в свиток, поэтому он так и стоит у меня в дальнем углу сада. — У тебя так много воды в доме? — эхом отозвался гость из Страны Ветра и, повернувшись к Минато, воодушевленно согласился: — Тогда я точно хочу посмотреть! Их путь пролегал практически с одного конца Конохагуре на другой, и Минато всю дорогу невольно думал о том, как же этот чужестранец, шедший буквально след в след позади него, воспринимает то буйство цветов и зелени, что сейчас расстилалось перед ними? И что он чувствует? Примечательно, что сам Минато уже перестал чувствовать непонятное волнение своей чакры, связанное то ли с действием поля какой-то неведомой силы, что буквально создавал вокруг этот непонятный шиноби, то ли с реакциями Минато как сенсора. Иногда незаметно оборачиваясь по пути, Хокаге следил за этим человеком, следовавшим за ним немного ссутулившись в накинутом на голову капюшоне. Все-таки по части таких гостей следовало соблюдать известные меры предосторожности, тем более, что мужчина страны Ветра изначально не признался, что он — ниндзя. Но гость лишь молча шел за ним, и, как казалось Минато, даже не оглядывался по сторонам. Навстречу им попадались разные люди. Шиноби — джоунины, чунины, генины — все считали своим долгом поздороваться с Хокаге. Минато старался всем улыбнуться и легко кивнуть головой в знак приветствия. Он заметил, что его гость тоже с каждым здоровался, но лица своего не показывал: — Здрасьти… и Вам здрасьти! Минато это настолько позабавило, что он даже позволил себе немного унять свои подозрения по поводу этого шиноби Песка. Нет, ну он явно не является кем-то из приближенных к местному Каге. Наверное, какой-то очередной не прошедший необходимых испытаний чунин, каких и в Конохе было немало, умеющий, правда, то ли зарабатывать, то ли экономно тратить деньги. Минато даже позволил себе повернуться к гостю и, улыбнувшись, попытаться успокоить его, мол, у нас тоже в деревне не все генины становятся джоунинами, да и уникальных додзюцу можно пересчитать по пальцам. В ответ на это странный мужик лишь хмыкнул, пробормотал что-то вроде «да-да-да, не всем же быть великими Хокаге», и они продолжили свой путь. Минато еще о многом хотелось расспросить его: например, правда ли, что в Скрытом Песке повсюду один лишь песок, и даже дома строят из песка, и в раскаленном песке местные патрули разогревают себе еду вместо костра? Правда ли, что дети Суны начинают ходить на миссии вместе с родителями, едва они научились говорить? И действительно ли, что их Каге владеет уникальным сакиндзюцу — силой золотого Песка? Через некоторое время любопытство все-таки пересилило. — Это правда, — спросил его, даже не останавливаясь, через плечо Минато, — что Казекаге владеет силой превращать обычный песок в золото? Странный шиноби вдруг остановился, замер (Минато даже показалось, что он насторожился), но потом, видимо, не почувствовав опасности, хмыкнул и гордо ответил: — Ну, в золото обычный песок можно превратить только в сказке, не иначе. — А ты неглуп. — Да и ты, впрочем, тоже, Хокаге, — ответили ему из-за капюшона. — Только уж очень невнимателен порою. Не слышишь очевидных вещей. Минато едва не расхохотался, а потом все же решился поправить: — Наверное, ты хотел сказать «не видишь», правда? Хокаге почувствовал, как из-под капюшона тепло улыбнулись, а потом промолвили: — Важно не просто слушать, а слышать! — Ну ладно, — согласился Минато, хотя последние слова прошлись по самолюбию легким, но ощутимым уколом. Они как раз проходили мимо двухэтажного общежития, где жила Кушина, и Минато почувствовал, как его сердце снова сильно забилось. В последнее время он все чаще стал задумываться о том, чтобы они, наконец, уже перевели свои отношения на новый уровень, но его родители сразу дали понять, чтобы мужчина и думать забыл о свадьбе с джинчуурики, хотя Минато и уверял их, что Кушина не представляет никакой опасности. Да, он, по большей части, уже жил вместе с ней, иногда даже оставаясь ночевать, но они все равно никак не могли сблизиться, хотя Кушина всеми силами пыталась его к этому сподвигнуть. Однажды, когда он в очередной раз припозднился за разговорами и вынужден был остаться у нее на ночь, девушка даже осмелилась забраться к нему на футон и почти по-лисьи устроиться под боком. И поначалу все было хорошо, хотя Минато даже дышать боялся. Но когда Кушина явственно и по-хозяйски запустила свою руку ему в домашние штаны и посмела погладить то, что вон тот странный мужик бы назвал каким-нибудь вычурным песочным выражением, Минато буквально вскочил и убежал из ее квартирки вон, в спасительную темноту… — Минато, — вдруг услышал Намикадзе знакомый голос сверху. — Подожди меня, даттебанэ! Он посмотрел наверх и увидел, как Кушина, которая, уже переодевшись и вымыв свои шикарные огненные волосы в отваре мыльного корня и лаванды и в кои-то веки собрав их, радостно машет ему рукой с открытой веранды наверху. Минато снова хотел было попросить ее подойти попозже, но неугомонная девушка, спрыгнув со второго этажа ярко-красной вспышкой, буквально очутилась перед ним и странным мужиком, который легко поклонился ей и поспешил отойти. А вокруг суетились люди: они сновали туда-сюда, перетаскивая вещи, словно увеличенные в размерах насекомые Абураме. Несколько человек даже умудрились вытащить пианино по лестнице, ни разу не уронив его! Минато взглянул на пианино, которое теперь одиноко стояло посреди узкой улицы, и подумал, что он так давно не музицировал, что, наверное, лишь его пальцы могли бы чисто механически вспомнить, какая нота и октава на какой из струн находится. Он взглянул на Кушину, которая теперь стояла перед ним в каком-то невообразимом розовом платье до колен и с вычурными оборками на подоле и вместо рукавов, издали напоминавшее пышный розан, и подумал, что это, наверное, красиво и по моде, но он бы все-таки предпочел, чтобы на ней было классическое кимоно, пусть даже с такими же яркими розами на нем. Волосы Кушины были собраны в какую-то сложную, отнюдь не классическую прическу, и Минато снова подумал, что над ее имиджем явно поработала бессменная подруга, на точеную фигурку которой засматривался даже слишком ленивый, чтобы волочиться за девушками, Шикаку. А еще от Узумаки-чан пахло духами, как от парфюмерной фабрики, и Минато едва не расчихался. Кушина подбежала к нему (если вообще можно быстро подбежать, будучи в туфлях на высоченных шпильках) и, схватив Минато за руку, нехарактерно для нее посетовала на то, что они давно никуда вместе не выбирались, потому что «все работа да работа, Минато-сама, а как же молодость, как же жизнь, даттебанэ? Вон, говорят, кино привезли, давай сходим, ну пожалуйста-пожалуйста!» — Кушина, я… — Минато хотел было честно сказать, что он сейчас активно занят налаживанием международных отношений, но его размышления внезапно прервали звуки. Музыка, которую изливало на улицу старое пианино. Она нежно и томно переливалась молоточками немного расстроенного инструмента, хранившего в себе память старины и долгого путешествия с островов Страны Воды в страну Огня и потом попавшего к хозяину через третьи руки. Нота к ноте, до-ля-до к ля-фа — музыка переливалась, как переливается вода в системе водяной мельницы или как звенят ветряные колокольчики под тихим вечерним ветром. — Ах, полонез! — не выдержала и воскликнула Кушина, буквально схватив Минато под руки и увлекая в танец. Но Минато был слишком удивлен и даже ошарашен, чтобы следить за правильностью своих движений, которые он чисто механически повторял за Кушиной. Потому что за пианино сидел тот самый невероятный человек из Скрытого Песка и, о Боже, как он играл! И даже не важно, что он вообще играл на музыкальном инструменте, и не так удивительно, что знал ноты и даже исполнял классическое произведение, изученное некогда вдоль и поперек Минато в музыкальных классах… Его пальцы буквально порхали над клавишами, и это невозможно было не заметить. А на лице… Минато, сам будучи музыкантом-исполнителем, первой скрипкой в симфоническом оркестре страны Огня, прекрасно знал эту гримасу, которая возникает только у людей, истинно сливающихся с музыкой. Темный капюшон слетел с головы, и можно было видеть, как мужчина, закрыв глаза, тихо улыбается и покачивается в такт исполняемой музыке, как бьются в напряжении его рыжие ресницы, как-то появляются, то исчезают морщинки в уголках губ: видно, он тихо сам себе напевал эту мелодию. — Почему ты не танцуешь, Минато? — обеспокоенно спросила его Кушина, оборачиваясь вокруг него, чтобы сделать очередное «па». — На улице все равно никого, даттебанэ! Сейчас пятнадцать часов, и все прилипли к телевизорам. Опять «Рабыню Тамури» повторяют, я ее уже смотрела. Там про куноичи, мать которой пленил Кровавый Туман во время одной из вылазок в Скрытое Облако. Ох, и натерпелась же там она… помнишь, я тебе рассказывала?! — Да-да, — Минато машинально согласился с ней, потому что все никак не мог отойти от того, что он видел. Точнее, слышал. Действительно слышал! А мужчина тем временем продолжал играть, и на лице его было отображено полное слияние с музыкой! Музыка, казалось, не просто жила в нем — нет, она умирала и рождалась, падала водопадом вниз по октаве и замирала, позволяя себе не беспокоиться и повисеть на скрипичных ключах, чтобы потом снова подняться вверх и взлететь ввысь, взмывая на высоты ля-си и перетекая обратно дождем из звуков. Минорный лад не делал полонез мертвым. Как раз наоборот, это было одним из самых живых и настоящих сопровождений для такого динамичного танца, вместе с тем придавая ему плавности; не степенности, а благородства, не бахвальства, а изящества, что по праву можно было считать высоким искусством с учетом исполнения на фальшивом пианино. Заметив, однако, что Минато как-то застыл и не очень понимает, ни что говорить, ни что делать, хотя Кушина кружит вокруг него проснувшимся ото сна ночным мотыльком, мужчина Песка, снова про себя хмыкнув и улыбнувшись, пошел в быстрое престо, также плавно перетекая пальцами по октавам и успевая дразниться переливами на каждой. Внезапно он остановился в конце музыкального ряда, медленно остановив переливчатые струны, скрытые под толщей уже изрядно проеденного короедами плохо лакированного дерева, помолчал немного, а потом так же плавно перетек на соседний край. Незнакомец едва заметно вопросительно взглянул на Хокаге, потом на оказавшуюся в танце перед ним немного прогнувшуюся, словно демонстрируя свою открытую спину, ярко-рыжую девушку, тихо вздохнул, а потом снова принялся играть ту же танцевальную мелодию, заметно углубив и насытив музыку энергией. Минато вдруг закрыл глаза и невольно представил: «Как будто бы я глубоко и нежно проникаю в мою девочку» И тут Великий Хокаге громко закашлялся от смущения. Нет, ну это ж надо было такое представить и подумать?! Ну это же так стыдно, правда? — Эээ, Кушина, мне немного стыдно танцевать на людях, — попытался было отшутиться Минато, чтобы никто не заметил его неловкости. — Да кто на людях-то? — остановившись, удивленно спросила Кушина, повернувшись к нему и уперев руки в боки. — Сказала же я тебе, что все сериал пошли смотреть, даттебанэ! — Но я же все-таки Хокаге. — Ой, а Хокаге не человек, что ли?! И неизвестно, чем бы кончилась эта перепалка, как вдруг музыка внезапно прекратилась, но только чтобы потом вернуться, сменив темп на мажорный воинственный марш, так же неожиданно перевоплотившийся в нежное перебирание женских ножек по паркету. И тут уже не Минато, а сама музыка повела его и Кушину в медленном танце, и он впервые даже не задумывался, а правильно ли он двигается, правильно ли ступает? И правильно ли вообще поступает?! Минато привык быть рационально-сдержанным, благоразумным даже до перфекционизма, но вот просто так взять и быть собой он решился впервые. И уж то ли он понадеялся, что этот странный человек унесет его тайны с собой в могилу, то ли просто на то, что они больше никогда не пересекутся и темно-рыжий песочник более не появится в Конохе, но Минато в кои-то веки решил отбросить свой стыд и действительно просто сделать Кушине приятное. Потанцевать. А, быть может, далее и еще кое-что. Но, как бы то ни было, теперь они действительно танцевали. И вел уже Минато, как и полагается. А странный человек продолжал играть. Минато не видел, как он, посмотрев на них с Кушиной, таких свободных и ярких, как две бабочки, вдруг улыбнулся с явственной грустью в глазах, темных как самая темная песчаная ночь. Мелодия вдруг перешла в минор, настоящий минор, и до этого уже научившийся просто наслаждаться накатывающими внутри, в своей системе чакр, волнами Минато вдруг четко почувствовал чужую грусть. Странному человеку из Песка было очень жаль расставаться с ними, но, видно, его время пребывания в Конохагуре подходило к концу. Когда он закончил играть и аккуратно закрыл деревянную крышку, предохраняющую клавиши от порчи, Минато буквально услышал сильный стук собственного сердца. Он остановил запыхавшуюся Кушину, которая, улыбнувшись, поблагодарила музыканта, а тот, посмотрев на Минато, кивнул ему, мол, иди, проводи девушку и пойдем дальше. — Жди меня здесь, — напоследок попросил его Минато, а потом смущенно добавил, — Возможно, я немного задержусь. И, взяв за руку свою огненно-страстную девочку Кушину, Каге Скрытого Листа с сильно бьющимся сердцем поднялся с ней наверх, в ее маленькую, но такую уютную квартирку… Минато не слышал, как ему вслед прошептали: — Иди-иди, Хокаге. А то так недолго и без детей остаться.***
Оставшись один, Казекаге Раса еще немного побродил вокруг, закрыв глаза и почти остановив ток своей чакры. Он прислушивался. Все окружающие звуки были для него новыми и незнакомыми. Шелест тысяч хлопковых покрывал — шум листвы деревьев, мелодия костяной флейты — пение одинокой птицы в кустарнике, поступь игриво охотящегося за жуком-навозником львенка — крадущаяся за птицей кошка, толчки в ступе сыроватого ячменного зерна натруженной рукой его жены — плюхание детских ножек по оставшейся от дождя луже. Среди этих вполне мирных звуков Раса улавливал и бряцание сюрикенов в сумке у местных шиноби, возвращающихся с миссии, которые были легче и меньше суновских; удары кунаев друг об друга двух генинов Конохи, то ли тренирующихся, то ли чего-то не поделивших между собой, и… звук придавленной мягкой обувью ветки. Раса открыл глаза и осмотрелся. Это явно был не звук Конохи, где в ходу была обувь на деревянной подошве, но, даже несмотря на это, трение кожи, выделанной в красильнях Суны, Раса безошибочно узнал бы и на большом расстоянии. Этот звук, схожий со звуком ползущей змеи, гладкий низ тела которой медленно скользит и едва слышно трется о деревянные доски, создавая при переходе с доски на доску мерные волны и едва слышный скрип под тяжестью своего тела. Примерно такой же, какой сейчас создает старый и немного дырявый футон при трении об пол под тяжестью тела Хокаге. Раса улыбнулся и, закрыв глаза, тихо посмеялся, слыша и чувствуя, как дрожат колени находящегося на своем пределе Минато, и мысленно пожелал ему удачи. Но следовало определить источник звука более четко, потому что Совет мог послать вдогонку за несогласованно ушедшим в чужую деревню Казекаге довольно большой отряд, который, должно быть, уже рассредоточился по окрестностям и теперь лишь ждет удобного момента. Однако Раса услышал и еще кое-что. Какой-то местный мелкий чиновник, судя по одеянию и свиткам в руке, подошел к нему и издали вежливо осведомился, не видел ли он господина Хокаге, потому как ему срочно нужно посоветоваться о том, какими чернилами заполнять свод отчетов по прошедшим миссиям. — Мне сказали, что он у джинчуурики Кушины Узумаки. Вот я и хотел уточнить прежде, чем подняться к ней, — пролепетал чинуша, лицо которого напомнило Расе морду песчаной крысы. — Никуда ты не поднимешься, — вдруг перегородили ему дорогу так, что человечек затрясся. — Твой Каге с женщиной, придурок! Сделает свое мужское дело и посмотрит на твои писульки! Подождешь! Раса тоже намеревался подождать Хокаге, оказавшегося внезапно таким молодым и таким дружелюбным. По правде говоря, он и не ждал столь теплого приема и не столько ехал к неизвестному ему повелителю Конохи, сколько хотел узнать: где, в какой долине или пещере Страны Огня можно найти известного мудреца Минато Намикадзе-сама? Вскоре сам Минато, взъерошенный, с еще более торчащими во все стороны волосами и блестящими от пережитого глазами, на ходу надевая немного измятый плащ, уже спускался с лестницы. Именно в тот момент, когда мимо Расы вдруг просвистел пущенный сверху деревянным воздушным змеем отравленный сенбон… — Рейшин, куда ты, Рейшин?! — только и успел крикнуть вслед ему Минато, увидев убегающего со всех ног по крышам и окрестным деревьям ниндзя Песка. И тут Минато понял, что, пока он развлекался, что-то произошло. Что-то, что напрямую касалось благополучия не только Конохи, но и его собственного мировосприятия в целом.