Сталь

Лука успел поблагодарить небеса за то, что основную часть вечера ему всё же дозволено будет сидеть - пусть туфли ему и подобрали максимально-комфортными, с непривычки лодыжки адски пекло и ноги напрягались, как от тяжелого физического труда. Присев на отведенный ему стул, обитый красным бархатом, Лука не сдержал облегченного вздоха, немного откинувшись на спинку, и теперь, когда мысли не отвлекались на ощущения в стопах, он с интересом скользил взглядом по присутствующим. Маленькая комнатка почти битком заполнилась гостями, погас свет, но тут же вновь вспыхнул ярким сиянием рамп, висящих над сценой: прожекторы быстро настроились на центр небольшой сцены, справа от ораторской стойки. Малыш почти что с одинаковым интересом реагировал на каждый лот. Он никогда не бывал на подобных мероприятиях и, потому, ему было интересно всё. Торги шли неспешно, начинались с относительно небольших сумм, поэтому первый час малыш сидел тихо, разве что улыбался каким-то своим мыслям, или слабо покачивал головой, словно недоумевал, зачем человеку, купившему вещь, она вообще нужна. В какой-то момент он даже не удержался, мягко коснувшись предплечья Генриха и наклонив голову к нему ближе. - Не понимаю, - тихо зашептал он, не отрывая взгляда от сцены. - Это же просто фарфоровая тарелка. Восемьсот тысяч?.. На ней даже сколы есть! - Вещь уникальна своей историей, в том числе, - мафиози не стал опускать голос до шепота, но сделал его максимально тихим, что, впрочем, никому не помешало из-за сильного отдаления от основной массы торгующихся. - У этой вещи есть паспорт, есть происхождение. Происхождение может сделать вещь практически бесценной. Лука сделал вид, что понял, хотя в голове всё равно не укладывалось. Этим же объяснялись и его смешки, когда суммы перевалили за миллион: просто немыслимо тратить такие огромные деньги на пустяковую пиалу, пусть даже известной китайской династии. Или все эти богачи, скупая изысканные вещи, пытаются сделать изысканными себя самих? Полукровка уже понимал: у них это вряд ли получится. Реакция на демона уже давала это понять. Благородность и хорошие родовые манеры - это вещь, которую не купишь, её можно лишь иметь - как это было заметно с миссис Гарсиа. Здесь было мало людей той же породы, что и она, статных не благодаря своей осанке, но благодаря своему уму и воспитанию. В основном, просто богатые денежные мешки и их спутницы. Генрих здесь как-то не смотрелся, поэтому для малыша было загадкой, почему он решил прийти сюда, тем более, под руку с ним. Покрасоваться? Попробовать ещё раз влиться в общий улей? "Завершающий лот аукциона.." Лука чуть встрепенулся, подняв взгляд. На последние покупки он уже почти не смотрел: то поправляя подол своего платья, то разглядывая затылки близ сидящих. Его моська скучающе крутилась, и желтые глаза бликовали от слишком яркого света со сцены, как глаза какого-нибудь енота или дикой кошки. Генрих продолжал сидеть молча, ни разу не встревая ни в один из лотов, из чего малыш уже сделал вывод, что на аукционе нужно просто отсидеться, чтобы уже после него с кем-то там встретиться. Вздохнув, он всё же посмотрел на сцену, заинтригованный фразой ведущего, и невольно застыл, а янтарные глаза сами по себе округлились, сделавшись ещё шире. Он прежде никогда не очаровывался каким бы то ни было предметом настолько. Его не слишком впечатляли красивые ручные росписи, скульптуры, картины - всё это было прекрасно, но малышу хватало пары минут, чтобы насмотреться и начать скучать. Но от колье совсем не хотелось отводить глаз. Даже неподвижное, оно лучилось всеми цветами радуги. Малыш выпрямился на своем стуле, даже оторвался от его спинки, сжав оба кулачка на подоле своего платья и замерев дыханием. Прекрасное. Может быть, из-за того, что оно было не полностью рукотворным - как бы люди ни старались, синтезировать и полностью повторить красоту, которая создаёт природа, колдуя над минералами, невозможно. Камни притягивали взгляды абсолютно всех в этом зале, даже несмотря на речь ведущего о том, что ведущий камень не является сам по себе драгоценным. Стало на секунду обидно, что такое уникальное украшение может достаться в руки кого угодно, и дальнейшая его судьба, скорее всего, останется неизвестна.. быть может, ему повезёт, и счастливый обладатель будет хранить её у себя бережно, как экспонат, а быть может, толкнёт туда, где её разберут на камни и попробуют толкнуть подороже.. Малыш даже чуть погрустнел, но вдруг понял смысл слов, сказанных Генрихом. Какой бы обычной, по своей сути, ни была вещь - её история может стоить того, чтобы выложить всё своё состояние. Малыш немного ушел в свои мысли, когда вдруг в разгар торгов голос, озвучивающий сумму, прозвучал совсем близко. Слишком близко. Лука очнулся, и ни то в изумлении, ни то в ужасе посмотрел на мафиози, спокойно возвращающего табличку на место. Сердце странно заколотилось, и малыш какое-то время растерянно метался взглядом то на мужчину, то на колье, пока ведущий не стукнул молотком по столешнице, объявляя конец торгов. Сорок. Миллионов. Долларов... Впрочем, что удивляться? Генрих ведь даже признался, что готов был заплатить и за полукровку любую сумму, просто ни место, ни торговец того не стоили. Но всё равно, осознать было сложно. Лука как зачарованный приближался вместе с мафиози к краю сцены, к ширме, за которой скрывались господа. Он вновь увидел его - уже вблизи - и вновь очаровался им. Только вот, зачем мужчине, живущему без супруги, покупать женские украшения? Лука, конечно, видел у него картины, и логичней было предположить, что он купит именно чей-нибудь оригинал полотна, но колье...? Прежде, чем его мысль могли оборвать другие размышления, это сделал Генрих. Словно во сне, малыш покорно переступил по полу, разворачиваясь на сто восемьдесят, всё ещё не веря в происходящее. Он даже волосы убирать не стал, но мужчина справился и без этого. Полукровка нервно сглотнул, когда ощутил приятную тяжесть на своей шее, и неверяще потянулся лапкой вслед за ощущениями, но одёрнул самого себя, не решаясь прикоснуться, а затем мафиози развернул его. Лука смотрел ему в глаза ошарашенно и непонимающе. В них было слишком много вопросов, но в то же время, и немая благодарность, такая, какую не уместишь в слова. Даже если очень постараться. Генрих же, как ни в чем не, бывало, подставил руку и, взявшись, малыш вышел вслед за ним, тая на устах слабую смущенную улыбку. Он уже догадывался, что их ждёт после этого решения Генриха. И он не ошибся. Эффект был даже ярче, чем от их первого появления. Едва двери распахнулись, выпуская их в общий зал, как многие из присутствующих ахнули практически в голос. Ещё бы. Мрачный волк-одиночка, с не менее мрачной и тяжелой репутацией, появляется с демоном, и надевает на него не просто колье, а то, ради чего многие и пришли на этот вечер. Венец человеческого и природного искусства. Реликвию погибшего клана. Если можно было выразить своё максимальное неуважение к собравшимся - кажется, Генрих прошелся по всем пунктам, особенно жирную точку поставив на том, что вертел их мнение на одном месте, что до аукциона, что после. Но Лука больше не чувствовал себя зажато. Тот же стержень, что заставлял его учиться ходить на каблуках, изучать этикет и всячески соответствовать мужчине, заставил и сейчас вести себя ровно так, как он того заслуживает. Малыш приосанился и держал голову приподнятой, пока шел за мужчиной, ничуть не съёживаясь под уничтожающими его женскими взглядами, полными зависти и гнева, позволяя любому желающему полюбоваться на украшение, висящее на нем. Некоторые, более благоразумные особи, действительно стали прогуливаться поближе к паре, просто чтобы ещё раз полюбоваться на камни. Таких демон игнорировал. Но вскоре на горизонте нарисовался Штейн. За секунду до того, как он заметил Генриха, он что-то высказывал официанту, затем взрыкнул на девушку, стоящую подле него, а затем его злые серые глаза поймали в толпе мафиози, и он рассмеялся - неприятным, злобным смехом. Лука предупредительно сжал локоть мужчины своей лапкой, не сбавляя шага. Генрих упал на хвост чужому самолюбию и сейчас это могло иметь под собой совершенно любые последствия. Генрих не стеснялся смотреть Штейну в глаза, пока тот скалился и явно продумывал все угрозы, которые он мог высказать. Но при этом, подходить так и не стал. Все какое-то время обсуждали прошедший аукцион и бросали взгляды на колье на Луке. Да и это было слабо сказано. Многие из них оторвать взгляд не могли. И они сами не могли понять, что их больше злит. То, что им не досталось это колье, или то, что Генрих так просто выложил сорок миллионов за него и надел на какую-то шавку, которая раньше была тем же товаром. - Ох, Генри, какой ты обворожительный сегодня, - какая-то молодая особа с раздутыми губами и накаченной ботексом, аки шары, грудью, подошла к ним. - Ты помнишь, как мы проводили время? - Это ты про вечера, когда ты выкатывала свою грудь, пытаясь меня охмурить? – усмехнулся мужчина, смотря ей в глаза, ничуть не заинтересованный этой искусственной красотой. - Мне кажется, ты скоро лопнешь от такого количества силикона. - Ты грёбанный извращенец, - милое личико в мгновение озлобилось. - Встаёт только на такое отребье, как он. - Твоего мнения никто не спрашивал. Иди обратно на поводок к своему папочке. Она фыркнула, вздёрнула нос и резко развернулась, цокая шпильками, удаляясь к своим подружкам. - Какие они все жалкие, - хмыкнул Генрих. - Называют меня больным, а у самих никаких принципов. Сплошная ложь и продажность. - Я думал, светское общество придерживается этикета и не выглядит так… - Мерзко? – спросил мужчина. - Да. Джон учил манерам, но они не вписываются во всё это, - вздохнул малыш. - Джон человек старой школы, хоть и молод для неё. Их род всегда был на службе у клана Майерс. И они передавали друг другу всё, чему когда-то обучились. - Наверное, это трудно, вечно жить в службе кому-то и не видеть ничего, - немного грустно сказал Лука. - Отнюдь. У Джона есть много привилегий. Но только в рамках клана. Если клан распадётся – Джон станет никчёмным. Немногие кланы сохранили старые порядки, где всё передаётся от отца сыну. Слуги заменяемы, многие страдают расточительством и поэтому никто никому не верит. И Джона, из-за связи с моим кланом, скорее всего убьют. Поэтому, он не предаст никогда. Возможно, будучи ребёнком, он не был счастлив такой судьбе. Но в старых кланах у каждого есть своё место, от которого невозможно отказаться. Это наше проклятье. И у Джона не самое плохое место. Ему не нужно никого убивать, он меньше всех рискует своей жизнью, пока клан существует. Он прислуживает только главе и получает лучшие вещи, как и ты. Лука покивал, усваивая сказанное и думая над этим, на время выпадая из реальности и отвлекаясь от множества взглядов на себя. Из мыслей его выдернул очередной звонок, после чего все последовали сначала в главный зал, а потом в обеденный. Зал был исполнен в самых лучших традициях прошлых веков, но с новыми технологиями и украшениями. По стенам большие зеркала в золотой объёмной окантовке, между ними картины. Обои бронзового цвета с золотистым, светящимся от света, рисунком. Приятный мягкий пол шоколадного цвета. На другой стене два камина и несколько больших картин. По стенам красивые люстры со спокойным тёплым светом. В центре всего этого великолепия два длинных стола, почти от стены до стены, покрытые белой скатертью. Вдоль них множество стульев. Расписной потолок возвышался куполом, а с него, на длинных креплениях, к столу спускались старинные люстры с множеством огней и хрусталя. С двух сторон каждого стола стояло три стула и остальные уже шли вдоль. Генрих сел на центральный стул на дальнем конце первого стола. По левую сторону сел Лука, смущённый главным положением за столом, откуда его было прекрасно видно всем. По правую руку присел Сандерс и сразу начал разговор, не смотря на то, что остальные ещё занимали свои места. - Вот, с этим пареньком я хотел тебя познакомить, - улыбнулся мужчина, указывая рукой на действительно юного человека, по сравнению с другими богачами. - Господин Майерс, приятно познакомиться, - он протянул руку, но мафиози проигнорировал этот жест. - Мы ещё не познакомились, - сухо сказал Генрих. - Присаживайся, - тихо сказал Сандерс и тот быстро занял своё место. Рядом с Лукой умастилась Госпожа Гарсия и её муж, едва дотягивающийся до стола из-за своего пуза. - Это колье было словно создано, чтобы красоваться на твоей шее, - добродушно посмеялась женщина. - Генрих всегда знает, как привлечь к себе много внимания и ненависти. Ты теперь явно стал главным украшением в его коллекции. - Спа..сибо, - неуверенно улыбнулся Лука, чуть кивнув женщине в знак признательности. Он всё же ощущал себя не совсем в своей тарелке, чтобы свободно разговаривать с кем-то из высшего общества, а госпожа Гарсиа именно такой и являлась. Скромно потупившись, он покосился на Генриха, ожидая от него какой-то реплики на сей счет, ведь комплимент направлялся скорее ему, чем самому полукровке. Они с женщиной лишь переглянулись и загадочно улыбнулись. После чего мужчина обратил внимание на другую сторону стола. - Не бойся, я никому не скажу, что ты умеешь разговаривать, - подмигнула она и повернула голову на мужа, - Боже, Чарльз, когда ты успел запачкать рубашку, - тот, видно, совсем никакого внимания не обращал на Луку, в отличии от других мужчин. По всей видимости, его заботила только еда. - Господин Майерс, я бы хотел сделать Вам взаимовыгодное предложение, - нервно продолжил юноша. - Я управляю сетью по изготовлению запчастей для самых разнообразных целей. Моя фирма сотрудничает с военными и некоторые авиакомпании пользовались моими услугами. - Господин..? – выразительно посмотрел Генрих. - Андерсон, - тут же ответил парень. - Господин Андерсон. Поймите меня правильно. Я полагаюсь на отчёты, статистику и документы больше, чем на бахвальство. Сначала покажите мне всё, что у Вас есть, а потом мы решим, насколько Ваше предложение выгодно. Наконец, последние гости заняли свои места за столом, главный прислуга, обогнув взглядом собравшихся, с важным видом позвонил в колокольчик, и к столу стали подходить официанты. Они везли за собой узкие столики с клошами, поочередно опуская перед каждым гостем его угощение, снимая колпаки, наполняя бокалы шампанским и вином. Общение оживилось, воодушевленно зазвенели столовые приборы - три часа сидение на аукционе раздразнило аппетит. Лука с интересом и легкой тревогой смотрел на ближайшие к себе тарелки напротив, пытаясь угадать, справится ли он с блюдом. К счастью, первая холодная закуска была совершенно несложной: гостям предлагалось ассорти роллов, а подача была особенно хороша тем, что угощение располагалось не просто на тарелке, а на небольшой глиняной ладье, очень похожей на настоящую. Корма ладьи была оформлена как подставка для чаши, здесь же находилась сама чаша, для соуса, а мачты - палочки для еды - легко вынимались из корпуса, не нарушая общей композиции. Лука умел справляться с палочками. Но каково же было его удивление, когда он заметил, что некоторые богачи, так презрительно смотрящие в его сторону, без малейшего зазрения совести берут угощение прямо руками! Он мысленно посмеялся над ними, коротко переглянувшись с Гарсией. Кажется, она поняла его эмоцию, и снисходительно махнула рукой, также, как и Лука, не вслушиваясь в деловые беседы. - О, милый, не обращай на них никакого внимания. Такую ничем не обоснованную напыщенность с них уже не сбить, пусть греются в надуманной славе, мы-то с тобой видим, что они не более, чем свиньи в хлеву. - В хлеву... - скромно улыбнулся Лука, пробуя угощение. Поварам стоило отдать должное: роллы блюдо несложное, но рецепт был явно уникальным, так как вкус показался мальчишке очень сложным, он раскрывался на языке постепенно, вызывая настоящий оргазм на вкусовых сосочках. Вдоль стола, по центру, для тех, кто уже покончил с персональным блюдом, прислуга вынесла тарелки с рыбной и мясной нарезкой, подкопченной, вяленой и даже так называемое "сашими" - сырые деликатесы для ценителей такой пищи. Помимо этого, стол украшали блюда с канапэ и тарталетками, украшенными кремовой начинкой с разнообразным угощением внутри. Запахи просто кружили голову. Полукровка аккуратно пробовал всё по чуть-чуть, совершенно не вникая в суть разговора, да и незачем было: мужчины переговаривались спокойно, да и Лука чувствовал, что незнакомец, подсевший к ним, не один из тех, кто будет провоцировать Генриха чем бы то ни было. Официант наполнил его бокал шампанским, и полукровка, ощутив себя в безопасности и в отличном расположении духа, с удовольствием отпил из бокала уже не такой маленький глоток, почти сразу слабо поморщив носик и кашлянув в прижатую к губам ладонь. - Ой.. газированное... - хихикнул он, и услышал добродушный смех поддерживающей его женщины. - Господин Майерс, - тихо продолжил Андерсон, когда официанты разошлись, предоставляя гостям спокойно угощаться и беседовать. - Документы, господин Андерсон, без них я не собираюсь продолжать разговор, - Генрих медленно ел закуску теми же палочками, не обращая внимания на взгляды со стороны, хотя многие теперь были направлены больше на Луку. Парень вздохнул и щёлкнул пальцами помощнику, который стоял рядом с ним. У некоторых гостей точно так же присутствовала личная охрана, некоторая из них присевшая на кресла у стены. Генриху подали папку и тот, закончив со своей порцией, раскрыл бумаги. Он внимательно вчитывался абсолютно во всё, переворачивая страницы и отпивая виски. Но вдруг он остановился на половине, захлопну папку и вернул собеседнику. Сандерс внимательно наблюдал за ними двумя, на встревая в их разговор. - Господин Андерсон, Вы весьма плохо попытались скрыть положение Ваших дел. И оно находится в ужасно плачевном состоянии. Ваше сотрудничество с военными было в девяностых годах. Полагаю, когда дела ещё вёл Ваш отец. Многие авиакомпании расторгли с Вами договор, а единственные, кто пользуется Вашими услугами те, что сами на грани банкротства. Ни машиностроение, ни заводские детали, ни аппаратура так и не пользовалась спросом за все эти года. - Но… - потухшим голосом попытался возразить юноша, - Позвольте, возразить, у моей фирмы есть огромный потенциал, поэтому я бы хотел обзавестись спонсором, чтобы поставить сеть на ноги и… - Из уважения к господину Сандерсу я помогу Вам, но на моих условиях. Я буду получать 45 процентов дохода с вашей фирмы. Вы будете заниматься только деталями для автомобилей. Я привлеку пару своих знакомств, среди компаний, занимающимися автомобилями и Вы начнёте работать на них. Так же, один из ваших заводов станет, по большей части, местом работы моих ребят для чёрного рынка. Вы туда не будете совать нос, всеми проблемами в этом вопросе буду заниматься я, и никакой прибыли с этого дела иметь Вы не будете. - Постойте, но я не занимаюсь нелегальной работой и сбытом чего бы то ни было, - подал голос Андерсон, но Генрих лишь усмехнулся. - Вы просите помощи у мафии и рассчитываете, что не будете вмешаны в теневой бизнес? Так не бывает, господин Андерсон. Здесь либо мои правила, либо моей помощи не будет, - мафиози чуть поддался вперёд, продолжая смотреть в глаза взволнованного парня. - И я Вам сейчас опишу всю картину того, что будет. Если Вы примете мои правила игры, то уже через пару лет Ваша фирма может выбиться в главный рынок страны, и Вы будете иметь такой доход, о котором даже помыслить не могли. Пятьдесят пять процентов покажутся Вам огромной прибылью. Если же Вы откажетесь, через год, в лучшем случае, Вы полностью обанкротитесь и все Ваши заводы вкупе будут стоить меньше, чем то колье, что я купил сегодня на аукционе, - Генрих откинулся на спинку, оскалившись. - Впрочем, решение за Вами. Если вы надумаете, можете позвонить мне, и мои юристы составят договор, - мужчина выудил из внутреннего кармана визитку с гербом на одной стороне и номером на другой, положив ему перед тарелкой. - Теперь, я хочу насладиться ужином, так что попрошу Вас больше не беспокоить меня деловыми разговорами. Андерсон сглотнул, слегка помрачнел, но визитку убрал в карман. В какой-то момент ужина, когда вечер уже больше располагал к этому, свет ещё немного приглушили, а в комнате заиграли ненавязчивые мотивы джаза. Пытаясь понять источник звука, Лука обернулся, шуганул нескольких пытливо смотрящих ему в спину людей, и наконец заметил музыкантов, стоящих в свободном углу зала. С ними ужин заиграл новыми красками. Принесли горячие блюда - нежнейшее томлёное мясо ягнёнка с тыквенным пюре и веточкой розмарина. Тоже ничего сложного. Лука уже слегка наелся, поэтому стал больше внимания обращать на то, о чем говорит Генрих, в частности, не на суть его дел, а на манеру ведения самого разговора. Точно кот с мышью, мафиози грубо очерчивал робкому парню напротив, где ему что светит. Не обращая внимания на то, что за него попросил знакомый, не делая скидок в выражениях, он был настоящей акулой в той сфере, в которой царствовал. Луке стало даже немного жаль непутевого бизнесмена. Он выглядел совсем растерянным, периодически смотрел то на Сандерса, то на Майерса, и, практически, не знал, что ответить. Но как только разговор обозначили оконченным, сам поспешил удалиться. - Бедолага, - позволил себе вздохнуть Лука, уже опрокинувший в себя пару бокалов шампанского с закуской. - Он висит над пропастью проблем, а ты продаёшь ему спасительную веревку.. Это не тяжело, зарабатывать на их горе? Генрих посмотрел на полукровку и сдержанно улыбнулся. - Посмотри вокруг. Здесь нет ни одного главы от другого клана. Только их представители. Никого из группировок, занимающихся чёрным рынком. В основном, те кто сидят за столом и ест как свиньи – бизнесмены из «светлого» мира. Якобы, не имеющие никакой связи с теневым бизнесом. Крупные владельцы известных компаний, брокеры, миллионеры. На деле же, они самые большие лжецы, даже в нашем мире. Они порвут за любой кусок мяса, подставят самых лучших друзей и продадут всю свою семью, если это им поможет взобраться на «Олимп». Они все связаны с коррупцией и чёрным рынком. Это их основной заработок, по сути, - после этого мафиози посмотрел в глаза Луке. - Мафия, хоть и живёт по ту сторону мира, но она честнее этих жирных мешков. Да, всё зависит от клана и их принципов, но есть нерушимые законы. Мафия никогда не преступает те договоры, которые уже подписаны. Никогда не изменит их на ходу. Мы чётко оговариваем пункты и придерживаемся их, - Генрих отпил виски, ненадолго прикрывая глаза. - Я не просто так сказал, что он станет банкротом. Он попытался запрятать статистику между строк, но я юрист по образованию, я вижу такие вещи. Вступив в наследство, скорее всего, он пустил на ветер все денюжки своего покойного отца, совсем не занимаясь его бизнесом. В виду чего потерял все важные и полезные контакты. А когда деньги закончились и появилась дыра, он запаниковал. Но никто из того мира руку не подавал. Поэтому, мой друг Сандерс предложил единственный путь сохранить его бизнес. Я его не отнимаю. Я беру контроль, потому что, скорее всего, Андерсон понятия не имеет, как управлять компанией. У него будут лёгкие деньги, которые он будет просаживать, у меня тоже своя выгода. По статистике, если безвозмездно кому-то помогаешь, тот только больше свешивает ноги, начиная полагаться на твою бесплатную помощь. На кону должно что-то стоять, что заставит тебя крутиться. Мир таков. У Луки вытянулось лицо, когда он наконец понял, насколько вперед смотрел Генрих, когда разговаривал с тем парнем. Он протянул многозначительное "ооо" и задумался. В самом деле, наверное, он лучше знает всех этих людей, знает, что их может интересовать на самом деле, а потому, так ведет с ними беседы. Поскольку делами их больше не тревожили, завязалась ненавязчивая беседа с четой Гарсиа и приятелем Сандерсом. Еда была по-прежнему выше всяких похвал, напитки тоже, музыка ласкала слух, и полукровка сам не заметил, насколько сильно расслабился в этой атмосфере. Он покачивал ногой в такт музыке, смеялся над шутками и изредка, не в силах удержаться, заострял свой взгляд на Генрихе. Он держался невозмутимо-холодно, впрочем, выглядел гораздо более расслабленным, чем даже на своей территории. Кажется, ему этот вечер тоже пришелся по душе. Наконец, гости стали подниматься с мест, прощаясь друг с другом. Генрих тоже встал из-за стола, и Лука следом за ним. - До свиданья, миссис Гарсиа, - чуть неуверенно произнес Лука, заранее виновато улыбаясь, если сказал как-то не так, но женщина была радушна, она приобняла малыша на прощанье, и поспешила за своим мужем. А полукровка, сделав несколько шагов от стола, осознал, что, наверное, перебрал с выпивкой. Даже несмотря на поддержку в виде локтя Генриха, его слегка покачивало. Как только в лицо ударил прохладный ночной воздух, а голоса позади стихли, малыш притормозил, с великим удовольствием стаскивая со своих стоп ненавистную обувь. - А-ах, - довольно выдохнул он, придерживая обе туфли за каблуки и на носочках поспешив за шагом мужчины. - Так гораздо лучше~ - Ты хорошо держался, - похвалил его Генрих, сам наслаждаясь свежим воздухом после всех этих навязчивых ароматов дам, да и как бы не были приятны все эти завистливые взгляды, в какой-то момент они надоедали. - У меня не много друзей, но Сандерс и Гарсия достаточно надёжные. К тому же, привыкли ко всем моим странностям, которые свет не одобряет. А нам все эти самовлюблённые свиньи уже осточертели. Поэтому мадам Гарсия так хотела с тобой поговорить. Ты новизна. Генрих попросил лакея пригнать машину к чёрному входу, хоть и вышел со всеми через парадный. Он хотел проветриться и неспешно огибал здание, немного даже отходя от него, чтобы окунуться в темень ночи. Он уже видел, что малыш был сильно пьян. Не до потери сознания, но на ногах явно уже держался плохо. Особенно это было понятно по смешкам, когда он спотыкался. В какой-то момент он перевёл малыша под другой локоть, почуяв опасность. Он напряжённо шёл, но поддерживая веселье Луки, чтобы преследователи вышли из укрытия. Уловка сработала. Они думали, что мужчина не замечает, как идут по его пятам. Стоило суку хрустнуть, Генрих моментально среагировал. Он ухватил малыша, прижимая к себе, взвёл курок и одним точным выстрелом уложил одного противника. Спереди зашуршала трава, он даже не всматривался в темноту, не видел противника, но точно попал в него. После выстрела что-то рухнуло и покатилось куда-то под кусты. Последний вывернул из-за угла, но не успел поднять оружие, как получил пулю в глаз. Генрих прикрыл глаза и держа пистолет, вслушивался в ветер. Через минуту он понял, что убил всех. Вернул пистолет в кобуру и отпустил ошарашенного Луку. - Я же… мог помочь, - заплетающимся языком сказал полукровка. - Ты едва на ногах держишься, одет в платье и дорогие украшения. Тем более, их было всего трое, - мужчина подошёл к ближайшему убитому, склонился над ним, проверяя рукава. На них не было герба, никакого обозначения принадлежности к банде. Он поднял пушку и очень удивился. - Транквилизаторы. Нас хотели усыпить, - Генрих поднял взгляд на здание и в самом верхнем окне увидел злобное лицо, скалившееся им. - Штейн, - усмехнулся мужчина. - Ох, зря ты перешёл мне дорогу, завистливый мудак. Генрих вернулся к Луке и стал придерживать его за плечи, теперь быстрее подходя к своей машине. Усадив на заднее сидение малыша, он подошёл к парню. Отсчитал больше количество купюр и передал их. - Нужна группа зачистки. По правую сторону три трупа. Два у стены, один в кустах поблизости. Парень кивнул и тут же побежал обратно в особняк. Мужчина же сел на заднее сидение с другой стороны. Когда нажал на кнопку, машина приветствовала их короткой музыкой. - Ваш личный водитель Эдельвейс готов отвезти Вас куда угодно, Господин Майерс. - Особняк, - коротко сказал Генрих, доставая телефон. - Вас понял. Время пути два часа тридцать минут, - после этих слов руль сам покрутился, рыкнул мотор и кадиллак поехал. - Привет, Франк. Штейн сделал крупную ошибку и теперь нам нужно наказать его. Убить его мы не можем, слишком много новостей будет. Но обанкротить его мы в силах. Пусть наши аналитики раскопают всю информацию о нём. Подключи хакеров, мне нужно о нём полное досье со всеми его поступками, от которых не только стыдно, все его скелеты и призраки прошлого. Всё собранное присылай лично мне. Я сам хочу раздавить его, - недобро скалился мафиози, но выдохнул и снова вернулась серьёзность. - Да, уже в пути. Всё хорошо. Этот безмозглый слишком самовлюблён и решил, что сможет тягаться с мафией. Конечно, у него наёмники и моего мизинца не стоят. Нет, Лука не обращался. Потом всё расскажу. Генрих положил телефон, снова тяжело вздохнул и откинулся на кресло, прикрывая глаза и сбрасывая с себя всё то, что произошло за сегодняшний день. Слишком насыщенный, однако, мафиози давно ждал повода, чтобы загрызть Штейна, вечно снующего как падальщик, в надежде урвать что-то из лап Фернира. И Лука оказался той самой провокацией, перед которой он не смог устоять. От этих мыслей мужчина садистки улыбнулся, уже чувствуя наслаждение, которое будет испытывать от отчаяния в глазах Штейна, когда его корпорация падёт. Генрих даже не будет её покупать, он натравит тех, кто разорвёт её по частям. *** - Хаха, - Лука слегка запрокинул голову, беззаботно рассмеявшись над словами мафиози. - Новизна~ Нечасто они видят тварей, да? Тем более, в таких одеждах.. Но тут Ваша заслуга больше, чем моя.. Ик! Хаха, а видели бы они меня в клетке, наверное, даже не узнали бы вовек... - Малыш бормотал, посмеивался, и совсем не замечал перемещения мужчины, невозмутимо цепляясь за другой локоть и не особо обращая внимание на подмену. Качественный алкоголь развязал ему язык и полукровка перестал следить за этим, пытаться быть более сдержанным. К тому же, Генрих начал посмеиваться в ответ, и неожиданно для самого себя Лука совсем расцвел, слыша его смех. Как будто сейчас куда-то сошло всё лишнее, и они были на одной волне, несмотря на гигантскую разницу между ними. Затем произошло нечто странное. Мир крутанулся, и широкая грудь главы оказалась необычайно близко к лицу, сзади на плечи нажимала другая его рука, а воздух сотряс выстрел. Полукровка вздрогнул всем телом, но не решился шевельнуться - слишком растерялся от происходящего. Он лишь задрал голову выше, испуганно глядя на напряженный профиль мужчины. Он выстрелил? В кого? Почему? Он ранен? Бешеный ворох мыслей разогнался ещё одним грохот выстрела. Малыш неосознанно прижался ближе, во все глаза таращась в темноту. - Что это?.. - бормотал он, подгоняемый быстро шагающим к машине мафиози. - За нами.. следили? Что они хотели?.. Игнорируя поток нескончаемых вопросов, мужчина оставил его на заднем сидении, куда-то девшись. Взволнованный малыш попытался выбраться из машины, но его мягким толчком вернули обратно в салон, и Генрих сел рядом. - Ты ранен? Ты ранен? - Лука подался вперед, уже не соображая, что перешел на "ты" без особых на то разрешений, хватая мужчину за рукав и прижимая ладонь к видимой части торса. - Скажи, если ранен! Ладно?! - Я не ранен, - сухого ответа хватило, чтобы малыш немного успокоился, но он ещё какое-то время пристально вглядывался в темноту стекла заднего вида, гневно сопя и щуря глаза. - Завистливые.. свиньи. Это из-за колье? - малыш бросил вопросительный взгляд, но тут же заговорил сам. - Хотя, если они не побоялись тебя, значит, это не просто воры. Не так ли. Они достаточно хорошо тебя знали, чтобы напасть. Это тот мужчина? С оранжевыми ботинками? Он спрашивал о моей цене.. и ты сказал про дротики? Это он, да? - заметив, как мужчина набирает чей-то номер на сотовом, мальчишка поджал губы, но вовсе не обиделся на молчание. По правде сказать, даже просто выговориться уже помогло. Они могут обсудить это и дома. Сейчас же, оказавшись в полумраке, тепле и успев сильно испугаться, подвыпившее сознание требовало немедленного релакса. Лука откинулся на заднее сидение, спокойно прикрыв глаза. Он надеялся, что просидит так до самого приезда, просто даст своим глазам отдых, но не прошло и десяти минут, как белобрысая макушка сползла сначала на плечо мафиози, а ещё чуть позже, после какой-то кочки, вся передняя половина торса мальчика упала ему на колени. Лука сонно мурлыкнул, утыкаясь носом в материю брюк, даже не приоткрыв глаза. Генрих не обратил внимание на лёгкую тяжесть на плече, пребывая в своих мыслях. Но когда малыш стёк ему на колени, открыл глаза и посмотрел вниз. Он крепко спал, даже не проснувшись от этого. Повадки полукровки мужчина уже выучил. Он не любил прикосновения, сам остерегался нечаянных касаний, да и то, что пришлось ходить с ним под локоть, явно было непросто для него. Хотя он расслаблялся больше, когда вечер заворачивал к ужину. И он видел этот взгляд. Полный восторга и очарования, когда он смотрел на это колье. Скорее всего, мужчина и без Луки купил бы его, но появляется особое ощущение, когда это украшение не просто лежит в коробке, а занимает своё место. Служит тому предназначению, ради которого создавалось. Будто бы сама судьба подкинула его сегодня на вечер. Он выбрал платье не из-за цвета, а благодаря фасону. В его арсенале были и другие дорогие украшения. С красными камнями, с синими и просто с алмазами или бриллиантами. Он скупал любые вещи, которые были пиком какой-либо коллекции. Не из-за жадности или бахвальства. Такие вещи подтверждали его статус, его уверенность в своих силах, его власть над деньгами, а, соответственно, над людьми. Он не испытывал того наслаждения, которое питают офисные работники от получения чего-то дорогого, к чему они стремились годы. Даже если это и президент компании, он мало чем отличался от простого работника. Только положением на выдуманной карьерной лестнице. А Генрих понимал, как шатка эта система. Один толчок и тот, кто был на вершине, в миг упадёт в самый низ. И его место может занять кто-то, кто даже не проработал и дня в компании. И мафиози имел огромное отличие от них. Он не трясся над тем, что купил. В тот же вечер, он мог сломать самую дорогую в мире побрякушку, если этот перфоманс мог приструнить его врагов. Все эти вещи привлекали людей как мух, но, по факту, в диком бетонном лесу не имели никакого значения. Нет денег, и тебе колье ничем не поможет, разве что продажа спасёт на какое-то время. И как бы Генриха не ненавидели, все чувствовали, что его не столкнуть с занятого им положения. Он смотрел сверху них и смеялся над их ценностями. Потому что без всего этого богатства, он по-прежнему оставался собой. Диким, сильным, бесстрашным социопатом. Зверя чувствуют издалека. От каждого его шага дрожат поджилки. Все взгляды только в спину, но не в глаза. Возможно, поэтому он сам был очарован Лукой. Не из-за мордашки, не из-за юности, не из-за белизны его кожи. Когда ему отправили наводку, то показали несколько записей, на которых он убивал людей. Свирепое существо, такое же не знающее страха, не чувствующее боли. Бьющее до конца, пока он может бить. Генрих уважал только тех, с кем мог встать наравне. Он бы никогда не сказал Луке, что считает его по силе равным себе, но он действительно так думал. Даже тогда, когда он был спокоен. Он знает, как учуять силу даже через маски. Проведенные годы, десятки или столетия в клетке не смогли убить его характер. Он держался совсем не как замухрышка, даже в лохмотьях. В нём были самые настоящие светские повадки. Прямая спина, спокойный взгляд, без излишних эмоций, точные движения. Хотя, мужчина был удивлён, когда даже спровоцированный зверь не напал на него. Он видел в нём идеальный конец жизни. Самоубийство – слабость. Победу над собой он бы никогда не дал другим просто так. А нигде он до сих пор не находил того, с кем бы мог сразиться на равных. И здесь такое изящное и смертоносное оружие. Конечно, он мог продолжать провокацию, ударить его и тогда бы, скорее всего, получил бы смерть. Но… трудно было признать, он слишком заинтересовался. Множество вопросов почему, а находить ответы он умел. И без них бы не успокоился. Сейчас он мирно спал на его коленях, лучась улыбкой. Он редко улыбался. Почаще, чем Генрих, но всё же держал эмоции. Было ощущение, что он не только учится знаниям, но и старается копировать всё, что видит в мафиози. Периодически, он словно в зеркале, видел свои повадки. Впрочем, когда ты почти каждую секунду с кем-то, это может происходить само по себе. Румянец на белоснежных щеках. Длинные белые ресницы. И волосы, которые распускались из завитков причёски, раскидываясь по брюкам. Было бы сложнее, будь он девушкой. Хотя, Генрих бы тогда не купил это существо. Слишком сильный триггер и он не мог терпеть рядом с собой ни одну особь женского пола. От мальчонки он тоже терпел "приветы", но они были легче. Правда, причину этому он тоже не понимал. Пальцы мягко опустились на волосы малыша, чувствуя неповторимую мягкость, шелковость и лёгкость. Лука слабо подернулся, но не проснулся. Наверное, сейчас только взрыв способен поднять его, и то вряд ли. Пальцы медленно вплетались глубже, двигаясь против роста, уже касались кожи. Полукровка вздрогнул и выгнул шею, подставляясь под руку. Глаза закрыты, и он действительно не просыпается. Мужчина сам не особо любил прикосновения к себе, но по большей части, телом мало что чувствовал. Битвы, выстрелы, лезвия, кулаки сделали своё дело. Но руки даже несмотря на то, что он бил других и часто стрелял из пистолета, оставались самой чувствительной частью него. Может, потому что именно ими он получал удовольствие, разбивая очередному предателю голову. Если можно было обойтись без оружия, он его не брал. Каждый удар по-другому заставлял содрогаться от кайфа. Но вместе с этим, он часто трогал свои вещи аккуратными касаниями. Всю мебель он выбирал руками, трогая с предельным вниманием ко всему. Диваны, кресла, столы, шкафы, ковры. Всё прошло тщательный отбор. Даже обои и полы. Но Луку он не трогал. Вещи не смотрели, не осознавали его. А Лука мог. Для Генриха это было проявлением слабости в чужих глазах. И только в такой момент он мог коснуться его. Когда он не осознаёт. Когда не видит. И, может, чувствует лишь рефлексами. Осторожно двигая кончиками пальцев, мужчина прикрыл глаза, вслушиваясь в ощущения. Он даже дышать стал медленнее обычного. Мягко и тепло. Не похоже ни на шерсть, ни на волосы людей, даже самые напитанные всякими масками. Подушечки выплыли из локонов и тронули край его лица. Невероятно гладкая кожа, не сравнимая ни с чем. Будто бы мягкий тёплый мрамор. Что-то перещёлкнуло. Мужчина резко убрал руку и открыл глаза. Он знал это чувство, по горлу внутри начинает ползти ядовитая змея. Приступ. Дыхание резко ускорилось, он бешено посмотрел на Луку, занеся напряжённые пальцы над его шеей, но с трудом остановил себя. Руки вцепились в своё лицо, закрывая глаза и нажимая на них так, что все представления застлало бело-красным туманом. - Забыть, - тихо сказал он: - Забыть. Забыть. Забыть. Сотри. Сотри. Он шептал, но всё больше чувствовал, как его трясёт. Мужчина достал из кармана переднего сидения таблетницу, закинул в рот три, и запил виски, что был в дверном углублении. - Не он. Не он. Забудь, сотри. Он уже спокойнее произнёс это. Захотелось убрать Луку с колен, но вместе с тем он уже не мог его не касаться, не смотреть на него. Ещё одно движение по нему, и он точно впадёт в ярость. Он включил экран сверху спинки перед собой, переключая канал и начиная вдуплять в него, пытаясь отрешиться. Таблетки начали действовать и Генрих стал вялым, хотя двигаться всё равно мог. Медленно, размеренно, но главное, что прошли все остальные эмоции. Силы в мгновение кончились и их просто не хватало на ярость. Кадиллак приехал к особняку, Джон открыл мафиози и тот вылез. За собой он вытащил малыша, что сквозь сон что-то бубнил. На Луку оглядывались наёмники, но потом поднимали взгляд на тяжёлое выражение лица главы и сразу скрывались. Они все знали, чем может обернуться слишком повышенное внимание к главе в этот момент. Мужчина поднялся на этаж, вошёл в спальню и опустил полукровку на постель. Сейчас было самое трудное. Приступ не был выплеснут, а значит, он вибрировал внутри. Какое-то время Генрих смотрел на малыша, раскидывая все «за» и «против» того, чтобы раздеть его. Ему не жалко было украшение и платья, но он видел, как сам Лука трясся над ним. - Только не двигайся, - шёпотом произнёс мужчина, присаживаясь на постель. Он перевернул спящее тело, расстегнул молнию и застёжку на колье. Вернув обратно на спину, сначала убрал колье в коробку, а потом уже стал стягивать платье. Когда дело дошло до рукавов, он отстегнул и браслет. В глазах плыло, он уже плохо понимал, что делает. Платье шло туго, но Лука сам задвигался сквозь сон, немного помогая. Когда платье полностью оказалось в руках мафиози, он сразу отошёл назад, упираясь спиной в стену. - Заткнись. Я убью тебя. Когда-нибудь, да… да. Убью тебя, - с болезненной усмешкой, тихо говорил он. Платье отброшено в кресло, сам он подошёл к столу и положил одну руку на него. В другой появился нож-бабочка. Он безумно смотрел на свою руку, с диким оскалом. Лезвие стало втыкаться в стол между пальцами. И с каждым заходом всё быстрее. Он закрыл глаза и продолжал. Всё быстрее и быстрее. - Чёрт, - ругнулся он, швырнув оружие в стену, так что оно воткнулось в бетон. У него была слишком хорошая реакция. Сильнее его желания навредить себе. - Зачем только я купил его, - тихий вопрос, адресованный себе. Горькая усмешка, но его немного отпустило. Он смог спокойно раздеться, скрутить валик между ними и лечь спать. В нервных размышлениях он долго не засыпал, но всё же его окутала тьма, позволяя отдохнуть.