Сталь

Солнце едва-едва коснулось плотно закрытых штор, предвещая рассвет, когда Лука, довольно потянувшись, раскрыл глаза. И сразу замер. Уже третью ночь подряд в этом доме он никак не мог сориентироваться, где находится. Вроде бы в его новой комнате обои должны были быть бежевыми. Разве нет? В голове было кристально-чисто и пусто, но ощущения в теле говорили о хорошем уровне отдыха, малыш чувствовал себя выспавшимся и полным сил. Наконец, чуть пожмурившись и поприходя в себя после сна, демон повернул голову, и оцепенел повторно. Это была спальня Генриха, и он спал рядом - буквально на соседней подушке. В мгновение ока Лука покраснел до самых глаз, схватился за простыню, и забегал глазами вокруг постели в поисках своей одежды. Никаких его вещей в спальне не было. И события прошедшей ночи не спешили проясняться в памяти, что напрягало ещё сильнее. Кажется, мафиози ощутил шевеление. Он раскрыл глаза как раз в тот момент, когда демон закручивался в простыню, как в тогу, пытаясь бесшумно опустить ногу с края широкой кровати, и оттого двигаясь, как в замедленной сьемке. Даже говорить ничего не пришлось: у демона тоже была неплохая чуйка на взгляд, поскольку он довольно быстро замер, и робко обернулся себе через плечо, встретившись с взглядом мужчины. - Я.. простите.. - мямлил мальчишка, крепче подкрутив края простыни.- Можно мне.. к себе..? Генрих спал почти без снов, разве что иногда всплывали какие-нибудь образы. Как сегодня. Раньше это были образы прошлого, но теперь он увидел другие лица. Из темноты выскальзывали золотые глаза и миловидная моська, а затем появлялся зверь. Он понял сразу, что это два существа. Он и себя делил на два состояния, хотя и сросся уже за столько лет вражды между собой. Тьму отогнало шевеление рядом, при том в один миг. Не то, чтобы Генрих не умел расслабляться. Он делал это по-своему. Но в любой момент мог проснуться и готов был действовать. В краю кровати имелся тайник, и он мог моментально вытащить оттуда пушку. Но даже через сон Генрих различал звуки. Это не было чем-то враждебным. Просто странным. И он помнил, что уснул с Лукой. Обернувшись, мужчина наблюдал за его движениями, а потом за раскрасневшейся моськой и его попыткой спрятаться, как черепаха. Он усмехнулся, повернулся на спину и прикрыл глаза. - Да, можешь идти. Сегодня можешь надеть домашнюю, там нет пуговиц. Джон перешьет наряды, заменив на кнопки, - Генрих чуть потянулся, слабо пощелкав суставами, - Да и, загляни сначала в душ. Я далеко не всю кровь смог оттереть с тебя. Второго разрешения Лука не ждал, и бодро вскочив с чужой постели, исчез в проеме двери. Ситуация вышла очень неловкой, и Луке хотелось побыстрее остаться наедине с самим собой, чтобы в спокойной обстановке прокрутить все события ушедшего дня. Стоя под теплыми струями воды, часть из них удалось уложить в памяти: он помнил, пусть и обрывисто, что Генрих сам привел его в свою спальню, отпаивал водой с лимоном и даже снимал перевязки. Вспомнилась и забинтованная рука у самого мафиози. Полукровка был совершенно не рад такому исходу событий. Он пытался предостеречь мужчину, но что случилось, то случилось, хорошо, что он не погиб. Тварёнок посмотрел на свои руки, где под ногтевыми лунками до сих пор краснели корочки запекшейся крови. Что же он натворил? К потугам вспомнить его сознание было безразлично. Так было и раньше, когда его провоцировали на приступ. И все же.. не похоже, чтобы Генрих был зол или недоволен. И это сбивало с толку больше всего. Лука купался не меньше часа, пытаясь вымыть с кожи и особенно с волос стойкую вонь крови. Утро ещё только входило в свои права, было не больше восьми часов, но когда малыш вошел в комнату, он к огромному своему изумлению уже застал внутри столик на колесах - такой же, какой обычно прикатывали Генриху - со всеми принадлежностями для завтрака, клошами, прячущими блюда от заветривания, чайником и сахарницей. Демон присел на край постели перед столиком, приоткрывая содержимое тарелок. В нос сразу же забрались чарующие ароматы чуть поджаренного бекона. Лука хоть и чувствовал странный прилив сил, но перекусить всё равно был не против, поэтому он позавтракал, затем аккуратно сложил всё обратно, и сел за свой скромный уголок со столом, решая пока почитать документы. В любом случае, Генрих позовёт его, когда освободится - им явно есть, что обсудить теперь. Генрих пришёл в его комнату довольно быстро, как только получил маячок о том, что мальчик внутри. Открыв дверь, он обнаружил Луку за столом. Молча прошёл с парой блокнотов к кровати и сел на её край. - Кое-что мне стало понятно, но после одного раза, конечно, трудно что-то конкретное предполагать. Поэтому, подобные испытания будут повторяться, - твёрдо сказал Генрих, смотря в один из блокнотов. - Простите… я не уверен, что это хорошая… - малыш осёкся, когда на него посмотрели,- … идея. - Во-первых, у тебя нет выбора. Во-вторых, испытания будут проводиться с большим интервалом. Иначе ты можешь сойти с ума, - дёрнув бровью, Генрих снова взглянул на бумаги. - С этого дня ты будешь вести дневник. Туда ты будешь записывать абсолютно всё, что ты чувствовал в течении дня. Важно всё, даже мелочи, вроде – зачесалась левая пятка. Всё, что ты не ощущаешь каждодневно, понял? – не дождавшись ответа, мужчина продолжил. - Сегодня должна быть особо обширная запись. Ты должен вспомнить, какими были ощущения в теле до приступа и какие стали после. Что конкретно стало иначе. Аппетит, настроение, слух, нюх и так далее. Так же, важно описать сны, если они есть. И делать пометку, если их нет. Всё это поможет нам. - А… Вы знаете, что со мной происходит? – робко спросил Лука, опустив взгляд на свои руки. - Твои приступы – всплески того, что сидит внутри. Зверь ведёт себя иначе и, возможно, является абсолютно другой частью тебя. Поэтому ты ничего не помнишь. Возможно, учитывая твою природу, это не просто психическое расстройство. Это действительно может быть другое существо, что заперто в тебе. Физически, ты меняешься сильно. Будь я на месте этого Зверя, я бы тоже злился из-за того, что заперт в другом теле. Но точно сейчас нельзя ничего сказать. Поэтому мне и нужна статистика. Ты действительно можешь быть мне полезен. Когда научишься контролировать приступы. Хотя бы их начало. Не допускать их тогда, когда они не нужны. И начинать их самостоятельно. Возможно, ты сможешь частично управлять зверем. Направлять его на врагов и не давать трогать своих. Но мы это увидим позже. Пока что, твоя главная задача прочувствовать его и попытаться запомнить то, что происходит с тобой, когда вылезает ОН. *** Лука вздохнул, но повиновался. Ему мало что оставалось, учитывая, что с Генрихом спорить совсем непросто. Каждый день он исправно заполнял одну за другой странички своего дневника, с содроганием сердца ожидая, когда Генрих снова позовет его вниз - вызывать "зверя". Но, к его счастью, этот день пока не наступал. За каждодневной рутиной, поездками по не таким весомым разборкам и делам, тренировками, отчетами и часами, проведенными за документами, незаметно пролетел месяц. Малыш закончил писать очередную страницу, и посмотрел на багаж уже написанного. Со временем, он даже втянулся. После стольких лет почти ничего-не-деланья, даже заполнять дневник стало интересным занятием. К тому же, он смог попрактиковаться в письме, которое также давно не применялось им. Поначалу малоразборчивый, корявенький почерк становился всё лучше и лучше, а к концу месяца он писал уже хорошо поставленной рукой. Для самого Луки, его записи были абсолютно малополезными. Да, как и обещалось, он помечал туда даже факты, которые вряд ли могут к чему-то подвести: почесывания, сны и даже какие-то свои раздумья. Но Генрих ни разу не сказал, что это пора прекратить, и раз за разом брал это дневник, прочитывая очередную страницу в нем. «Я должен найти..» Очередная тихая ночь. Тихая. Темная. Тьма зовет безголосым зовом и тварь сползает с постели. Он бесцельно смотрит на место, где только что спал, не двигаясь. Неизвестно, сколько ночи прошло прежде, чем его силуэт двинулся к окну, глядя вниз на тропинку, ведущую в небольшую рощицу. Клокотание и рык. Дверь заперта. Какое-то время монстр тупо смотрит на корпус электронного замка. Сложно. Слишком сложно. Когтистая черная лапа касается дверного косяка, ощупывая по миллиметру. Наконец, отыскав слабое место, демон отходит назад, чуть группируется и всем телом врезается в основание двери. На голову сыпется бетонная крошка, но полученного разлома вполне достаточно, чтобы выбраться. Демон протискивается, извиваясь в теле. Коридор. Снова сложно. Склеры глаз смотрят куда-то сквозь зеркальную дверцу, пока руки скребут по кнопкам лифта. Нажатия ни к чему не приводят. Чудовище испускает недовольный протяжный вой. Длинные черные когти цепляются за края, надеясь как-то подковырнуть эту недоступную коробочку и попасть внутрь. Раздраженное гудение чудовища эхом гуляет по коридору, в унисон с хрустом отлетающей от лифта и смежной стены древесиной. Первые дни с Лукой даже для Генриха были насыщенными. Всё же, это сильно разбавляет те будни, к которым он привык. Он наблюдал за полукровкой постоянно, даже когда сам был занят делами. Постоянно устраивал ему мелкие проверки, чтобы прощупать его характер и потенциал. Малыш действительно послушался и записывал абсолютно всё. Это помогало узнать его лучше со всех сторон, даже не касаясь приступов. Тем не менее, если проследить за тем, что он писал, можно было понять, какие изменения происходят. По крайней мере, Генрих утвердился в своих мыслях в начале. Зверь внутри хочет выйти. И чем дольше сидит внутри, тем сильнее хочет выйти. Это сказывается на аппетите малыша, на поведении, на реакциях и настроение. Даже на снах. Он привык ко всему этому, поэтому, возможно, не замечал. Но посторонним глазом это было легко увидеть. К тому же, мужчина увидел, насколько огромен его потенциал в обучении. Раза в три превышал обучаемость гениев из человеческого мира. Но опять же, для Луки это было нормой, он не знал мира людей, и ему не с чем было сравнить. Он считал себя уникальным только из-за своей природы. И то, для него это был скорее минус, чем плюс. А Генрих внутренне восхищался всем, что делает демон. Уникальное существо, уникальный ум и при всём этом уникальный мягкий характер. Из него, как из пластилина, можно вылепить абсолютно всё, что вздумается. Наверное, даже хорошо, что Генрих купил его на чёрном рынке отбросов. С ним там особо не пытались ничего делать. В его же мире давно научили бы как подлизываться к хозяевам, манерности, от которой блевать хочется. Переделывать тяжелее, чем делать с нуля. А Лука уже во многом подстроился под поведение Генриха. Ночь резко оборвалась. Грохот разорвал тишину. Вместе с ним появился писк сирены, сразу дающий понять из-за чего весь шум. Секунда и Генрих достал из тайника оружие, взвёл курок и отключил сирены кнопкой над кроватью. Резко встал и, подойдя к двери, он приложился ухом, прислушиваясь. Больше ничего не громыхало, но был странный скрежет. Медленно открыв дверь и смотря в щель, мужчина понял, что стало причиной грохота. Дверь лежала на полу. И она мешала раскрыться его двери. Мафиози как мог, открыл и высунулся в проём, сначала только головой и одним плечом. Он увидел зверя, скребущегося в лифт и недовольно рыкая, как собака. Пистолет поставленный обратно на блок, был отложен на ближайший столик. И затем мужчина вышел в коридор. Прежде чем подойти к демону, пришлось засунуть дверь в комнату Луки. Мягкой поступью мафиози пошёл к малышу. Босые ноги и ковёр ещё больше смягчали шаг. Человек, даже самый подготовленный, ничего бы не услышал. Правда, демон это другое. Но, судя по всему, демон тоже не слышал или не обращал на это внимания. Генрих приблизился, аккуратно положил руки на его плечи. - Папа? – вдруг возник кривой голос. - … Нет, - тихим шёпотом ответил мужчина. Лука сам развернулся и пошёл обратно. Генрих лишь придерживал, чтобы тот не сбежал. Он готовился к сопротивлению, но на удивление, зверь послушно шёл туда, куда его вели. Они пришли в комнату мужчины, тот уложил полукровку на кровать. И как только он это сделал, монстр засопел, проваливаясь в сон. Генриха сложно было удивить, но в такие моменты он поражался Луке. Он имел свои представления о монстрах. И ЭТО не вписывалось в них. Закрыв дверь, он оглядел её, сразу приходя к мысли, что запирать на замок её было совсем бессмысленно. Перед сном, мужчина позвонил Джону и попросил его прийти с рабочими, чтобы починить дверь. Он снова скрутил из пледа валик, но теперь, за счёт того, что весь плед был задействовал, он был больше. Демона это не остановит, но так он ограждал от случайных касаний во время сна. Какое-то время он наблюдал за полукровкой, но тот абсолютно точно спал. Он сам так и заснул, лицом к нему. Очередное утро, и снова - совсем не бежевые стены вокруг. Устав удивляться, полукровка вздохнул, сразу посмотрел на своё тело, а затем - за плечо, на лежащего рядом мужчину. Стоило скрипнуть постелью, как тот раскрыл глаза, и теперь тоже смотрел на демонёнка. - Я.. снова что-то натворил? - уже с печалью в голосе уточнил демон, садясь на край кровати. Взгляд желтых глаз ощупывал мужчину с головы до пят, видимо, пытаясь отыскать возможные следы новых ран, - Ничего криминального. - пожал плечами Генрих. - Ты просто вынес дверь в свою комнату, и пытался сломать лифт. Видимо, хотел спуститься. Искал "папу". Ты его помнишь? - Папу? - Лука немного нервно усмехнулся, но похмурил брови. Врать Генриху ни к чему, однако готового ответа в голове тоже не находилось. - Я не помню, кто я.. У меня большая часть воспоминаний, это просто белый шум. Постойте.. я снова был в приступе? Ох... Вы ведь.. точно целы? Генрих присел, откидывая одеяло. Он не смотрел на Луку, а тот несколько подзалип на олений череп, вытатуированный чуть ниже грудины, с большими рогами, больше похожими на два ствола с раскидистыми ветвями без листвы, располагающихся в районе лёгких. Острые кончики рогов доходили до самых ключиц. - За сегодня пострадала только дверь, - хмыкнул он, поднимаясь с постели, словно его вообще не было в комнате. - Я бы с натяжкой назвал это приступом. Это было больше похоже на лунатизм. Ты смотрел в пустоту, не был агрессивен, за исключением препятствий. Меня не трогал. А когда я тебя уложил на постель – то просто уснул. Малыш обернулся в плед, так как простыня была лишь на кровати, и стаскивать её было странно. Он отвёл взгляд от одевающегося мужчины. - Могу я… пойти? – тихо спросил полукровка. - Да, - Генрих повернулся, застёгивая пуговицы.- Только с сегодняшнего дня ты будешь заниматься со мной в кабинете. Не в этом. Ты уже достаточно изучил все папки. Там есть архив, который нужно будет упорядочить. Сначала изучишь его по датам и категориям. Сам можешь классифицировать, лишь бы всё было понятно. Полукровка кивнул и ушёл в свою комнату переодеваться. Дверь уже была на месте, так что можно было не переживать. Хотя, за ним же в любой момент могли подсмотреть. Но малыш уже стал привыкать к этой мысли. С ним могли делать что-то и похуже. Обычное наблюдение пусть и не было приятным, но не самым ужасным. У него было немного времени, чтобы прийти в себя, а потом зашёл Генрих. Они вошли в комнату, которая была куда больше их спален. Прямо напротив двери располагалось огромное окно посередине всего великолепия. Оно оставляло небольшие участки стены, на которых красовались картины. С одной стороны почти у начала окна стоял большой дубовый рабочий стол. За ним кресло и перед ним тоже, видимо, для важных переговоров. Сзади вдоль стены были полки до самого потолка, которые были больше трех метров. У них стояли лестницы, чтобы добираться до самых верхних. Между ними был большой аквариум с тропическими рыбами. В нём даже плавали маленькие акулы. С другой стороны от рабочего стола был мягкий широкий диван, стоявший пред большим телевизором. А рядом с ним, у стены, был ещё и обширный бар, имевший снизу небольшой холодильник, чуть выше были даже кофемашина и микроволновка. Ну, а над всем этим великолепием - разношёрстные бутылки алкоголя. Стена напротив рабочего стояла Генриха была вся усеяна полками и шкафами. У соседней с ними стены был встроенный в стену камин, напротив него уютные кресло-лежаки. А прямо напротив стола, с другой стороны у окна, стоял ещё один рабочий стол, только поменьше. С одним офисным кожаным стулом на колёсиках. Прямо по центру – большая шкура медведя, с головой и когтями. Судя по всему, настоящего. В разных местах заполняли пространства небольшие столики, напольные вазы с цветами, изящные статуи. Мужчина нажал на одну из кнопок в стене и жалюзи, закрывающие окно, стали медленно подниматься вверх, раскрывая красивый вид на лес. Генрих опустил взгляд на восхищённого Луку и потом указал рукой на рабочий стол. - Там ты будешь заниматься. В паре стеллажей находятся такие же папки и подшитые документы. Все их нужно систематизировать, - мафиози спустил на пальцах связку ключей и вручил мальчонке. - Там находится важная информация. Ключи оставляй в полке своего стола. На счёт ненужного трёпа – ты доказал, что просто так не болтаешь. Пусть так будет продолжаться и дальше. Генрих прошёл к своему столу и первым делом вызвал Джона. Тот вошёл с гвардией горничных. Он кормил рыб и поливал цветы, а они протирали пыль везде, где только можно. Через двадцать минут все закончили и ушли из кабинета. Тогда Генрих начал обзванивать, записывать, щёлкать по клавиатуре и с кем-то спорить. Он мельком смотрел на малыша, который не отрывал взгляда от документов и записывал себе что-то в тетради. Когда он работал, постоянно поглядывая в камеры, это только больше нервировало и отвлекало от дел. Сейчас же было как-то спокойнее. Скорее всего, из-за того, что ты всегда видишь, чем он занят и моментально можешь отреагировать. Периодически мафиози вставал со стола, подкидывал какой-то шарик, ходя по кругу и решая свои дела. Им привезли обед прямо в кабинет. Мужчина пошёл на диван перед камином и позвал Луку за собой. Широкие деревянные подлокотники ловко превращались в столик, открепляясь от подлокотника и разворачиваясь к человеку. - Тебе пока всё понятно? – спросил мужчина, разбавляя соусом своё блюдо. - Я только начал… поэтому пока нет, но я скоро разберусь, - сказал малыш, поглядывая за огнём и искрами за стеклом камина, которое не скрывало приятных потрескиваний. Генриха устроил этот ответ, и когда они поели, то снова разошлись по своим делам. - Майерс, - ответил на звонок мужчина и сразу помрачнел, как услышал голос.- Да, давно. Тебе что-то нужно? – мужчина поднялся с места, нацепил на ухо гарнитуру и стал уже разговаривать по ней, подходя к бару. - Вечер? А зачем мне там присутствовать? – он наполнил стакан виски и уже ходил вместе с ним. - Ой брось, какие у тебя там могут быть полезные знакомства. Единственное полезное знакомство у тебя – это я. Скажи мне честно, ты опять кого-то всучить мне хочешь? Я уже сыт по горло теми дохляками в бизнесе, которым ты просил меня помочь, - мафиози тяжело вздыхал, пока слушал всё то, что ему говорят. - Аукцион? Что такого ты там нарыл? Серьёзно? Ты уверен, что подлинник? Ладно, ты меня заинтриговал. Но, как у тебя полагается, потом будет светский ужин, я прав? Ну естественно. Хорошо, я приду. Хм, - Генрих задумался и пронзительно посмотрел на полукровку, который резко уронил взгляд на бумаги. - Да, я приду не один. Приду – узнаешь. Окей, скидывай адрес и время. Генрих осушил стакан, убрал его обратно и подошёл к Луке, присаживаясь на угол стола. - Сегодня будем мерить платье. Через пару дней поедем на светский вечер. Уже вечером Генрих привёл малыша в свою спальню и разложил платья на кровати. Сам сел в кресло и махнул рукой. - Можешь переодеваться за ширмой. Я так понимаю, с молниями будет загвоздка. Лучше подойди ко мне, если не сможешь застегнуться. - Что? - демон смотрел на наряды, как на что-то инородное, хлопая белыми ресницами. - Почему платья? Я не умею в таком ходить. Может, просто костюм?.. Генрих пререканий не слушал, поэтому вечер, и минута примерки приближались с большим напряжением. Он обвел все наряды взглядом, взял одно из них не глядя и ушел за ширму. Пора привыкать к такой жизни. Он не делает больно, заботится, кормит, почему бы и не поступиться своим характером и не сделать для него такой пустяк? Ткань облегала бедра и плечи, крутиться в таком наряде оказалось непросто. Лука попробовал, но решил, что лишь сильнее изомнет материю, пока дотянется до застежек. Поэтому вышел, как есть, молча поворачиваясь к мужчине спиной, и убирая волосы через плечо. - Отойди и медленно покрутись, - скомандовал мужчина, когда застегнул платье. Первое было зелёным, идеально обтягивающим его фигуру. Портной постарался, поэтом в районе груди были поролоновые вставки, не большие, но достаточные, чтобы в нём угадывались женские черты. Кроме того, сам Лука был достаточно изящным. Его наряды прежде скрывали это, но прямо сейчас малыш был похож на самую настоящую молодую девушку. Мужчина махнул рукой, приказав надеть следующее. Придерживая платье, Лука снова обернулся, и отошёл с явно недовольной миной. Это платье не менее красиво сидело, но из-за открытых плеч полукровка больше зажимался, чем в первом. Пришла очередь третьего. Чёрное, длинное платье подчёркивало изящность и мраморную кожу. Под хладнокровным лицом скрывалось самое настоящее изумление. Это платье шло ему больше всех. Он был неприлично красив сейчас. Но Генрих уже представил, как малыш ещё и на каблуках будет наступать на подол и, не дай Бог, упадёт. Пока что пришлось отказаться от него. - Можешь снимать, - отпустил он мальчонку, а сам пошёл к телефону. - Джон, нужны туфли. К зелёному платью. Точно не шпилька и не высокие. Достаточно изящные, но устойчивые, - положив трубку, Генрих повернулся к побледневшему от этой новости, демону. - Значит так, до обеда ты будешь работать с архивом. После – будешь учиться ходить на каблуках и в платье. Из ателье придёт работница и научит тебя. После ужина будешь отдыхать здесь же. Можешь заниматься чем угодно. Понял? Лука хотел было возразить, но поджал губы. Он понимал, что здесь противоречить бессмысленно. Его всё равно заставят это сделать. И он уж точно не хотел приходить к насилию и наказаниям. Жизнь достаточно комфортно складывалась, чтобы это делать. Своя комната, свои дорогие вещи, безумно вкусное питание, обычные занятия, как у всех обычных людей. Генрих сразу сказал, что купил зверушку. И это как раз его предназначение. Пока он не полезен, а просто красив. Смириться с тем, чтобы просто побыть красивой вещью при хозяине, с учетом его странных вкусов, было тяжеловато. С самого начала, когда только Лука увидел присланные туфли, он уже их возненавидел. И убедился, что не зря, когда пришлось их примерить. Кто только придумал эту адскую обувь? Да, с ними платье выглядело лучше, но ходить было тем ещё развлечением, особенно учитывая тот факт, что коготки больно упирались в носок, а брать размер крупнее только из-за когтей - сотрёшь пятку, и так одно цеплялось за другое, пока Луке не пришлось, стиснув зубы, согласиться с тем, чтобы просто слегка их подрезать. После этого, тренировка пошла чуть лучше. После того, как девушка из ателье уходила, Лука обедал, а затем к нему заглядывал Джон, тактичность которого слегка поражала Луку, в хорошем смысле слова. Он был с ним предельно вежлив, и даже согласился обучить азам этикета. Полукровка подумал, что ему не помешает разобраться не только в том, как ходить по светскому вечеру, но и как на нём, собственно, ужинать. Понятно, что ложку с вилкой он держать умеет, но проблема далеко не в держании. - Итак, - Джон повторял, стоя за спиной тварёнка. Тот бурно писал что-то в блокноте, сидя за своим столом, на котором сейчас вместо бумаг стояли тарелка и не меньше дюжины всевозможных приборов. - Вряд ли Вы увидите на светском вечере какой-либо прибор, которого сейчас нет на данном столе. С количеством зубчиков мы уже разобрались. Теперь давайте обратим внимание на ложки.. Майерс открыл дверь в свой кабинет в разгар обучения, но демон не обернулся, он увлеченно писал, даже слегка зарисовывал на полях. Поскольку других заданий, кроме разбора архива, мафиози не давал, а вечер назвал свободным, то Лука посчитал, что вправе подготовиться как следует, не прикасаясь к бумагам. Да, его никто об этом не просил, и он был не слишком в восторге от идеи быть рядом в таком наряде на глазах у всех, и всё же какое-то упрямое внутреннее чувство взыграло, заставляя, раз уж приходится присутствовать, соответствовать статусу того, кто тебя купил. Это был какой-то внутренний принцип, желание сделать так, чтобы по итогу этот человек всё же оказался доволен, а не морщил нос от его незнания, как себя вести. И хотя вряд ли такому, как Майерс, есть дело до мнения окружающих - всё же, у людей ощущение общности сильнее, чем у тварей. Их мнение всё равно может повлиять на отношение мужчины к своей игрушке. Наступил день ужина. Луку увели для полного создания образа в его комнату. Малыш думал, это займет не больше получаса, поэтому искренне недоумевал, почему его тащат переодеваться уже в три часа дня. Но на одном платье дело, конечно, не закончилось. Полукровку долго расчесывали, укладывали, завивали, другие - стояли перед его лицом и аккуратно подчеркивали косметикой, так, чтобы не убить и без того природно-подчеркнутые белые ресницы, но дать им тень для пущей густоты и объема. Затем, перешли на губы, сделав их чуть более выразительными, добавляя черт женственности. Лука послушно сидел на месте, двигаясь лишь тогда, когда ассистентки просят об этом. Наконец, от него отошли, любуясь проделанной работой, ахая и охая. Лука поднялся, ещё раз прокрутился на месте, чтобы дамы проверили, всё ли в порядке с нарядом и прической. Его волосы не стали прятать, скручивая в "раковинку" на затылке, как обычно принято у женщин - их уложили распущенными, с одной стороны косой пробор собирал больше волос, с другой меньше, а на стороне, где волос больше, от виска и вдоль головы, почти до затылка, пролегала изящная заколка-ветвь с позолоченными листьями. Таким образом, волосы совсем не мешали и не лезли в лицо, а прическа выглядела жуть какой модной. Каблуки визуально сделали выше и старше, так что его детская фигурка перестала казаться такой уж детской. - Просто чудесно, - наконец всплеснула руками самая главная, приблизившись и поправив складку на платье. - Никогда ещё не была настолько довольна своей работой. Только последнего украшения не хватает! Без него образ становится очень тусклым.. где же улыбка? Это светский прием, там никто не станет тебя обижать. Лука вымученно улыбнулся, почти сразу загасив эти потуги, и направился в кабинет, где его, вероятно, уже ждал мафиози. Он вошел внутрь, опустив глаза, прошел немного дальше от входа и остановился, ожидая, что мужчина скажет. Генрих не часто выходил в свет, но когда это делал, то максимально подчёркивал своё положение в обществе. Он показывал всем, что владеет только лучшими вещами, но при этом делал это не напыщенно, а строго. Не навешивал на себя множество кричащих элементов. Многие не разбирающиеся в классике, могли и не понять, сколько стоит всё, что на нём надето. Но знающим хватало одного взгляда, чтобы содрогаться трепетом и завистью. Когда Лука вошёл, Генрих застегивал запонки с фамильным гербом, на чёрных рукавах своей рубашки. Он подошёл поближе к полукровке, окидывая взглядом его с головы до ног. - Отлично, - подытожил он и жестом руки пригласил его пока присесть. Сам перед зеркалом заканчивал свой облик. Сначала надел тёмно-серый жилет, в цвет брюкам. Потом повязал изумрудный сатиновый галстук, аккуратно выравнивая и подцепляя зажимом из белого золота. Со стола поднимал уже подготовленные часы Rolex с тёмным циферблатом. И на другую руку надел перстень с таким же фамильным гербом, как на запонках. На брюках уже красовался ремень с бляшкой тоже из белого золота. Закончил свой облик тёмно-серым пиджаком, с удлинёнными краями. Его он не застёгивал, очевидно, чтобы не закрывать важных элементов своего вида. Последним он взял платок из такой же изумрудной ткани, что и галстук, аккуратно положив в верхний карман для него, оставляя уголок. Причесав волосы, он удовлетворился своим видом в зеркале и обернулся к малышу. Тот и забыл, что смотрит во все глаза за тем, как мужчина одевается. Костюм был таким же тёмным, как и всё, что у него есть в гардеробе. Но даже ему было понятно, что он отличается во всём. Чувствовался особый крой, особая ткань, особые украшения. К тому же, Генрих редко носил что-то на руках. Мужчина подошёл к Луке с коробочкой и попросил протянуть руку. Когда он достал содержимое коробки, мальчик сильно удивился. Там был изящный браслет, каждое звено которого было похоже на полый листик. Внутренний край был из белого золота, а внешний инкрустирован небольшими бриллиантами. Во внутренней части половина занимали зелёные камушки, оставляя свободного пространство. Мужчина застегнул браслет на его тоненькой ручке и попросил подвигать ею вверх-вниз, чтобы удостовериться, что тот не спадёт с руки. - Откуда у вас… такой браслет? – удивлённо поинтересовался Лука. - Я купил его, чтобы показать одной важной особе, какое положение занимаю, и что мне не стоит переходить дорогу. Порой, достаточно просто купить то, что другой желает всем сердцем, чтобы он стал ползать в ногах, - хмыкнул мужчина.- Пойдём, нам далеко ехать. Лука поднялся и уже готов был идти, пристально смотря под ноги, как Генрих подал ему локоть. Тот посмотрел на него, распахнув глаза. - Джентльмены в светских кругах ведут свою даму. Полукровка смутился, но всё же аккуратно взял его под руку. С опорой было значительно легче идти, но всё равно малыш не мог привыкнуть к такому обращению. Вчера зверушка, сегодня дама. Конечно, он просто играл эту роль и понимал, что является просто красивым питомцем. И такое обращение было лишь на этот день. Он не понимал, как на это реагировать, но по-своему было приятно. Стоило им выйти из лифта, как все наёмники посворачивали шеи. Лука старался не поднимать взгляда, потому что и так было чертовски стыдно идти в платье и ухватившись за руку Генриха. Краем глаза он даже заметил, как один из парней оступился и упал, выронив бумаги. Мужчина же самодовольно хмыкнул, заворачивая вниз. Джон подвёз им машину, придержал дверь для Луки и ушёл. Генрих самостоятельно садился за руль. Они ехали уже к вечеру, и мальчишка немного задумался о своём. - А… водить машину… так… безопасно? - неловко, но достаточно прямолинейно спросил он. - С одним глазом? - усмехнулся мужчина, глянув в зеркало заднего вида. - Один мой глаз видит лучше, чем у многих два. Но я критически отношусь даже к себе, без общепринятой мужской самовлюбленности. Кадиллак хоть и выглядит как машина прошлого, но я начинил её самыми современными технологиями. Например… Мужчина резко вывернул руль в сторону встречной полосы, где в данный момент к ним ехала машина на всех скоростях. Лука вцепился в сидение когтями и широко раскрыл глаза. Но Кадиллак лишь пошатнулся, даже не заехав на встречку. А руль принял прежнее положение. - Искусственный интеллект. Он постоянно сканирует дорогу впереди и дорогу сзади. Противоаварийная система даже без автопилота не даёт попасть в аварию, а при случае аварии с другими машинами, просчитывает за долю секунды безопасный маршрут, даже если те летят прямо в лобовое стекло. Прочные детали, бронебойные стёкла предотвращают попадание в салон летящих мелких деталей. Ну, и, конечно же, автопилот, невидимый водитель, который сам везёт машину. Я человек, и я это понимаю. Но у меня есть деньги, чтобы скупить военные технологии, которые ещё нескоро попадут в массы. Всё же, я глава лидирующего клана на легальных и чёрных рынках. У меня много врагов. - И всё же… вы ходите без охраны, - выдохнул полукровка, вынимая когти из обивки сидения. - Я не верю никому. В моём мире можно купить всё. И телохранители могут стать самыми сильными врагами, потому как будут иметь прямой доступ к моим делам. К тому же, как по мне, обложив себя охраной, ты только подчёркиваешь свою слабость. Показываешь, что сам не способен себя защитить. Я не просто так заслужил свой статус. Мне могут перейти дорогу, могут попытаться убить, но мало кто на это решается. Как я уже говорил, я не боюсь смерти. И это чувствуют. Малышу на это нечего было ответить. Он снова обернулся, смотря на пролетающие вечерние пейзажи, иногда опуская взгляд на браслет на руке, робко трогая камушки подушечками пальцев. Он редко видел такие красивые вещи. Он плохо разбирался в ювелирных изделиях, но точно понимал отличие между той бижутерией, которая изредка попадалась на глаз, и этим. Оно сверкало даже в темноте, ловя свет и переливаясь всеми своими гранями. Генрих уже говорил, что зверушек нужно украшать, но, чтобы так. Малыш даже не мог представить, что у него имеются такого рода вещи. Может быть, когда-то у него была женщина. Плохо верилось, что он мог купить это просто так. Тем временем, машина остановилась у входа. Генрих вышел из машины, обошёл её, подал руку Луке, помогая ему вылезти, тут же подавая локоть. В машину сел лакей, сразу уводя кадиллак на парковку. Они прошли по дорожке к большим дверям, которые распахнули два швейцара. Со входа они сразу попали в зал, сверкающий огнями, мрамором, золотом и картинами. Слуги сразу проводили вошедших в другой зал, где уже в воздухе летали ароматы дорогих духов, свежих цветов, расставленных у окон, табака, и разговоры. Когда они вошли, Генрих повёл своего спутника к гуще людей, оставшись на её краю. Но тем не менее на них все обратили внимание. Казалось, все разговоры в мгновение перешли на шепот, обсуждая только что появившихся. Все дамы буквально сверкали камнями, платьями, волосами и заколками в них. К ним уже сразу подошёл мужчина и всплеснул руками. - Ба, когда ты сказал, что придёшь не один, я даже и не думал, что ты приведёшь такую красоту, - улыбнулся пухленький организатор вечера. - Как зовут эту прекрасную особу? - Тебе не нужно его звать, - строго ответил мафиози. - Его? Ну, надо же. Я и не думал… - Я с ним не сплю, - сразу одёрнул его грязные мысли. - Как жаль, как жаль. Хотя, здесь явно все подумают именно об этом, - хохотнул тот. - Мне плевать на сплетни, - скучающе перевёл взгляд на других особ, отмахивая от себя слишком пристальные взгляды. - Так ради чего ты меня сюда притащил, Сандерс? - Мой друг ещё не пришёл на вечер, но я вас обязательно познакомлю. После аукциона. А пока, наслаждайся вечером, - он подмигнул и ушёл приветствовать и развлекать разговорами других гостей. Генрих подловил официанта, что расхаживал с подносом, сняв с него два бокала вина, подав одну Луке. Тот немного поморщился, принюхавшись к напитку. - Можешь не пить, это для вида, - тихо произнёс Генрих, сам уже глотнув из бокала. Уже по инерции ожидая, что мафиози потребует не глазеть, Лука старался не слишком крутить головой и шел за ним, чуть опустив голову, пытаясь достаточно быстро перебирать ногами в туфлях, чтобы угнаться за широким шагом мужчины. Но оказавшись внутри, от любопытства было сложно удержаться. Тем более, когда кожу прожигает такое количество пытливых глаз. Лука поймал на себе лишь несколько: изумлённых, пораженных, брезгливых, просто застывших, но большей части гостей хватило такта отвести свой взор сразу же, как на них посмотрел полукровка. Генрих не велел раскрывать рот в светских беседах, так что, как и полагается питомцу, малыш просто стоял рядом, продолжая держать мафиози за сгиб локтя, и лишь периодически плотное сжатие рукава могло выдать его сильное волнение. Разумеется, он слышал вопросы подошедших к Генриху знакомых, но больше старался абстрагироваться, чем всерьез подслушать - жизнь в качестве товара научила его тому, что чем меньше слышишь чьих-то размышлений о тебе, тем спокойней спишь. Предложенный бокал он сначала обнюхал, и хотя мужчина разрешил не пить, Лука отпил - совсем немного, интерес пересилил его. Малыш чуть поморщил носик, решив, что такой пробы с него достаточно, и поймав на себе взгляд, слабо улыбнулся, потирая тонкую ножку бокала в пальцах. - Странный вкус. Как будто я пробовал раньше, но.. ужасно отвык. - Интересная заметка, думаю, тебе стоит прислушаться к ощущениям и описать это потом в дневнике, - подметил мужчина, резко похолодев, когда увидел подходящего к ним. Генрих всегда был холоден или строг. Или всё в месте. Но на этом вечере он был немного расслабленным и Лука даже заметил на его лице улыбку. Не столько радостную, сколько самодовольную. Было видно, что он наслаждается абсолютно всеми взглядами на себе. Но сейчас вокруг него возникла такая аура, которая вызывает холод по спине и мурашки. Лука не удержался и глянул на незнакомца. Обычный мужчина, коих было десяток здесь. Но что же в нём такого особенного? - Надо же, сам Фенрир решил почтить нас своим присутствием. Да ещё и не в одиночестве, как не обычно, - усмехнулся подошедший, разглядывая во все глаза Луку. - Неужели? Ты завёл себе питомца? Так неожиданно для тебя. Хотя… ты всегда поражал нас своими решениями. Сколько стоит это чудо? - Он не продаётся, Штейн, - сухо ответил мужчина, смотря прямо ему в глаза. - Он? Так это ещё и не девушка, - хохотнул тот, отпивая из стакана коньяк. - В определённых кругах за такой экземпляр хорошо заплатят. Знаешь что? Я даже готов сделать тебе хорошее предложение. Как насчёт двадцати миллионов? Генрих опустил руку, временно отпуская Луку, и сделал шаг вплотную к нахальному мужчине. - То, что принадлежит мне, останется со мной до самой моей смерти, сколько бы нулей ты не предложил, - практически прорычал мафиози. - У всего есть цена, господин Майерс. Если она не в нулях, то в другом. Ты меня понимаешь, - тот оскалился, задирая нос, смотря с вызовом. - Меня не просто так зовут Фенрир. Мне не стоит переходить дорогу. Ты знаешь, что за это бывает, - напоследок хмыкнул Генрих, повернулся к нему боком и снова подхватил Луку, отходя от Штейна. - Ублюдок, - прорычал себе под нос мужчина. Если бы не весь официоз вечера, полукровка мог бы и сам постоять за себя, но, похоже, здесь так было не принято. Да и одежда не располагала к драке. Но, однако же, Лука не стал пасовать перед сальным взглядом, и молча вперился в глаза подошедшего с точно таким же вызовом, пока мужчины решали вопрос между собой. Стоящие немного позади подошедшего парочки сверлили заварушку своими голодными взглядами, ехидно улыбаясь и перешептываясь, точно стадо голодных гиен. Некоторые, сидящие и стоящие подальше, практически сворачивали себе шеи. Лука прекрасно улавливал их шепотки: сам того не желая, он стал событием этого вечера, гораздо более обсуждаемым, чем сам аукцион. Ужас как неловко. И кто бы мог подумать, что это первый раз, когда Генрих, в принципе, идёт не один? Приходи он сюда хоть с кем-то купленным, было бы чуть меньше ажиотажа. А так: великий и ужасный Генрих Майерс явился на светский приём с подростком-демоном! "..ублюдок.." - долетело проскрипевшее сквозь стиснутые зубы проклятие, и Лука машинально-ласково пригладил ту руку, за которую держался, даже не до конца осознав, что делает. - Они просто завидуют, - тихим шепотом добавил он, чуть подняв голову, чтобы заглянуть в его серые глаза. - Но.. не мешало бы предупредить, что Вы здесь прославились прожженым одиночкой. Теперь могут поползти слухи.. От слов Луки мужчина в мгновение расслабился и успокоился, сбрасывая свою злобную ауру, даже не задумываясь об этом. Он выдохнул и чуть усмехнулся. - Я прослыл не только одиночкой. Фенрир - это волк в скандинавской мифологии. Был тем, кого не воспринимали в серьёз, но, в последствии, стал самым ужасным, способным убить даже Богов Асгарда. Я получил это прозвище за то, что всегда находил свою цель и каждое начатое дело доводил до конца, каким бы опасным оно не было. Плюс, - Генрих отпил вино, глянув на Луку. - Здесь все знают, что я получаю только самое лучшее. Штейн не просто так предложил мне двадцать миллионов за тебя. Он не владеет драгоценностями, он их продаёт, взвинчивая космические цены. И скорее всего, оценил тебя на все сорок. Наверное, стоило воспринимать такое за комплимент, но Лука тяжело вздохнул, оглянувшись на весь зал позади них, где до сих пор кое-кто следил за ними, чуть ли не тыкая пальцем. Тоже мне, светское общество... - О, на рынке уже пытались, - усмехнулся малыш, опуская взгляд на бокал. - Но.. не так-то легко продать полукровку. Вы единственный, кто зачем-то-.. я имею в виду.. мне до сих пор странно, что я живу у Вас. И.. мои провалы в памяти становятся сущим пустяком, - он чуть пожал плечами, сгоняя неловкость и вдруг заметно покраснев. - Самое..лучшее.. но я же не "лучшее". Я своего рода... Метис..так вы, кажется, говорите? Если.. если будут продавать чистокровного демона.. Вы купите его? - Боишься, что я променяю тебя? – ответил вопросом на вопрос мужчина. - Дело не в чистокровности. В нашем мире на чёрном рынке богачей такое не редкость. Кое-кто даже выводит чистокровных демонов. А когда чего-то много, цена на это падает. В тех низах, где тебя продавали, об этом не знают. Поэтому метисов и считают чем-то непристойным. Здесь имеет значение уникальность, а ты по-настоящему уникален. Твоя психика устойчива. Я видел, как сходят с ума демоны и это рядом не стоит с твоими приступами. Они хороши только чтобы сидеть в клетке. Ты почти не теряешь молодость с годами, у метисов это редкость, да и, по-хорошему, у чистокровных тоже. К слову, то, что ты метис можно выяснить только по твоему обращению и крови. Твой вид очень схож с видом чистокровных демонов. Почти один в один. Что касается покупки других демонов, я в этом в принципе не был заинтересован. Я скупаю редкости и один мой контакт знал это. Ты действительно большая редкость среди всех демонов. И все эти взгляды подтверждают это. Поэтому я тебя и купил. Я бы выложил за тебя любую сумму, но здесь ещё и повезло крупно сэкономить. По мере ответа Лука пытался держаться непринужденно, но уже ощущал, как все сильнее и сильнее начинают гореть щеки, и чтобы куда-то деть смущением вкупе с волнением, отпил из бокала ещё немного, робко кивнув, мол, понял. Что ж, по крайней мере, теперь становится понятно, почему мафиози так ведёт себя, пытаясь заботиться о своей покупке по высшему разряду. Пока они шли по залу, выискивая максимально комфортный уголок, то слушали все эти шёпоты в спину. « Как он мог притащить сюда питомца?» « Так мерзко с ним находиться в одном помещении» « Он не уважает ни себя, ни других» « Я слышала - это ещё и мальчишка» « Фу, мерзость. Вот почему он никогда не приводил девушек. Он педофил!» « Ты видела его глаза? Жёлтые, как моча» « Хаха, точно!» « Тшшш, ты дура? Он может услышать!» - Вот тебе и светское общество, - усмехнулся Генрих. - Всё равно что бабки на вокзале, только накачены ботексом и с дорогими цацками. Половина из них пытались подлизаться, когда видели, что я один. Даже хорошо, если поползут слухи. Как минимум, меня ещё больше начнут обходить стороной. Куры безмозглые. Снова лицо Генриха изменилось, но теперь на сдержанную улыбку. К ним вышла пожилая дама, в пышном наряде. - Как приятно увидеть тебя, Генри, - улыбнулась она, подойдя ближе. - И какое чудо ты прихватил с собой. Глаз радуется. Ты здесь самый статный мужчина! - Госпожа Гарсия, надеюсь хоть Вы не будете интересоваться его ценой. - Ох, милый, мне и своего питомца хватает, - посмеялась она, мягко поглядывая на полукровку. - Не бойся, я не кусаюсь, - сказала она мальчишке. - Ты выглядишь великолепно, хочу разглядеть тебя получше. Уже тошнит от всех этих расфуфыренных кукол на этом вечере. - К слову о Вашем питомце, где он? - Да вон там, набивает брюхо, - она махнула головой в сторону стола с закусками. Там стоял один из самых толстых мужчин на этом вечере. Пуговицы на его жилете кричали «караул», а пиджак и вовсе не застёгивался. Ремня на этот живот было не найти, поэтому штаны держались на подтяжках, растянутых на максимум. - Я уже думал, толстеть ему некуда, - усмехнулся мафиози, наблюдая картину, как господин Гарсия опустошает стол. - А я лишь надеюсь, что скоро у него откажет печень и я полностью завладею его бизнесом. - Коварная Вы женщина, - мужчина посмотрел на даму, которая улыбнулась весьма неоднозначно. - Мы женщины всегда коварны. Но ты прав, я само коварство. Прозвенел звонок, оповещающий всех собраться в другом зале. Официанты забрали у всех бокалы и проводили господ в следующее помещение. Там стояло множество стульев перед небольшой сценой, посередине которой была стойка. Все понемногу рассаживались, занимая места с подписями, отдавая их прислуге. Место Генриха было позади всех. Он усадил Луку и сам сел рядом. Когда все места были заняты, закрылась дверь, и потух свет. Вместо него включилась яркая подсветка сцены. Вскоре появился мужчина во фраке и занял своё место за стойкой, сразу проверив микрофон. - Добрый вечер, дамы и господа. Мы начинаем наш аукцион. Собранные средства пойдут на благотворительность исчезающих животных и поддержание музеев. Надеюсь, каждый из вас найдёт себе что-то по душе и уйдёт с этого вечера счастливым, - он ударил молотком, начиная. Из-за занавеса вышел мужчина, вынося среднего размера статую обнажённой девушки с крыльями. - Открывает сегодняшний аукцион эта прекрасная статуя, сделанная в восемнадцатом веке, из каррарского мрамора. Первоначальная цена лота – сто тысяч долларов. Руки поднимались и в воздухе разными голосами звучали цены. - Сто двадцать - Сто тридцать пять - Сто сорок пять - Сто шестьдесят. - Сто шестьдесят раз, - озвучивал ведущий, - Сто шестьдесят два. Сто шестьдесят три. Продано! – стук молотком оповещающий о конце торга, - Статуя ангела продана Господину Уиллису за сто тысяч шестьдесят долларов! Мужчина унёс статую девушки, пока другой внёс прозрачный бокс, в котором была старинная книга. - Рукопись неизвестного писателя двенадцатого века, содержащая в себе мёртвый язык исчезнувшего народа, - объявил мужчина. - Начальная стоимость – триста пятьдесят тысяч долларов. Этот лот продали за полмиллиона. Лука оглядывал всех людей, поднимающих таблички, озвучивающие суммы, поднимая цену на выставленный лот. Следующий человек появился с весьма странной вещью, в виде большого кольца с шипами вовнутрь. Он держал это нечто в белых перчатках и пока не уходил со сцены, встав неподвижно и выполняя функцию подставки. - Настоящее средневековое орудие пыток, которым пользовалась инквизиция. Труба-крокодил. Начальная стоимость – пятьсот тысяч долларов. Снова удар молотком и вещь спряталась за сценой, пока другое выплывало. С каждым лотом суммы всё увеличивались. Всё это время Генрих просто молча сидел, смотря на лоты и больше ни на кого. Со статуи лошади весом в тридцать килограмм, выполненной из чистого золота, цены уже поднимались выше одного миллиона. И это всё ещё не был конец. Когда появилась на сцене большая древняя ваза, Лука уже начал тихо посмеиваться себе под нос, что она стоило дороже, чем золото или древняя книга. Место на задних рядах позволяло спокойно крутить головой и раскрывало всех сидящих, так что можно было без стыда смотреть за тем, кто покупал эти предметы и сколько готов был выложить за это денег. Чем выше задиралась цена, тем непонятнее было почему такая стоимость у того или иного лота. Королевский сервиз продали за два миллиона, а единственную золотую ложку какого-то важного человека уже за три. На продажу попадали алкоголь, украшения, посуда, книги, рукописи, картины. Конечно, ведущий очень красиво описывал все эти вещи, но понятнее от этого не становилось. Учитывая свою стоимость, Лука дивился тому, какие деньги готовы были выложить за какую-то чушь. Он бы побоялся есть ложкой за три миллиона долларов, не говоря уже о каком-то сервизе, который легко разбить. - Мы подошли к концу. Завершающий лот аукциона, - загадочно произнёс мужчина за стойкой. К нему вышел другой, неся в перчатках небольшую квадратную красную коробочку, вроде той, в которой был браслет Луки. И когда её раскрыли, малыш изумился тому, что было внутри. Изящное украшение. Основой его были белые камни, складывающиеся в узор листьев по кругу, уменьшаясь и сходя на нет к краям. Зелёные камни в виде капель были по всей основной полосе, от которого «прорастали листья», всё дальше и дальше друг от друга. Над верхними располагались «капли» чуть побольше, а ниже в шахматном порядке последние маленькие зелёные и белые «капли». По центру сверкал особенно большой камень, отличающийся от всех. Если зелёные были чуть темнее, то этот отдавал синевой, особенно в свете софитов. Всё украшение сверкало и переливалось, даже когда его держали на одном уровне. Многие девушки в зале ахнули от его вида. Они начали перешёптываться с мужчинами, уговаривая купить его. - Утерянное колье ныне погибшей семьи Бернар, - начал своё описание мужчина на сцене. Лука вперился взглядом в это украшение. Он чувствовал, что оно действительно особенное, по сравнению со всеми лотами, пускай некоторые из них и были красивыми. Не то, чтобы он хотел его получить, но не мог отвести взгляд. Тем более, что это единственная возможность им насмотреться. Скоро это колье кто-то купит и его унесут за сцену, чтобы потом отдать счастливому обладателю. А, точнее, обладательнице. - 564 бриллиантов каратом 47. Двадцать три зелёных бриллианта именуемые «Слёзы сирены». Главное достоинство колье – чистый грандидьерит. В мире по научным данным найдено всего восемь подобных камней ювелирного качества. Нам известно только о трёх Грандидьеритах, один из которых находится в главном музее в Германии. Это четвёртый, вновь найденный и подтверждённый своей подлинностью. Первоначальная стоимость – 16 миллионов долларов. В этот момент брови малыша поднялись вверх, но в целом он понимал, что стоимость последнего лота будет выше всех предыдущих. А последний лот купили за десять миллионов. Так что это было не удивительно. Ставки повышались и один из тех, кто боролся за лот, был тот мерзкий мужчина по фамилии Штейн. - Семнадцать миллионов. - Восемнадцать. - Двадцать, - озвучил Штейн и посмотрел на паренька, который отложил свою табличку, заранее признавая свой проигрыш. - Двадцать миллионов раз. Двадцать миллионов два. - Сорок, - внезапно для всех табличку поднял Генрих. Многие на него обернулись, даже Лука на него изумлённо посмотрел. Все поднимали цену постепенно, и только он сходу увеличил цену в два раза. Штейн уже краснел от злобы и явно скрипел зубами, хотя отсюда это было не слышно. Генрих спокойно усмехнулся, опуская табличку. Часть девушек начала дергать своих мужчин, покуда другие повесили голову, поняв, что эта слишком космическая сумма для них. - Сорок миллионов раз. Сорок миллионов два. Сорок миллионов три! – стук молотка, заканчивающий торг, - Колье семьи Бернар продано господину Майерсу за сорок миллионов долларов! Свет включился и часть тех, кто не участвовал в торгах, снова вернулись в зал, где общались прежде. Те же, кто приобрёл лот, по очереди вставали со своих мест, заходя в другое помещение, явно для оплаты и договора о доставке. Последним туда пошёл Генрих, придерживая Луку как и прежде. Мужчина достал чековую книгу, написал на ней нужную сумму, расписался и протянул мужчине во фраке. - Спасибо вам, Мистер Майерс, вы внесли огромный вклад в благотворительность, - лучисто улыбнулся ведущий. - Особенный вклад я внёс в чёрный рынок, торгующий исчезающими животными, - хмыкнул он, убирая книжку и поворачиваясь к слуге, что нёс коробочку в перчатках. Генрих тут же открыл коробочку, достал оттуда колье и протянул обратно. - Отнесите Лакею, чтобы он положил её в салон. - Будет сделано! - Повернись, - скомандовал он Луке. Тот немного опешил, но всё же послушался. Тогда это драгоценное колье заняло своё место на его шее. Генрих застегнул, повернул полукровку за плечо и чуть отошёл назад. На его губах снова возникла самодовольная улыбка. - Очаровательно, - коротко сказал он и снова подал локоть, выходя ко всем остальным.