Сталь

Утро следующего дня началось, по меньшей мере, позднее предыдущего. Уже получив ценные указания по дальнейшим действиям, все рабы и подчинённые клана выполняли свою работу, в тех рамках, в которых оценка мафиози пока что была не нужна. Правда, даже несмотря на это, парочка пробудилась не своими силами, а от настойчивых звонков Франка. И покуда сонный Генрих о чем-то перерыкивался со своим замом, Лука смог избежать неловких разговоров с утра и сразу улизнул в душ. На душе было солнечно, но именно этот факт сейчас больше всего раздражал мальчишку: он всегда просыпался в заряженном на подвиги состоянии после таких жарких ночей, а вообще не то, чтобы должен. Со своими-то триггерами. Поутру всегда немного стыдно за себя - вчерашнего, и малыш не был исключением из правил. Он выбрался из ванной комнаты, замотанный в халат, как раз в тот момент, когда Генрих, судя по всему, уже закончил разговор, и сейчас с прищуренным и взлохмоченным видом тупил в экран телефона. Лука усмехнулся, невольно залюбовавшись, и присел на свой край постели, картинно вздохнув, когда под окнами прозвучала чья-то непереводимая брань. - У нас большие планы на сегодня. Должен приехать архитектор к одиннадцати, после двух будут готовы последние палатки, а ещё, на носу конец квартала и у тебя миллиарды отчётов по всем компаниям. - Лука картинно всплеснул руками, нервно усмехнувшись, и потянулся к своему платью. - И ещё, неплохо было бы все-таки привезти сюда свежие вещи. Тебе что-нибудь снилось? - Дела-дела-дела, - пробурчал Генрих, откладывая телефон, после чего перебрался к другому краю кровати со спины Луки, сгребая его в свои объятья, - Так торопишься сразу начать день? Дела от нас не убегут. И их не больше, чем обычно. Мы справимся, как и всегда. Генрих вдруг осознал, что сам уже тянется в нежности на манер женатых парочек, хотя совсем недавно они были лишь хозяином и его покорной зверушкой. В одно мгновение всё так резко поменялось. Мафиози подумал, что совсем не обращал на это внимания и теперь даже не понимает, как выглядит со стороны. Весь этот суровый образ одинокого Фернира рушился, стоило мордашке Луки зацвести улыбкой. - Кроме того сна – ничего. К слову… - мужчина уткнулся в изгиб шеи полукровки, наслаждаясь и этим свежим запахом с его кожи, - Мне впервые приснилось что-то, кроме кошмара. И… я совсем не помню, как уснул. Обычно я слишком сдержан для этого. Ну ты и сам знаешь. А теперь… скажи. Я сильно изменился? Теперь совсем не тот злой Фернир, да? Лука хихикнул и послушно откинулся обратно на постель, не сопротивляясь желанию мафиози поваляться ещё немного. Он по-кошачьи сладко жмурил светлые ресницы и приобнимал сплетённые на животе руки мужчины, поглаживая вдоль них. - Я тоже не помню, как мы отрубились. Похоже, потому что именно отрубились, как будто заряд кончился, и всё - темный экран. - малыш повернул голову, чтобы немного заглянуть мужчине в глаза. - Но я чувствую себя отдохнувшим. Не знаю, как ты. И даже снов никаких не видел, или не запомнил. Полукровка и сам не до конца понимал, насколько сильно они меняются друг для друга. Наверное, в этом процессе ещё сложно было поймать какую-то конкретную точку прогресса, но то, что он был, и очень существенный - это точно. И он не считал это чем-то ужасным, добавляющим слабостей для врага. Ничуть. Он не чувствовал себя более слабым, чем тогда, когда был абсолютно один. И это была сильнейшая созидательная сила, способная перешагивать даже через подсознание черта, сходу проникая своими руками в сердце и в душу. - Чушь. - фыркнул малыш, поерзав в руках, дабы развернуться к нему лицом. - Конечно, ты изменился, но.. ты все ещё тот самый Фернир. Даже ещё опасней прежнего. Если не веришь - просто представь, что.. - мальчик ненадолго вскинул взгляд к потолку, - .. что, например, на одном из вечеров меня схватили за плечо, пока тебя не было рядом. - он неторопливо перевел взгляд в колючий ледяной туман слепого глаза, растягивая губы в победоносной ухмылке. - ..ага. Именно. Твоя Бездна никуда из тебя не денется, как и моя. К сожалению, или к счастью. Но мне ..мне правда нравится, как.. - полукровка уже заметным жестом опустил глаза и сцепил когти обеих рук, задумчиво прокручивая кистями, - Всё меняется. Надеюсь.. тебе тоже. Мужчина внимательно смотрел на Луку, пока тот говорил. И действительно, он понимал, что случись что-то с ним, Генрих бы снял кожу с каждого, кто хоть пальцем бы тронул его. А уверенность Луки, в том, что так оно и есть, показывала, что он не только чувствует всё это, но и хочет, чтобы оно так было. С другой стороны, когда всю жизнь к тебе относились как к вещи и тебе пришлось принять такое положение дел, самое лучшее, чего ты можешь желать – хорошего к себе отношения. И наверняка по-своему приносит удовольствие, когда тебя, как собственность, будут защищать. Да даже не относительно Луки, многие любят знать, что в плохой ситуации к ним кто-то придёт на помощь. Малыш вверял свою жизнь и безопасность в руки Генриха, даже если и не говорил так. Но в его мире только это и оставалось. - Я не особо думал о переменах. Будучи человеком в таком мире, живёшь с мыслью, что вечером можешь уже пулю отхватить. Поэтому планы в большинстве своём чисто метафоричны. Завтра может настать, а может и нет. Только сейчас подумал, что… могу выглядеть иначе со стороны. Ведь я создавал определённый облик для окружения. Не то, чтобы для меня имело большое значение как ко мне будут относиться, но… окружение уже есть, и оно знает определённого меня. И если перемены заметны, то, соответственно, появятся вопросы. А где вопросы без ответом, там и сплетни, - Генрих чуть дёрнул уголком губ, касаясь щеки малыша, - Давай на будущее договоримся. Ты умный мальчик, чтобы рассудить кому лучше не переходить дорогу. Так что, если вдруг тебя будут донимать какими-то шутками – отвечай свободно всё что захочешь. Я имею своеобразную репутацию, которую ссорами и спорами не испортишь, а только украсишь. Просто, чтобы ты знал, что не обязан всегда молчать, - очередной тяжёлый вздох и мужчина только плотнее прижал к себе полукровку, - После Росси ещё меньше хочется тебя на людях показывать. Впервые, когда я взял тебя с собой, я наслаждался всеми этими реакциями. Но тогда я не особо думал о твоих чувствах. А сейчас… представляю как тебе, когда на тебя смотрят как на кусок бифштекса или редкую хрустальную статуэтку… самому неприятно на душе. Ещё и контингент такой. Чёртова мафия. Хочется бросить все эти фирмы, заводы, дела. Отдать хоть кому угодно. Так и тогда же не оставят в покое, - Генрих смотрел куда-то вперёд, задумчиво поглаживая поверх одежды, - Я всегда боялся проявления каких-либо чувств. После всего того, что произошло. И я умом понимаю, что ты не человек, а потому… повторение всего этого… маловероятно. Но всё же… я могу втянуть тебя в ещё большие ужасы, чем с тобой были. У меня судьба такая… херовая. И что, если что-то случиться… что-то ужасное… такое, после чего я снова выживу, но жить больше не смогу. А ты… я меньше всего хочу втягивать кого-то ещё в свой долбанное проклятье. Лука следил за поворотами его мысли, то мягко улыбаясь, то более спокойно следя за эмоциями на лице напротив, пытаясь прочесть все оттенки чужих беспокойств. - Не волнуйся. Я молчу не оттого, что мне боязно говорить. Может быть, так было поначалу, но.. хах, даже "поначалу" ты прекрасно помнишь, как я отреагировал в том баре. Конечно, если прям целенаправленно будут донимать какими-то речами, я воспользуюсь твоим разрешением, но, как правило, единичные вбросы желчи и ненависти - только признак чужой пустоголовости. Я просто не хочу, как это сказать... уравнивать..? себя с их уровнем. И да, кстати. Ты разрешаешь именно ответить, или еще и совершать что-то? Потому что, если только ответить, получается, я уже немного нарушил эту договоренность тем случаем. - он лукаво, и в то же время невинно улыбнулся, тем больше расслабляясь в теле, чем сильнее Генрих обнимал его, укладывая ладони на спине и поверхностно гуляя по ней кончиками пальцев. - О, не переживай об этом. При взглядах, как на бишфтекс, я научился не только не реагировать, но даже и ловить с этого определенный.. - малыш поморщил лоб, пытаясь найти в памяти необходимое слово, - интерес, что ли. Ну, то есть. Так смотрели раньше, сейчас, и так будут смотреть, вероятнее всего, всегда. Не проще ли уже привыкнуть тогда, и научиться с этим справляться? Хотя, я до сих пор иногда очень плох в этом.. очень зависит от того, что именно за люди смотрят. На черном рынке было как-то совсем плевать, а вот на тех мероприятиях, где бываешь ты, меня сжимает сильнее. Так что да. Контингент тут решает. - Лука слегка прищурился, наблюдая, как начинает гулять финальная мысль, бегло коснулся чужих губ ладонью, а затем сместил ниже, умостив на его грудь и слегка прижав. - У нас контракт. Забыл? Теперь никакое проклятие к тебе не подберется, пока ты не расплатишься со мной, наивный человечишка~ - он хихикнул, опрокидывая переживания в шутку, и подался ближе, кончиком носа теранувшись о чуть колючую щеку мафиози. Не хотелось думать о том, почему его так ведёт к Генриху. Полукровка устал искать причину, потому что это хуже, чем искать иголку в стоге сена, ни потери памяти, ни приступы не позволяют даже на чуть-чуть приподнять завесу правды. Он прекрасно помнил, что делал вчера, когда разрешил мафиози остаться в постели. Это уже не просто отсутствие страха, а присутствие тяги. И очень сильной, раз даже дрочка не смогла ни отпугнуть, ни смутить достаточно, чтобы прекратить это. Даже наоборот - она подстегнула приблизиться. Но думать об этом дальше становилось сложнее. Лука решил на время просто смириться с тем, что рядом с Генрихом его голова периодически отключается. А зная гипер-осторожность Генриха, вряд ли имеет смысл всерьез опасаться за что бы то ни было. - С тобой прекрасно.. - выдохнул мальчишка, прикрыв глаза и возвращаясь ладонью на плечо мафиози, скользя пальцами по основанию шеи, - ..но уже почти одиннадцать.. - А мы слишком ответственные, чтобы послать всё нахер? – тихо посмеялся мужчина, после чего тяжело вздохнул, - Ладно-ладно, работать тоже надо. Пока что тогда фермой занимайся. В любом случае я внесу финальные правки, если что-то будет не так, - Генрих напоследок поцеловал его в губы, а потом поднялся сам с постели, неторопливо одеваясь, - Всё-таки, тебя мне действительно судьба подкинула. В той клетке мог оказаться кто угодно. И далеко не факт, что он даже дожил бы до этого времени. Я больше, чем уверен, что судьба не дала бы мне сдохнуть даже от чистого демона. Будь этот кто-то вроде того выдроченного на секс… он бы уже точно сидел без рук. Минимум, - мафиози повернулся к малышу, уже успевшему влезть в платье, - Так что можешь даже не думать, что кто-то сможет занять твоё место. Сейчас так и не скажешь, но моя психика слишком нестабильна. Впрочем, как и твоя. Но наши триггеры… довольно удачно совместились, создавая комфортную зону друг для друга, - мужчина улыбнулся, накидывая пиджак на плечи. Он поправил воротник, подошёл ближе к Луке, огладив его по щеке, - Я знаю, сейчас трудно представить себя вне тех условий. И я не могу обещать, что такое больше не случиться. Но пока я жив, ты точно там не окажешься. Никто этого не изменит. Твоё место здесь, - Генрих пригладил светлую макушку и пожелал хорошего дня. Сегодня действительно был тяжёлый день из-за обилия дел. Но Генрих привык к ним, а потому двигался по уже знакомому течению. Позвонить туда, послать письмо сюда, проверить там. Обед был быстрым, Генрих и Лука обменялись новостями по работе, а потом ушли в поток обратно. Каждый в свой. Через час после обеда подъехала машина, из которой вышел Франк. Мужчина не звал его и был удивлён приезду, но вместе с тем, это было так вовремя. - Зачем ты приехал? - Проверить двух обалдуев, - вздохнул парень, оглядывая амбары, - Ты решил вложиться в парк? Здесь? Это самая нерациональная твоя идея. Где ты потерял свою бизнес-жилу? - Это… не совсем моя идея, - вздохнул мужчина и глянул в сторону, где малыш разговаривал с одним из рабочих, показывая рукой сначала в одну, потом в другую сторону. Франк вздохнул и закатил глаза, но комментировать это никак не стал. Генрих позвал его в дом, обсудить дела и его приезд. - Значит, ты просто решил отдохнуть от дел? – посмеялся мужчина, когда понял, что причина приезда больше натянутая, чем серьёзная. - Не только же вам наслаждаться природой. Я уже устал бегать там в четырёх стенах и замещать твой зад. - Справедливо, - Генрих приготовил закуску и заварим им обоим кофе, - На самом деле… я хотел поговорить с тобой. Кажется… я влюбился. - Ты разве не давно это понял? – усмехнулся Франк, внимательно смотря на собеседника. - Да, но… - мафиози тяжело вздохнул, поднимая ладонь до лица, чтобы потереть переносицу, - Я надеялся, что скоро это кончится. Прилив гормонов, не знаю, чего ещё. Просто отпустит. - Но не отпускает? - Только хуже. Я не знаю, что с этим делать. - А зачем с этим что-то делать? – командир хмыкнул, отпивая кофе, выдерживая удивлённый взгляд на себе, - Нет, конечно, я был изначально против. Даже против покупки этого зверя. Но тебя же не убедишь. Только сложно не признать, что между вами действительно происходит что-то. Я же и сам читал информацию по Луке. И его этой форме… как ты называешь? - Акула. - Да. Акула. Кроме пары порезов – он вообще тебя не трогал. Да и блять, я же видел, как он к тебе подходил в камере. Как пёс к хозяину, - мужчина вздохнул и опустил взгляд на тёмную жидкость, - Я до сих пор считаю, что это опасно для тебя. Лука нестабилен. Никто не знает, на что он способен по-настоящему. Но, - Франк поднял взгляд и усмехнулся, - Ты для тебя тоже чертовски опасен. Со стороны видно, как сильно ты с ним изменился. Ты мне кофе сделал, - мужчина поднял чашку и изогнул бровь, - Для серьёзного, мать его, разговора. Кофе! Ты же ничего кроме виски не знал. И я вообще не чувствую здесь запаха сигарет. Генрих моргнул, сначала не осознав этого, а потом даже задумался, когда последний раз начинал курить. Это всё было неотъемлемой частью его жизни. Необходимостью, без которой он мог впасть в безумие. Но, действительно, сигареты он стал совсем редко трогать. А виски теперь оттягивал до вечера или вообще мог обойтись, если день был без праздников и особых событий. - Такие перемены начинаются, когда жёны запрещают что-то своим мужьям. Или… когда находишь спокойствие в других вещах, - собеседник мягко улыбнулся и снова опустил взгляд, - И, должен признать, Лука действительно умный парень. Очень умный. И беспокоится о тебе. Так что, думаю, с твоей любовью лезть под пули, тебе даже безопаснее с ним. Так что, я не вижу причин что-то менять. - Перемены, - усмехнулся Генрих, - Не слишком ли плохо, что я изменился? Всё то, что было, я ведь строил вокруг себя годами, чтобы стать сильнее. И если оно разрушается… насколько сильным я остаюсь? - Сильным? – переспросил Франк, уставившись на него, - То есть, ты считаешь алкоголизм, курение и суицидальные наклонности силой? Ты же прямой наводкой в могилу так шёл. - Нет. Я же просто… не боялся смерти и потому… - Желание сдохнуть и боязнь смерти – разные вещи. Ты думаешь, что сейчас начал бояться? - Мх… не знаю. Кажется, что я теперь обзавёлся слабостью. - В виде Луки? – Франк покивал и допил свою чашку, - Послушай, я понимаю. Ты был один и выстроил всю эту стену потому, что потерял свою семью. И это причинило тебе колоссальную боль. Но давай начистоту. Лука – демон. Кому и стоит бояться за привязанности и потери, так это ему. Потому что, скорее всего, это ты умрёшь первым. И тогда это ему надо решать, стоит ли что-то делать со всеми этими… отношениями, - Франк неоднозначно помахал рукой в воздухе, чуть хмурясь, - Звучит странно… Мда. Никогда не думал, что буду говорить что-то в таком роде… Но я к чему. У тебя сейчас совершенно нестандартная ситуация. И всё, что было раньше, совсем в неё не вписывается. Ты уж точно должен понимать, что Лука зависим от тебя. У него нет в мире других возможностей. Поэтому, вряд ли он может просто так бросить или предать. А что касается убийства. Ну… думаю, флаг в руки тому, кто решит это сделать. Ты видел, что делал Лука с людьми в этой своей форме. - Да, - Генрих вздохнул, потирая своё лицо, - Я понимаю. Но… блять. Не понимаю. Не знаю. Не хочу этих чувств. Они слишком путают. Я только научился жить без всего этого дерьма. - Дело твое, Генри. Но я бы поспорил, что ты «научился жить». Скорее, волочил своё существование. И если ты влюбился… может быть… это то, что тебе и было нужно? Понимаешь. Люди, которым это и не нужно. Они и не влюбляются, - Франк пожал плечами и мягко улыбнулся, - Я не чувствую необходимости в подобном, к примеру. И сколько бы красивых женщин не видел – внутри не возникало ничего. Даже случайно. Нельзя, например, специально захотеть срать. Если захотел – значит тебе это нужно. - Ты сравнил чувства с потребностью посрать? – посмеялся мафиози. - Я плохо привожу примеры, - отмахнулся Франк. - Я думал, ты будешь убеждать меня, что мне это ненужно. - Генри… - вздохнул командир, снова внимательно посмотрев в глаза мужчина, - Я твой друг. По крайней мере, сам так считаю. И для меня важно, чтобы ты не просто выживал. Я очень беспокоился, что когда-то ты просто решишь покончить со всем этим. Ты всё больше и больше сгорал от своих демонов. И я уже ждал, когда в особняк просто затащат твоё тело с какого-нибудь задания. Поэтому… если Лука помогает тебе, а это так. То зачем вообще о чём-то думать? Просто живи. У тебя и так был тяжёлый путь. Ты мне немного рассказывал, но я и так представляю. И это видно по тому, как ты страдаешь. - Я же глава мафии. Я не могу просто захотеть и стать счастливым. Франк печально улыбнулся, протянул руки, хватаясь за чужие ладони. - Генри. Ты смог поставить клан на ноги. Смог завоевать рынок. Ты можешь всё, если захочешь. И это тоже. Только запрещаешь сам себе. Посмотри на Росси. Может, не эталон семей, но они настоящая семья. Дети учатся, и они по-своему счастливы. Не все семьи такие как… - Майерс? – усмехнулся мужчина и вздохнул, опуская взгляд, - Но я и есть Майерс. - Но ты – не твой отец. И тебе незачем идти по его стопам. Ты уже стал лучше него. Позволить себе жить в удовольствие – не слабость. Слабость думать, что это делает тебя слабым. Да и… в конце концов, просто обсуди это с Лукой. - Что? Стоит ли нам начинать отношения? - Ну… да, - неоднозначно повёл плечом Франк, отпуская ладони Генриха, - Ты ведь не один обо всём этом думаешь. И не со мной их строишь. Думаю, поговорив с ним, вам обоим станет понятнее, чего вы хотите. - Нет, - протянул Генрих, представив этот странный разговор, - По крайней мере, сейчас я на такие темы с ним разговаривать не готов. Даже не представляю, как начать. Мы и так в странном положении. То ли спим, то ли не спим, - тяжело вздохнув, мафиози подтянул к себе кружку холодного кофе, - Ладно, спасибо тебе. По крайней мере, мне стало полегче. - Всегда к твоим услугам, - кивнул Франк, - А вы уже спите? - Что? - Ну ты сказал… - О.. Нет! – чуть ли не вскрикнул Генрих, но, смутившись, отвёл взгляд, - В плане. Не было ничего такого. Просто. Дрочим. - Ладно-ладно, знать не хочу, - сразу прервал его Франк, - На сколько я понял, эта ферма – задумка Луки. - Да. Ему нравятся животные, так что, почему бы и нет. Они ещё какое-то время разговаривали про дела. Вместе вышли на улицу, наблюдая, как полукровка что-то кому-то активно объясняет, жестикулируя. Видно было, что его что-то раздражало, но он старался сдерживать свои эмоции. В какой-то момент, малыш увидел их обоих, отправил работягу, а сам подошёл ближе. - Привет, Лука, - махнул рукой Франк, - Вижу, этот лентяй и на тебя начинает спихивать свои обязанности. Справляешься? - Привет. - лучезарно улыбнулся Лука, махнув лапкой Франку. Если бы не его взбешенность, он бы отреагировал более спокойно, но сейчас остро требовалось как-то замаскировать свое раздражение от общения со строителями. - Странно это произносить, но я даже соскучился. Какими судьбами? Привёз одежду? - заметив недоумение в косматых бровях одного и нервный смешок у второго, пару раз моргнул и более пристально уставился на командира. - ..Что? Произошло что-то в особняке? Да не молчите же вы! - Нет, он приехал, чтобы поотлынивать от своего заместительства. - качнул Генрих плечом, поддевая Франка. - Ох. Понятно. - полукровка повернул голову, угрюмо выдохнув. - А я всё никак не могу объяснить им, что нельзя намечать фундамент, не выкорчевав перед этим прежний. Но они ничерта меня не понимают! Или нарочно делают вид, что не понимают, а постоянно лезть к ним в голову, это приведет к.. - малыш запнулся, заметив, как Франк рефлекторно поморщился, - .. в общем, это совсем не вариант. Но главное.. Какая, говорит, разница?! Блять, есть разница, если старый уйдет глубже под землю при наложении нового или, не дай ками, покосится от неравномерности нагрузки. Что? Я почитывал любые книги, до каких дотягивался... - Лука опустил взгляд, засмущавшись изумленных взглядов от мужчин отряхнув подол запылившегося платья. - Лазил там, по этой грязи, тыкая им в потрескавшиеся плиты... У-у-у. Франк, привези мне хотя бы пару комплектов чистой одежды. - Привезу, куда уж деваться. - хмыкнул командир, многозначительно глянув на мафиози. - Ладно, дел невпроворот. Привезу ближе к десяти. Кстати, надолго вы здесь? - Надеюсь, что нет. - малыш тоскливо осмотрел окрестности участка, махнув рукой. - Главное, чтобы согласовали чертежи и смету, всё остальное будет уже не моей заботой. Хотя, кому я вру, меня же тут главным назначили. - Лука устало поулыбался, покачав головой. - Всё равно буду переживать и совать свой нос во все дела. Ладно, Франк, до вечера, мне нужно ещё кое-что доделать. Он довольно заметно помрачнел, издали заметив очередного непутевого работничка и тяжелым быстрым шагом направившись прямо к нему. Генрих не мог и глаза отвести от малыша. Когда он спорил вдалеке, и когда уже подошёл ближе, резко изменившись в своей мимике и эмоциях. И когда делился своими знаниями, которые начерпал из книг. Удивительно на что способны эти создания, которых люди унижают и грубо используют. И многие из них совершенно не желают подчинять себе человека. Они готовы служить, если дать им ласки, заботы и свободу. Может, виноват вчерашний вечер, но от одного вида серьёзного Луки, кровь в жилах Генриха вскипала. - Он тоже изменился, - подал голос Франк, пока ещё смотря в сторону удаляющегося Луки, - Если думаешь стоит ли оно того, просто подумай о том, что у Луки не может быть другой жизни. И я уверен, за то, чтобы жить без цепей, он готов смириться с очень многим. Я бы даже сказал, рад принять как должное, - парень повернул голову и увидел, что мафиози не способен воспринимать входящую информацию. Мужчина и глаз не сводил с полукровки. Взгляд нечаянно соскользнул вниз, Франк тяжело вздохнул и посмотрел прямо в глаза, - Тебе бы в душ сходить. Генрих уже при прямом взгляде ощутил своё состояние, полуобернулся и поправил свой пиджак. - Да. Пожалуй, так и сделаю, - тихо произнёс глава. - Боже, - командир прикрыл глаза, потирая переносицу, - Не натворите здесь дело, ладно? Здесь слишком много людей, отмываться устанем. - За кого ты меня держишь? Я же понимаю, где мы находимся, - обиженно хмыкнул Генрих. - За пубертатного мужлана, - честно ответил Франк, - Ладно, я поехал отсюда. - У нас планируется встреча с Массимилиано. Думаю, мы, не заезжая поедем к нему. Так что привези кроме повседневной одежды ещё и на выход. - Что смогу – то и заберу, - фыркнул Франк и пошёл обратно к своей машине. После разговора Генрих прямой наводкой направился в душ. Странное чувство быть здесь одному. Словно все эти разы приучили тело к присутствию другого. В голове было пусто. Звенящая пустота. Вроде бы и хорошо, но, с другой стороны, какая-то опустошённость, которая не помогает спустить пар. Мафиози прикрыл глаза и просто решил вспоминать Луку. Сегодня. Вчера. И все те разы уединения. Так тихо. И мозг не концентрируется даже на фантазиях. Он слышит собственные движения и это дико раздражает. В итоге спустя пятнадцать минут попыток, Генрих просто вышел из душа, максимально спрятав в белье и брюках стояк. Видно, пока предстоит мириться. В любом случае, ему нет необходимости выступать перед людьми, так что можно и потерпеть. Пока Лука занимался своими делами, он услышал разговор неподалёку. Одна из ветеринаров, что лечила животных, хотела было зайти к Генриху по вопросу, но дизайнер её остановил. - Сегодня господин Майерс чертовски нервный. Если вопрос важный, лучше через неё, - мужчина кивнул головой в сторону полукровки. - Это мальчик, - поправила она его. - Да? – удивился дизайнер, - А зачем господин своего сына в платья наряжает? Девушка тихо посмеялася: - Это не сын. Насколько я знаю, у господина Майерса вообще нет семьи. А этих они называют «питомцами». Причуды богачей, - девушка подхватила собеседника под локоть, отводя подальше, чтобы продолжить обсуждать и не рисковать быть услышанными. Стоило Луке даже подойти к дому, как он услышал гневный голос Генриха. Он что-то эмоционально обсуждал по телефону, наворачивая круги вокруг кухонного стола, едва не снося всё на своём пути. - Да мне поебать как, это твоя работа! О, да? Ты, случаем, не забыл с кем разговариваешь? Или захотел поработать на ферме, где свиньи ежедневно человеческой плотью питаются, а? Стейн, мне всё равно как. К моему приезду эта проблема должна быть решена, иначе на тебе и твоих парнях я опробую свои новые инструменты. Ты всё понял? – после этого вопроса было слышно, как собеседник резко успокоился, - Чудесно. - Какие-то проблемы? - Не то, чтобы. В одном порту проебали груз. Пронесли, но перепутали багаж. У какого-то додика сейчас мои наркотики. Груза то немного просрали, но вся херня в том, что, если обнаружат и понесут в полицию… ну, в общем, ты понял. Мы хоть и ладим с полицией, но не со всей. Дегенераты! - С тобой… всё хорошо? – уточнил малыш, подходя ближе. Генрих тяжело вздохнул, упираясь в стол ладонями. - Очевидно… нет. Я завёлся… часа три назад. И не смог подрочить. Лука мягко склонил голову вбок, приблизившись, чтобы заглянуть в зрячий глаз, который смотрел куда угодно, только не на малыша. Его ярость тоже завораживала, эта аура, с которой он столкнулся едва ли не сразу же, как пересёк порог особняка. Мощь, которая даже без физической силы способна заставить вжаться в стену. Правда, теперь всё изменилось, и от криков Генриха демон уже перестал вздрагивать всем телом. Да и кричать Генрих стал значительно реже. - Я ведь здесь. Ты всегда можешь меня позвать. - в голосе звенит сочувственная улыбка, и да, мальчик действительно улыбается, но совсем не так сочувственно, как звучит. Вообще, стоило спросить у мафиози некоторые вещи по работе, но сейчас это вполне способно подождать. Узкая лапка мягко накрывает ладонь мужчины поверх костяшек, забираясь коготками в пространство между пальцами, аккуратно прижимая к своей и оттягивая от столешницы на себя. - Идём.. Пространство кухни миновало, и на выходе из небольшого коридора они вновь оказались в спальне. Большая часть рабочих, наемников и рабов сейчас были предоставлены сами себе, потому те, кто мог разъехаться, незамедлительно сделали это, остальные же с удовольствием воспользовались передышкой и ушли в обновленные палатки. И хотя двор казался совершенно безлюдным по этой причине, малыш подошел к окну и задернул шторы, уже отпустив ладонь мафиози. - Лука. - Генрих широким жестом зачесал волосы назад, явно паля свою нервозность, - Не нужно. Это ведь не дело. Что я за глава мафии, если не могу справиться с такой ерундой? Брось, нет нужды себя заставлять. Я кричал на него не потому, что ..не поэтому, а по причине абсолютной тупости и нерасторопности. Мафиози буквально споткнулся о дальнейшие мысли и слова, когда остановившийся перед кроватью малыш, продолжая очаровательно пунцоветь и смущаться, потянул за подол своего платья, неторопливо стаскивая со своего тела. Внизу живота свело с такой силой, что в ушах зазвенели барабанчики пульса, и Генрих рефлекторно сглотнул, продолжая, однако, буравить мальчишку насквозь, словно надеясь, что этот мираж растворится или станет другим. Но нет, это отнюдь не был мираж. Лука пытался приободрить самого себя слабыми улыбками, пока расправлял одежду и вешал её на спинку стула, но было заметно, насколько эти движения больше не вымученные и не продиктованные каким-то страхом - лишь чуть скованные от стеснения. - Я не ..это имел в виду, - севшим голосом попытался оправдаться мафиози, столкнувшись с ещё одной нежной отрицательной улыбкой на бледной мордашке, даже не заметив, как приблизился. - Тш-ш, - мальчик коснулся подушечками пальцев его губ поперек, расслабленно прикрыв глаза. - Все в порядке. Честно. Я делаю это, не потому что ты ебать какой страшный в гневе. Просто хочу помочь твоему состоянию. И .. всё в порядке. Честно. Если хочешь, можем в душе, но, полагаю, на кровати тебе будет удобней. Мне почитать, или полежать рядом? Генрих тяжело вздохнул, неуверенно подошёл ближе, но потом крепко обнял малыша, прижимая к себе. Он старался не думать сейчас о том, что у него уже стояк пару часов. Прямо сейчас было море нежности, которую хотелось хоть как-то вылить. - Спасибо за твою помощь и готовность, но… думаю я могу справиться сам. Я и так уже чувствую себя каким-то озабоченным извращенцем, как те, что специально для этого и покупают демонов, - проговорил мафиози, удерживая мальчишку рядом с собой. - Во-первых, - Лука тут же немного вывернулся из объятий и отстранил мужчину от себя, заглянув ему в глаза, - Ты совершенно не похож на остальных. Мы ведь обсуждали это. Такая реакция временная и с ней просто надо справиться. А во-вторых, ты ведь уже не смог сам. А чем дольше ты терпишь, тем сложнее будет потом. Дай мне помочь тебе. Мужчина смотрел в золотые глаза, пока у самого внутри происходила целая буря разных эмоций, вопросов, ответов, противоречий. Он снова вздохнул и спустился взглядом на обнажённый торс. Лука разделся для него. Об этом даже думать странно. То, как он в первый день уверенно отказал, даже не зная, что с ним за это могут сделать. И то, как он сам давал увидеть своё тело, зная, что его желают. Прекрасно понимая, что может твориться в мыслях вокруг этого тела. И всё же он сделал это. И не скрепя зубами, а с улыбкой и готовностью. - Это ведь ещё с ночи… правда? Мы уснули, а ты наверняка… - малыш заговорил тише, опуская взгляд от смущения куда-то в сторону. - Да, но я ни о чём не жалею, - теперь улыбнулся Генрих, отпуская с его плеч ладони, - А ты.. хм… у тебя тоже возникает реакция если я рядом занят таким? - Ну, - Луке сложно было лгать, особенно когда его бледное лицо заливалось румянцем, - Иногда бывает. Я ведь тоже не могу это контролировать. - Может… попробуем тогда то, что я предлагал раньше? – полукровка вопросительно посмотрел на Генриха и тот пояснил, - Я буду дрочить, пока делаю тебе приятно. Так и я отвлекусь, и мы оба снимем напряжение. Лука с готовностью принял его в объятья, ничуть не удивившись и даже принявшись поглаживать по голове. Теплый и такой заботливый. Лука не думал, что в полной мере заслуживает настолько трепетного отношения к себе. Но ему было приятно видеть, насколько всё искреннее и неподдельное. Когда они переговорили, он ненадолго задумался, но больше, чтобы справиться с новой удушливой волной стыда, когда перед глазами вспыхнула возможная фантазия на тему того, как всё это развратно может выглядеть со стороны. - Давай попробуем, - неуверенно кивнул он, пожав плечами, - Хуже уж точно не будет. Почему-то спонтанно у них получалось гораздо лучше, чем когда они запланировали. Сейчас же было неловко даже смотреть друг на друга дальше. Лука первым не выдержал и развернулся к постели, заползая поверх покрывала и скатывая чужой, а затем и свой край на пол, после чего немного замер, сидя на своей половине и уставившись на когти. Сердце билось как сумасшедшее. Но когда Генрих вновь упомянул про тот нереализованный план, Лука смог лишь кивнуть. Он ужасно хотел его, хоть и продолжал держаться и не выказывать никаких эмоций на этот счёт. Даже из последних сил продолжал отрицать эту тягу. Это скорее из ряда абсурда, поскольку бесполезно отрицать такое, если в белье постоянно мокро. «Хуже уж точно не будет» - мысленно повторил за ним Генрих, надеясь, что это так. Что кого-то из них не накроет приступом. Мужчина подошёл сначала к стулу, избавляясь от одежды, за исключением белья, после чего приблизился к постели. Лука выглядел так, словно его сюда принесли на жертву. Пускай, не запуганно до смерти, но он явно нервничал. И в какой-то мере это даже умиляло. Что он так смущался даже после стольких раз. Мафиози поневоле становился свидетелем группового секса. И это последствие того, что людям не хватает искренних и сильных эмоций, подобных тем, что испытывал сейчас Лука. Может, они и вызывали некоторый дискомфорт, но на их фоне все остальные тёплые эмоции становились куда приятнее. Мужчина забрался на постель, сразу придвигаясь к полукровке. Он поймал ладонью его щёку, поворачивая лицо к себе, чтобы заглянуть в золото глаз. - Ты безумно красивый, - тихо произнёс Генрих, после чего заключил его в поцелуй. В такие моменты понимаешь, зачем люди вообще целуются. Чтобы проявить симпатию. Чтобы «сказать» о чувствах. Но не только для этого. Поцелуй являлся, своего рода, ключом. Первой ступенью к тому, чтобы сбросить все свои ограничители и отдаться своему первородному настолько, насколько можешь себе позволить. Мужчина медленно опустил Луку на подушки в поцелуе, вместе с ним отбрасывая все заботы, пока что, как можно дальше. Даже простого прикосновения языками было достаточно, чтобы сойти с ума, а внизу живота снова закопошились черви. Мерзкое возбуждение, но в тоже время, так хочется отдаться ему. Тело, как изголодавшаяся стая волков. При всей неприязни Лука мог бы уже возненавидеть его. Но раз за разом он подпускает к себе. Это очень опасная связь. Которая только крепнет. Ладонь осторожно опустилась на обнажённую грудь, плавая по ней, как и обычно. Генрих никогда бы не устал изучать малыша, сколько бы раз это не делал. Он был идеален и всё же, можно было найти какую-нибудь новую диковинку. Маленькая ссадинка или небольшое отличие в рёбрах, или по-новому дрожащую мышцу. Он помнил, как малыш сказал, что ему нравится, когда Генрих «смотрит» так. И он действительно видел руками во много раз лучше глаз. Пускай зрячий и видел хорошо, но он был одним, работающим за двоих. И, будто мужчина уже готовился потерять второй, он уже умел во многом обходиться без глаз. Мир был чертовски многогранен, чтобы полагаться только на глаза. Мозг, конечно, умеет обманывать и тактильную систему, но её обмануть всё же труднее. Слух и зрение подводят на каждом шагу даже в обычной жизни. Поэтому мафиози так любил ощущать. И чертовски обожал ощущать Луку. Его изгибы под пальцами, его дрожащее дыхание, замирание, когда он скатывался ниже. Это опьяняет, сводит с ума, гипнотизирует. Невозможно думать ни о чём другом. В голове все мысли только о нём. Генрих отрывается от губ полукровки, тяжело дышит, туманным взглядом блуждая по его лицу. А руки понемногу спускают взмокшее бельё малыша. Пускай, они оба не могут управлять своим телом на все сто процентов, но эта реакция честная и не только потому, что они оба существа, созданные для секса. Как раз-таки наоборот. Они двое долгое время отрицали это. Чтобы с ними не делали, реакции не было никакой. И сейчас это всё из-за чертовски сильной симпатии. Море оправданий, но они оба это понимали. Их тела уже признались друг другу, пока мозг ещё не мог даже принять. Мафиози опустился влажными губами на кожу, теперь спускаясь поцелуями. Дрожа и прогибаясь, Лука пропускал его дальше, даже неосознанно разводя ножки чуть шире. Это льстило и очень подкупало. Генрих не собирался пользоваться таким доверием во зло и, он надеялся, Лука это понимает. Пускай мафиози и думал о том, что может не справиться со своими приступами, но когда дело касалось Луки, он готов был душу положить, только чтобы не навредить. Они дрочили ещё вчера, но сегодня так завелись, словно ничего и не было. Генриха сильно успокоило то, что не только он так завёлся. Он боялся представить, как очевидно их влечение друг к другу со стороны, но, судя по реакции Франка – более чем. Конечно и плевать, кто каких мыслей будет о них. Важно лишь то, что они ощущают. Пока что, мужчина и не думал о своих нуждах. По-своему доставляло удовольствие делать приятно Луке. Он был уверен, вчера ему достаточно было лишь немного себе помочь, чтобы кончить после того, что он сделал для Луки. Сегодня был шанс проверить это. Горячая ладонь огладила плоть, но почти сразу Генрих опустился к ней лицом. Яркий вкус вспыхнул на языке и голову повело, как у самого настоящего животного в гоне. Член занял своё пространство во рту, Генрих стал двигать головой и языком, обласкивая достоинство, а рукой коснулся других чувствительных участков. Пока что всё внимание уделялось полукровке, несмотря на собственный каменный стояк. Все мысли улетели за стонами демона, за его вкусом и запахом. Хотелось доставить как можно больше удовольствия. Пальцы гуляли по внутренней стороне бёдер, мошонке и нежном пространстве до ануса. В какой-то момент подушечка соскользнула, попадая в углубление. Генрих сам того не желая, продавил плотно сжатое кольцо мышц, но тут же отдёрнул руку, обе смещая обратно на бёдра. Он выпустил плоть изо рта, горячо выдохнув: - Прости… нечаянно… Лука понял, насколько всё по-настоящему плохо стало с его попытками отрицать и сдерживаться, когда даже при соприкосновении губ накатил уже знакомый туман в голову, а из легких вырвался короткий стон удовольствия. Просто катастрофа. Чем дальше они уходили в близость друг к другу, тем невозможней становилось её избежать. Не потому, что всё трудней стало остановить Генриха - такое как раз было более ожидаемо! - а внезапно, именно из-за собственного состояния. Ощущать себя в его неторопливо разогревающих, скользящих ладонях было сродни ощущениям от теплого речного потока, помноженного на небывалый гормональный фон, конечно. Лука часто дышал и его голос периодически срывался с губ в виде мягких постанываний и коротких всхлипов от переизбытка эмоций. Когда их поцелуй разъединился, он невольно опустил глаза вниз, улавливая момент, как рука мафиози тащит одну из лямок белья вдоль по бедру. Он ощущал себя перед ним беззащитней, чем, бывало, ранее. Когда вокруг не было никого, кто мог бы встать на его сторону. Когда он был совершенно один, и отнюдь не всегда мог отразить агрессией чужое вмешательство. Даже беззащитней, чем тогда, когда не мог пошевелиться или был совершенно разбит, но это была беззащитность совсем с другим знаком полярности. От Генриха не было ни малейшей нужды строить оборону. Он сам обороняет похлеще любого демона, имеющего цель, которую важно защитить. Мысли об этом вызвали на припухших губах беглую, чуть дрожащую улыбку. Малыш потянулся ладонью до смолянистых волос, пока Генрих поцелуями опускался по торсу вниз, мягко захватив несколько витиеватых волн и пропуская их между пальцами, как воду. Чёрное золото лоснилось на скупых источниках света богатым отливом, точно масло или стекло. - Ты ведь и сам.. безумно красив.. - с хрипловатым смешком выдохнул Лука, убирая руку и прикусывая уголок губы, поскольку поцелуи стали совсем низкими, и сейчас контролировать себя стало совсем сложно. Он дрогнул всем телом, ощущая пусть и знакомое, но всё ещё, ужасно яркое ощущение - для того, кто не испытывал его доселе ни разу. Спина в мгновенье выгнулась, как у испуганной кошки, вздернув мальчишку поясницей от постели вверх. Лука по привычке рванул лапки к губам, чуть сбавляя громкость сладкого вскрика, но его блуждающий, почти что слепой от желания взгляд больше не жмурился и не прятался по углам от случайного взора Генриха. Он всё же больше не хотел его отводить. Не хотел утратить что-то из того, что происходит сейчас между ними. Всё это захватывало его - странное чувство, что-то среднее между желанием, с которым не хочется мириться, и своим стандартным сильнейшим любопытством наблюдателя. Поэтому, теперь его затянутый бессознательный взгляд почти всегда был направлен на мафиози. Он дышал сквозь раскрытый рот, голодно глотая воздух, который будто откачали из комнаты - его катастрофически не хватало, чтобы унять колотящееся сердце и хоть немного помочь себе протрезветь. - Ахх-х.. хаах.. мгх-х!-х-х-х... Полукровка все еще сильно краснел, кусал пальцы, его тело не слушалось практически никаких команд мозга и могло в любой, особенно-приятный момент крупно дернуться, а член продолжал источать столько влаги, что хватило бы, наверное, и на четверть стакана. Это вгоняло в дикий стыд, и вместе с тем, Лука ощущал, как возбуждение накатывает лишь сильнее, сердце будто разбухает в грудине, становится разжиженным, как хлопья размокшей бумаги, и начинает занимать собой всё свободное место в теле, заставляя ощущать пульс буквально в каждой его клеточке, и особенно - у себя в голове. Он уже не просто стонал, а скулил в голос, не отслеживая, как собственные коленки слегка начинают "приобнимать" бока мужчины, несильно, но ощутимо. Его подушечка пальца соскользнула ниже, уже не просто коснувшись и огладив, а ощутимо продавив вход в тело. Полукровка застыл прямо как есть - с влажными ресницами, расфокусированным взглядом в потолок и слегка разведенными ножками, оцепенев раньше, чем осознал что-либо - словно мафиози нажал на кнопку, врубающую на демоне, как на роботе, нечто вроде аварийного протокола. Ощущение пропало так же быстро, как и возникло, и судорога тоже ушла быстро, словно её и не было, только вот.. после неё теперь осталось какое-то беспокойство. Сильное, колючее, сводящее с ума. Такого раньше не было. Или ...было? Однажды с ними случилось нечто похожее. Просто касание, от которого они прервались из-за слишком близко замаячившего приступа на горизонте. Но сейчас Лука не ощущал нарастающего присутствия Акулы. И прорыва воспоминаний - тоже. Он вообще не ощущал его довольно долгое время. Но, что, если попробовать вспомнить тот вечер? Акула ли был причиной того рывка, или психика просто слишком сильно не хотела палить готовности тела уже с того момента? Генрих отвлекал его нежными поглаживаниями и словами, но сейчас унять это чувство просто разговором было невозможно. Лука зажмурился и ощутил, как по лицу бегут слёзы. Его дрожащая ладонь оторвалась от пострадавшей, проколотой со всех сторон когтями, подушки, протянулась вдоль собственного тела вниз, где орудовал хозяин, и тронула ту его руку, что нечаянно вторглась в него. Когда Генрих снова вскинул взгляд, Лука поджал губы и все же не выдержал прямого контакта в глаза, отводя свой, но чуть цепче схватился за ту его руку, еле ощутимо смещая ниже уровня бедра, поверх которого она лежала сейчас. Не было никаких моральных сил произнести это. И в тоже время - Лука не хотел, чтобы Генрих понял его как-то неправильно, особенно учитывая весь этот, несомненно, странный букет проявлений, начиная от до сих пор льющихся слёз и заканчивая очень однозначной реакцией организма снизу. Он разомкнул губы, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы дать себе форы на разговор, пока Генрих не успел накрутить себя, что сделал что-то ужасное. - ..пусть это будешь ты, - срывающимся шепотом произнес полукровка, чуть мягче коснувшись той руки, что сместил, но продолжал придерживать. - .. я.. не хочу.. чтобы запоминалось только плохое. Постоянно было... лишь.. плохое.. полустёртое, да, вышедшее из головы, но.. - демон шмыгнул носом и неуверенно перевёл взгляд обратно в глаза. - Ты.. так переживаешь за меня.. тебе я начинаю доверять даже больше, чем себе. - Демон немного болезненно улыбнулся, потупив взгляд куда-то в его грудь. - Если.. вдруг, ты.. хочешь.. если тебе интересно.. трогать и там.. Я не против.. С тобой как будто абсолютно всё становится приятно, хах. Вдруг даже ..это. Не обращай внимания, - чёрт взмахнул свободной рукой у лица, смахнув влажную дорожку слёз с дальней щеки. - Это рефлекторное, как мурашки.. Генрих замер, когда Лука взял его за руку. Первое время он вообще не понял, что с ним происходит. Не было похоже, чтобы он впал в приступ, и всё же вёл себя странно. Он наблюдал за движениями мальчишки и за его эмоциями. Сердце разрывалось от его слёз, но вместе с тем он вдруг вспомнил слова Франка. Что это - единственная возможность прожить счастливую жизнь. Вместе с ним. И ведь в таких условиях, будучи товаром, вряд ли он мог когда-либо пережить что-то подобное. Симпатия, взаимность, нежность. Столько слёз, потому что он был живым, разумным и чувствующим существом, но мир желал его только ломать. А ведь он очень чувственный и нежный. Когда Лука всё же сделал над собой усилие и объяснил всё то, что происходит у него внутри, Генрих мягко улыбнулся и приблизился к его лицу, нависая сверху, на опоре локтя. - Всё хорошо, малыш, - тепло произнёс мафиози, - Не нужно сдерживать слёзы. Это такие же эмоции, как смех или злость. Дай им выход. Они меня совсем не напрягают, - Генрих опустился к влажной щеке поцелуем, - Если ты хочешь перейти через это, то нужно принять все эмоции. Отпусти себя. Здесь только я и больше никого. Только я вижу тебя таким. Я защищу тебя. У самого сердце гулко стучало. Мозг плавился, но выдроченная собранность не позволяла уплыть даже в сильной похоти. Особенно ради Луки он готов был на всё, и на борьбу с самим собой тоже. Такое доверие многого значило. Он подпускал так близко, как вряд ли кого-то когда-то подпускал прежде. Доверил самое сокровенное. И готов был пройти через то, что вызывало ужас прежде. Генрих был прав, когда думал, что они увязли глубоко друг в друге. Они давно прошли точку невозврата и теперь можно лишь отдаваться дальше. Мафиози поглаживал свободной рукой его бёдра, снова возвращаясь к чувствительной зоне. Но теперь он оставался рядом, сцеловывая слёзы. Это был очень важный шаг. И вместе с тем, прыжок в неизвестность. Подушечка огладила дорожку к анусу, а потом и само кольцо мышц. Из-за соков и слюней здесь было чертовски влажно. Именно из-за этого мужчина ненароком продавил то место, но благодаря этому можно было не бояться, что станет больно. По крайней мере, от одного пальца не должно. Мягкими движениями подушечка пальца оглаживала вход, словно уговаривая тело расслабиться. В таком состоянии, конечно, бесполезно, но Генрих не хотел торопиться. Это не должно было случиться быстро. Лука должен был прочувствовать всё, если действительно решился на это. Ну или, он мог успеть передумать. И всё же, он больше не говорил ничего. Малыш продолжал всхлипывать, часто дышать и краснеть, но не пытался остановить это. Мягко и медленно палец стал погружаться в его тело. Генрих очень внимательно, несмотря на собственное, чертовски возбуждённое состояние, следил за эмоциями на лице полукровки. Он полуприкрыл глаза, чтобы не беспокоить слишком внимательным взглядом, но даже периферии хватало, чтобы поймать знак «стоп». И вместе с тем он продолжал опускаться поцелуями. Уголок губ, челюсть, плечо, щека. Лука должен чувствовать этот шаг, но и должен продолжать ощущать, что Генрих не желает ему навредить. Меньше всего мафиози хотел, чтобы из-за этого малыш стал его избегать. Внутри было чертовски горячо. Нутро продолжало паникушно сжиматься, очень сильно даже вокруг пальца. Но мафиози никуда и не торопился. Проникнув на две фаланги, Генрих позволил телу привыкнуть к новым ощущениям. Когда мышцы стали привыкать, он аккуратно напомнил о себе, продавив стенки. И только когда почувствовал, что спазмы сошли – вошёл ещё глубже. Большая часть внимания ушла в ощущения. Такой мягкий внутри. И очень нежный. Откликался даже на малейшее движение. Едва хватало сил, чтобы продолжать следить за эмоциями. Дыхание спирало даже от таких ощущений. Он словно весь оказался там, даже учитывая, что это всего лишь палец. - Я рядом, - прошептал Генрих на ушко и мягко его поцеловал, - Я никому тебя не отдам. Лука был благодарен Генриху не только за всю поддержку и терпение, которое он оказывает, но и за чуткую реакцию на его состояние. Сейчас, после осознания всего, что предстоит пройти, очень сильно хотелось иметь возможность держаться за него, чувствовать рядом, а не где-то внизу или в стороне, и мужчина словно почуял это, нависнув максимально близко и не сопротивляясь лапкам, хватающим его за плечи и бока. Малышу все же было страшно, но это страх, который не поддавался ни контролю, ни убеждению, ни здравому смыслу. Лука не обманул, когда разрешил это добровольно, просто не мог ничего сделать с такими проявлениями. Слезы успели остановиться, теперь влага блестела лишь на ресницах, остаточно соскальзывая по лицу в момент пожмуривания. Чертёнок глубоко и медленно задышал, когда чужая подушечка пальца вновь оказалась на подступе к проходу. Он намеренно замедлял себе дыхание, чтобы не упасть ни в одно из нежелательных состояний. Сейчас Акула мог появиться в любой момент, один раз взмахнуть своей конечностью - и конец всему. Но тьма тоже не ощущала больше настороженности по отношению к мафиози. Лука рывком повернул голову вбок, ближе к лицу Генриха, уткнувшись переносицей в его висок в немой попытке прижаться и найти ресурс для дополнительного успокоения. Он чувствовал, как чужие прикосновения там заставляют низ живота сжиматься и сильно пульсировать, как внутренности начинает стягивать, даже от очень ласковых разминаний поверх плотного кольца мышц. - Ах!.. А.. хх-х-х.. Молниеносное чувство прошибло насквозь, как только первая фаланга мягко утонула внутри, попавшись в капкан неразработанных мышц - словно от нажатия очередной кнопки. Раскрытый в глубоком дыхании рот застыл в немом вскрике, но не от боли. Импульс, прошивший его изнутри, от макушки до самых стоп, вызывал изумление и вгонял в озадаченность. Лука отвернул голову в сторону, часто заморгав и сбрасывая с глаз пелену новой волны рефлекторных слез. Но внутреннее изумление никуда не делось. Что это было за чувство? Оно появилось на долю секунды, и испарилось, оставив после себя лишь обострённое состояние. Но долго раздумывать об этом не получалось - ощущения сносили все мысли с ног, чертёнок протяжно застонал, когда мужчина вновь шевельнул пальцем внутри него, по миллиметру погружаясь в тело. Зажимы, которые случались даже с его голосом, быстро отваливались, мальчишка просто не смог бы пережить все эти ощущения в привычной манере, а потому, собственный голос казался неузнаваемо-громким, слишком звенящим в этой притаившейся тишине вечера. Когтистые лапки заскребли по спине, а из глаз брызнула новая порция слёз. Он чувствовал каждый миллиметр этого пальца внутри себя, и само по себе это чувство вызывало в теле столько реакций, что даже волоски по телу вставали дыбом. Но когда продетая фаланга ещё и мягко согнулась, дотрагиваясь в упор до одной из стеночек, то острое чувство снова накатило. Лука не осознал, что делает. Это было слишком остро, слишком на грани, чтобы попытаться стерпеть. Тело выгнулось мгновенно, задрожав, коленки крепко сдавили нависающий торс, а когти вонзились в живое мясо плеч. Лука бы никогда в жизни не подумал, что может кончить от подобного, но это было именно то, что произошло. Действия Генриха, даже такие аккуратные и мягкие, заставили испытать оргазм без каких-либо прикосновений непосредственно к члену, притом такой, что выплеснутая влага ощущалась даже в районе ключиц. Это шокировало и полностью выбивало из колеи. Когда Лука говорил про то, что с главой всё становится значительно приятней, он не думал, что окажется настолько близок к правде. Но от осознания, как всё это произошло, с уст сорвался смущенный скулеж, и Лука поспешил отвернуть алое лицо, зажмурившись. Его заметно трясло, но не было похоже, чтобы от страха или боли. Мутный взгляд выхватил глаза Генриха, потемневшие от собственного голода. Как же много он делает ради него. И вообще забыл о себе, хотя они пришли сюда именно ради этого. Чуть управившись с дыханием, полукровка метнул взгляд вниз, замечая его крайне однозначную реакцию на происходящее. - ты.. - голос походил на сипение простуженного, но сейчас было тяжело говорить иначе, после всех криков, что из него вышли, - ..позволишь.. мне.. дотронуться? Реакция мальчишки сносила как цунами. Генрих едва ли не дрожал от переизбытка гормонов и никуда не выплеснутого возбуждения. Полукровка тянул к себе мистическим притяжением, несмотря на явное отсутствие чар. Как минимум, привычных ощущений в голове не было. Это были именно те флюиды, о которых чаще всего пишут люди. Чисто звериное притяжение. Боль не ощущалась совсем. Точнее, ощущалась она иначе, но мафиози осознал, что Лука вцепился в него точно дикий зверь. Сначала он подумал, что зашёл, всё же, слишком далеко, а потому постарался быстро, но аккуратно убрать от него руку. А потом он увидел, как тело малыша трясётся и пачкается. Взгляд скосился на дёргающийся в спазмах член. Он кончал. Генрих даже застыл, не в силах отвести изумлённого взгляда. Он действительно кончил от прикосновений внутри? Мужчина много чего ожидал. Ожидал, что малыш упадёт в приступ и разорвёт его. Ожидал истерики. Даже ожидал удивления от того, что полукровка ничего особого не почувствует. Но чтобы он от этого кончил – точно не ожидал. При всех его страхах, Генрих предполагал, что тело может вспомнить что-то и от этого будет только хуже. Даже если с ним никто ничего не делал, явно ощущения должны были быть как минимум необычные. Настолько, что их непросто было испытать. В голове возникло миллиард вопросов, но, разумеется, мужчина не спешил их задавать. В скором времени в принципе вряд ли бы задал их. Всё же, было видно, как самого Луку смутила эта реакция тела. У него наверняка вопросов к себе не меньше. Так что, сперва ему самому с собой сначала придётся это обсудить, прежде чем выносить это на общий разговор. Когда полукровка пришёл немного в себя, а потом задал вопрос, Генрих снова немного выпал. Сначала подумал, что услышал его неправильно. Потом, что после оргазма он может не совсем здраво соображать. Или в принципе — это желание продиктовано странным состоянием Луки. И вместе с тем вопрос пробудил дикое желание. Напомнил, насколько же сильно мафиози возбуждён. Стоило только представить, как его ладошка касается плоти, как низ живота болезненно свело. Спёрло дыхание, все посторонние мысли покинули голову. Нужно было отказаться. Но губы уже явно не могли сказать «нет». Раз он просит, значит, уверен в своём решении, правда? Это же не может сделать хуже? Просто дотронуться. Даже от прикосновения, казалось, Генрих готов был с ума сойти. Почему же собственное тело настолько сильно желает его? - Если… ты уверен, что хочешь… - наконец смог произнести мужчина, плавно ложась рядом. Он бы точно не вынес этого навесу. Он уже чувствовал, насколько тело и разум сдают под напором похоти. Мужчина лёг на спину и какое-то время размышлял, не решаясь даже спустить собственные руки вниз. А потом раздумывал, как только взялся за резинку трусов. И всё же он спустил с себя бельё, такое же насквозь мокрое, как и у Луки. Он намок настолько же сильно, как и малыш, что подтверждало, что они оба друг друга хотят одинаково до невозможности. Мужчина не поднимал глаз, но всё же смотрел немного наискось, наблюдая за движениями тела рядом. Даже если он отдёрнет руку – не страшно. Он может продолжить сам. Может даже уйти, если будет нужно, это его не обидит. Лука и так сделал огромный шаг в доверии. Но Генрих понимал, что абсолютно не знает, как сейчас его собственное тело отреагирует на это прикосновение. В голове, в теле, в сознании творилось черт знает что. Казалось, что мысли просто в лютой панике носятся по черепной коробке кругами, ни одну из них полукровка уже не мог выцепить, хотя чувствовал, что и мыслей, и ощущений, которые требуется обдумать, значительно поприбавилось. Да и вернуть себе хотя бы худо-бедный контроль над организмом оказалось той ещё задачей. Но Луке не требовалось героическое действо, вроде подъёма на ноги. Он ещё несколько секунд поприходил в себя, просто дыша с закрытыми глазами, а когда Генрих лег рядом и стал избавляться от боксеров, сделал небольшое усилие, лишь чтобы развернуться к нему корпусом и лечь на бок. Все звуки продолжали доходить приглушённо, как сквозь воду. Лука ощущал себя малость контуженным, и вместе с тем, теперь он был предельно точно уверен, что приступа можно не бояться. Если бы Акула хотел, он бы уже превратил мафиози в фарш и за последнее действие. Он убивал и за гораздо меньшее. Но внутри не было ни привычной головной боли, ни озноба по спине. Вообще всё тело словно слепили из ваты, и лишь кое-где, местами, сознание откликалось и позволяло шевелить отяжелевшие конечности. Полукровка стёр с себя собственный срам, и теперь, когда мафиози закончил и лежал рядом совершенно нагой, подполз немного ближе, первым делом сочувственно дотронувшись до глубоких, очень тонких проколов, кровь на поверхности которых уже успела запечься, но под кожей кое-где уже расползались синие пятна внутренних кровоподтеков. - Прости. - виновато шепнул малыш, коснувшись невесомым поцелуем края плеча. Его янтарный взгляд, вновь немного смущённый и потерянный, робко скатился вниз. Он совсем недавно смог заставить себя даже взглянуть на член Генриха. Не говоря уже про то, чтобы дотронуться. Но.. Вся эта страшная сила, что прижимала его к земле и заливала чернью глаза, сдавалась в присутствии мафиози. Он смог приручить не только того Луку, которого видит сам, но и того, кто уже забыл, кем он вообще является. Обе стороны были солидарны в том, что от мужчины едва ли стоит ждать подвоха. Это какой-то совершенно непривычный жест доверия со стороны собственной психики. Лука даже не сразу осознал, что именно слетело с его губ. И думать об этом, анализировать сказанное не получалось. Сознание по привычке отказывалось и блокировало подобное. Но.. голос химии, происходящей в крови, становился сильнее разума. Его гормоны подчиняли себе его самого. К тому же.. Генрих причинял боль лишь первые пару недель. Пока они притирались. А дальше он не видел от него ничего, кроме нежности и беспрецедентной заботы. Кому, как не ему, довериться, если судьба уже столкнула их вместе? Взгляд снова остановился на гордо возвышающемся органе, бликующем от обилия влаги. Смотреть вот так, прямо, а не украдкой, было по-прежнему непросто. Приступов не накатывало, но организм в целом заметно напрягался. Лука закусил губу, какое-то время молча разглядывая его, прижимаясь щекой к плечу Генриха. Плоть в своем максимально раскрытом состоянии казалась просто огромной, пульсировала как отдельно взятое живое существо, и заметно подрагивала, с каждой секундой слегка меняя угол наклона и склоняясь все ниже в сторону живота. Демон начал вытягивать ладошку в его сторону. Кончики пальцев вначале коснулись бока, проскользнули по паховой дуге и тазовой косточке, прежде чем в нерешительности застыть прямо перед лобком. Здесь лапка оторвалась от горячего тела, немного приподнимаясь в воздух, и слегка подрагивающая рука примкнула к стволу сбоку. Орган радостно дернулся навстречу, как пёс при виде хозяина, но полукровка молниеносно отстранил руку, метнув испуганный взгляд на шумно вздохнувшего мужчину. Но, кажется, всё было в порядке, он не ранил и не задел член когтями никоим образом, так что, замершая в воздухе лапка двинулась обратно тем же маршрутом, вновь мягко дотрагиваясь до раскаленного органа. Ужасно горячий и твердый.. казалось, что это не может быть частью тела, слишком уж твердо на ощупь, всё равно, что ощущать камень, однако, глаза не могли обмануть сейчас: Генрих просто был настолько возбуждён. Лука даже перестал моргать, и дышал лишь урывками, в полном поглощении любопытством притрагиваясь к плоти с разных сторон, замечая как влаги, стекающей по стволу, становится все больше. Внезапно по локтю прошла мощная судорога. Полукровка схватил себя за запястье до того, как ладонь изогнет в непредсказуемую сторону, чтобы не навредить, и насильно прижал правой рукой к постели, мощно сцепив зубы, чтобы стерпеть боль. Всё же накатило... В голову ударил смрад портящейся органики и запах столярного клея, а в ушах зазвенели смешки и голоса, пробившие очередную трещину в амнезийной корке, которой попытался его спрятать Акула. - Прошу, не делайте этого. - шестой раз произносит собственный ледяной голос, надломленный от пыток, уши закладывает от свиста, но мальчишка изо всех сил вонзается когтями в собственный локоть, заставляя себя вынырнуть наружу как можно быстрее. Левую руку медленно перестает выгибать, а взгляд снова замечает рядом взволнованного мафиози, вместо безликих призраков. - Прости.. - шепчут его губы, растягиваясь при этом в слишком радостной, не по ситуации, улыбке. И все же, он действительно был рад. Ему хотелось, чтобы то, что происходит, даже все эти странные изменения с их телами, не заканчивалось. Даже его попытка проникнуть была приятной. Настолько, что довела все ощущения в теле до логической разрядки. Так зачем же тогда сопротивляться? Мужчина уже даже и забыл про рану, когда Лука напомнил о ней. Он в любом случае чувствовал боль не так, как обычные люди. Быть может, даже получал от этого удовольствие. Особенно, когда эти ощущения исходили от демона. Никакая боль не шла в сравнение с тем удовольствием, которое Генрих получал от малыша. К тому же, сейчас было совсем другого рода состояние, в котором в принципе другие ощущения уходили на второй, третий или даже десятый план. Прежде малыш спрашивал о том, чтобы посмотреть, но как такового у них этого не вышло. И мафиози особо не следил за тем, когда и куда Лука опускал взгляды. Он точно не знал, видел он что-то уже или нет. Но сейчас вполне ощутимо чувствовал на себе его взгляд. Будто бы он уже прикасался. Или так казалось из-за ожиданий. По-своему это заводило ещё сильнее – хотя казалось бы, куда. Стоило Луке коснуться тела даже в самом обычном месте, как мышцы пресса мгновенно напряглись. Мужчина пытался расслабиться, но это было невыносимо. Мафиози вздрагивал даже от таких движений, что же будет, когда рука дойдёт до цели. И она дошла. Генрих едва сдержал стон, шумно вздохнув. Все мышцы внизу, внутренние и внешние, мгновенно напряглись. Мужчина просто никак не мог это контролировать. Абсолютно ничего не мог сделать со своим телом, которое жаждало полукровку. Мафиози сжал в руке одеяло, стараясь хоть как-то выплеснуть свои ощущения. Мальчишка сразу отпрянул от реакции, но вскоре коснулся снова. При очередном касании, веки сомкнулись, а глаза закатились вверх. Кровь, которой и так, казалось, было мало, вся прилила в член. Ноги резко онемели и все ощущения были там, где сейчас была ладошка. Дьявол, до чего же было приятно. Даже такие неловкие, лёгкие и кроткие прикосновения сводили с ума, и в не сравнение не шли с теми ощущениями, что он испытывал от собственных рук. Но всё это оборвалось так же резко, как и началось. И самое хреновое, что Генриху не хватило всего пару движений. Он был прав в том, что готов был уже кончить от касания. И был прав в том, что стоило отказаться от всей этой затеи. Лука явно поймал приступ. И прямо сейчас калечил себя. Он узнавал эту реакцию и поступал точно так же, как и мафиози. И всё же, со стороны это выглядело удручающе. Было так жаль малыша, что ему приходится это делать. И вместе с тем, Генрих испытывал горечь, потому что он довёл Луку до такого состояние. Горечь, стыд и желание резко избавиться от своего достоинства, которое только беду несло. - Всё хорошо, - сипло проговорил мафиози, присаживаясь, - Не стоило дальше идти после первой победы, - Генрих сразу же натянул бельё, - Думаю, мне стоит уединиться в душе.