Сталь

Во сне он гнался за кем-то. Жертва бежала впереди - громко крича, махая руками и делая знаки кому-то ещё. Обычно спокойная цветовая гамма в разных оттенках серого теперь была кричащей, почти что кислотной. Ядовитых цветов одежды впереди, яркое небо и яркая зелень травы. Тварь сделал прыжок, повалив человека лицом в землю. Лапы в земле и саже крепко надавили на пространство спины между лопаток, мешая двигаться. Истошный крик и приторный запах страха. Демон не медлит, иначе весь смысл погони за перепуганной жертвой потеряет свой смысл. Он рвёт его, ещё живого, до белеющих позвоночных костей, подрагивая от предвкушения и удовольствия. Лапы, не покрытые ни шерстью, ни чернью. Он запоздало подмечает эту деталь, уже когда опустился мордой в переломанную гигантскую рану на спине, отыскивая сердечную мышцу. Пальцы, черные от крови, но не от Тьмы. Впереди начинает громыхать предупредительный колокол. Проглотив жизненно-важный орган, чудовище разворачивается, убегая подальше от этого звука, от погони за ним. Но он лишь нарастает. Становясь громче, назойливей... - Ах! Лука резко поднял голову от стола, едва не приложившись затылком об ручку оконной рамы позади. Тренькал чат, оставленный открытым. Потерев морду ладонями, чтобы прийти в себя после сна, Лука торопливо начал читать. Это не были сообщения от Франка. Вернее, это были они - но не для Генриха. Чаты пестрели новыми заданиями для совершенно разных групп наёмников. Похоже, Фурия был настолько не в духе, что очень мощно взялся за поиски Штейна. Настолько мощно, что не меньше десяти групп отправил по разным, надо полагать, направлениям зацепок. Лука удивленно читал их один за другим, пытаясь отследить чужую идею. Был задействован едва ли не весь их человеческий ресурс. За исключением охраны внутри особняка, разумеется. Такие решения могли означать только одно: Митчелл и Дрейк вернулись с новой информацией, и её оказалось достаточно, чтобы начинать облаву. Точками назначения в шифровке были обозначены как конкретные адреса, вплоть до квартир, так и более пространные, вроде "Ростери-роуд (парк с акациями)", и одному лишь Франку в эту минуту было известно, что должны отыскать клановцы посреди белых цветов в парке. Но это ужасно интриговало. Лука обернулся назад, посмотрев за окно. Вечерело, значит, они проспали не один час. Часа четыре, по меньшей мере. Он осторожно приблизился к проходу из коридора в гостиную, посмотрев на диван. Генрих всегда спал так, что вообще непонятно было, спит он или нет, ибо ни сопения, ни храпа слышно не было даже от пьяного. - Генрих..? - тихо позвал его полукровка, на пробу, проверяя, насколько крепок его сон. Он редко засыпал пьяным. Основная причина – контроль. Одно дело контролировать свой сон трезвым, или себя пьяным. Но когда засыпаешь пьяным, то контроль полностью пропадает. Перестаёшь слышать то, что слышал раньше. Сон становился глубоким и оттого опасней. Маленький мальчик упал от рывка прямо на пол. Он стал отползать прямо в угол помещения, сразу же закрываясь руками. - Отец, не надо! Пожа… - жалобно пищит он, но его не слышат. Удар плотным ремнём прямо по рукам, пинок в живот. Крик обрывается из-за спазма. Ребёнок падает на пол и съёживается, обнимая себя, как может. Ботинок врезается в бок. Всюду. Что-то в рёбрах хрустнуло. Изо рта потекла кровь. Слёзы текут уже не переставая. Помощи ждать не откуда. Мать под кайфом сидит перед телевизором, громко орущим каким-то телешоу. - Ты отребье, - сухой голос где-то сверху. Звук молнии, шуршание брюк. А потом потекло что-то тёплое. Яркий запах мочи, от которого остаётся только сморщиться и терпеть. Лучше притвориться мёртвым, чтобы эта пытка закончилась. Мужчина берёт ребёнка за шкирку, подносит к главной двери и выбрасывает на улицу, как мешок с мусором. Тело поймал мягкий сугроб. Холод обнимал его жгущее от боли тела. Колючий воздух пробирается в лёгкие. Но дышать и так тяжело. Плавающий взгляд выцепляет двух мужчин, стоящих у входа. - Помо… гите… - молиться мальчишка, протягивая к ним руку. Но они не двигаются с места. Они даже не смотрят. Будто его больше не существует. Генри ползёт в сторону дороги, находит силы подняться. Органы разрываются в теле. Всё будто бы заливается кровью. Сознание готово покинуть голову. «Прошу, только не здесь. Только не так» Ковыляя и падая, Генри идёт вдоль дороги, пока не встречает мимо проезжающую машину. Он снова падает и видит, как она останавливается. Из неё выходят мужчина и женщина и идут прямо к нему. Он почти не видит их, но фонари очерчивают силуэты. Они словно ангелы, пришедшие к нему с небес. Он снова плачет, губы дрожат в болезненной улыбке. «Спасибо» Генрих открывает глаза, как только Лука позвал его. Но какое-то время он напряжённо смотрел в потолок. Он сел медленно, накрывая ладонью лицо. Тяжёлый вздох. - Ненавижу спать пьяным Мафиози холодно смотрит куда-то в стену и поднимается с дивана. Голова раскалывается, но это уже знакомое чувство. Трезвость настигла его. Генрих подбирает из аптечки на столе блистер, кидает в рот сразу две таблетки и запивает газировкой. - Почему? – тихо спрашивает полукровка. - Снятся дурацкие сны, - хмуро выдыхает он, - Что там Франк? - Ах, да, - опомнился полукровка и принёс ноутбук, - Тут началось какое-то движение. Потерев переносицу, мужчина бегло пробежал по всему глазами, а потом взял телефон. Два гудка и Франк снял трубку. - Какого чёрта ты поднял такой шум? – сурово спросил мужчина. - А что ты мне прикажешь делать, когда ты чёрти где. - Блять, Франк, ты понимаешь, если нас засекут в слежке, то нам пизда? - Тогда может ты уже возьмёшь на себя свои обязанности. - Ты командир. Хули ты так нервничаешь? Не твоя жопа в опасности. - И моя в том числе. - Ладно, - тяжело вздохнул мужчина, - Что там принесли Митчел и Дрейк? - Они забрались в дом банкира, переписали все данные с компьютера и телефона. По платёжному следу мы вышли на Зам. директора одной из фирм Штейна. Да и весьма интересные разговоры обнаружились. - Я надеюсь, Вы пока не копались в белье Зама? - Нет. Мы ждём от тебя приказа. Я проверяю другие пути, в том числе и по утечке наших данных. Зафиксировали несколько точек, куда шёл след. Они ничего путного не украли. То есть, мафии это точно не будет интересно. Но какие-нибудь бандиты могут воспользоваться этим. - В целом, мы это переживём. Как только поймаем Штейна за хвост, там уже Совет будет проверять все его следы, - Генрих снова поднял взгляд к потолку, - Отправить Митчела и Штейна за информацией Зама. В помощь им дай самых лучших наших парней. - Ты серьезно? Эти двое участвовали в нападении и… - Это мой приказ, - твёрдо остановил его мафиози. - Слушаюсь, - сдался Франк, - И, Генри, береги себя, пожалуйста. - Постараюсь. Спасибо за помощь. Мафиози закончил звонок и отложил телефон. Он притянул к себе почти полную бутылку газировки и опустошил её меньше, чем за минуту. - Ты главный, но не можешь отдохнуть даже недельку. Ладно. Пока что есть время проветрить мозги. Я надеюсь, завтра они уже принесут информацию, с которой мы поедем к Росси. И эта эпопея наконец закончиться. Лука заметил, насколько не в духе проснулся Генрих, поэтому не стал приставать с более подробными вопросами. Он внимательно смотрел на то, как мафиози вникал в дела, и когда тот наконец закончил, понимающе улыбнулся, присев на свободное место рядом с мужчиной. - Я уверен, так и будет. Дрейку теперь есть, ради кого стараться. Даже если Совет решит не в его пользу, сейчас он здорово замотивирован. Да и Митчелл.. как будто бы вообще не собирался совать нос в мафию. Поэтому будет пытаться выслужиться. Он здорово испугался тебя. Но всё это стоило того, чтобы положить Штейну конец. Он какой-то чересчур бешеный. Особенно когда решил подорвать театр.. Как-то слишком для того, кто просто тебя недолюбливает. - Лука хмыкнул, пронаблюдав, как Генрих едва не залпом допивает остатки газировки. - Как чувствуешь себя? Мужчина вздохнул, причёсывая свои волосы. Он наклонил голову и посмотрел на малыша. - Я Дрейка и Митчелла не предам Совету. Они в принципе ничего не знают о заварушке. Копаться сколько их было и кто умер – тоже не будут. Изначально это была моя проблема и, даже если я убил кого-то уже в процессе допроса – мне уж точно ничего не будет. Лари вполне хватит, а он не будет знать, что кто-то из парней получил свободу, - пожал плечами мафиози, - Совет бы их не оставил в живых. А предоставленный шанс они окупили. Я думаю, после такого дерьма они лучше сдохнут от голода, чем когда-то полезут обратно. Ладонь легла поверх руки полукровки, а после рядом опустилась голова, щекой на стол. - Не знаю. Понятное дело, похмелье. Но даже к нему привыкаешь, если оно находит на тебя часто. Сейчас я потерян. Я никогда не знал, зачем я живу. Но почему-то эта воля к жизни всегда была во мне. Бороться, даже когда сломан. И последние годы я даже не задумывался об этом. Придумал себе цель – умереть от рук того, кто лучше. И она здорово подходила. А теперь. Я понимаю, что это просто самообман. Я знаю кто я в чётких понятиях человеческого мира. Но. Кто я? Ты, наверняка, тоже задавался этим вопросом. Зачем мы вообще есть. Ты не помнишь ни своей семьи, ни своего прошлого. Но явно и не стоит. А я, даже если и помню, толку от этого не много. Всё равно у меня не было семьи. Я был побочным продуктом людской похоти. А потом стал грушей для битья, - Генрих чуть усмехнулся, закрыв глаза и поворачивая лицо, утыкаясь краем носа в поверхность, - Однажды он заложил меня, как товар, когда играл в покер. Он проиграл, но я успел сбежать. Отец всегда, зачем-то, возвращал меня. И я абсолютно не знал, что будет со мной. Меня могли как избивать, так и… Но после этого он выиграл и как бы между прочим, вместе с деньгами, вернул своё право на меня, - Мужчина вздохнул, сжимая худую ладонь, - Когда ты маленький в мафии, ты всё равно что на чёрном рынке. Всё зависит от отношения отца к тебе. Если тебя ненавидят – ненавидят все. Но я вырвался, - новый вздох и Генрих тряхнул головой, - Я и так слишком много болтаю. Моё нытьё здесь не к месту. У малыша поневоле округлились и без того большие глаза. Не то чтобы он знал наверняка о том, какие планы у Генриха на этих двух - но было почему-то твердое убеждение, что раз они враги, они останутся ими до конца. Бывших врагов не бывает. Да, они принесли свою часть пользы, но Лука, наученный ранними допросами, когда только появился в особняке, полагал, что Генрих просто дарует им быструю, быть может, безболезненную смерть. Но оградить от наказания - совсем не в его стиле. Сейчас это делает его очень благородным и справедливым. Лука был впечатлен таким решением, и снова ощутил исходящее от мужчины тепло - незримое, витающее в воздухе. Когда Генрих сгорбился к столу, полукровка наклонился, прижавшись лбом к его плечу, и сидел так, с печалью слушая его речи. Он утешал без слов, как мог, своим безмолвным присутствием, будто бы чуял, что слова здесь излишни. Они лишь спугнут эту тень прошлого, которую лучше проговорить и отпустить, чем сжимать внутри. - Ты бы всегда вырвался.. из любой беды. - тихим, почти шепчущим голосом произнес полукровка над кромкой чужого уха. - Уже тогда это было твоей супер-способностью. И до сих пор остаётся. Может, в этом и есть смысл? Наебать систему, и выживать даже под градом пуль.. - виска невесомо коснулись белые волосы, когда малыш робко придвинулся, приластившись, как кот. - Разговаривай.. Мне очень нравится, как мы обсуждаем разные вещи. Мужчина как-то горько посмеялся, медленно приподнимаясь от стола, смотря в его гладь, ещё крепче сжав руку Луки. - Я знал, кто я есть. И я видел этот мир изнутри. Почему же я подумал, что у меня может быть иначе? Из-за меня загублена одна жизнь, а вторая не должна была даже родиться. Можно было вырваться на свободу, но никого не тянуть за собой. Можно было просто пройти мимо и дать кому-нибудь другому найти её. Я часто так думаю. Хотя знаю, что прошлое не изменишь. Карты брошены, сделан ход. И я проиграл, - Генрих звучно сглотнул подступающую горечь, - Маленький Генри хватался за жизнь из последних сил, сколько бы его не били. Откуда в людях столько надежды в лучшее? И когда наступит конец этим надеждам. Я понимаю, почему Франк… такая Фурия, - посмеялся мужчина, дрогнув уголком губ, - Он тоже хочет лучшей жизни. В смысле, той, которую получил сейчас. Он истошно борется за неё изо всех своих сил. И он понимает, что всё зависит от меня. Нет, он примет любой мой выбор. И примет смерть со мной. Я знаю это. Но всё же, он хочет жить. Он нашёл своё место. И по-своему счастлив. А моё место. Мне претит. Я всё переделал в особняке, но всё ещё чувствую эту гниль, после отца. Он построил этот ебучий особняк, чтобы следить за мной. Именно в том месте следили за моей семьёй. Кто знает, сколько глаз видели мою жену и в какое время. Кто знает, сколько людей заглядывало в окна. Кто знает, сколько из них шароёбилось рядом с моим сыном. Стоило бы уехать, но в первую очередь, я не могу бросить свой дом. Я не хочу, чтобы этих стен касался кто-то другой. Даже если простые бродяги. Это мой дом. Здесь мои призраки. Здесь моя… моя жизнь была. Здесь была любовь, - мужчина посмотрел на плиту и печально улыбнулся, - Казалось, я больше не смогу ничего чувствовать. Но… - взгляд перевёлся на мальчишку, - Но теперь ты навсегда мой, - еле заметная улыбка, ладонь отпустила его руку и легла на шею, мягко, даже поверхностно, - Даже если попытаешься убежать. Я найду тебя. Фернир всегда находит свою цель. Лука ощутил ёмкость этих слов. Они словно звучали на совершенно другом языке, абсолютно отличным от того, на каком чаще всего выражал свои мысли мафиози, особенно находясь на территории особняка. Да, они не несли в себе прямого смысла, и в то же время - будучи незаезженными, значили больше, чем все слова, сказанные ему ранее. - Твой. - после непродолжительного молчания отозвался Лука, с немым обожанием коснувшись протянутой к нему руки, не сводя глаз с лица напротив. - Вот ты и подписал контракт. - вдруг тихо и по-доброму рассмеялся он, прикрыв янтарь глаз. - Теперь ты тем более не сможешь умереть быстро. Навсегда - это довольно долго, знаешь ли. Генрих посмеялся, огладив большим пальцем шею вдоль яремной вены, после чего опустил руку на стол. - Скорее, это ты подписал контракт, когда не отступал и не отталкивал. Ты сам сказал – я не человек. Кто знает, может я Дьявол? И теперь ты в вечном моём подчинении, - Мужчина опустил голову на подставленную руку, - Дьявол по-своему юрист, составляет договоры, контракты для красивых демонят. Свободная рука протянулась к светлым волосам, поддевая светлый локон. - Раньше наёмники на тебя пиздецки засматривались. Сейчас, конечно, периодически тоже. Но после того, как некоторые увидели, как ты убиваешь, они в ужасе отводят глаза. Представляю, как они будут смотреть, увидев эти раны. Я обожаю эти взгляды. Сразу понимаешь, какие они все трусы. Я пытал даже военных. Поэтому знаю, как это долго. Но раскалываются все. У каждого человека есть своя слабость. Есть свой лимит. Как приятно доводить их до него. Когда они смотрели с вызовом, ненавистью или отвращением. А потом в глазах стояла мольба. Они уже хотели умереть побыстрее. Но я шёл дальше. Пока их взгляд не станет пустым. Сердце бьётся, лёгкие дышат, но они уже оболочка. Иногда думаю, я ведь мог стать таким же. Но не стал. Как им всем горько, что жизнь так и не раздавила меня, - мужчина закатил глаза и садистки улыбнулся, - Я часто вспоминаю, как убивал тех, кто пришёл ко мне домой. О, просто наслаждение. Ползали, как черви у моих ног. Самое прекрасное, когда ты медленно отрываешь от них куски. Отрезаешь конечности, но не даёшь им умереть. И сажаешь на неделю перед зеркалом. Когда остаётся последняя, они перестают сопротивляться. Они надеяться, что это будет концом. Генрих открыл глаза и посмотрел Луке в его золотые луны. - Ты бы смог на это смотреть? На мученика. Лука ощущал себя невероятно легко в обрамлении его рук, что тянулись то к шее, то к волосам. Да, он сильнее любого человека, но как будто от его прикосновений чувство защищенности становится само собой разумеющимся. Если у судьбы была хоть одна причина свести их вместе, то возможно, как раз-таки для того, чтобы сделать ещё сильнее, и в особенности - морально, с безусловной поддержкой друг друга. Теперь, по прошествии этого дня, он уже не сомневался в силе этой связи. Кажется, теперь они оба не сомневались. - Смог бы? - Лука звучно хмыкнул, не отводя взгляда от серых глаз, устремленных в его сторону. - Я бы с радостью поспособствовал, а не только смотрел. То, что они сделали, бесчеловечно. Особенно для мафии. Даже в природе есть свой, минимальный кодекс чести и справедливости. Такое - против всех законов. Ничем не обусловленная жестокость. Думаю, Акула с радостью сожрал бы их. Ну.. их части. - Малыш пожал плечом, невольно задумавшись вслед за мужчиной со слегка лукавой улыбкой. - Эх, если бы можно было сожрать сердце, но оставить в живых. Знаешь.. как.. Гефеста? Кажется, его боги приковали к скале, чтобы орёл ежедневно прилетал и выклёвывал печень. Эта кара была бы прям под стать. Мужчина снова тепло посмеялся, поднялся, цепляя малыша под руку, уводя обратно в гостиную, где они расположились более свободно. - С первого твоего убийства я восхищён твоей неповторимой жестокостью. Акула это что-то невероятное, но всё же, приятнее, когда ты делаешь это более осознанно. От этого невозможно оторвать взгляд. Я хоть и не фанат невинности, в плане не стремлюсь её заполучать, подчинять или ломать. Но когда невинность и жестокость объединяются вместе – это такая неповторимая смесь. Антихрист. Обычно таких называют антихристом. Когда милый на вид ребёнок, обладает бессердечием, способен, не моргнув глазом мучительно кого-то убивать. Но мне это видеться наоборот божественным проявлением. Не то, чтобы я верил в библию, но даже там жестокости описано больше, чем может быть в самом кошмарном сне, - Генрих снова лёг на его колени и смотрел в лицо снизу вверх, - Думаю, потому что я привык всё это видеть. И наслаждаюсь чужими страданиями, тех кто это заслужил. Я кровожаден и поэтому мне так нравится твоя кровожадность. И в противовес этому, ты очаровательно и искренне улыбаешься самым обыденным вещам. Сегодня превратил человека в фарш, завтра заглядишься на украшение и будешь весь вечер разглядывать его с детским интересом. Чертовски мило. Счастье приятно кололось в пальцах, в груди, в желудке. Лука сел, как и в первый раз, откинувшись достаточно, чтобы мужчине было удобно лежать, и иметь возможность беспрепятственно гладить его по волосам. Малыш смущенно улыбался, слушая о восхищениях мафиози, не прекращая перебором когтистых пальцев прочесывать чужой шелк волос. - Кажется, будто я умел это всю свою жизнь. Не убивать, а пытать. Словно тело помнит больше, чем я сам. Притом, что в моменте я могу совершенно не хотеть этого, но чем больше ощущаю, сколько гнили в человеке, тем легче развязать себе руки. Может, я и вправду антихрист? - малыш хихикнул, посмотрев вдаль перед собой. - Впрочем, если верить фольклору, я всё же должен был родиться в богатой влиятельной семье и быть человеком до определенного возраста. Даже ты больше подходишь на эту роль, чем я. Демон плавно сгорбился вперед. Белоснежные кончики прядок скользнули по чужому лбу, импровизированной ширмой скрывая лица обоих. Лука лишь вскользь коснулся кромки роста волос губами, потянув носом воздух с поверхности кожи, упиваясь запахами Генриха. Даже если к ним примешивался стойкий флёр крепкого спиртного, запах не становился отталкивающим, лишь слегка менялся. - Царапины.. подсохли, - с легким придыханием малыш отстранился, заново выпрямляясь к спинке дивана. - Давай всё же я заклею их. Где лежит хирургический пластырь? Генрих сам от приятных ощущений прикрыл глаза и улыбнулся. Сейчас они очень умиротворённо сидели. Только недавно мафиози думал о том, чтобы забыть о клане. И вот сейчас он почти о нём не вспоминал. События складывались в самом удачном для них русле. Так что скоро они отметят победу. Может быть, даже поедут куда-нибудь с Лукой. На самом деле, весь мир был незнаком малышу, так что он мог повезти его абсолютно куда угодно и теперь он знал, какая реакция будет. Особенно, если в округе не будет людей. - Ты действительно хочешь вставать прямо сейчас? – усмехнулся мужчина, снова открывая глаза, - Я только так удобно устроился. - Ну… ладно, - смущенно улыбнулся мальчишка, - Можно и потом. - Я вот подумал. Когда мы отдадим Штейна Совету, может будет вырваться и подальше дома. Я как раз обещал тебе показать ярмарку мастеров. Такие вещи часто проводятся в разных частях города. Только будь готов, что опять придётся много покупать, - усмехнулся мафиози, поддевая немного его подбородок, - Я всегда снимал круглые суммы большими купюрами. И не хочется сейчас ещё больше вопросов. Тепло разнеживало. Чувствовалось, что оно слегка уносило в дремоту, но Генрих уже не мог спать. Сон оставил неприятное послевкусие, поэтому он просто расслаблялся, овеянный этой нежностью и теплотой. Два психа, которые сначала всё вокруг себя разрушают, а потом превращаются в милых зверушек. Только вдвоём. Голоса звучали всё дальше, и мужчина вдруг увидел призрачную улыбку. Он и раньше думал, что Хайли вряд ли была бы рада его образу жизни. В особенности тому, как он убивает Генриха. Была бы она счастлива, увидев, как он нашёл что-то тёплое для своего сердца? В любом случае, её больше нет, значит и не будет сожаления или обид. Хотелось верить, что она действительно улыбается. - Так удивительно. Я давно не выбирался куда-то… помимо дорогих мест. Просто не ощущал потребности, а выходил чисто потому, что так было нужно. Встречи, появление в светском обществе, сделки. Сам я ездил только сюда. Но и.. сам понимаешь. Это поездки были весьма не радужными. Пьянство, приступы, которые приходилось сдерживать или выплёскивать на улице. А сейчас. Сегодня. Я сломал машину, но, когда ты приехал. Я больше не чувствовал эти тиски. Этого удушья, - мужчина прикрыл глаза и тихо посмеялся, - Их иногда становилось меньше и, казалось, я контролирую их. Но, чёрт, я думал, что это я тебя учу справляться с ними. А в итоге. Ты показал, как уменьшить их. Чувствую, я уже зависим. Глубоко так подсел, стоило один раз тебя поцеловать. Интересно, можно ли сделать наркотик на твоих феромонах? Я бы завоевал рынок уже стопроцентно. Таким умиротворенным Генрих не выглядел даже во сне. Возможно, потому что даже сон его был, как на ножах, порывистый и нервный, точно у настороженного пса. А сейчас.. пусть мафиози и не спал, а разговаривал, его речь становилась всё спокойней, медленней, лицо совсем разгладилось. Полукровка не сводил взгляда, мягко покачнув головой вслед прикосновению, изредка улыбаясь в ответ на его смех. Едва ли кто-либо другой смог вызвать в тваренке такое стойкое чувство доверия и тем более, желание помочь. Не хватило бы ни терпения, ни чуткости. Казалось, что и Генрих - совсем не об этом. Но Лука доверял своим ощущениям, и они редко его подставляли. Ту брешь, что он проделал в неприступной стене чужой боли, он же и начал перестраивать, сам того не до конца подозревая, кирпичик за кирпичиком. - Интересная у тебя бизнес-жилка, - рассмеялся мальчик, свободную от поглаживаний по волосам лапкой укладываясь поверх чужой грудины. - Ну, не знаю. Я ведь столько лет был на черном рынке. Думаю, будь это возможно, в богатых кругах уже знали бы о такой штуке. С другой стороны.. быть может, у них не было нужного оборудования, или никто не знает, как этот феромон добыть. Так сказать, молекулярно. - когтистые пальчики по виску сместились на скулу, пока он размышлял, - Боюсь, ты можешь оказаться первооткрывателем. Но, если что, я понятия не имею, как это работает. Я вообще немного испугался, когда ты поцеловал впервые.. просто.. алкоголь сгладил это чувство, а дальше стало приятно. - Не зря же я занимаю лидирующие позиции на рынках, - улыбнулся Генрих, - оригинальный подход ко всему – ключ к победе. Он внимал рассуждениям, прислушиваясь к собственным ощущениям. Было необычайно приятно не только чувствовать его, но и слушать. Мягкий голос, мягкие касания, даже учитывая его когти. - Они вряд ли относились к вопросу так. У них несчастливые питомцы и вполне понятно, почему феромоны не выделяются. При разных состояниях у всех разные гормоны и процессы. Так что, ты действительно уникальность. Но, конечно, я не буду пускать тебя на опыты. Просто так – размышления. Когда малыш сказал про поцелуй, мужчина улыбнулся, не отрывая взгляда от его лица. - Я видел. Поэтому я и говорил, что алкоголь сбрасывает защитные механизмы и даёт выйти истинным желаниям. Если бы тебе это не нравилось, я не зашёл бы так далеко. Всё же, я совсем не из тех, кто озабочен своим удовольствием. К тому же, еслиб я и мог трахать, то делал бы это с тем, кого убиваю. Унижение и боль – для такого, как я, самый подходящий способ. Да я и так пользуюсь им, только не собой, - Генрих поморщил нос, представляя, - Хотя, если так подумать, они все слишком мерзкие, чтобы в них пихать что-то своё. По мере разговора, взгляд плавал по помещению, а потом вернулся обратно к Луке. - Я и сам толком не понимаю, почему это всё произошло. Думаю, нам стало слишком легко в тот день. И я впервые кому-то рассказал об этом. Хотелось отвлечься. Но, почему именно таким способом.. трудно понять. Я не разочарован и не жалею, но после того, что я делал всегда – для меня это странный поступок, - он вздохнул, прикрыл глаза и только больше улыбнулся, - Я испытываю странные чувства. Это не похоже на то, что было даже в другой жизни. Поэтому, у меня меньше срывов, но в то же время, я не знаю, что будет дальше. Я всегда привык планировать всё на несколько шагов вперёд. Но здесь всё случается так внезапно. А ещё я вспоминаю… каким же ты великолепным был в том платье. Я едва держался от того, чтобы не смотреть на тебя всё время. Лука вновь смущенно улыбнулся, и тоже с ностальгическим прищуром откинул голову на спинку дивана, посмотрев перед собой. - А я часто вспоминаю, какими глазами все смотрели на нас после того, как мы вышли из аукциона. Никто не ожидал, что ты купишь такую элитарную вещь, и наденешь сразу же на кого-то вроде меня. Как они все были оскорблены. Как ходили вокруг да около, с трудом сдерживаясь от реплик. И то, лишь из-за страха к тебе. Будь это кто-то другой, - Лука хмыкнул, представив, - заклевали бы. А Штейн, он же и вовсе зеленел от ярости. Это насколько нужно двинуться рассудком, чтобы устроить на скорую руку покушение чисто из-за сорванной покупки? Либо из-за твоего отказа продать меня. Но по ощущениям, как будто бы это просто стало последним толчком, а зуб он точил довольно-таки давно. Эх, жаль, что то платье безвозвратно испорчено. - мальчишка дернул уголками рта чуть сдержаннее, и его скулы подернулись слабым румянцем, - Я думал, буду нелепо выглядеть в.. женской одежде.. Но когда ты поставил меня перед зеркалом, сам чуть не засмотрелся. Это магия, не иначе.. Не знаю, как ты так прочувствовал сразу, даже ни разу не примеряя на меня подобного. Мне... понравилось. Не смог бы носить их часто, но периодически.. почему бы и нет. - Теперь ты понимаешь, почему я хожу на такие сборища, - хохотнул Генрих, пристально разглядывая лицо Луки, - Стефан может сделать хоть сотню платьев. К тому же, я думал попробовать и другие фасоны, - Пальцы поднялись до скулы, мягко её оглаживая, - На самом деле, ты весьма женственный. Хотя, нет. Не то слово. Ты изящный. Изящнее многих девушек. Поэтому тебе идут изысканные платья. Припомни, какие женщины были на аукционе. Они специально надели пышные платья и определённых форм. Потому что каждая из них в том чёрном выглядела бы как гусеница. Только несколько моделей, но они и были в похожих облегающих платьях. Однако модели частенько тупые, как пробка. Однажды я был на показе, один коллега пригласил. И, разумеется, девушки, пока ещё в соку, пытаются завоевать богатый кошелёк. Многих, конечно, отталкивает моя внешность. Но были и те, кто окучивал. Выкатывали свои шары и пытались говорить о машинах, часах. Но знаешь, вроде «Какие у Вас дорогие часы. Стрелочки, наверное, из золота. Вот бы и мне такие. С бриллиантиками, ах как жаль. Хотите, я скрашу Ваш вечер», - говоря так, Генрих поморщился, как от самого кислого лимона, - Госпожа Гарсия – одна из немногих женщин, с которыми я мог свободно общаться. Но у неё и интересы другие. Хотя есть в одной мафиозной семье женщина, которая поражает своей кровожадностью и умом. В каком-то деле мы были соперниками, но она выиграла. Всё-таки, в мафии много мужчин, а у меня, следует заметить, нет женского обаяния, - посмеялся мафиози, снова прикрывая глаза, - Это всё является очередной причиной, почему я люблю шрамы. Они отталкивают меркантильных женщин. Мне и не нужно быть красавчиком, - вздохнув, Генрих всё же слез с колен и сел, медленно приходясь по светлым волосам ладонью, - Ты явно сумасшедший, раз подпустил к себе такого, как я. Я всё ещё вспоминаю твоё лицо, когда я душил тебя, и ты просто отдался воле судьбы. И я почувствовал тебя внутри, твой голос. Каким бы я не был раньше, я всё же монстр. Хотя бы из-за таких приступов и поступков. Я не уверен, что не буду делать тебе больно. Казалось, речь текла сама. Лука изредка смотрел на небольшое окошко над входной дверью, замечая, как там сгущается тьма, а перестать говорить было невозможно. Как будто оба открыли в себе кран, доселе перекрывающий поток мыслей, что больше подходит для обсуждения не в одиночку. Это было непривычно, но приятно. Здесь, дома, в полной защищенности каждый из них мог отпустить себя полностью, включая какие-то слабости, которые при других обстоятельствах неуместны. - Тоже самое сказали бы и о Вас, любой, особенно поначалу, когда Вы только меня приобрели. Только сумасшедший погрузит демона в ясном сознании и без специальной клетки в обычную легковую машину, привезет, снимет все оковы, позволит свободно перемещаться по комнате. По этажу! На черном рынке все мечтали хотя бы просто о том, чтобы над ними не слишком долго издевались. - Лука вздохнул, махнув в воздухе рукой. - Я сделал так, не потому что решил, что ты добрячок. Я уже чуял, что эти приступы - не твоя воля. Как и мои приступы - не моя. Но они слабеют, если не получают подпитки. Я не просто "верил в тебя". Я уже знал, что ты хороший человек. Не как обрисовывают в рекламах, конечно, не слащаво-хороший. Но.. справедливый. Да, мы оба себя не контролируем, но даже эта Тьма, она.. не слепая. Это не аффект. Она действует лишь по очерченной грани. - Полукровка посмотрел в глаза, мысленно не согласившись с мнением Генриха о его несимпатичности. - Ты ни разу меня не ударил. Прям так.. как порывалось твоё тело. Лишь душил. Ну, и один раз толкнул. Ты знал, что это можно. Я знал, что это можно. Ты не переступал за черту. Как и Акула. У вас с ним, у нас с тобой, есть неписанные правила. - Полукровка немного робко протянул руку, коснувшись подушечкой большого пальца линии старого шрама под слепым глазом. - Мы их читаем в глазах друг друга. И, кажется, читаем безошибочно. Ты не монстр. Монстры те, кто не стал бы даже пытаться понять, что я из себя представляю. Да я и.. не представлял из себя ничего, кроме как залежавшегося товара. Пока ты меня не купил. Улыбка почти не покидала лица мужчины, особенно, когда пальцы полукровки касались его. - Мне нравится этот шрам. Сначала было обидно потерять глаз. Но я понял, что это дало возможность развить другие инстинкты и возможности, о которых я даже не думал. Да и глаз выглядит так… завораживающе. Однажды видел слепого, который уверенно шёл, будто всё прекрасно видел. Его «взгляд» это что-то невероятное. Он не смотрел, он поглощал тебя. Такая глубокая мгла, - чуть склонившись, мужчина пропахал носом его скулу и снова выпрямился, - Спать вообще не тянет, не знаю как тебя. Но и лежать уже как-то не хочется. И знаешь, что не так много времени есть, в том плане, что скоро надо возвращаться в клан. Век бы их всех не видел. Давай сбежим, - последнее мужчина сказал заговорщеским шепотом, но его улыбка стало несколько печальной, - Только мафия найдёт везде. Абсолютно. Это я уже знаю. Я один из лучших «ищеек», но есть и другие. Мужчина притянул аптечку, которая лежала на столе, доставая антисептик и большой хирургический пластырь. - Давай попробуем зайти в комнату Тома? Правда, не могу обещать, что меня не накроет. Но… я как- будто хочу преодолеть этот рубеж. - Давай. - поддержал идею Лука, и пока мафиози отрезал достаточный участок пластыря, вскрыл антисептик, мягко протерев дорожки глубоких царапин. - Ну и разукрасил же я тебя.. Теперь точно след останется. Как ты и хотел. - он тихо хмыкнул, перенял отрезок, и примерившись, аккуратно приклеил поверх скулы. Для верности слегка разгладил подушечками пальцев, чтобы поверхность не вздувалась и не натягивалась. - Сбежим, когда покончим со Штейном. Думаю, за пару дней не потеряют. Он поднялся вслед за Генрихом, неожиданно-собранным, хотя ощущение его тепла разбавилось растерянностью. Будто бы он не знал, что увидит по ту сторону двери в детскую. Лука мог лишь предполагать, что там, как и в комнате жены, просто находятся любимые предметы Томаса, от воспоминаний про которые Генриху может стать больно. Но Лука уже не отступился бы от приступов мафиози. Всё же, он не стал спорить с его словами, значит, Лука всё понял правильно. Мужчина остановился перед белой дверью, на внешней стороне которой держалась за пару кусочков скотча выцветшее изображение красной машинки. "Том" - гласила надпись на боковом корпусе рисунка. - Заходи первым. - тихо отозвался Лука, последний раз коснувшись мужчины кончиком носа в плечо, и делая шаг назад. - Я буду рядом. Позови меня, когда мне можно будет войти. - Нет, - выдохнул мужчина, потянув руку назад, взявшись за чужую ладонь, - Ты должен быть рядом. Свободной рукой мужчина повернул ручку и открыл дверь. Затхлый воздух, пыльные полки, цветастый, ныне посеревший ковёр на всю комнату. Множество настенных полок, со статуэтками, фотографиями и книгами. Стены, обклеенные плакатами мультяшных персонажей и супергероев. Стоило ступить вперёд, как Генрих сжал руку Луки в своей. Здесь везде было детство, накрытое ковром пыли. Комод с объёмными динозаврами и забавными ручками, шкаф в виде дома с окошками, постель в виде машины, рабочий стол со стенкой у стены с полками и несколькими ящичками. Всё забито книгами, тетрадками и очередными статуэтками. Ноутбук весь в наклейках. Тут и там разбросанные игрушки, даже открытый сундук, куда они складывались. Видно, что комната опустела до того, как в ней убрались. Мужчина тяжело задышал, смотря прямо, будто бы сразу на всё и ни на что одновременно. Он поднёс руку ко рту, будто сдерживая себя от чего-то. Лицо было абсолютно безэмоциональным, но вдруг… по щекам потекли слёзы. Одинокими каплями, но всё же, они были. Его плечи задрожали, но он стоял как вкопанный. «Папа, смотри, какой самолётик я сделал» Его подвесили прямо на люстру, и он раскачивался от открывшейся двери. «Вау, какой динозавр! Давай купим?» Он не мог его убирать, так что динозавр постоянно стоял рядом с ноутбуком. «Я бы хотел быть таким сильным, как он!» Плакат любимого супергероя висел на другой стороне, во всю дверь. «Давай соберём замок» Модель раскрашенного мелками замка из тонких деревянных элементов умостилась рядом с сундуком. «Тапки зайцы! Можно-можно?» Заношенные, но всегда любимые, они были практически спрятаны под кроватью. - Прости, - прошептал мужчина и чуть согнулся, закрывая глаза и слёзы стали капать на ковёр, - Прости… И всё же Генрих не отпускал руку демона, даже несмотря на их дрожание. Странно. Он думал, если зайдёт сюда, то разнесёт всю комнату. Но, возможно, из-за сильной любви к Тому, он просто не мог тронуть здесь ничего. Было больно. Ужасно больно. Но он, скорее, задыхался от этой боли, чем сходил с ума. С одной из полок на них улыбался мальчонка, рядом с огромным динозавром. - Мне так жаль… Лука слегка поджал губы, но не стал препятствовать решению Генриха. Он был даже польщен, что теперь он готов переживать это с ним, готов открыть свою непредсказуемую реакцию, ибо вряд ли сможет её сдержать. Тихо выдохнув, он шагнул следом за мужчиной. Как и ожидалось, по меркам детских комнат, это была обычная комната для маленького мальчика. Хотя, конечно, в ней чувствовалось большее запустения, чем в комнате той же супруги. Генрих явно не соврал, когда сказал, что не заходил в неё ни разу. Ощутив сжатие, Лука кротко поднял взгляд на мужчину, но не заглядывал в лицо, скорее пытался ощутить, насколько сильно он теряет равновесие, ступив сюда. Когтистые пальцы мягко сомкнулись на руке мафиози. Казалось, ребенок выскочил наружу в самый разгар игры. Демон присматривался к солдатикам и игрушкам, лежащим на полу. Похоже, разыгрывалась войнушка. Он живо ощутил, как хозяин комнатки давал каждому персонажу свой голос, имя, и оживлял каждого, стоило лишь взять в руки. Живой мальчишеский смех отражается от поблекших стен призрачным эхом. Лука уловил изменение в дыхании мужчины, но, увы, эту боль он не мог загасить собой. Мог лишь быть рядом, столько, сколько понадобится. Малыш не смотрел на мафиози, лишь нежнее обнимал его ладонь, пытаясь успокоить своим присутствием. Он ощущал, какой титанической болью свалилась на него эта комнатка. Ощущал дрожь и чувствовал горечь слёз. Полукровка не смог сдержать собственных, ощущая сиротливость этой комнаты, её тоску по безвременно ушедшему ребенку. Его игрушки всё ещё лежали на ковре, ждали, когда владелец вернется и вдохнет в них жизнь. Снова.. Как это больно. Как это страшно. Лука понимал умом, что при всей своей эмпатии, не может в полной мере понимать Генриха, поскольку сам никогда не терял ребенка. Но ему и не нужно было, ибо сами стены рассказывали свою историю. Запахи, фотографии и абсолютно неживой воздух вокруг. "Мне жаль", мысленно вторил ему Лука, бегло смахнув слезы со своего лица и обняв сжимаемую руку второй ладонью, будто ему резко стало не хватать ощущений его присутствия. Генрих не мог отпустить руку малыша, будто это единственное, что удерживало его от падения в бездну. И вместе с этим, он не мог даже пошевелиться. Слёзы вырывались из него сильнее. Мужчина думал, что уже выплакал их все. Он сух и бесстрастен. Но от них он стал задыхаться. И не мог остановить. Как можно обращаться так с детьми? Как можно быть такими безжалостными? Одно дело убить. Совсем другое… убить так. Бездушие. Даже мафиози не сможет такого достичь. Генрих не хотел, чтобы кто-то видел его. Даже Лука. Но ему нужно было. Жизненно необходимо. Посмотреть в его глаза. Он поднял лицо, повернулся и заглянул в золото глаз. Одна рука будто бы отнялась и не слушалась его – не отпускала его руку совсем. А вторая легла сначала на плечо, потом скользнула по шее и забралась в шёлк волос. Он выдохнул, прикрывая глаза. Последние слёзы вытекли из-под ресниц, и он тяжело выдохнул. - Мне только жаль. Что он так мучился, - хриплым голосом сказал Генрих, не открывая глаз, - Мне не хочется думать, чего он не успел сделать. Я и не знаю. Столько вариантов и лишь он мог это сделать. Но те, что он успел – были чудесными. Я постоянно думаю лишь о том. Что он не мог быть в сознании всё это время. Боль шокирует тело и ум. Даже если ты кричишь. Ты можешь этого не осознавать. И это помогает. Совсем немного. Снова глубокий вздох, рука покинула локоны, и мужчина развернулся к двери. - Пойдём отсюда, - сухо сказал он и пошёл из комнаты. Когда они вышли и закрыли дверь, он смог отпустить ладонь, и привалился к двери, задирая голову. Думать об этом больше не хотелось. И ещё меньше хотелось это обсуждать. - Ты не против ещё одного отсоса? - Пойдем. - немного севшим от слез голосом произнес Лука, поворачивая к спальне. Даже склеп не вызвал в нем настолько сильного эмоционального отклика. Быть может, потому что их там не было. А в этой комнатке всё ещё жил настоящий Том. Даже полукровка, не знакомый с ним, ощущал это. Спальня стояла темной, хоть глаз выколи, но свет включать не захотелось. Лука шагнул внутрь первым, подошел к окну и слегка отодвинул шторы, чтобы в комнату проник минимум света хотя бы от лунного освещения. Он вряд ли смог бы сейчас быстро переключиться на нужный лад, чтобы принять намерения Генриха. По правде сказать, у него были большие сомнения на счет того, что ему самому подойдет такое времяпрепровождение, сразу же, как он пережил заново и пропустил сквозь себя такое серьёзное потрясение. Да, отвлечься ему не помешало бы. Но, быть может, иначе. Конечно, полукровка мог бы и потерпеть, но это было бы по меньшей мере нечестно. Уже утром им мчаться в особняк, к разъяренной Фурии, и собирать всю добытую информацию в один весомый пакет, чтобы представить его Совету. А так хочется, чтобы время остановилось. Чтобы все эти дела подождали, - ничего не стоящие, картонные, когда на фоне есть проблемы вроде смерти самого дорогого тебе человечка. - Приляг. - Лука развернулся от окна, посмотрев в глаза приблизившегося мужчины. Голос звучит тихо, но сдержанно-ласково, и малыш делает мягкий, но настойчивый шаг навстречу, заставляя упереться голенью в кровать позади мафиози и по меньшей мере, сесть. - Давай.. приляг. Два горящих желтым огонька смотрят неморгающим взглядом. Голову моментально сковывает боль, но тваренок действует максимально осторожно. Его незримые лапки чар не делают ни шагу в кипящие фибры чужих мыслей. Лишь держат. Он даже не создает более привычного поводка сил между ними, позволяя не смотреть на себя, если так захочется. Но все же, его мягкие слова заставляют подчиниться. "Я не стану этого делать" - безмолвно успокаивает его голос в голове. "Клянусь тебе. Никаких чар. Хочу лишь.. помочь" Малыш медленными, неспешными движениями нависает ближе, едва голова мафиози касается подушки. Сложное выражение лица. Какое-то время полукровка словно не дышит, глядя куда-то в ключицы. Но Лука отмирает достаточно быстро. Его пальцы очень плавно оказываются по обе стороны от лица. Он трогает так, словно держит в ладонях священный Грааль. Боится лишний раз прижаться даже кончиками пальцев. Лицо склоняется. Бледные губы всё также неторопливо, нежно касаются лба. И дальше, будто порхая, невесомые поцелуи стали опускаться, шажок - переносица, шажок - кончик носа, уголок губ, скула, край челюсти, изгиб шеи.. Целовать кого-то самому, вот так, намеренно, было крайне в новинку. Но Лука уже привык к открытиям рядом с мафиози. В кои-то веки он решил что-то сделать сам. Пусть это пустяк, который не принесет должных плодов - Лука не хотел, чтобы эти безответные отсосы были пределом их странных отношений. Он тоже хотел сделать хоть немного приятно. Не только опосредованно, позволяя радовать самого себя. Но и полностью по своей воле. Хоть раз.. Когтистые пальцы соскользнули с лица, робко опускаясь на рубашку по центру воротника. Лука застывает в очередном поцелуе, на долю секунду каменея и прекращая дышать. Но лишь на мгновенье. Призраки забытого прошлого бьют под дых, и от этого нужно переводить дух. Нужно игнорировать эти галлюцинации чужих голосов, вообще не смотреть на свои руки. Не концентрироваться на этом. Лапки набираются смелости и недолго воют с верхней пуговицей, затем с ещё одной, и ненадолго заползают в образовавшийся проём, прикасаясь к основанию шеи и груди, по-прежнему плавно, будто резкое движение может сотворить какую-то беду. Лука снова бросает чуть смущенный взгляд в лицо мужчины, полностью отпуская и без того шаткую связь, созданную лишь за тем, чтобы Генрих не подорвался с постели раньше времени. Взгляд слегка виноватый - за то, что не спросил разрешения, но фиг знает, как спрашивать о таком, если не уверен, что тебя вообще услышат. Руки чуть дрожат, но уже не так, как могли бы ранее. Мужчина не понимал, что задумал малыш, но почувствовал его присутствие в голове. На самом деле, сейчас он готов был даже попасть под его воздействие. Особенно, чувствуя нежность мальчика, он не думал, что тот начнёт выуживать кошмары. Может, он бы оказался прав, касательно способности очаровывать и внедрять свои видения в чужую голову. Он был бы даже рад. Взгляд следил за действиями, хотя мафиози и был несколько напряжён. Ситуация заставила его сковаться, и он едва выплывал из состояния боли. Первые прикосновения отзывались странным током по коже, но с третьего поцелуя, тело постепенно уплывало. Потому что оно и сознание уже хотели найти отдых от всех этих мыслей. От его детства. От гибели. Мурашки поплыли по спине, но взгляд ещё следил за белоснежной макушкой. Он не знал, какие цели преследовал Лука. Особенно учитывая его нелюбовью к сексу. Правда, они уже оба открыли в себе другой взгляд. Секс мог быть иным. Да и в принципе, его могло и не быть. Он не нужен был для того, чтобы расслабиться. Наверное, именно это и хотел сейчас сделать демонёнок. Уголок губ чуть дрогнул и потом руки опустились, чуть потеснив когтистые ладошки. Он не собирался отстранять, только расстегнул рубашку и скинул края вниз. Взгляд в смущенные жёлтые глаза, тёплая улыбка. Генрих расслабленно положил голову на подушку и прикрыл глаза. Дыхание было глубоким, но размеренным. Что бы не сделал Лука дальше – он доверял ему. Странно. Он столько раз прикасался к Генриху, пока обрабатывал его раны, пока они целовались, пока разговаривали. Но сейчас это ощущалось совершенно иначе. Покладистость мафиози заставила смущенного полукровку расплыться в более теплой и счастливой улыбке. Он позволял действовать дальше, это говорило об очень большом кредите доверия. Но малыш толком и не знал, что собирается сделать. Он действовал скорее за зовом собственных чувств, а они порывались поделиться с мафиози тем внутренним, всеобъемлющим чувством, которое может слегка унять боль. Мысленно поблагодарив, Лука подполз ещё немного ближе, пока не решаясь перебросить через чужой торс коленку и сесть в максимально удобной позе. Но и так было вполне комфортно. Тонкие горячие пальцы вернулись на широкую грудь, плавно вздымающуюся при дыхании. Иголочки когтей почти не касались кожи, малыш явно научился управляться с ними, как минимум чтобы не ходить в ссадинах самому. Он тоже любил слушать пальцами. Ощущать вибрации. Медленно сомкнув ресницы, тварёнок пополз пальцами чуть выше, а затем и ниже, очерчивая витиеватые тропинки прикосновений по коже. Прислушиваясь к сердцебиению, и огибая пространство грудной клетки до самых боков. Чуть бликующие глаза следили за выражением на чужом лице, не дотошно, изредка малыш всё же опускал взгляд, словно не веря, проверяя, что собственные руки всё ещё делают это. Его силуэт снова наклонился вперёд, белые волосы скользнули по плечу мафиози, а адамова яблока коснулся чуть шероховатый кончик языка. Лука плавно повел им до края подбородка, сразу же опуская голову назад, и прижимая расслабленную мышцу к кадыку ещё раз, чуть меняя положение головы и вновь повторяя касание. Наверное, как-то так Акула и явился к нему однажды в ночи. Но сейчас это не было хождением по проторенной дорожке. Это было желанием самого мальчика. Под чувствительной мякотью он ощущал солоноватость кожи и трепет пульса, и отчего-то проникался этим, обретая немного больше уверенности в своих действиях. И всё же, дальше живота лапки заходить не стали. Лука слегка сполз корпусом ниже, чтобы оставить ещё немного поцелуев поверх груди, повторяя линии татуировки острым кончиком языка, расцеловывая ключицы, чуть ластясь к груди с расслабленно закрытыми глазами. Его ладони гуляли на уровне нижних ребер, поднимаясь выше и возвращаясь снова, пересчитывая все ступеньки ребер, бережно ощупывая небольшие бугорки старых ран под кожей. Наконец, полукровка снова выпрямился. Его глаза медленно раскрылись, глядя на мужчину. Слегка мутные огоньки смотрели, не отрываясь, но сейчас эмоции на лице были слишком неоднозначными. Лука протянул одну из рук к лицу. Вновь коснулся той стороны лица, где пролегала глубокая белая полоса шрама. - Я хотел бы разорвать того, кто сделал это. - вдруг тихо и совсем беззлобно выдохнул он, не отводя взгляда от метки и лишь смещая подушечку пальца почти вплотную до края нижнего века. Генрих не ощущал ничего подобного до этих пор. И потому, что мало кто хотел проявлять такую нежность, и потому, что мужчина вряд ли кого-то подпустил к себе для этого. Скорее даже второе. Сейчас он испытывал приятное чувство тепла, растекающееся внутри. Словно внутренности поглощал тёплый мёд. Будто наученный его же методом, Лука был предельно аккуратен и порхал по коже. Это действительно уносило мысли подальше от всего, что успело произойти за эти дни. Казалось, их срывы были так давно, что даже и не вспомнить. Генрих понял, чего мог лишиться. Сейчас чертовски сильно. Не только из-за их близости, хотя она была чистой. Особенно сейчас. Он в которой раз ощущал, что его словно трогает ангел и забирает в пушистые облака. Видимо туда, где он был совсем недавно. Мужчине и не нужно было большего. Наверное, это было сейчас даже нужнее. Как-то малыш прочитал это. Как-то сам он пришёл к этой мысли. Именно такое называют «судьбой»? Когда находишь кого-то, кто понимает тебя совершенно без слов. Понимает, чего ты хочешь, даже раньше тебя самого. Мафиози медленно открыл глаза. Он успел забыть, где он находится. Эти ощущения унесли его и от особняка, и от дома. Рука поднялась и медленно вплелась в белые локоны. Он точно не демон. Ангел. Самый настоящий. Теперь он в этом был уверен. Прекрасный ангел. И силы его несут правосудие. Не просто так он сказал про «грешника». Он действительно как ангел устранял самых гнилых людей, пропащих. - К сожалению, он уже мёртв, - мягко улыбнулся мужчина, поверхностно ползая подушечками по коже головы, - Но ты всегда можешь убить для меня предателя. Ты это делаешь потрясающе, - мафиози притянул Луку к себе, укладывая рядом и приобнимая, - Спасибо. Тваренок закрыл глаза и расслабленно отпустил себя в чужие объятья, укладываясь рядом. Он немного переживал, что Генрих может разозлиться на него, непривыкший отдавать контроль в другие руки, что может словить приступ, или просто "отключиться" от происходящего, но он тоже понял благостность намерений без слов, и за это Лука был благодарен. Ему самому это тоже принесло пользу. Руки до сих пор слегка трусило. Он впервые сам раздевал кого-то, пускай и частично. Впервые хотел потрогать так, как сегодня. Это пугало, как шаг в неизвестную пустоту, без понимания, к чему он приведет. Но теперь, когда он просто ощущал чужое тепло рядом, и не ловил отголоски нежелательных прикосновений, он подумал, как же это классно, иногда просто останавливаться вот так, в обнимку, в тишине. И прикасаться друг к другу, слушая лишь внутренний голос. В абсолютной неге, и никакой оргазм не приносил ему такого глубокого, долгоиграющего чувства счастья. *** Мужчина предложил поспать часов пять, завёл будильник на телефоне, и они отрубились словно по взмаху палочки. Благо сейчас Генрих спал как обычно, так что не видел сны. Но приятные ощущения от поцелуев гуляли по всему телу. Им обоим не нравились лишние прикосновения. И тем не менее, за этот период они ужасно сблизились. Он действительно не был похож ни на Хайли, ни на Тома. Юный, красивый и ужасно сильный. При этом, он ограничивал свою силу до человеческих. Наверняка даже в повседневности он мог делать всё в разы сильнее. В любом случае, он был чем-то удивительным во всех смыслах. Будильник прозвенел, и они лениво поднялись с постели. Лука пошёл варить кофе и разогревать вчерашние остатки. А мужчина взялся за телефон. - Мне нужен эвакуатор отвести машину на частную парковку в Саут-Сайде. - Прошу прощения, сэр, но мы так далеко не возим. - Тройная оплата за дальность и конфиденциальность, - невозмутимо произнёс мужчина и на другом проводе повисла тишина. - Хорошо. К какому часу подъехать? - Чем скорее, тем лучше. И мне нужен эвакуатор, который не будет волочить за собой машину. - Будет сделано - Дождёмся эвакуатора, и можно будет выдвигаться, - обратился он уже к Луке. - Только я далеко оставил машину и не знаю, там ли она ещё, - вздохнул мальчишка. После этих слов, Генрих снова что-то открыл на телефоне. - Стоит, - улыбнулся он, - Я единственный могу следить за всеми своими машинами. Джон как раз дал ту, за которой особняк, в том числе Франк, не могут следить. - Хорошо, - выдохнул полукровка, - Кофе готов. - Всегда непривычно быть здесь. Так тихо и солнечно. Солнце, вроде, всем светит одинаково, но там оно ощущается совсем другим, - вздохнул мафиози и сел за стол. Лука присел напротив, протягивая мужчине его кружку с кофе. День действительно начинался очень солнечно, подстегивая предвкушение победы над Штейном, облегчение от возможности не ждать подлянок каждый день. За окном чирикали мелкие птички, видимо, где-то уже отлюбовавшие себе местечко для гнезда. Лука обнимал кружку, неторопливо пил и довольно жмурился. Фоном пока готовил включил телевизор, и сейчас он продолжал негромко вещать о последних новостях, чтобы не завтракать в тишине. Эвакуатор справился довольно шустро - видимо, тройная оплата, обещанная по телефону, возымела свой эффект. Да и путь обратно показался совсем коротким, за лёгкой болтовней. Лука не обсуждал прошедший день, пока не хотел. У него была такая лёгкость в мыслях, которую хотелось протянуть как можно дольше. Стоило лишь пересечь порог особняка, как Франк вырулил откуда-то из комнаты управления, видимо, заслышав подъезжающую машину. Его лицо пыталось передать весь непередаваемый спектр того, как он раздражён и негодует. Сначала взгляд скептично упал на гигантский пластырь поверх скулы, потом на мальчишку, что больше не прятал от него взгляд и прямолинейно дёрнул бровью в ответ - а уже потом на Генриха, протянув в его сторону планшет с распечатками. - Пранк побегом мне не понравился. Дать бы тебе по роже. Мужчина усмехнулся, отдавая пальто подошедшему Джону. - Это ты точно не переплюнешь, - с улыбкой он показал на свою щёку, а потом пошёл вперёд, приняв планшет от подоспевшего помощника, - Значит, Митчелл и Дрейк нашли зацепки? - На самом деле, стыдно признаться, они нашли все доказательства, - вздохнул Франк, пожимая плечами, - Они влезли в квартиру того генерально директора, но наткнулись на него самого. Припугнули, что у них есть вся информация, чтобы сдать мафии, так что он рассказал все детали и отдал весь компромат на Штейна. - Чудесно, значит, мы имеем прямые доказательства против него, - расплылся в улыбке мужчина. - Да. Его тайный счёт, с которого он вёл разные махинации. Оплата за изготовление печатки. И телефонные разговоры про их план. Прямее некуда. - Тогда, приведу себя в порядок и поеду к Росси, - Генрих отдал планшет Франку, - Кстати, мой кадиллак стоит на стоянке в Саут-Сайде. Его нужно в ремонт отвезти. - Что ты сделал? - Немного взбесился. Ничего страшного. - Как же меня бесят эти твои «ничего страшного» - Не беснуйся, Фурия, - хохотнул мужчина, поворачиваясь на выход. - Что? - Ничего, - отмахнулся Генрих и вышел, - Стефан сделал тебе ещё одно такое чёрное платье. Ну и туфли. Оденешься так на встречу? - А там будет Штейн? – спросил малыш. - Конечно. - Тогда с превеликим удовольствием. Оба поднялись на этаж, по очереди помылись. Одевался Лука уже здесь, вместе с Генрихом. Он помог с застёжками платья и других украшений. Когда мужчина уже стоял вместе с полукровкой у зеркала, он достал из ящика расчёску. - Купил тебе. А то ты вечно гребешком пытаешься расчёсывать это великолепие. Генрих встал позади Луки, аккуратно причёсывая светлые волосы. Он смотрел на них, проверяя, что нигде лишние локоны не зацепились. Из того же ящика выудил скромный крабик с парой камушков, прикрепил себе на пиджак, и стал собирать волосы. Достаточно свободно, чтобы не натягивались нигде. Он выудил локоны у лица, а всё остальное аккуратно закрутил и подсобрал так, чтобы из заколки не выглядывал ни один волосок. И скрепил всё это крабиком, проверив, что тот держится достаточно плотно. - Скромно и со вкусом, как говориться, - улыбнулся он, убирая всё обратно, - Макияж сегодня не нужен. Мы и так его подразним, - подмигнул мафиози. Учитывая тот факт, что, быть может, это последний раз, когда они видят Штейна перед тем, как его, вероятно, казнят, Лука готов был и на платье, и на каблуки, и в целом, стал гораздо спокойней относиться к тому, что он следует за Генрихом в качестве живого украшения. Особенно, если это будет трепать нервы его противникам, которым он никогда не достанется. Наконец он начал улавливать, что это может быть приятно. Малыш немного наклонил голову, позволяя расчесать себя. Он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что он может выглядеть.. таким. Сам бы он никогда не смог придумать одеться похожим образом. Но теперь, казалось, будто он всю жизнь ходил в платьях. От удовольствия малыш чуть покачивался на месте, жмурился и улыбался. Пусть это и не пальцы, коже головы было несказанно приятно от такой заботы. Наконец, мужчина отстранился, и демон открыл глаза, осматривая свой финальный образ, сразу же растекаясь в смущенной улыбке. - Я как будто даже.. лучше, чем в тот вечер, выгляжу, - повернул он голову на мафиози, последний раз поправляя отдельно оставленные локоны перед зеркалом и наклонив голову вбок. - Тебе.. не кажется? Так странно. - Ты всегда шикарно выглядишь, - мужчина огладил контур лица Луки и посмотрел в глаза, - Но да, ты выглядишь завораживающе. Думаю, это именно из-за твоего отношения. Тогда ты был больше вынужденно и тебе не особо нравилось. А сейчас ты намного искреннее. И это тебя красит получше всех платьев. Генрих подставил локоть, придерживая малыша, пока они спускались. Пока чинили кадиллак, пришлось ездить на другой машине. Начинка в них была дешевле, но машины, в любом случае, создавались для езды, а с этим она справлялась. Генрих заранее отзвонился Росси, так что он сказал, где его искать. Они подъехали к возвышающемуся над всеми другими, зданию. Углы были скруглёнными, а весь он состоял будто из окон, хотя наверняка так и было. А сверху красовалась эмблема, с надписью «WeGard». Они спустились на парковку, откуда вышли в холл, где люди в строгих костюмах сновали туда-сюда. Холл был просто огромен, вверх уходило, по меньшей пере, пять этажей, до потолка, на котором было множество ламп разных форм, в виде причудливого узора. Вверх и вниз сновали стеклянные лифты, словно капсулы. Куча диванчиков, автоматов с едой и кофе, стойка информации, мини-кафешки в виде стойки, за которой работник продавал разные вкусности. Генрих подошёл к стойке, где на него посмотрела милая девушка. - По какому Вы вопросу? – солнечно спросила она. - Мне должны были оставить вип-ключ, - спокойно ответил он. - Ох, Господин Майерс, прошу прощения, - спохватилась она и сразу полезла в полочку, протягивая карточку мужчине. - Спасибо, - кивнул он. - Хорошего Вам дня! – ответила она и вернулась к работе за компьютером. Вместе с мальчишкой они вошли в лифт. За ними шёл какой-то парнишка, но Генрих сразу сказал, что он поедет на особый этаж. Так что он пошёл к другому лифту. Из «капсулы» вышли люди и Генрих зашёл вместе с Лукой. Мужчина приложил ключ-карту. Сверху раскрылась панель с кнопкой, на которую он нажал. И лифт пришёл в движение. С одной стороны пролетали этажи, а с другой был прекрасный вид на город. И чем выше они поднимались, тем больше представало перед их глазами. Наконец, лифт приехал и раскрыл свои прозрачные двери. Стены здесь были зеркальными, а двери прозрачными. Витиеватый коридор привёл их к обычным стенам, украшенным минималистичными узорами. Белоснежные двери не показывали того, что происходило внутри. На стене с краю была кнопка и мужчина нажал её. Через пару секунд дверь открыл плечистый охранник и пропустил парочку внутрь. Они оказались в кабинете, который был у круглого угла здания. Отсюда простирался вид на все стороны, окружающего здание пространства. Как и всё здесь, длинный стол с множеством стульев, был выполнен из плотного матового стекла. Словно они попали в хрустальный замок. Здесь было несколько шкафов, диванчиков, телевизор, крупная доска с чертежами. И стол президента компании. Он как раз сидел за ним. А рядом стоял Штейн, ухмыляясь так, точно это он принёс неопровержимые доказательства против Генриха. Мужчина подошёл со своей «дамой», помог ему сесть на кресло, а сам занял соседнее. - Добрый день, Господин Росси, - приветствовал серьёзно мафиози. - С чем пожаловал? И зачем тебе понадобился Штейн? Я знаю о вашей ссоре и не хочу, чтобы ты что-то по поводу неё говорил. - Прошу меня простить, но я действительно про неё. Но есть кое-что, что может навредить Вашей репутации. Я бы не хотел, чтобы это вытекло в Совет. - Надеюсь, это не простая клевета? – густые брови мужчины нахмурились, а он сам поддался вперёд, поставив локти на стол. - Нет. Я убедился во всём. Достал доказательства, без преследования Штейна, - Генрих выудил из пиджака флешку и положил на стол, - Посмотрите сами. Взгляд чуть сузился, показывая множество гусиных лапок, затем мужчина посмотрел на Штейна, а тот пожал плечами, но видно, что занервничал. Росси вставил флешку в ноутбук и открыл файл. - Послушай, я хочу подставить Генриха. Мы заработаем на продаже его файлов, а ещё, навсегда избавимся от него. Он подумает, что это сделала семья Росси, обратиться в Совет и ему конец! Я ждал этого долгие годы. Я хорошо отплачу тебе. Предоставлю деньги и счета. Тебе не о чём беспокоиться! - Господин Росси, это не то, о чём Вы могли подумать! – начал оправдываться Штейн. Мужчина же молча закрыл аудио файл и перешёл к остальным, внимательно их рассматривая. - Я должен поблагодарить Вас, что Вы не вынесли это в Совет, а обратились к нам, - спокойно сказал Росси, перекачивая информацию, посте чего отдал флешку обратно, - Мы будем у Вас в долгу. Вы знаете, что можете обращаться к нам по любому вопросу. - Конечно, - кивнул Генрих. В это время Штейн пытался оправдаться, привлечь Росси, но никто уже не обращал на него внимания, - И у меня есть одна небольшая просьба по этому вопросу. - Хотите самолично наказать? - Нет, - качнул мафиози головой, - Вы за него поручались, Вам с ним и разбираться. Я хочу, чтобы перед его казнью всё его детище развалилось. Хочу скупить всю его корпорацию. - Хотите расширить своё влияние на белом рынке? – риторический вопрос, - Будет сделано. Мы, в любом, случае не можем убрать его сейчас. Слишком много вопросов будет. - И ещё, о нападении. Капитан выжил в этой разборке. Он же и помог нам. Я тоже отдам его в ваши руки. Решил, что сначала Вы лично захотите расспросить его. - Здесь предостаточно информации, но мне интересно будет расправиться с ним. Спасибо. Мои люди заберут его. Они всё это обсуждали прямо при Штейне, который уже начал молить о прощении, заливаться слезами и чуть ли не падая на колени. - Больше никаких просьб? – уточнил Росси. - Нет, это все дела, которые я хотел с Вами обсудить. - А это, - мужчина указал на смирно сидящего Луку, - Полагаю, Ваш питомец. - Слухи распространяются быстро? - Иначе в нашем мире не бывает. В прочем, это вполне нормальное дело. Хотя я несколько удивлён, что Вас завлекли такие вещи. - Иногда нужно разнообразить свой досуг. - Он безупречен, смею заметить, - кивнул Росси, - Идеально украшает Вас. Самое лучшее, как и Всегда, у всемогущего Фернира. - Благодарю, - кивнул Генрих. - Скоро я буду праздновать день рождение своего старшего сына. Буду рад увидеть Вас там. С Вашим украшением. - Непременно приду. - Тогда, на сегодня это всё. Генрих снова кивнул, поднялся и протянул Луке руку. Штейн не переставал шуметь, но больше не получал никакого внимания. Ни взглядов, ни слов. Ключ-карту мужчина отдал ещё до выхода, потому что спуститься можно было и без неё. Парочка зашла внутрь и Генрих едва заметно улыбнулся. - Я получил неописуемое удовольствие. Как приятно видеть ужас в глазах таких людей. Лука немного волновался. Всё же, он понятия не имел, что именно ему предстоит увидеть, и где побывать. Он был впечатлён, когда они только подъехали к зданию, рассмотрев его величие снаружи, но ещё больший восторг словил, уже оказавшись внутри. Правда, он больше не вёл себя, как ребенок - вся радость дрожала лишь в глазах, а при Генрихе оставалась лишь статичная спокойная улыбка и ровный шаг. Чутко улавливая энергетику каждого места, он старался вести себя соответствующе, как бы радостно ему ни было. В кабинете Росси волнение немного возросло. Особенно, когда Лука обратил внимание на самодовольную улыбку Штейна. Мало ли, что ещё мог подстроить этот изворотливый червь? Лука чинно присел в кресло, позволив Генриху помочь, и поправив платье, смотрел вперёд, пока мафиози говорил. Прямой взгляд, ровная спина и абсолютная невозмутимость. Он легко считывал повадки властных людей, запоминал, умело пародировал. Эта царственная осанка вкупе с эмоциональной отрешенностью создавала вокруг него особую ауру. Он уже не смотрел на Штейна даже вскользь, но и на Росси смотреть избегал, всё же, это как смотреть в глаза хищнику прямо у него в норе. Лука менял траекторию своего взгляда, лишь тогда, когда ощущал чужой на себе. Благо, глава миротворцев взглядами не злоупотреблял. Даже когда он напрямую заговорил о Луке, полукровка лишь слегка повернул светлую голову, посмотрев на профиль лица Генриха, слушая, что он отвечает, и как будто не замечая Росси. Не в знак неуважения - просто, он не тот объект в мире мафии, который должен как-либо реагировать на слова о себе, это будет проявлением слабости или же глупости. Всё равно что раб возмутится словами хозяина. Он прекрасно справлялся с ролью украшения и был не прочь поддерживать её, на людях. Уже когда лифт тронулся вниз, Лука шумно выдохнул и прислонился к прозрачной стене капсулы, тоже немного поулыбавшись. - Оказалось так просто. Я думал, Росси не поверит этому так быстро. - Я бы не пришёл, в ином случае. Я знаю, когда Господин Росси верит, а когда нет. Штейн чужак. Даже доказательств причастности теракта в театре было бы достаточно. Они бы сами всё остальное нашли. Но я, всё же, люблю узнавать всё сам. Особенно, когда это касается меня. Они спустились обратно на парковку и выехали из здания. Но мужчина повёл машину по другому маршруту. Ещё одно здание, похожее на бизнес-центр, но лишь в три этажа. Со входа к ним подошёл администратор и спросил, какого рода развлечения они бы хотели. - Ресторан. Вип-комната, - коротко ответил Генрих. Мужчина развернулся и повёл парочку к лифту. Они оказались на третьем этаже. Прошли столики, открытую кухню, бар и зашли за занавеску, после чего администратор открыл дверь и впустил их в помещение. - На столе располагается планшет. С него Вы можете заказывать блюда, дополнения и иного рода развлечения. - Спасибо, - кивнул мужчина и повёл малыша вглубь. Здесь стояла пара квадратных столиков, с удобными диванчиками по три стороны у каждого. Было кресло у телевизора, который висел над встроенным в стену камином, совсем, как и Генриха. А одну стену занимали панорамные окна, с прекрасным видом на мостовую и широкую реку. Всё в светлых тонах и от солнечных лучей помещение словно светилось. Где-то в углу лежало пару пуфиков-мешков, чтобы расположиться у окна и наблюдать за проплывающими пароходами. Лука с улыбкой осматривался, не торопясь отпускать локоть мужчины и осматривая комнату. Это сложно было назвать просто "вип-комнатой", настоящий номер, по крайней мере, выглядела она так, что в ней можно было бы жить со всеми удобствами. - Это, наверное, очень дорогое место. - выдохнул малыш, когда они приблизились к центру помещения вдвоем, мягко отпустил "кавалера" и сделал шаг ближе к обзорному окну. Пусть этаж был невелик, здесь это было даже на руку: можно было порассматривать в деталях проплывающие туда-сюда суденышки, людей на них, снующих сверху чаек. - Ты уже привык к подобному? А мне до сих пор непривычно, что я всё это вижу не во сне. Иногда ловлю себя на ощущении нереальности. - Нет, не особо дорогое, - Генрих уже сел на диване, стал лениво перелистывать на планшете содержание меню, - Эти зоны, конечно, для богачей. Однако, здесь имеются вип-комнаты для тех, кто победнее. В них я мог бы поседеть даже с зарплатой юриста. Подкопить нужно было бы. Да и те комнатки в основном без окон, маленькие, с одним столом и всё такое, - мужчина неоднозначно провёл рукой в воздухе, а потом зажёг сигарету, - Я вынуждено привык. Не то, чтобы я горел желанием жить в роскоши. Особенно после случившегося. Но будучи в статусе пса, особенно если бы я ходил по гнилым пабам, меня бы точно быстро смахнули с трона. Поэтому нужно было повысить статус за счёт элитных мест в том числе. Сейчас, конечно, я могу куда угодно пойти. Особая репутация у меня, ты уже и сам понял. Просто я как-то не чувствовал потребности. Но я понимаю тебя. Самому было неуютно. А тут ты вообще был в клетках, коробках, чемоданах, хрен знает где ещё. В грязных пристанях и гнилых заведениях. Там не знают, что такое руккало, не говоря уже о всём остальном, - мафиози усмехнулся, наблюдая за улыбкой малыша и его увлечённым разглядыванием пейзажа, - Когда ты беден, ты постоянно думаешь о цифрах. Сколько нужно денег, куда лучше устроиться, сколько времени нужно работать, на что тебе хватит в этом месяце, - тяжёлый вздох, мужчина отряхивает пепел и продолжает, - Я вынужденно в этом положении. Но почему бы не брать от этого пользу. Дело не в дороговизне места. Дело в том, что ты можешь позволить себе комфорт. Мы могли бы сидеть в общем зале, где много столиков. Так же у окна. Но там стоит гомон, да и контингент не элита. Там точно будут пялится на нас. Потому что это, как раз, не такое уж и дорогое место. Его много кто себе позволить может, при заработке выше среднего. Но мы бы точно не смогли расслабиться там. Маленькие вип-комнаты бронируют за полгода. Потому что их так же могут позволить себе многие. Ну а это, - Генрих обвёл рукой помещение, - То, что позволяет не думать о взглядах, не тесниться и наслаждаться прекрасным видом. Комфорт. Когда я хочу расслабиться, я уж точно не хочу видеть вокруг себя чужих людей. Моё положение и заработок просто дают возможность не думать о цифрах. Раньше мне это особо не нужно было, но учитывая тебя, теперь мы можем мир познать. Будучи простым юристом, всё приходилось просчитывать и идти к цели, дай бог, полгода. А сейчас есть идея – есть воплощение. В нашем мире это просто ключ от всех дверей, увы. Наконец, Лука насмотрелся на пейзажи и подошел к столикам, обходя ближайший к себе и приближаясь к курящему мафиози. Он заинтересованно смерил взглядом то, что он делает, пока садился на соседний диван. Экран выглядел, как крупный телефон, но был закреплен на столешнице, и не перемещался по ней. Понаблюдав ещё немного, малыш вздохнул и подпёр голову рукой, продолжив. - Почему же "увы"? Власть Вам к лицу. Тем более, что деньги задерживаются лишь там, где за ними не гонятся намеренно. Может, именно поэтому у Вас их столько. Как будто дело вовсе не в деньгах. - он рисовал кончиком когтя какие-то узоры по стеклянной столешнице, задумавшись. - Всего лишь поддерживать комфорт.. и статус. Рисовать нужную всем картинку. Вполне понятно, что на это уходит ровно столько, чтобы и вовсе этого не ощущать. Ведь всегда придёт еще больше.. Почему Вы курите? Это вкусно? Генрих улыбнулся, уже забив несколько блюд, пока, не отправляя их в заказ. Он чуть наклонил голову, чтобы посмотреть здоровым глазом на полукровку. - Не перестану удивляться твоей прозорливости. Не так много побывав во внешнем мире, успел всё узнать о людях, - он смотрел полуприкрыв, выдыхая в другую сторону, - Это как с виски. Не вкусно, но немного помогает, а со временем привыкаешь, - мафиози в задумчивости повернул сигареты боком, - Никотин задымляет голову, нервные клетки задыхаются и реагируют на происходящее не так остро. А самые нервные просто умирают. Да и, - он пожал плечами, снова вставляя фильтр в губы, - Это уже банально привычка. Организм привыкает, но отвыкает с трудом. Могу дать тебе попробовать, но кое-что другое, - еще пару раз ткнув пальцем в экран, прозвучал тихий звеньк, оповещающий, что заказ уже готовиться, - Почему вдруг на «Вы»? Мне нравится, когда ты так говоришь. Может, привык больше, чем к «ты». Но мне казалось, тебе приятнее «ты». - Кое-что другое? - Лука не успел понять, что выбрал Генрих, да и ему было всё равно, по большей части, что есть, что пробовать, так что он лишь машинально покосился на экранчик, который после звукового сигнала уже успел очиститься, и вздохнул. - Это не "вдруг". Просто.. это не одно из мест, где такое уместно. - завидев небольшое недоумение, Лука поправил. - Ну, здесь всё же сотрудники, чужие люди.. Здесь.. в принципе, чужое место. И мой мозг сам перестраивает обращение, отталкиваясь от этого. Я даже не заметил, что говорю как-то иначе. И ещё, мне показалось, Вам это тоже не особо нравится, так что.. - он не закончил, просто потупил взгляд, пожав тонкими плечами и поправив рукав на одном из них. Но почти моментально оживился, заулыбавшись. - Ой. А Вы видели, как Штейн отреагировал? Я думал, не удержусь и начну смеяться. Такой был весь из себя оскорбленный мачо. И как только мы упали ему на хвост - весь мачизм вышел по щелчку пальцев. Он же плакал чуть ли не навзрыд. На что он вообще рассчитывал? На его месте, лучше бы он убил себя сам где-нибудь в кабинке туалета, едва узнав, что мы направляемся. Чем теперь оставаться в руках Росси. Генрих больше повернул голову, укладывая её на подставленную ладонь щекой. Его тёплая улыбка расцветала совсем как в доме. Малыш выглядел таким ярким, как солнце сейчас. Отвести взгляд просто невозможно. И вина не только в платье. Пускай он и чувствовал себя настороже, но в единении он больше расслаблялся. Поэтому он и выбирал такое место. Чтобы больше никто не мешал их отдыху. - Да, - кивнул мужчина, затушив сигарету о пепельницу, - Сперва он посмотрел на тебя, как на приз, который вот-вот окажется у него в руках. Наверняка подумал, что мы сейчас облажаемся и он шепнёт Росси тебя забрать. Многое из того, что я знаю, я почерпнул у Господина Росси. И только с ним могу так общаться, пока какая-нибудь свинья беспомощно визжит рядом. Ох, я бы так и вечер весь провёл. Штейн на цепи, с кандалами, ноет и пищит где-то в углу. Хотя, он не достоин видеть тебя больше минуты, - рука протянулась до светлых волос, он подцепил выпущенную прядь и завёл за ухо, - Ты такой красивый сейчас. Их разговор прервался ещё одним оповещением на планшете. Официанты не входили, пока им не разрешат. Они пришли с такой же тележкой, как и обычно приходит Джон. Один из них расставлял блюда, другой тарелки, третий бокалы и пару бутылок, а четвёртый принёс что-то вроде длинной вазы, с двумя трубками. Положил уголь сверху, раскурил своей насадкой и передал мужчине. Мафиози втянул дым с бульканьем, потом выдохнул облако с вишнёвым вкусом и кивнул. Указания уже были в заказе, поэтому они ничего не спрашивали. Всё, расставив, они удалились так же быстро, как и пришли. На столе стояло несколько тарелок. Гарнир, закрытая сковорода с бифштексами, блюдо с салатом, фруктовница в три яруса с разнообразными нарезанными на дольки фруктами и цельными ягодами. Бутылки с вином, виски и соками. - Здесь на две порции, но ты можешь накладывать столько, сколько хочешь, - пояснил мужчина, указывая на пустые тарелки, - А ещё, - он протянул трубку с мундштуком, - можешь попробовать. Этот табак в разы легче чем то, что курю я. Приятный и сладковатый. В таком настроении Генриха полукровка всегда смущался сильнее обычного. Не то чтобы он редко прикасался к его волосам, но как будто норовил подчеркнуть его значимость - для себя и даже для других. Это было очень приятно, хоть он и ужасно стеснялся такого внимания. Всё требовало привычки. Когда заказ оставили и ушли, Лука удивленно захлопал ресницами, немного вытягивая шею и осматривая всё убранство стола: из-за обилия предметов складывалось ощущение, будто еды здесь на десять персон, а уж никак не на двоих. Особенно удивили бутылки с алкоголем. - Это всё... нам? - Лука изумленно заглянул в глубокую миску с овощами-гриль, какие-то были вполне узнаваемы, а какие-то выглядели экзотично и пахло ароматными травами. Он рассматривал каждое из блюд, разве что алкоголь читать не стал - всё равно он совсем в нем не разбирался. Предложенную трубку взял в руки, с осторожностью, будто держит змею, немного принюхался, и попробовал повторить это так, как понял, повторив за Генрихом, но уже через мгновенье зашелся в сильном кашле, в промежутках начиная смеяться и утирать рефлекторные слезы от спазмов в легких. - Кхах-кхах, стра..нная.. кхах! .. штука.. Мужчина рассмеялся, но не стал помогать ему справиться с этим состоянием. В любом случае, спазм должен пройти сам. Тем временем, он просто накладывал себе мяса и гарнира, а в бокал налил вина. - Точно не стоило бы давать сигареты, - улыбнулся он, - Делай затяжки медленнее, можешь не пускать их в горло, пока не привыкнешь. Когда малыш смог откашляться, мягко погладил его по голове. Ему было интересно следить за ним. За всеми его реакциями. За тем, как он себя вёл и какие эмоции испытывал. Расслабившись уже после первого глотка вина, мужчина, уже не скрывая разглядывал его руки, плечи, шею. Он был вязким болотом, которое не отпускало. Особенно, когда он находится так близко. Ты рядом и просто ничего не можешь с собой поделать. Лука уже и сам выбирал всего понемногу, перекладывая в свою тарелку. Он восхищался блюдами и их запахами, заинтересованно просто что-то осматривал, а что-то уже успел попробовать. Генрих втянул из трубки, выпуская между ними облако тумана, словно пытаясь в нём укрыться. Мафиози наклонился к нему, опускаясь дыханием на изящную шею. Губы коснулись мягко и поверхностно. Он не хотел отстраняться. Хотел просто быть так, ненавязчиво наслаждаясь его запахом, теплом и нежностью тела. Кажется, он уже слишком сильно увяз в этом болоте. Этот союз пах проблемами, но назад уже невозможно отступить. Уже не тогда, когда столько всего произошло. «Малыш» - скользнуло в его мыслях, но на язык он это не пустил. После глотка дыма на губах действительно осталось приятное вишневое послевкусие. Но всё же, из-за першения, хотелось чем-то заесть опыт общения с кальяном, и тваренок потянулся к фруктам из вазы, выбрав себе румяную клубнику и отправив в рот. Приятный кисло-сладкий вкус растекся по языку, мальчик пожмурился от удовольствия, и посмотрел на мафиози, заулыбавшись от его поглаживаний. Генриху приходилось обучать его буквально всему, и иногда Луке становилось неловко из-за этого. Впрочем, пока мафиози на кальяне не настаивал, а лишь делился тем, что знал сам, так что у Луки в любом случае было время познакомиться с ним поближе немного позже. Он кушал, что-то комментировал, подливал себе сок в бокал и продолжал светиться, когда замечал на себе взгляд мафиози, который никуда не убегал, когда встречал взгляд Луки. Генрих часто его разглядывал, особенно поначалу, но сейчас атмосфера резко стала настораживающе-возбуждающей. Было ли дело в том, что оба были окрыленными от успеха, или же от прошедших суток отдыха и единения душами, или же это так воздействует красота и уют этого места? Полукровка не знал наверняка. Он не то, чтобы засмущался, но от плотоядного взгляда пересыхало в горле. Лука сделал ещё один глоток сока, и весь замер, когда ощутил прикосновение губ к задней стороне шеи. Белые ресницы затрепетали, а дрогнувшие пальцы чуть не выпустили ножку бокала мимо стола. Малыш поспешно с тихим бряцканьем вернул его на горизонтальную поверхность. Вдоль изгиба белой лебяжьей шеи поднялись мурашки, достигая затылка и горячей волной растворяясь где-то в волосах. Лука шумно сглотнул, чтобы не издать случайно какой-нибудь хрип или писк. Чужие губы словно прикоснулись к оголенным нервам, замкнули цепь, и теперь по телу гулял импульс, не позволяя действовать более спокойно. Впрочем, несмотря на бурность реакции, позу тваренок не изменил. Он начал - страшно признаться - наслаждаться таким настроением Генриха. Наслаждаться каждым его прикосновением к себе, будь то хватка за горло или порхающее поглаживание по животу. Каждое было особенным, передавало свою часть негласного послания и помогало понимать Генриха ещё лучше. Этот поцелуй был, несомненно, в копилку выявленных слабостей мальчишки. Разве что, не в негативном смысле. Кожа на уровне выступающего шейного позвонка всегда была очень чувствительной, но жизнь в стальных оковах или ремнях притупляла и отшибала такие вещи. Теперь же, его тело реагировало искренне, не ощущая явных преград. Лука шевельнулся первым, прерывая мгновенье звериной нежности. Он хотел опереться обеими ладонями в сиденье дивана, чтобы немного отсесть от края ближе к спинке диванчика и сделать перерыв от пищи. Может быть, дать второй шанс кальяну. И поговорить с мафиози. Он пока не открывал глаз, потому одна из когтистых лапок вслепую приземлилась прямо на колено мафиози, сидящего рядом, как оказалось, настолько же близко. Мальчишка молниеносно отдернул руку, когда понял, что это точно не диван, и покраснел как ошпаренный, нервно засмеявшись. - Прости, - выдохнул он, заулыбавшись уже спокойней. - Наверное, это из-за долгого предвкушения нашей победы над всеми этими невзгодами из-за Штейна. Я слегка дёрганый. Мужчина чуть отстранился, чтобы не мешать Луке усаживаться так, как он хотел. Заметив его смущённость, он снова улыбнулся. Невозможно было не заглядываться на такие эмоции. Он редко видел в этом мире просто искреннюю радость. А смущение здесь всегда было наигранным, ненастоящим. Генрих взял его руку и уложил на своё колено. - Всего лишь нога, - спокойно произнёс он, но сразу же отпустил, - Мне нравятся твои прикосновения, поэтому не извиняйся за такое. Мафиози подлил себе вина и поднял бокал, снова посмотрев в золото глаз. - Что касается Штейна. Стоит отметить нашу первую победу вместе, - они чокнулись и вместе отпили, после чего бокалы снова опустились на стол, - Если захочешь вина – говори. Я налью. Но, полагаю, тебе и с соком замечательно. Тот факт, что Генрих сразу сгладил возникшую неловкость, помог расслабиться. Лука не мог не смущаться, не пугаться и не оправдываться, когда даже по случайности лез в чужую зону комфорта, ибо хотел того же для себя. Но с мафиози все грани и строгие правила немного размывались. Хорошо это или нет, он пока не понимал. С радостью поддержав тост, малыш допил остатки сока в своем бокале, и едва покосился на бутылку с вином, как мужчина словно поймал его мысли прямо в воздухе. Полукровка задумался ненадолго, припоминая свой опыт общения с алкоголем. В целом, конечно, не происходило ничего ужасного, но вот с виски он полностью потерял контроль над собой и ситуацией. - Оно ведь.. не такое крепкое, как виски? - тихо уточнил он, опустив взгляд. - Лично для меня, совсем как вода. - усмехнулся мафиози, прищурившись. - Хочешь попробовать? Лука кивнул, вернув взгляд в глаза и скромно улыбнувшись. - Да, но только немного.. Мужчина как-то само собой выучил этикет, наблюдая за представительными людьми. Семья Росси и их прислуга. Держал бутылку, как официант, вместе с салфеткой. Аккуратно заполнил бокал на половину, а потом вытер бутылку и отставил обратно, присаживаясь. На людях он позволял себя обслуживать, потому что так было принято. А за девушками не ухаживал, потому что ему это было не нужно. Но он ловил себя на том, что он не только из-за этикета так себя ведёт. Лука не девушка, но за ним хочется так же заботиться. Он сильный, и мужчина это хорошо знает. Но в такие моменты будто становился хрупким. Генрих уже видел, как смог разбить его сердце. Он догадывался, что происходило у Луки, но не хотел об этом думать. Сам малыш мог не знать о своих чувствах. Поэтому такие вопросы завели бы только в угол. Да и Генрих боялся, что такие вопросы, могут привести к его собственным чувствам, а об этом он даже сам не хотел думать. Взгляд соскальзывал на его ноги, но всего лишь на мгновение. Чтобы сильно не стеснять мальчишку, он смотрел в окно, рассуждая о чём-то отвлечённом. Почему так невыносимо быть рядом. Ладони будто зудят. В голове снова всплывают его стоны, а по телу вновь заиграли поцелуи. Точно наркотик, эта тяга возвращается. Они всего несколько раз сближались. От этого не должно быть такого привыкания. Да и учитывая их обоих. Их в принципе не должно влечь друг к другу. Лука настрадался от мужчин, а Генрих… уж точно не думал об отношениях. А что вообще за понятие – отношения? Это слово принято использовать, когда двое спят и много времени проводят вместе. Но у друзей ведь тоже отношения. Дружеские. Разговоры до утра. Взаимовыручка. Честность. Между Лукой и Генрихом будто бы такие отношения, но он же первым и переступил через порог дружбы. И в то же время, Лука является полноценно его собственностью. Даже не из-за того, что он купил полукровку. Но малыш в принципе не может жить в другом мире. Да и в мафии тоже не может. Только с ним. Они нужны друг другу. И вроде у Генриха есть выбор, но на самом деле он горький. Знал бы он раньше, что судьба подкинула ему. Хотя, тогда точно мог не купить его. Всего в цепях, в наморднике, грязного и в мешковатой одежде. Сейчас он совсем другой и одежда – лишь половина дела. Он счастливый. - Ладно, надо уже сворачиваться, - как-то грустно выдохнул мужчина, - Трудно сдержаться, - себе под нос выдохнул он и привстал, закрывая блюда и крышки на бутылках. Лука с прежней осторожностью пробовал вино, уже предполагая, каким алкоголь бывает на вкус, но, по сравнению с крепкими сортами, оно действительно было вкусным! Почти не жгло язык, и хотя первые пару глотков Лука ещё слегка морщился, привыкая к особенности вкуса, с каждым следующим глотком казалось всё вкуснее и вкуснее. Он и сам поддерживал разговор с мужчиной - после вина сделать это стало совсем несложно. Они ещё несколько раз упомянули ситуацию про Штейна, разбирая, как же много он оставил за собой следов, в целом разговорились за мафию, не забывая есть и пить, почти выкурили на двоих весь кальян. Лука делал совсем небольшие затяжки, толком не привыкнув к ощущению дыма у себя в пасти, но ему нравилось, как это выглядит, и какой оставляет привкус во рту. Алкоголь очень заметно раскрепощал тварёнка. Не то чтобы он порывался броситься в дикий пляс, но даже услышать его чистый смех без зажимов было редкостью, тем более в чужом для него месте. Его улыбка и немного расширенные зрачки говорили о том, что он тоже отлично проводил этот вечер. - ..А я тебе говорю, что он не глупый, а просто излишне самоуверенный, вот! Ну глупый бы не додумался до таких хитросплетений. Тут тебе и печатка, и чужая тачка, и посредник-банкир... Глупому мозгов бы не хватило! Когда мафиози начал вставать, Лука потянулся вслед за ним, поднимаясь из-за дивана. Мир накренился сразу же, как полукровка сделал уверенный шаг в сторону, так что пришлось завести руку назад, чтобы упереться ладонью в стол и устоять на каблуках. - Чёрт.. совсем забыл, что они ещё у меня на ногах.. - Лука опьяненно заулыбался, попытавшись выпрямиться и стоять ровно, как подобает при мафиози. - А.. что трудно, прости? Хотелось просто остаться здесь. Хотелось трогать его. Хотелось целовать. Столько всего хотелось сделать с Лукой, только не возвращаться в этот надоевший особняк. Генрих уже совсем не смотрел на мальчишку, только периферией уловил его странное движение и посмотрел, как он качнулся. Взгляд соскользнул на щиколотки и пропустил вздох. Но даже виду не подал, составив всё на край. Сложно было вести себя как прежде. Он понимал, что Лука уже давно считал повадки. Пускай, он и пьяный, но что-то может заметить. Он сдерживал руку, чтобы не зачесать волосы назад, смотрел на него со сдержанной улыбкой, стараясь быть как можно более расслабленным. - Трудно возвращаться в особняк, после такого замечательного ужина, - с тёплой улыбкой ответил он, посмотрев в бок, на открывавшийся вид и проплывающие теплоходы. - Это да, - Лука шел рядом с мужчиной, как и в начале, пропустив худую ладонь под локоть, разве что чуть крепче, чем до этого, сжимал его, надеясь так придать себе совершенно беспалевной стойкости. В целом, ему это удалось: Лука не был настолько пьян, чтобы спотыкаться, а неторопливый шаг самого мафиози позволял не спешить и не семенить за ним, а идти спокойно. - Здесь так красиво.. А в особняке сейчас, наверное, нас ждёт не дождётся Фурия, будет задавать вопросы, - Лука скорчил гримасу, помесь грусти, лени и недовольства. - Но, думаю, он порадуется, когда узнаёт, как мы быстро и ловко всё провернули. Это было действительно ...как это.. а, торжество справедливости. А что с ним могут сделать Росси? Наверняка просто так его не убьют. Наверное, придумают изощренную пытку? За разговором они успели поравняться с машиной. Генрих открыл ему дверь заднего сидения, но малыш задержался на месте, вдруг снова посмотрев ему в лицо своим фирменным проницательным взглядом, с немного лисьей, но счастливой улыбкой. - Чудесный день. И вечер. Спасибо. Мне очень нравится проводить время вот так. - выдохнул он, наконец садясь внутрь. - Помнишь, я говорил про отрезание конечностей? Этому я научился у Росси. Одного из предателей, которого я притащил к ним, они наказали подобным образом. Только отрезали конечности махом, зашили и оставили на культях на подстилке, как собаку. Потом, когда надоел им с криками, они обрезали связки. Через какое-то время он стал послушной собакой. Послушно выполнял команды, чтобы поесть, ползал за ними на поводке и спал в ногах, - Тихо рассказывал мужчина, пока они шли до машины, - Они не такие садисты, в том смысле, что не любят наблюдать за откровенным физическим насилием. Они перед операцией усыпляли его. Им нравится ломать психику. Так что Штейн конкретно так попал. Ему не дадут умереть, пока от его личности не останется труха. Генрих любовался его пьяной походкой. Особенно сильно. Каблуки выглядели на нём просто чудесно, хоть сам Лука и не любил эту обувь. Они сели в машину – Генрих в роли водителя, - и тронулись в путь. - Да, мне тоже очень нравятся такие вечера, - спокойно ответил он и вздохнул, - Как же я устал от этой мафиозной жизни. Они приехали в особняк. Генрих так же аккуратно шёл с Лукой в здание, как выходил из ресторана. Как и говорил Лука, к ним сразу подлетел Франк. - Какого чёрта Вы так долго? Почему ты не отвечал на звонки? О боже, только не говори, что к Росси и Штейну ты повёл его в ЭТОМ! – мужчина уставился на мальчишку, осматривая с головы до ног. - Боишься, что у него мог встать? – спокойно спросил мафиози, вздёрнув бровь, - К слову, не советую на него долго пялится, а то и у тебя привстанет. Яж тут один с безразличным. - У меня не встаёт на детей, - хмыкнул командир и развернулся, - Всё успешно? - Абсолютно. Росси доделают всё сами. А у Штейна будет чудесное времяпрепровождение, - Они втроём зашли сначала в комнату, откуда выходило большинство приказов, было много бумаг и экранов. Кто-то повернулся на Луку, а кто-то уже шикал своему другу. Работа продолжалась, но было видно, что часть из наёмников вниманием направлена на парочку, - Что-то интересное накопал? - Не особо. Но собрал все документы о фирме Штейна. Ты явно захочешь её поглотить. - Ещё как. Росси помогут развалить его компанию, чтобы сделать это за копейки. Но с рынком это буду я париться. - У тебя странная стратегия. Везде теперь ходишь с ним. Ещё и наряжаешь так. В куклы решил поиграть? Генрих оскалился на одну сторону, уткнув одну руку в бок. Его взгляд скосился на наёмников, которые сразу же стали отворачиваться. - Стратегия у меня просто супер. Теперь он под прицелом многих взглядов. А, значит, мне ещё легче изучать и ловить своих жертв, - произнёс он, - Что касается одежды.. Да, мне нравится его одевать. В разные вещи. В любом случае, это ведь моя кукла, правильно? А ты лучше за своим муравейником следи, а то они совсем рассеянными стали. Взрослые мальчики, а все челюсти пораняли. Франк что-то фыркнул, а потом стал кричать на парней, которые чуть все бумаги не разроняли. Генрих обернулся и пошёл к лифту. Проходящие мимо наёмники изо всех сил держали взгляд прямо, но мафиози знал такие взгляды. Они все были вниманием в периферию. -Давно не чувствовал такого. Ты действительно прекрасное оружие для манипуляции. В мгновение выключил десяток мужчин, - уже в лифте посмеялся Генрих. В машине Лука расслабленно откинулся на заднее сидение, позволив себе больше не быть собранным и прикрыв глаза, чтобы немного качающийся мир перестал это делать. Коготок нащупал на ручке двери рычаг, и тваренок потянул за него, опустив на пару сантиметров стекло и запуская внутрь прохладный вечерний воздух. Тваренок вдохнул его, прислоняясь щекой к стеклу, рассматривая мчащийся пейзаж за окном. Правая рука потянулась к крабику в волосах, мягко разжимая его и немного помотав головой, чтобы кожа головы отдохнула от прически. Свежесть и небольшая передышка сослужили малышу отличную услугу, слегка протрезвев, по крайней мере, он выходил из машины уже более уверенной походкой, хотя и не отказывался от помощи мафиози. Просто, потому что обоим, кажется, доставляло это. Как и до этого, сам Лука не удостоит Франка даже случайно брошенным взглядом. Он прошел до штабной комнаты, все ещё цепляясь за локоть Генриха. Пока мужчины общались между собой, он невольно скосил взгляд от ощущения глаз, и удивленно моргнул, обнаружив сразу несколько любопытных наемников, офигевших от прикида питомца. Лука был в отличном расположении духа, да и просто хотел быть вежливым, поэтому улыбнулся и согнул свободную руку в локте, мягко качнув поднятой вверх ладошкой в приветственном жесте. Похоже, это произвело немного не тот эффект, которого все ждали, поскольку уже через пару секунд Франк повысил голос, вырывая всех из своего зачарованного оцепенения и разгоняя работать. В лифте Лука прислонился к стенке, удерживая самого себя за перила, протянутые сзади, над поясницей, и наклонился вперед, стаскивая первую туфлю. С уст невольно вырвался блаженный полу-выдох полу-стон. - Дааа~, наконец-то.. - протянул малыш, стоя одной ногой на цыпочках, чтобы удержать баланс. - Ты про парней? А, брось. Это из-за платья. Оно слишком.. привлекающее к себе внимание, так скажем. Логично, что они такого никогда не видели. Не думаю, что это прям из-за, ну.. меня. - Периодически забываю, что я купил тебя и ты был товаром, - хмыкнул мужчина, посмотрев на Луку, - Дело не в платье, а именно в тебе. У них этих журналов с бабами в платье и без – дохрена. На других они меньше реагируют. Да, в таких они редко видели, но в целом это обычное дело. Глянуть, ткнуть друга, пошептаться и приступить к работе. Ты произвёл ажиотаж. Они, конечно, мимоходом уже видели тебя. Но так, чтоб ты в муравейник зашёл. Я же давно знаю, что значат их взгляды. Так что поднимай себе самооценку, - Генрих невесомо прошёлся по макушке ладонью, - Теперь ты «принц» тёмного царства. Мужчина пошёл вперёд, остановившись перед дверью в свою спальню. - Мне нравится спать с тобой, но.. между нами начинается что-то неясное. Предлагаю основную часть сна проводить в своих спальнях. Можно будет иногда спать рядом, когда ты захочешь, - предложил мафиози, чуть обернувшись на полукровку, - Давай переоденемся и немного посидим в кабинете? Не хочется так быстро заканчивать этот день. Да и хочу устроить парням праздник. Всё-таки, они тоже хорошо поработали.