Сталь

Олень на груди означал смерть, которая убивает душу. А рога-ветви – то, как она распространяется, завоёвывая всё, пробираясь своими ветвями к голове. Но сейчас будто бы даже он прикрыл чёрные пустые глазницы от тепла и нежности. Генрих ли он теперь? Смотря куда-то вдаль, он позволяет обнять себе Луку. Он будто бы смирялся с тем, что происходит. А, может, внутренне впускал последнюю надежду в сердце. То, что он сделал, он никогда не делал ни в этой жизни, ни в прошлой. Может быть, будучи прошлым Генрихом это могло бы вызвать отвращение. Но в голове было пусто. Он больше не чувствовал ничего, как прежде. Нос привык к гнили, гари, разрушению и смерти. Язык привык к крови, горькой плоти, когда он буквально разрывал зубами своих жертв. Он привык к ненависти и предательству. Но точно не к тому, чтобы жались, даже когда он причиняет боль. Лука с самого первого дня не ненавидел его. И с самого первого дня он учился жить по правилам. Потому что у него никогда не было выбора. Но если бы был? Правда, и у самого Генриха его нет. Они бы оба не были в этой постели вместе, если бы у них был выбор. Но в этом и суть. Заключённые в уме долго не продержаться, если не будут цепляться друг за друга. Мужчина спал, как и прежде, поверхностно и снов не было, но чувствовалась лёгкость в голове, опустошение от всех мыслей. В первый раз он ушёл, размышлять о случившемся и взвешивать свои действия. Но сейчас он остался в постели. Даже когда он больше не мог думать, он лежал с закрытыми глазами и вслушивался в дыхание Луки. Если бы он в первый день разделся, всё могло бы быть иначе. Он бы стал просто игрушкой. К нему и прикасаться вряд ли захотелось. Но он делал те решения, которые взламывали путь к Генриху, хотел он этого, или нет. Он позволил обнажить себя, и это чувствовалось совсем иначе. Да и мужчина в обе ночи не особо разглядывал его. Глазами. Он позволил всему этому происходить, хотя всегда мог оттолкнуть. Значит, он тоже не мог уйти от этой тяги. Неизвестно, что бы сделал Генрих, если бы так и не пришёл в себя. Но он явно не намеревался даже при всей своей жестокости что-то непоправимое делать. Да и то, чего больше всего боялся Лука, он физически не мог сделать. Тело откликалось внутри и внешне, но там он оставался безразличен. Всё же такая ужасная смерть перед его глазами слишком сильно разбила сознание. Он ненавидел секс. Но… редко видел именно такое поведение от демонов. Сложно называть его демоном, после того, что он видел. Словно падший ангел, он очаровывал собой и наслаждался своим грехопадением. Мальчишка уснул как по щелчку, и спал хоть и чутко, но не вздрагивал и не просыпался ночью, тепло, которое обволакивало его, действовало крайне успокаивающе. И даже тьма, как правило, лишенная каких бы то ни было снов, прояснилась какими-то картинками и образами, которые под утро, увы, все равно поблекли. Но это было и неважно. Раскрыв глаза, Лука сонно проморгался, рассматривая оленью морду перед собой. За всю ночь он так и не смог отлипнуть от чужого тепла. Новый прилив стыда и смущения, от которых Лука закрыл глаза, но не смог заставить себя просто молча отстраниться. Внутри уже циркулировало, словно заболевание, какое-то ощущение, заставляющее сердце колотиться чаще. И голова, также, как и ночью, была абсолютно пуста. Чужая грудина вздымалась и опускалась в мерном расслабленном дыхании, его сердце билось на расстоянии нескольких сантиметров от лица. Лука чувствовал внутри себя странное чувство принадлежности к чему-то ...особенному, пока прислушивался к этим размеренным вдохам и выдохам. Словно теперь он нечто большее, чем просто вещь своего хозяина. Опасная иллюзия, от которой можно больно ушибиться. Но сейчас думать об этом хочется меньше всего. - Доброе.. утро, - полукровка всё же мягко отлип от груди, слишком сильно стесняясь, чтобы поднимать глаза в упор, но остановив взгляд на губах рядом лежащего, чувствуя, что тот скорее дремлет, чем спит. Мужчина приоткрыл глаза и опустил взгляд на светлую макушку. Он вытянул затёкшую руку и немного прогнулся, щелкая суставами и разгоняя по телу кровь. - Как ты? – поинтересовался Генрих, но уже направил взгляд вверх, уже зная, как Лука смущается, - Я не знал, правильно ли делаю. Всё-таки, первый опыт. - Ум-м.. - полукровка слабо улыбнулся, проследив взглядом за пробуждающимся мужчиной в его потягивании. Кажется, это первый раз, когда он так открыто интересуется у него о самочувствии и состоянии. - У меня ведь тоже первый, хах.. но.. было ярко, и.. мне понравилось. Малыш соскользнул с постели, отыскивая у подножия кровати белье, а всё остальное снимая со спинки стула. Но руки совсем не слушались, а рот так и норовил растянуться в дурацкой улыбке. Лука гасил её, как мог, чтобы не выглядеть слишком странно и подозрительно. Очень сильно наружу просились вопросы. Разные. Какой во всем этом смысл? Зачем ему ночь за ночью доводить мальчишку до оргазма? Какой ему прок с этого? Почему они оба так крепко связались, что не могли противостоять этому, учитывая тот факт, что секс для обоих - едва ли не главный триггер? Лука, конечно, не собирался озвучивать ни один из них. Незачем. Он чуял Генриха, запоминал его повадки, и они отвечали на вопросы куда подробней, чем все слова. И это очень, очень сильно пугало и тревожило. В преступном мире связи - это не только сила, но ещё и слабости. А у них уже сложилась связь. Странная, слегка психопатичная, но связь. И если Лука был уверен, что сбежит или нападёт только в самом крайнем случае, то в голову мужчины он залезть не мог. Но думать заранее о происшествиях глупо. Это мафия, здесь могут взорвать твой дом, и ты даже не успеешь загнаться на тему смерти. Стоит ли тогда вообще переживать? Генрих поднялся следом, надевая всё те же штаны, но ничего не накидывая сверху. Он обернулся на мальчишку, чуть опустив взгляд. В отличии от вчерашнего, он вряд ли сильно испачкался. Учитывая то, куда всё попало. - Пойдешь первым в душ? – Взгляд перевёлся на дверь. - Да, - тихо ответил полукровка и пошёл за ним следом. Они спустились по лестницы вместе, затем демон свернул вправо, а мужчина пошёл дальше до кухни. Мафиози включил радио, зажёг плиту и стал варить себе кофе. Тихо подпевая песням, что журчали из старого магнитофона. Генрих, конечно, ёбнутый и он сам это знал о себе. И, кажется, удивляться тут нечему. Он перепробовал в своей жизни абсолютно всё. Но отсос демону? Это в принципе невозможно было представить. Не то, что представить, да и как можно было о таком подумать. Он даже предполагал, что он может перестать быть импотентом. Может насиловать питомцев. Но такое. В любом случае, он смахивал эти мысли. Кружка кофе готова. Мужчина размеренно пил его, прислонившись к краю столешницы. Мимо пролетали призраки прошлого. Совместная готовка. Хайли в одной рубашке. Поцелуи. Нежные и страстные. Эти мысли снова загоняли его в чёрные глубины. Он прижал руку к лицу, стараясь закрыться от них. Перестать чувствовать на себе их взгляды. Они стыдили его. За то, что не спас. За то, что стал таким. За то, что чувствует влечение к ребёнку. И нет, ему на педофилию плевать. Если бы он открыл в себе эту сторону, он бы спокойно насиловал детей. Но всё было совсем наоборот. И из-за этого всё усиливалось ещё больше. Демон – не человек. Некуда деваться, а потому предательство минимально. И доверие своего тела. А, может, что-то ещё. Притяжение, как у сирены. Как у лесных нимф, что затягивают в чащу, чтобы убить. Страннее всего, что со своей психопатией Генрих не чувствует ненависти к нему. Мафиози не доверял никому. Правда, в отличии от других наёмников, он не начинал вырезать людей из-за чувства глаз по всем стенам. Он их чувствовал, но улыбался каждому взгляду. Мужчина не из тех, кто бежит. Он из тех, кто подходит ближе и зовёт. Быть может, из-за этого он и поворачивается к демону спиной всякий раз, когда в голову забредают странные мысли. Фернир не забывал образ, когда в его мыслях Акула разрывал его на части. Когда из его пасти сочилась кровь. Его длинный язык пропахивал вскрытое горло и забирался глубже. В рот? Генрих дрогнул всем телом, раскрывая глаза, чтобы увидеть реальность. Он обернулся к мойке и поставил полупустую кружку рядом. Он ведь сам вчера зашёл слишком далеко не только с минетом. Этот поцелуй. С него всё и началось. С него ли? Акула… это он сближался с ним первым. Беспокойный грустный зверь. Потерянный избитый мальчишка. Акула и Лука. Он хотел наслаждаться болью от его когтей, от его клыков. Но когда его зверь спит, просыпается собственный. Похоже, им лучше ехать обратно в особняк. Неровен час, когда Генрих добьётся внимания Акулы и спровоцирует его на разрушительную страсть. Но ехать прямо сейчас? Он не готов трезво мыслить и вести себя. Он точно не появиться там, не натянув маску полностью. Он Фернир - жестокая сталь. Лука немного пришел в себя под контрастным душем, успокоил последние тревоги, и свежий вышел из ванной, ожидая увидеть Генриха где-нибудь на кухне или в гостиной. На душе стало совсем спокойно и как-то равнодушно, в хорошем смысле. Что бы ни решил сам Генрих или судьба, Лука для себя уже сделал определенные решения, и трястись на эту тему дальше больше не хотел. Он допустил это, значит, он хотел этого, оба раза. Теперь они в одной лодке, и это многое расставляет на свои места. Повернув влево из короткого коридорчика, Лука шагнул в проем кухни. - Я освободил душ, там осталось не так много шампуня, но я попыта-.. - малыш осекся, заметив напряженную сгорбленную позу мужчины над раковиной. Он шел к нему, как летел, почти что, припрыгивая на пальцах, но тут осел на полную стопу и остановился, прислушиваясь к колкости воздуха вокруг мафиози. Был ли здесь очередной приступ, пока он мылся? Желтые глаза мельком обогнули пол позади Генриха, целостность стен, но всё было в полном порядке. Лука возобновил движение, но уже чуть более осторожное, тихим шагом проскользнув мимо литой от напряжения спины и потянувшись за чистой кружкой в сушилку. Мужчина заметил Луку только когда тот уже был рядом. Выпрямился и выдохнул, зачёсывая волосы назад. Он чувствовал, что полукровка насторожился. Даже смотреть на него не было нужды. - Всё хорошо, - выдохнул мужчина, поворачиваясь и серьёзно смотря, - Я редко бывал здесь больше дня. А если бы, то надирался вусмерть, чтобы, не было сил даже встать, - опустив взгляд на когтистые пальцы, он печально улыбнулся, - Да и всегда один. Поэтому меня постоянно уводит. Ты и так видел. Никакого дополнительного толчка не нужно. Но сейчас я в порядке. Мафиози ушёл в душ, но долго там не пробыл. Он чувствовал, что пока Лука рядом, есть множество отвлекающих манёвров. А призраки стремились к нему, когда он оставался один. Это малыш говорил про одиночество. Генрих смеялся над этим, потому что всё это время учился выживать один. И, с одной стороны, он прав. Но с другой – рушится всё, что он выстраивал многие года. И теперь становится непонятно, как с этим жить дальше. Вышел мужчина не особо радостным, но, по какой-то причине вымучивал улыбку. Они разогрели то, что осталось в холодильнике, оставшись прямо здесь на кухне, под музыку. Он одновременно хотел что-то сказать, но не мог. По крайней мере, не мог сказать то, что было на душе. Но и обсуждать их ночь было чертовски странно для них двоих. Они ещё не разобрались, что это значит. У любого другого хозяина нормально спать со своим питомцем. И даже если другие узнают – это не вызовет шока. Но это не было сексом. Не в том смысле, что больше, чем секс. Это не было им во всех смыслах. Те же действием, но совсем о другом. Стоило скользнуть нужному слову, как оно снова растворилось в защитных механизмах. Генрих не готов был ни признавать этого, ни даже думать. - Сегодня поедем по делам. Не к особняку. Плюс, перед тем как ехать туда, я хочу проветриться. Вернёмся сюда к вечеру, доедим что сможем, и ночью тронемся обратно. - С легким паром. - отозвался малыш, когда Генрих вышел из душа. Он чувствовал печаль, в которой он варился, но также чувствовал и то, что ему необходимо её переварить самому. Разговоры и вопросы могут спровоцировать новый виток неоправданной агрессии. Они сели завтракать, доедать заказанные днем раньше деликатесы. Лука с удовольствием хрустел салатом в бургере. Он прислушался к сказанному, и с готовностью кивнул, пока жевал. - Хорошо. - отозвался он, когда закончил, допил кофе и понес всё лишнее со стола в сторону мойки. - Какое у нас дело? Мне стоит во что-то переодеться, более... подходящее? - Нет, - качнул головой мужчина, помогая с уборкой. Он вернулся в спальню и там уже переоделся в костюм, в котором они приехали. Генрих ничего не сказал, просто пошёл в гараж, садясь со стороны водителя. Когда Лука занял место рядом, он включил двигатель и ворота. Постояв пару минут, кадиллак тронулся по дороге. Они поехали совсем в другую сторону от города, где был особняк. Там дальше тоже был маленький городок. Мужчина остановился у цветочной лавки, а вышел с огромным букетом кроваво-красных роз и плюшевым мишкой. Всё это он сложил на заднее сидение, и дорога продолжилась. Дорога вилась, как змея, пока они не стали сворачивать к огромному забору, который казался грозным даже днём. За ними уже проглядывались могильные плиты, кресты и заборчики, огораживающие могилы. Машина остановилась на парковке. Генрих вышел с цветами и игрушкой абсолютно молча. Он лишь ждал, когда Лука выберется и пошёл вперёд. Выученный путь по узким тропинкам между могил. Где-то к концу они стали всё реже. Чаще попадались статуи и семейные склепы. К одному из белоснежных склепов подошёл и мужчина. Сверху висел герб его семьи. Видимо, его построили уже после трагедии. Мафиози достал ключ, открыл дверь, а потом стал разжигать фонари огнём. Ему было намного уютнее так, чем с электрическими огнями. К тому же, Хайли обожала всё старинное. - Закрой дверь, - тихо сказал мужчина. Они погрузились в тишину, нарушаемой журчанием маленького фонтанчика. Здесь стояли два пьедестала. На одной – ваза уже с завядшими цветами. На второй – выцветающая плюшевая игрушка. А за ними прямо в стене за толстым стеклом размещены две фотографии. Обе солнечные и улыбающиеся. Помещение было крошечным, поэтому двое здесь едва могли развернуться. Мужчина вытащил завядшие цветы и скинул на пол. Поменял плюшевую игрушку. Взял вазу и присел к фонтанчику, набирать воду. Когда она заняла своё место, новый и свежий букет встал, почти закрывая фотографию. - Тел я больше не видел. Не было ни похорон, ни могил. Но мне хотелось построить место, куда бы я мог сбрасывать всю свою печаль. Я не разговариваю с ними, потому что знаю – они мертвы. Им безразличны слова, беды и боль. Люди говорят «они на небесах, они рядом, они всё слышат». По-моему, это больший побег от реальности, чем моя психопатия. Ты запираешь себя в сказках, чтобы не видеть реальности. А реальность такова. Люди смертны. И жестоки, - Генрих уже смотрел на фонтанчик, избегая взгляда на фотографии, - Всё это. Могилы. Склепы. Это не для мертвых. Это для живых. Полукровка не нарушал молчания. Лишь после покупки букета и игрушки он какое-то время сидел вполоборота на своем месте, глядя на свежие крупные бутоны цветка. Он понял без слов, тем более что к букету прилагалась игрушка. Вряд ли Генрих везёт его к внебрачной дочке. Тишина не была тяжелой, сейчас она была как никогда уместна. И особенно, когда машина припарковалась в этом храме тишины. Лука ни разу не был на кладбищах. Ему было интересно всё рассмотреть и здесь тоже, изучить также, как он изучал дом мафиози, но как будто ощущал давление со всех сторон, незримую энергию, сохраняющую своих мертвецов от излишне любопытных глаз. Лука шел, глядя лишь на то, как шедший впереди мужчина переставляет ногами, не озираясь по сторонам. Войдя в склеп и закрыв за собой массивную дверь, полукровка ощутил себя особенно неуютно. Здесь действительно было тяжеловато находиться. Но лишь поначалу. Лука склонил голову, мысленно попросив прощения у его семьи. Пусть Генрих и не верит в разговоры с мертвыми, Лука предпочитал оставаться вежливым до последнего. "Вот и познакомились наконец", одними губами выдохнул малыш, мягко присев на корточки и прислушиваясь. К умиротворяющему журчанию фонтана. Странно, но он подумал вдруг, что хотел бы обрести свой последний путь в месте, подобному этому. Где не достанет снег, зной, и такая прекрасная музыка воды. Он потянулся к уже потрепанной от времени игрушке, плюшевому зайцу, отряхнув от налипшей пыли и протерев подушечками больших пальцев черные глазки-пуговки. - Можно.. забрать его? - тихо спросил он. Генрих посмотрел на Луку, который взял в руки игрушку, с некоторым удивлением. - Зачем тебе? - На память, - едва заметно улыбнулся он. - Бери. Я бы всё равно его выбросил. После этих слов он тяжело вздохнул, открыл дверь и потушил все фонари. Когда они вышли, мужчина закрыл железную дверь и проверил, что всё в порядке со склепом. По пути он выбросил засохший букет. Стоило только сесть в машину, как он застыл, глядя в пустоту. Его руки сжимали баранку руля, но он даже не зажигал мотора. Он пребывал в пустоте своего сознания, даже без каких-либо мыслей. Звенящая пустота. Тяжёлый вздох, он наконец вырулил с парковки и поехал куда-то дальше. По пути мужчина уже включил музыку, понемногу расслабляясь. Очередная парковка. Очередной большой забор. Только этот был другой. Торжественный и везде ходили люди. Огромные раскидистые деревья, голоса отовсюду одновременно. Таким же молчаливым проводником Генрих шёл к огромным воротам. Широкая дорога шла вглубь чудесного леса. По ней ездили велосипеды, самокаты, моноциклы. Чуть дальше можно было заметить даже кареты. Со входа был огромный стенд, с картой парка, основными достопримечательностями и изображениями животных, которые здесь обитали. Прямо впереди стояла палатка с надписью «корми правильно». Он немного поговорил с женщиной, передал купюры и подошёл к Луке с корзинкой, полной разных коробочек. Уже можно было увидеть зерно и… мясо? С одной стороны, торчала бумажка с уменьшенной копией карты. - Здесь можно встретить разных животных. Утки, лебеди, лесные птицы, ежи и белки. Много речных. Поэтому, - Генрих чуть запнулся и развернулся к нему спиной, - Подумал, что захочешь покормить. На брошюре указано, где какие животные больше всего встречаются. Вдоль большой дороги было много разных деревьев. И у части из них таблички с описанием конкретного дерева. Весь путь сам собой выглядел как лабиринт. Широкая дорога делилась на такие же асфальтированные, но поменьше. Те в свою очередь становились тропинками, уводя глубже в почти дикий лес. А в самом центре было огромное озеро, к которому им ещё предстояло пойти. Здесь по главной дороге было много палаток со всяким разнообразным содержимым. Всю дорогу Лука рассматривал игрушку, будто бы молча разговаривал с ней о чем-то, но когда впереди показался парк, то малыш заинтересованно вытянул шею, рассматривая обычных людей, снующих туда-сюда, детей на велосипедах и самокатах, мамочек с колясками и просто прохожих. Он оставил зайца и вышел из машины более растерянным, чем с кладбища. Генрих, конечно, сказал, что хотел бы расслабиться перед возвращением в особняк, но Лука не думал, что ему захочется в место настолько людное и живое. Впрочем, он почти ни секунды не думал об этом, взгляд сразу же был прикован к тому виду, что открывался сразу за воротами. Воздух в лесу всегда иной. Даже если здесь лес был излишне вылизанным, миролюбивым и его было минимально между тропинками, Лука мгновенно расслабился. Он с голодным любопытством смотрел и на проезжающих мимо людей и детей, рассматривая их маленький транспорт, на лакомства в чужих руках, даже в лица, удивляясь творчеству аниматоров или макияжу. Будто попал на самый настоящий праздник жизни. Остановившись перед стендом с картой, Лука во все глаза рассматривал локацию, замечая и метки про животных, и еще какие-то знаковые места, обозначения которых пока не понял. Он даже на какое-то время забыл следовать за мужчиной, а вспомнил уже тогда, когда Генрих протянул корзинку. - Правда? Здесь можно покормить животных? - Лука как-то машинально сжал рукоятку корзинки, удивленно хлопая глазами на все эти упаковки, боксы и небольшие пакетики, и вдруг расплылся в совершенно счастливой улыбке. - Спасибо! Это было самое настоящее приключение. У Луки уже глаза горели от желания поскорее увидеть какого-нибудь зверька или редкую птицу, но он не торопился, шел рядом с мафиози, продолжая пожирать глазами и деревья, величественно-высокие и красивые, и прохожих, и лавочки. Некоторые его не слишком интересовали, а на некоторые малыш залипал так, что замедлял шаг. Он ничего не говорил и даже не подходил ближе, просто хотел понять, что там такое. Вдруг голова мальчика встрепенулась и посмотрела вперед. Это, конечно, было не дикое животное. Но вдруг Лука остро почуял, как же давно не видел и не трогал живых лошадей. Он как завороженный приблизился к одной из карет, стоящих без дела. Белый арабский скакун с мраморно-сияющей гривой, заплетенной в мягкие косички, стоял с грациозным, воспитанным безразличием, всем своим видом подчеркивая свою уникальность, но увидев подходящего близко малыша, заинтересованно изогнул длинную морду вбок, хлопнув большими карими глазами. Хозяин, что стоял и болтал с кем-то по телефону, заметил приближение, и моментально перевел взгляд на мужчину, стоящего подле ребенка, сделав широкий приглашающий жест обоим. - Не изволите прокатиться? - Нет, нет. - скромно засмеялся Лука, уже не в силах отвести глаз от коня. - Просто он такой важный.. - А, да. Цезарь у нас местная знаменитость. - Мужчина прищурился с доброй улыбкой, порывшись в рюкзаке, лежащим в траве рядом, и протянув малышу длинную морковку. - Вижу, хочешь погладить его. Предложи вкусненького, и Цезарь позволит. - Правда? - Лука немного замялся, оглянувшись на мафиози, но не встретив никакого сопротивления во взгляде, заулыбался и взял угощение. Конь захрустел едой, и тварёнок умиленно хихикнул, прижимая обе ладони к гигантской морде чуть выше носа, оглаживая до узких острых ушек. Торговец хмыкнул, беззлобно улыбаясь, и приблизился к молча смотрящему на всё это мужчине, всё еще глядя на Луку. - Скажи, малыш, а чей это костюм на тебе? - спросил он, чуть склонив голову. - А? - Лука не успел сильно растеряться, когда Генрих как-то странно зыркнул в сторону спросившего, моментально ответив заместо него. - Он вампир. - Ах, вампи-и-р. - Торговец покивал, улыбаясь шире. - Тебе идёт быть вампиром. Прям как из книги вышедший. И Цезарю ты понравился. Он обычно дольше вредничает. - Ближе к этой реплике тварёнок уже почти повисал на шее у коня, звонко смеясь, потому что конь играючи мотал мордой, раскачивая его из стороны в сторону. - Чудесный у Вас сынок, мистер. Моему сейчас тоже примерно, как Вашему. Только его больше интересуют шутеры и майнкрафт, чем окружающая действительность. - Пока, Цезарь! - Лука вернулся к мужчине, едва не припрыгивая от восторга. Когда они немного отдалились от кареты, он счастливым шепотом заговорил. - Такой классный, и такой горячий-прегорячий! Так здорово! Спасибо, что вытащили меня сюда~ Когда Лука всем своим вниманием был в окружающем его пространстве, мужчина смог отпустить себя и наблюдал за тем, как тот всё изучает. Похоже, сейчас он даже забыл, что был демоном, вечно сидящим в клетке. Здесь не было ни мафии, ни бандитов, ни любого другого, кто мог их знать. Здесь действительно можно было расслабиться. Генрих наблюдал и затем, как он очаровывается лошадьми. Возможно, всё дело в том, что люди видят такое постоянно. Им приедается вся эта прелесть и она кажется такой обыденной, что не стоит никакого внимания. Лука же доказывает, что это может быть настоящим волшебством. Генрих чуть повернул голову на владельца, со сдержанной улыбкой. Очень порывало сказать, что его сыну точно не может быть столько лет. Хотя от слова «сынок» всё внутри немного съежилось. С сынками определённо не делают того, что было вчера. - Да, нынешних детей больше интересуют другие миры, - поддержал он разговор, потому что здесь он и так выглядел странным, а из-за Луки, всё же, не хотел слишком сильного внимания. Тем более с негативным окрасом. Лука в особняке и Лука здесь – были будто разными существами. Сдержанный, умный, сейчас он был как дитя. Восторженный голос, активные движения и голова, которая просто не переставала крутиться. Мужчина свернул на одну тропинку, уводящую вглубь леса. Чем дальше они шли, тем меньше людей становилось. Хотя здесь люди в принципе мало друг на друга обращают внимания, а торговцам наплевать как ты выглядишь, если у тебя есть деньги. - Мне и самому давно нужно было просто проветрить голову. «Перезагрузиться, —спокойно произнёс мафиози. Он шёл медленно, прогулочным шагом, не только давая наглядеться, но и впитывая запахи леса, которые здесь становились всё ярче. Начинали окружать хвойные деревья, застилая путь мягкими иглами. - Ёж, - вдруг сказал Генрих и встал на месте. Вместе с ним остановился и Лука, посмотрев туда же. Мужчина пошёл мягким шагом прямо в траву, с каждым шагом пригибаясь, пока не приблизился. Зверёк сразу свернулся, но мафиози просто присел рядом с ним, протянув руку и уложив пальцы рядом. Животное фыркало, но всё же решило медленно развернуться, обнюхивая пальцы. Когда он лизнул, мужчина постепенно пропустил ладонь под его лапки. Он начинал фыркать и дёргаться, но больше не пытался сворачиваться. Так же медленно Генрих поднялся и пошёл к Луке с ежом на руках. - Можешь покормить, только осторожно. У него острые зубы, и он плохо ориентируется, когда хватает еду. Людей вокруг проходило всё меньше. Детские крики и смех, гул машин, лай собак - всё отдалялось, превращаясь в мерный, неразборчивый гул, растворяющийся в шуме листьев. Восторги Луки слегка отступили, но он всё равно шел и ничего не мог поделать с улыбкой счастья, с которой он осматривал сгущающийся вокруг лес, в котором смешивались вечнозеленые великаны и лиственные красавцы - дубы, ясени и клёны. Лука замечал мелких птичек с яркими брюшками. По всему парку, то тут, то там для них были специальные кормушки - прикрепленые к стволам деревьев маленькие домишки с открытым верхом, сделанные по подобию избушек. Лука подошел к одному такому, сыпанув из корзинки рассыпчатой смеси из различных круп и отойдя в сторону. Мелкие птахи наперегонки метнулись к месту добычи пропитания, весело свистя, чирикая и отгоняя друг друга. И с каждым шагом здесь Лука выдыхал. Он чувствовал себя истинно-дома. Покуда тропинка под ногами была без мелких камней, он даже закрывал глаза, шагая вперед вслепую и слушая музыку ветра высоко в кронах леса. - Ёж? Где? - Лука в очередной раз закрыл глаза, поэтому моментально распахнул их, и застыл, как собака, получившая команду пасти добычу. Вслед за Генрихом он красться не стал, лишь во все глаза с удивлением смотрел на то, как мужчина присаживается на корточки рядом с комочком иголок, как берет его на руки и возвращается на тропу. - А.. что едят ёжики? - полукровка торопливо стал рыться лапкой в корзине, отыскав нужный пакетик, с сушеными гусеничками. - Насекомые? - Любопытства ради Лука принюхался к ним, но поморщился. - Ладно.. сейчас попробую. Тварёнок высыпал горстку гусениц себе в раскрытую ладонь, и медленно протянул к ладони мужчины, на которой куксился серый зверь с колючками. Он никогда раньше не видел ежей. Поэтому не сдержал громкого "ооо", когда почуяв еду, мелкий хищник выпростал мордочку с пышными меховыми щечками вперёд, раскрыл пасть и начал хрустеть лакомством за обе щеки. То и дело пасть широко раскрывалась, демонстрируя множество белых клыков. Лука смотрел, кажется, совершенно забыв обо всём, улыбаясь так, что и его собственные дальние клыки можно было рассмотреть во всех подробностях. - Какой хорошенький, - пробормотал он тихо, чтобы не спугнуть. - Хочешь взять? - предложил Генрих. - Он же.. колется? - Лука подставил ладони, и ждал, когда мужчина аккуратно опустит уже более расслабленного ежа ему в сложенные лодочкой ладони. Полукровка сверкал глазами, поднося ежа ближе, чтобы рассмотреть получше. - Он мне руку лизнул! - пискнул малыш, с большим трудом держась от восторженных вскриков. Всё это было для него впервые. Такие места, угощения, ёжики, прекрасные кони как из сказок. Эмоции захлестывали одна другую. Ещё немного пообщавшись с колючим жителем, Лука отпустил его, двигаясь дальше. Демон изумлялся абсолютно всему. И когда к нему подлетали птицы за кормом, и когда он видел других лошадей. И когда наконец увидел белочек. Он осторожно присел к одной, чтобы покормить её орехами. Она схватила свой орех и убежала. Но её место заняли сразу две, и одна из них стала есть прямо не отходя. Особо наглая начала забираться по руке к корзинке. И всё это время малыш звонко смеялся, не возражая любым причудам. Вскоре показался и берег лесного озера. Еще не доходя до него, полукровка заметил важных, горделивых черных лебедей и парочку белых, и конечно же, пошел знакомиться и с ними тоже. Ему были интересны все животные одинаково, так что парк и его жители захватил его с головой. Когда они присели на край озера, он покормил лебедей, а потом подсел к уткам. Стоило полукровке протянуть ладонь, подплывший лебедь нагло щипнул за неё. К Луке подсел Генрих, дав щелбан уже накормленной и наглой птице, потому как утки даже пробиться через них не могли. Лебедь издал возмущённый звук, но отплыл. - Лебеди такие красивые, но такие наглые! – посмеивался малыш. - Так оно часто бывает, - пожал плечами Генрих, посмотрев вдаль, - Покатаемся на лодке? Мафиози всё больше ловит себя на мысли, что делает то же, что делал бы для Тома. Он и делал так, пока сын был жив. В прошлом Генрих был не просто прилежным семьянином. Он отличался огромной отцовской любовью. Он души не чаял в своей семье. Многие друзья удивлялись, как можно не засматриваться на красивых девиц, когда жены нет рядом. Вчера он понял, почему лицо демона так въедается в мозг. Он похож на юную Хайли. Конечно, не копия, но… он словно… Думать об этом было невозможно. Лука точно не был его сыном. Это просто был рефлекс на его поведение. А как иначе вести себя при обычных людях? Здесь не знают о таких питомцах. И за девушку он уж точно не сойдёт. Понятно, почему их считают семьёй. И в целом так даже легче. Меньше вопросов. Хотя, конечно, на них всё равно косят взгляд. Они оба в дорогих костюмах. Лука словно загримирован, а мужчина имеет раны и очень значительную на лице. В обычном мире такого мало. Особенно именно такого. У военных шрамы выглядят иначе. Имеют совсем другой характер. А здесь чувствуется особая история и жестокость. Особенно при суровом взгляде зрячего глаза. Наверное, мужчина думал обо всём этом, чтобы не думать о том, что происходит между ними. По-хорошему, ему этот парк не так уж был нужен. Да, он хотел проветриться, но спокойно мог сделать это на алее. А парк пришёл ему в голову из-за Луки. Он никогда не видел мира и это кусочек рая, где он может много чего увидеть того, что не происходит в бетонных джунглях. Лука попросту не мог вести себя иначе. Он был заперт вдали от всего на долгие годы, и теперь пищал от любого дозволения, тем более, когда это лишь усиливает впечатление от прогулки. Скормив орешки снующим неподалеку белочкам, он пошел вслед за мужчиной к причалу с лодками. Им дали защитные жилеты, коротко проинструктировали и отвязали канат, как только оба погрузились и сели внутри. Лука не боялся воды. Он не особо помнил, плавал ли хоть раз в жизни, но догадывался, что плавать умеет. Когда причал стал уже достаточно далеко, малыш наклонился немного вправо и опустил руку в прохладную темную воду, довольно пожмурившись. - Вода такая приятная, - с довольным вздохом сказал он, наблюдая, как Генрих сосредоточенно гребет по водной глади. На воде ближе к центру озера сновали утки с утятами, а над водой летали туда-сюда на большой скорости белые птицы с черным ободком на шее. Они задиристо кричали и периодически что-то хватали словно с самой поверхности воды. Лука следил за этим во все глаза. - Спасибо. - чуть тише повторил он, нежно и немного грустно улыбнувшись, и повернув голову на мафиози. - Здесь очень красиво. - тваренок опустил взгляд, покосившись на раненое плечо. Сказать прямо - точно откажется. Надо действовать чуть тоньше. - А Вы ..научите меня грести? Мужчина отпустил прикреплённые к лодке вёсла, выдохнул и повернулся к Луке лицом. - Иди ко мне, - он потянул руку, помогая с задней сидушки перебраться к нему на колени, - Мы всё равно немного передохнём здесь. Генрих придерживал малыша. Мужчина вслушивался в голоса леса и в далёкие разговоры. Как давно он не был в такой атмосфере. Мафиози редко выходил из особняка, да и посещал, в основном, дорогие места. - Я не знаю, к чему это приведёт потом. Я не обещаю, что не сделаю тебе больно в будущем. Но, думаю, и мне есть за что тебя поблагодарить. Последнее время я и без тебя всё больше сходил с ума. Напряжение растёт. В мафии. Против меня не только Штейн. Я многим мешаю дышать. Да и мой бизнес терпит убытки. Слишком много проблем со всех сторон. Конечно, я и худшее переживал, - Генриху неловко было выражать благодарность, так что он сразу попытался спрыгнуть в другую тему. Полукровка аккуратным шагом сократил расстояние, а дальше, управляющие руки мафиози сами подсказали, как расположиться. Малыш не был против, хоть и чувствовал небольшую неловкость, из-за того, что они на озере, как на ладони, у всех на виду. Так казалось, но на самом деле, даже с середины озера люди, гуляющие у берега, казались черными точками, не более. Даже не разобрать было, мужчина идет или женщина. Тяжелая ладонь приобняла, удерживая на коленях, и Лука доверительно прижался к груди позади себя, прикрыв глаза. Он слушал его внимательно, разглядывая водную гладь впереди, и после того, как Генрих замолчал, таил тишину какое-то время, а потом повернул голову, и нащупал его ладонь на своем животе, мягко сжав когтистыми пальцами. - Вы справитесь. - улыбнулся он, вновь отворачиваясь на воду. - Я помогу Вам во всём, в чём только смогу. Правда.. пока я могу не так много. Но я буду стараться. Обещаю. Собачья верность. Можно было предположить, что Лука говорит это для красного словца, но он повторяет это слишком часто, а потом давалася в руки даже после всей боли. Мафиози вынудил малыша повернуться боком. Шершавая ладонь легла на его щёку. Она повернула его лицо немного к себе, и мафиози опустился мягким поцелуем. Даже больше касанием его губ. Снова вопрос «зачем». Словно он пытался испытывать себя. Понять, когда же будет эта грань, после которой захочется разрушить всё и отогнать от себя мальца. Но она не наступала. Мужчина наконец отпустил полукровку, аккуратно вылезая из-под него и сажая на своё место. - Ты ведь видел, как я гребу. Опускаешь место, за которое держишься так, чтобы весло оказалось над водой, потом заводишь вперёд, если нужно плыть вперёд. Или назад, если хочешь сдать назад. И опустив под воду, тоже самое делаешь в противположную сторону. Если надо повернуть лодку, то управляешь противоположным веслом к тому направлению, куда хочешь завернуть. Объяснив, Генрих сел сзади на сидение. Они были достаточно близко, чтобы помочь ему, если он вдруг начнёт делать что-то не так. Тварёнок легко и послушно повернул голову вбок, закрыв глаза, как только Генрих прикоснулся к губам. Смущение кольнуло его из-за того, что они были отнюдь не в четырех стенах, но уже почти не помешало. Если мафиози допускал это, у Луки не было повода ему не доверять. Он взялся за вёсла, с интересом слушая, что говорил мужчина. Вначале он продолжил путь вперёд, с сосредоточенным лицом и неспешно вращая рукоять весла так, чтобы по обе стороны они синхронно загребали воду. - Хм.. не так уж сложно. - улыбнулся он. Проплыв ещё немного, Лука потренировал и сдаче назад, а после, когда всё получилось, и повороты лодки в разные стороны. Было удивительно заставить судно двигаться туда, куда тебе хочется, и полукровке это очень нравилось. И побеспокоившись о плече мафиози, он уже почти позабыл о собственной ране. Конечно, у него укус уже почти зажил, но в открытый проем воротничка прекрасно бросался в глаза лилово-красный синяк. Впрочем, Лука не говорил о нем и никакого дискомфорта не выказывал. Он снова был в странно-приподнятом состоянии. И не хотел разбираться, из-за прогулки лишь, или теперь больше из-за поцелуя. Когда они вернулись на сушу, уже наступал вечер. Зажигались огни вдоль берега, вокруг статуй и красивых деревьев. Генрих повёл малыша в сторону, где они ещё не были. И там их встретили живые стены. Огромные кусты, обрезанные человеком в идеальную форму с углами. - Ого, что это? – удивился малыш, поднимая голову. - Это лабиринт. Кусты специально выращивают и обстригают, чтобы создавать из них стены и фигуры. Здесь есть тупики и нужно найти выход на другую сторону. - Вау. А что будет там? - Увидишь, - интригующе ответил мужчина, пропуская вперёд Луку. Полукровка шёл, вперёд, разглядывая кусты, выбирая на перекрёстке тот или иной путь. А когда они заходили в тупик, то находили те самые фигуры. Это были лебеди, лошади, белки, змеи и другие изящные скульптуры. После того, как они осматривали их, снова двигались назад и выбирали другой ход. Лабиринт не был большим, поэтому вскоре они нашли путь наружу. Лука не успел вознести похвалу самому себе, как застыл. Перед ним возвышался склон, на котором стояло длинное здание, увешанное светящимися фонариками. Почти всё оно вдоль состояло из окон и было видно, как там уже собирались люди. Хотя была ещё и веранда, где тоже обустраивались посетители. С одной стороны, была лестница, вырезанная из камня, с неровностями и сколами, чтобы быть максимально натуральной. Разве что деревянные перила, чтобы не упасть, если оступишься. Но перед выходом к ресторану, был ещё один ярус, так же вырезанный в скале и огороженный забором. Отсюда можно было посмотреть на лабиринт сверху. Вокруг лабиринта росли дивные цветы самых разнообразных цветов. Лука долго не мог шевельнуться, хлопая ресницами и разглядывая здание наверху. Генрих повёл его в эту сторону, подводя к лестнице. Чем ближе становился этот сказочный домик, тем шире округлял глаза полукровка. Он остановился на небольшой площадке, не доходя до него, чтобы полюбоваться на оставленный внизу лабиринт, и пейзаж, раскрывающийся на много метров вперёд. - Как здесь красиво, - выдохнул Лука, вцепившись в перила. - Это что-то вроде ресторана? - Да не вроде, самый обычный ресторан. - пожал плечами мафиози, точно также вместе с мальчишкой останавливаясь у края и осматривая окрестности с видом владельца этих самых окрестностей. - Надо поесть. Мы здесь весь день. - Да.. - пока Генрих не сказал, Лука даже не заметил, что проголодался, уж больно много кругом было интересного, и о пище думать было некогда. Они поднялись, и уже спустя пару минут сидели за столиком у окна на мягких диванах светло-лилового цвета. Местечко было оформлено под маленькую, уютную палубу корабля: ресторан делился на зоны, каждая с атрибутикой кораблей: якорями вдоль стен, рисунками чаек, рыболовецкими сетями и прочим. И в меню было много всевозможных видов рыб и морепродуктов, но были и обычные блюда, названия которых Лука узнавал. Людей было много, так что мафиози увёл его в самую дальнюю часть ресторана, в импровизированный "нос корабля", чтобы малыш не дёргался слишком сильно из-за взглядов в свою сторону. Но некоторые посетителя всё равно оборачивались. Белоснежные волосы и глаза необычного цвета казались диковинкой даже несмотря на легкую доступность таких примочек среди подростков. Помимо еды, малыш заказал себе один из навороченных видов кофе в большой чаше, что-то вроде тыквенного латте, и когда официант ушёл, с мягкой улыбкой поднял взгляд на мужчину, перекатывая в когтях сложенную вдвое салфетку. - Если мы уезжаем из Вашего дома.. Вы, наверное, вряд ли заберёте всю ту еду из холодильника. Придётся её выбросить? Мужчина периодически поглядывал за вечерним пейзажем здесь, как по кромкам деревьев проходятся красные лучи, облизывая их последний раз за этот день. Еда здесь была обычной по сравнению с той, что он привык есть в ресторанах. Но по-своему она была изысканной. Лука уж точно был доволен. - Да, - кивнул он головой, посмотрев на малыша, - Я буду слишком странно выглядеть, если приеду с тобой и пакетом такой еды. Если бы я ещё был один, то нормально. Но здесь пойдут лишние разговоры. Генрих поддёрнул губы, опустив взгляд на свою чашку кофе, помешивая остатки ложкой. - Странно ощущать себя здесь, да? Перенеслись в другом мир. Но мне здесь не место. Больше нет. Я могу лишь иногда приходить в него. Да и мне давно это не было интересным. Именно из-за этого. Зачем травить душу, если ты нездешний. Чужой. Все эти счастливые семьи обсуждают планы, веселятся. И даже не знают, что происходит по ту сторону. Спят сладко в своих постелях, пока мимо пролетают демоны и крадут чьи-то души. Пока кто-то не станет просто именем в сводках новостей. Многие удостаиваются лишь одной строки в газете. А некоторые не получают даже этого. Но все они счастливы, потому что закрывают на это глаза. Верят, что этого не существует. Никаких демонов. Только ангелы-хранители, только удача и счастье, - Генрих тяжело вздохнул, на мгновение замолчав, потому что подошёл официант и принёс ещё одну кружку кофе, - И никто не знает о вас. Никто из них не задумывается даже о работорговле. А такие как вы лишь картинка в книжке, не более. Политики и мафия всеми силами скрывают ваше существование, выставляя сумасшедшими тех, кто нечаянно видел кого-то из вас. Я участвовал в таком деле. Один зверь вырвался. Изувеченный он пытался спрятаться. Его увидели туристы. Пришлось убить медведя и подбросить в их разгромленные палатки. Но не думаю, что дело было бы лучше, узнай они все о вас. На самом деле, даже хуже. Вас бы просто перебили. Люди бояться всего похожего на них. Они хотят быть доминирующим видом. Теневой рынок увидел в вас денежную выгоду. Поэтому вы всё ещё есть. Только не думаю, что такое существование лучше отсутствия его, - Генрих посмотрел в золотые глаза с каким-то сожалением, - Этот мир прогнил до самой его сердцевины. Его уже не спасти. Когда-нибудь эго людей настолько перевесит их разум, что они уничтожат планету и самих себя, - мафиози взглянул на руку демона и протяну свою, едва касаясь пальцев, - Я не хотел подпускать к себе никого. Вокруг меня все гибнут. Да и моя психопатия когда-нибудь достигнет пика. Я стану хуже животного. Лука тяжело вздохнул, теряя облик радостного ребенка. Груз происходящего был для него, большую часть времени, просто декорацией. Это и понятно - мозг всячески оберегает и без того искалеченную психику от еще больших встрясок. Но слова Генриха заставили его вновь задуматься и помрачнеть. Наверное, как тот, кто имел больше опыта общения с людьми, он прав. Люди - серьезная угроза, даже друг для друга. И он - лишь вещь в большинстве уравнений, которые на него примеряются в этом мире. Едва ли однажды случится иначе. Лука ощутил зрячие пальцы на своих, и в знак ответа коротко, но нежно приподнял коготки вверх, проезжаясь гладкой стороной по внутренней части ладони. - Вы хотите, чтобы так было. Потому что так легче всего. Животное не отдает себе отчета о действиях, а значит, ни о чем не сожалеет. - Лука не поднимал глаз, глядя лишь на руки, чтобы не потерять самообладание над голосом. - Но так не будет. Вы лидер этой стаи. То, что случилось - в далёком прошлом. Сейчас ваши люди ценят Вас за продуманные решения. Они не помирают пачками. Они, может, живы только благодаря Вам. Поверьте. Это очень быстро скажется. И оценится. И на них, и на Вас. Он дергано улыбнулся, выпрямляясь и посмотрев в упор. - Все мы животные. Вы не хуже и не лучше других. Генрих чуть поддёрнул губами, но отвечать ничего не стал. Ещё немного они посидели и поговорили на отвлечённые темы, а потом пошли обратной дорогой. Их путь пролегал уже другой тропой, так что они почти что весь парк обошли за этот день. На этой дороге было больше разных статуй. У каждой били названия, но всё же это не слишком помогало понять, кто конкретно отображён. Поэтому Лука спрашивал у мужчины. Тот ему давал достаточно развёрнутые ответы о пантеоне богов, о популярных личностях древности. - Откуда Вы столько знаете? – удивлялся малыш. - Юриспруденция появилась в древних веках, - пояснял Генрих, - С латинского юрис – право, пруденция – знание. То есть, знание права. Свои корни эта наука получила из Древнего Рима. У них много общего с Древней Грецией. Много воин, завоеваний. И, по факту, одни и те же боги. Из Греции разные верования пошли, в том числе и христианство. Но мне по вкусу Греческие Боги. Просто потому, что в нынешнее время они не требуют поклонения, но о них знают абсолютно все. Такие, нейтральные персонажи с интересной историей. По мере обучения юриспруденции, узнавалось много умов того времени и проскальзывали даже имена Богов. В Греции любили называть что-то именем какого-то бога или наоборот. Да и мне была интересна вся эта история. - Вы действительно очень умный, - восхитился Лука. - Если бы ты жил в мире, то был бы умнее. Я долго изучал всё это, поэтому и знаю. Но с твоей скоростью изучения мира мне не сравниться. Пройдёт пару лет, и ты станешь умнее меня, - хмыкнул Генрих, но без какой-то злобы в голосе. Статуи вскоре стали заканчиваться, и впереди показалась тропинка, похожая на ту, где они встретили ёжика. «Ветви» снова сходились к центру парка, снова стало чуть более людно, но контингент прогуливающихся изменился: дети почти исчезли, стали появляться молодые парочки, собачники и одетые в спортивную форму бегуны. Лавочки ещё работали, но некоторые уже закрывались. Лука вместе с Генрихом изначально шли больше по левой стороне дороги, сейчас же придерживались правой, как раз где располагалась целая вереница из маленьких палаток со всевозможным содержимым. Лука вскользь уже смотрел, но тут снова остановился возле одной из палаток, что была ближе к середине, глядя на что-то на прилавке. Здесь продавали миниатюры обитающих в парке животных, супер-реалистичные, как будто даже с настоящей звериной шерстью, но также и обычные мягкие игрушки всех цветов и размеров. Помимо этого, на небольшой бархатной подложке имелись небольшие украшения явно ручной работы. Они были исполнены в изящной технике по природным мотивам, как например сережки с крошечными листьями и зелёными камнями, браслет как из ветвей дерева, и тому подобное. Лука засмотрелся на небольшую подвеску. Она была из какого-то ярко-красного камня, выточенного под морду лиса. Несмотря на неподатливый материал, форма мордашки была очень доскональной, даже угадывались ноздри на маленьком носике, а на месте глаз блестели жёлтые камни уже более драгоценного вида. - Что-то заинтересовало? - спросила высунувшаяся из глубин палатки женщина с термосом наперевес. Лука не мог оторвать глаз от подвески. Он медлил, чтобы насмотреться и просто уйти, но обернулся к уже стоящему подле мафиози, снова виновато изгибая уголки рта. - Мне бросился в глаза блеск с его стороны, ещё когда мы шли вглубь.. красивый, правда? Генрих опустил взгляд на подвеску. Ему трудно было сказать, насколько она красивая. В смысле нет, она была выполнена очень хорошо. Но после всего того, что он видел, глаз уже, в некотором смысле, замылился. - Сколько стоит? – спросил он, подняв взгляд на женщину. - Это один из самых дорогих кулонов. Красный агат достаточно сложен в обработке, поэтому почти вся стоимость зависит от этого камня. А глазки сделаны из прозрачного янтаря, - начала расписывать кулон продавщица. - Я спросил цену, - сухо повторил мужчина. - Э… кхм, - кашлянула она в кулак, - Тридцать долларов. Генрих залез в карман, вытаскивая купюру в серебряном зажиме. Когда он стал разворачивать, женщина аж побледнела. Первыми были десятитысячные, а потом всё шло на убывание. Но она явно давно не видела столько денег. Когда он раскрыл всё и посмотрел на последнюю купюру, то тяжело вздохнул - Так понимаю, с пятиста сдачи не будет? – спросил он, посмотрев продавщице в глаза. - Ох, милок, здесь такими суммами не разбрасываются. Я думаю, всё что есть в лавке – столько стоит. - Будем брать? – Генрих опустил взгляд на Луку. - О, - женщина просияла, услышав, что они готовы потратить такую сумму, - У меня здесь пара друзей. Если Вас интересует что-то в других лавках, можете и оттуда взять. А мы уж поделим деньги, - улыбнулась продавщица и посмотрела на мальчишку. Луке показалось, что его заливает румянцем дальше, чем растут его уши. - Я.. не надо.. - тихо забормотал он, ещё когда Генрих полез в карман за деньгами. Ему было неловко, что он как будто напросил себе подарок. И в то же время, приятное ощущение ухаживания. Хотя, Лука понимал, что это слишком далёкое понятие конкретно от их взаимоотношений. Скорее, ему несложно порадовать свою зверушку ещё чем-то, раз уж они отдыхают. Лука поджал губы, когда услышал о том, что он готов скупить едва ли не всё, что есть в палатке, и робко кивнул, улыбнувшись. - Это очень много.. - прошептал он, слегка вытянувшись на носочках, чтобы сказать украдкой, пока окрылённая продавщица паковала свой товар в транспортировочные мешки, а украшения - по специальным коробочкам и конвертикам из органзы. - Спасибо.. В руках счастливый малыш сжимал лишь подвеску, то самое, ради чего вообще подошёл. Чтобы рассмотреть получше. Камень был очень красивым, и блеск задорных хищных глазок сильно отражал даже небольшие лучи света. Они сели в машину, еле сложив скупленное добро на заднее сиденье. Полукровка сиял, и не мог унять свою счастливую улыбку, даже если понимал, что им предстоит путь к особняку, в котором всё должно выглядеть чинно, по-прежнему. Чтобы не поползли слухи. Но он счастлив, просто запредельно счастлив, так счастлив, что готов был плакать от счастья, переполнявшего его. - На самом деле.. я не захотел говорить при ней. - подал голос тваренок, когда Генрих выехал с парковки. - Но.. я просто вспомнил, как ты сравнивал меня с лисом. И вдруг я увидел его, и подумал.. как интересно. Он словно поманил меня к себе. Значит, я действительно лис колдуна. Лука подался назад, чуть порывшись лапкой в покупках, и выудив один из конвертиков. Там были цепочки, позолоченные, серебряные и обычные, из меди или стали. Лука вытянул одну из серебряных цепочек, пригляделся к ее длине, и немного повозившись, примерил подвеску на свою шею, кинув взгляд в зеркало заднего вида. - Не слишком яркая? Генрих повернул голову и посмотрел на подвеску, оценивая её вид. - Совсем нет, - мягко улыбнулся он, - По сравнению с тем, что ты носил на светские вечера – она может показаться даже тусклой, - он коротко вздохнул, посмотрев через зеркало заднего вида, - Думаю, мы этой женщине устроили незапланированный отпуск. Раз уж мы всё равно приедем с таким количеством пакетом, можно среди них затолкать еду. Лука ошарашенно повернул голову, неверящим долгим взглядом глядя на мафиози и застыв с руками над загривком, чтобы уже расстегнуть украшение и убрать его в укромный внутренний кармашек. - Мы .. Вы.. хотите.. пронести их в особняк? Я думал.. - Лука посмотрел обратно на сидения заднего вида, откуда пестрели весёлым плюшем всевозможные детские игрушки. - Они .. в смысле, весь Ваш клан.. тогда ведь точно будут вопросы? Генрих снова тяжело вздохнул, пожимая плечами. - Придётся напрячь Джона. Запихнёт всё это в какой-нибудь саквояж, - снова глянул на заднее сидение, - В несколько саквояжей. И привезёт к нам на этаж. Пару раз он проносил мне то, что я не хотел представлять публике. Только тогда это были экспериментальные наркотики, - он усмехнулся. Лука засиял улыбкой и всю дорогу немного болтал ногами от счастья после таких выходных. Они заехали домой, Генрих нашёл пару пакетов для заморозки в доме и всё сложил в них. Единственное, он перекинул содержание багажника в салон, и все их покупки и еду запихал туда же. - Будешь сам по холодильникам распихивать, - сказал Генрих, а Лука лишь счастливо покивал. Уже был поздний вечер, и они по темноте возвращались к особняку. Мужчина вошёл в двери тяжёлым шагом. К нему сразу подскочил дворецкий, приветствуя. - В багажнике то, что никто не должен видеть. Как всегда, доставить багажом на этаж. - Вас понял, сэр, - кивнул он и сразу двинулся на выход. Генрих моментально «включил» свою тёмную ауру, пряча за ней приятно проведённые выходные. Один из наёмников, который должен был подойти к нему, замедлил шаг и уже раздумывал, стоит ли это делать. - Господин Майерс, я должен передать Вам… - начал тихо он. - Не сейчас, - мафиози взмахнул рукой, - Все данные мне на компьютер. Меня не беспокоить, я сам спущусь. - Простите, сэр, - наёмник кивнул, развернулся и быстро убежал. Стоило им подняться на лифте, мафиози выдохнул и стал в разы мягче, чем в холле. - К слову, тебе доставили длинную витрину, вместо той. И на всякий случай, я заказал шкаф-витрину. Как знал, что она вскоре пригодится. Они вместе заглянули в комнату к Луки и тот ахнул. Шкаф с вещами уехал к стене, рядом с дверью. Вдоль стены напротив кровати выстроились стеллажи. Пустой шкаф со стеклянными дверцами в ободке дерева, с множеством прозрачных полочек и зеркалом позади них. И похожий стеллаж, как тот, в котором были первые украшения, только длинный. Бархатная подложка, несколько бюстов, рук, лебедей для колец и ракушек для мелких украшений. На первых уже были знакомые ювелирные изделия. Изумрудные и бриллиантовые. Но дальше всё было абсолютно пустым. - А зачем столько… - Здесь столько подставок, сколько у меня ювелирных украшений. Но увидишь ты их позже, - Генрих ухмыльнулся, оставляя мальчишку в его комнате, а сам пошёл в свою спальню. Всю дорогу Лука пытался успокоить улыбку, но когда они стали подъезжать к темному зданию особняка, она устранилась как-то сама по себе. Не то чтобы оно ему не нравилось, нравилось, даже очень, просто по сравнению с последними несколькими днями, проведенными у мафиози дома, теперь он казался таким неуютным и неприспособленным к тому, чтобы проводить в нём время уютно. Может быть, здесь и не должно быть домашнего уюта: все же для Генриха это - место работы, и не только для него одного. Они пришли на крыльцо, мужчина говорил с Джоном, а полукровка стоял рядом, чуть позади, опустив голову так, что лица практически не было видно. В основном, из-за того, что дурацкое желание улыбаться могло пробудиться в любой момент, а наёмники - люди малоулыбчивые, и улыбки для них, что красная тряпка для быка, обязательно притянет любопытных. Даже от фразы "то, что никто не должен видеть" он едва не хихикнул, сделав вид, что кашлянул в кулак. Внизу было привычно многолюдно для такого времени суток. Из столовой доносились не меньше десятка мужских голосов, гомон и смех, в гостиной несколько наёмников сидели после вылазки и очевидно переводили дух. Остальное Лука рассматривать не стал, упулившись глазами в пол и последовав за главой. Уже на этаже, будучи в безопасной зоне, малыш позволил себе вновь заулыбаться, только вспомнив о том, сколько всякого интересного у него теперь есть. Он ведь даже толком не рассмотрел, что там было в той лавочке. Но увидев стеллажи - понял, что здесь все его сокровища теперь точно поместятся, сколько бы их ни было. Комната из практически-пустой, необжитой, становилась всё интересней и интересней. Звенькнула трелль, извещающая о приезде лифта. Полукровка рывком подлетел к двери, плотно закрыв её и прислушиваясь к возне Джона. Судя по скрипу колесиков, ему пришлось брать настоящую каталку для багажа, чтобы всё это уместить. - Куда багаж, сэр? - Оставь в кабинете. Да, и.. завтрак завтра можешь не нести. Максимум кофе. - Как будет угодно, сэр. Генрих переоделся в другую одежду и вместе с Лукой они зашли в кабинет. Мужчина сразу сел за рабочий стол, разгребая ту кучу информации, которую ему прислали за выходные. Малыш в это время носился сначала с едой, заполняя оба холодильника до верха. Потом перетащил к себе все пакеты с игрушками и сувенирами и стал их разбирать, попутно изучая. Мафиози дал ему время, чтобы всё это сделать. Где-то на половине мальчишка всё же оставил пакеты и вернулся в кабинет. Стоило только засесть за бумаги, как к ним постучались. Генрих неторопливо прошёл к двери и открыл её. Франк влетел, едва не отпихнув мафиози. - И тебе привет, - спокойно улыбнулся Генрих, возвращаясь к столу. - Как это понимать? – всплеснул он. - Ты вообще о чём? - О нём, - мужчина полуобернулся и указал пальцем на демона, - Я и так не особо то одобрял покупку демона. Они безумны и опасны. Но ты точно не будешь слушать меня. Я кое-как проглотил это. Ладно, завёл зверушку, бог с тобой. Но потом ты начал таскать его на вечера. В платьях, украшениях. - Чем ты недоволен? Собак ведь наряжают. К тому же, ему всё это отлично идёт, - пожал плечами мафиози, смотря прямо в глаза собеседнику. - Да, но не на важные же вечера! - А куда? Мне его на поводке вокруг особняка выгуливать? - Да хотя бы так! Я был бы тебе премного благодарен. Намного лучше, чем брать туда, где может начаться перестрелка. А вдруг он озвереет и убьёт тебя? - Если бы он хотел – я бы уже был убит. Смею заметить, что он ещё и помог тогда в театре. - Ладно, - грузно выдохнул Франк, потирая переносицу, - С этим понятно. Но на тебя напали в театре. Ты же и догадался, что это сделал Штейн. И в то время, когда мы в три пота пытаемся найти хоть какую-то информацию – ты с ним развлекался все выходные! А если бы Штейн нашёл тебя? - Во-первых, он всё же не настолько ебнутый, чтобы так много нападений делать друг за другом. Во-вторых, мы были там, где бы он точно не догадался искать нас. И не особо то мы развлеклись. У нас были важные дела. Пока Генрих спокойно это говорил, у Франка всё лицо передёргивалось. - Ты в курсе, что у меня есть доступ к камерам? У него полные пакеты игрушек. Или ты их случайно нашёл, когда устроил облаву на чей-то оружейный завод? - Именно! Ты и так всё знаешь, зачем тогда спрашивать, - усмехнулся мужчина. - Где тогда оружие? - Да брось ты, Франк. Нас не было пару дней, мир бы от этого не рухнул. - Мне плевать на то, что ты уехал. Ты и раньше так делал. Но с ним. Он нестабилен. Да и какие у вас вообще отношения? Я не поверю, что ты задариваешь его только потому, что он зверушка. - Тебе какое дело до этого? Он моя собственность. Я могу делать с ним что угодно. Хоть трахать, хоть на каруселях катать, - Генрих поднялся и резко изменился в лице, посмотрев на Франка холодным взглядом, - Это делу абсолютно не мешает. Франк тяжело дышал, неотрывно смотря в глаза напротив, сжимая кулаки. - Но может помешать, - процедил он. - Я в курсе, что ты снова начал принимать, - сухо сообщил мужчина, - Это твоё дело, и я в это не лез. Но ты как никто другой знаешь, что как раз наркотики сильно мешают делам. - Как ты.. - Не только у тебя есть глаза по стенам. Я не собираюсь тебя отчитывать. Но и ты не лезь с нравоучениями. Я уважаю тебя как никого больше. Но в мою личную жизнь не пущу. - Ладно, - собеседник опустил голову. Генрих прошёлся до бара, налил виски в два стакана и вернулся к Франку, протягивая один. Мужчина принял стакан, и они оба прошли к камину, какое-то время пребывая в молчании. - Я видел, вы нарыли информацию о десятке человек. - Да, - выдохнул Франк, - Но это как стог сена. Слишком много людей для того, чтобы детально их просмотреть. Может, мы могли бы уже понять что-то, опросив заложников. Но ты попросил оставить их до своего приезда. - Я скоро к ним спущусь, - кивнул Генрих, - Я не хочу ссориться с тобой. Ты единственный, кому я могу доверять. - Да. Я тоже. Но просто не хочу, чтобы из-за него ты умер. - Как бы ты не пытался меня оберегать, я всё равно умру. Не зацикливайся на этом. Ты ведь сам думаешь об этом каждый год. Наконец появиться причина — это сделать. - На кой же чёрт ты тогда остановил меня. - Суицид – смерть слабых. Ты ведь не такой. Франк усмехнулся, опрокидывая стакан в себя. - Я завяжу, - тихо сказал он, отставляя сосуд на столик. - Это должен быть твой выбор, ты помнишь? Мы друг другу не мамочки, чтобы в чём-то ограничивать. - Да, - собеседник поднялся и обернулся на Луку, - И всё же твой очень странный. Генрих пожал плечами, всё ещё болтая льдом в стакане. - Я буду наблюдать. - Как всегда, - кивнул мафиози и махнул ему рукой. Мужчина откинулся назад, прикрывая глаза и тяжело выдыхая. Лука был слишком взбудоражен, чтобы тихо спрятаться и рыться в своём новом богатстве. Еда быстро нашла себе место в холодильнике, пакеты перекочевали в комнату полукровки - понадобилось не меньше пяти ходок по коридору с мешком наперевес, чтобы перетащить всё! Лавочка казалась совсем небольшой, но за одну купюру Генрих умудрился выкупить вещей, по ощущениям, на половину тонны. Малыш не удержался, некоторые расставил на новенький стеллаж, но совершенно не мог сидеть сейчас один. В конце концов, их не было несколько дней, и наверняка накопились бумаги. Да и.. сложно признаваться самому себе - но сейчас хотелось быть поближе к Генриху. Лука переоделся, быстро принял душ и вернулся в кабинет, уже основательно. Мафиози уже разгрёб часть бумаг, и на столе малыша образовалась небольшая стопка отчетов, которые ждали своего места. Вдвоем они принялись за работу. Лука достал нужные папки, и вовсю их подшивал к остальным, когда в комнату вломился Франк. Он видел его лишь несколько раз. Обычный, всегда немного уставший мужчина, поддерживающий с Генрихом особую дружбу, до того, что ему было дозволено ударить его без последствий. Лука понятия не имел, кто так относится к нему в особняке. Сами наёмники не разговаривали с ним, а слуги всегда максимально вежливы и приветливы. Но как только Франк выпростал палец в сторону полукровки, начиная говорить на повышенных тонах, Лука ещё сильнее съежился на своем месте, закрываясь гигантскими папками. Первым ощущением был, конечно, дикий стыд. И хотя стыдили совершенно не его, полукровка ощущал себя чем-то мерзким, низкосортным и неадекватным. Может быть, так оно и было, да вот только Генрих из раза в раз внушал ему обратное, называл своим украшением, сокровищем, и всячески выражал своё отношение не только словом, но и делом. В какой-то момент, сидя так и ожидая, когда эти нападки прекратятся, Лука перестал стыдиться. Напротив. Внутри проснулось возмущение. Злость. А затем, уже с последними словами Франка, это становилось ненавистью. Не то, чтобы Лука обиделся на такие "эпитеты" - он уже и так про себя всё знал. Но какого чёрта он, ничего из себя толком не представляющий тип, читает нравоучения такому, как Генрих? Как смеет он повышать тон в его кабинете в принципе? И как он может настолько не доверять его решениям? Это уже не было похоже на заботу, как ни крути. Скорее на истерический приступ ревнивой женщины. Или на агонию недовольства, потому что чьи-то планы стали расходиться с планами Генриха. Возможно, всё дело в наркотиках, которые упомянул мужчина. Но как бы там ни было, демон посмотрел в закрывающуюся дверь тяжелым взглядом, и какое-то время кабинет был погружен в абсолютную тишину, нарушаемую лишь треском из камина. Лука приблизился к мафиози. Встал рядом, на расстоянии вытянутой руки, глядя на язычки пламени. - Он меня серьезно невзлюбил. - хмыкнул тварёнок. - Скажите. Франк способен предать? Почему Вы настолько ему доверяете? Мужчина усмехнулся, отставил стакан и закину ногу на ногу, не отрывая глаз от огня. - Если ты лис, а я волк, то он пёс. Преданный и ревнивый, - спокойно проговорил мужчина, похлопав по дивану рядом с собой. Когда мальчишка сел, он продолжил, - Когда я его встретил, ему было девятнадцать. Мне тогда только стукнуло тридцать. Он с самого детства варился в похожем дерьме. Родители наркоманы. Он, по сути, выживал сам. Но от такой семьи просто так не уйдёшь. И когда они задолжали слишком много, Франка прибрал к рукам дилер. Мол, нужно отрабатывать долг. Заставили толкать наркотики, крысятничать. Он занимался этим лет с тринадцати. Такое вот детство. Ни друзей, ни семьи. Можно понять, каким он вырос. Как-то раз я пьяный приехал к мосту и увидел его. Он стоял на краю и смотрел вниз. Я просто подошёл и сел рядом. И потом мы разговорились. Он рассказал о своей жизни. О том, что на них напали враждующие наркоторговцы. Остался в живых только он, но он не мог вернуться. В таком бизнесе вырезают всех. Его бы нашли. И тогда я предложил ему вступить в мой клан. Он был всего лишь подростком. В то время я не был так жесток к подчинённым. Это жизнь так научила. И вскоре он привязался ко мне, как к единственному, кто впервые в жизни проявил к нему доброту. Просто так. Клан был нестабилен и часто происходили разного рода предательства. Пару раз мы были на грани развала, но кое-как выплывали из всего. И Франк мне во многом помогал. Он много старался, из кожи вон лез, чтобы стать лучше. Он не учился в школе, но в какой-то момент, как и ты сидел постоянно с учебниками. И с годами его привязанность и чувство долга передо мной только росли. У него нет иного смысла жизни. Он тоже врос в клане. И при этом он является никем. Нет ни имени, ни рода в теневом бизнесе. Только моё покровительство. Он никогда не предавал и вряд ли предаст. Он – моя правая рука. Ты окажешься в клетке, а он под прицелом. Таких никогда не оставляют в живых. Меня как Фараона похоронят с ним и Джоном. И я могу понять его реакцию. Он с детства не мог доверять никому. И единственный, кому он решил довериться – я. Я не предавал его доверяя, он не предаёт меня. Но как сторожевой пёс рычит на всех, кто оказывается слишком близко. Ближе, чем он. В то, что ты не хочешь убить меня, пока я сплю, сложно поверить. Всё, что он видел – твои приступы по ночам и твои приступы в камерах, когда от людей оставалось пустое место. Ты тоже не веришь ему, потому что видишь лишь недовольство. Но вам и не обязательно дружить. Он это так… высказался, потому что понимает, что ничего не сможет сделать. Он тоже пытается изучить тебя, только с критической стороны. Лука принял к сведению мнение мужчины, но ледяные нотки в выражении его лица не торопились растапливаться. - Только абсолютно отбитый от рук пёс будет рычать так на того, кто подарил ему дом. - тихо проговорил полукровка. Однако, его лик немного просветлел, когда он обернулся к Генриху. - Хорошо. Если Вы не сомневаетесь в его преданности, я тоже не буду. Но.. Можно спросить? - Валяй. - махнул рукой мафиози. - Он заикнулся, что видел камеры. - тварёнок задумчиво окинул взглядом потолок. Генрих говорил, что здесь их нет, но паранойя как будто толкала проверить, вдруг за выходные что-то изменилось? - Значит, у него есть доступ к камерам на этаже. И в моей комнате. - Лука потупил взгляд. Каждый раз просить что-то у Генриха вот так, напрямую, было по меньшей мере мучительно. Он и так окружил его слишком большой заботой и потакал малейшему капризу. Но Лука не мог не попробовать. - Можно.. чтобы доступ к этим двум камерам был только у Вас? На всякий случай.. Мужчина посмотрел на него, после чего легко улыбнулся. - Да. После такого стоит ограничить его наблюдение. В коридоре я оставлю ему доступ. Но в твоей комнате не только камеры, но и сигнализация, так что я в любом случае проснусь, если ты куда-то выберешься. Полукровка кивнул и откинулся на спинку, прикрыв глаза. - Представляю, что было бы с ним, узнай, что я действительно с тобой спал, - усмехнулся мужчина. Лука одновременно и хотел бы взглянуть на это, и нет. Было бы занятно увидеть, как этот неадекват брызжет слюной и пытается отчитывать Генриха, но что-то подсказывало, после этой стычки Акула может прийти в гости по его душу гораздо быстрее. В конце концов, Лука уже понял и принял своё место рядом с мафиози, и слова кого-то там из клановцев не изменили бы этого. - Вы ведь.. не спали. - тихо, с заметным всполохом смущения на лице заговорил тварёнок, мягко улыбаясь. - Так, как они могут себе навоображать. В голове моментально всплыло воспоминание. Трезвое, и самое последнее - а потому самое яркое. Лука сглотнул, потирая фалангу пальца вдоль нижней губы краем когтя. - Спасибо.. насчет камер. Генрих глянул на полукровку, едва заметно улыбнувшись. - Ты прав, обычно за секс многие считают другое, - мафиози посмотрел на огонь в камине, прежде чем подняться, - Но оральный тоже сексом называют, - пожал плечами он и направился к своему столу, - Отчёты подождут. Здесь прислали много информации по поводу разных дружков Штейна. Я распечатаю, будешь перечитывать их на предмет чего-то подозрительного. А я пока почитаю о наших детках в клетках.