Судная вечность

Тишина. Холодная. Звенящая. Так выглядит закулисье? Однако и оно отхаркивает тебя, словно грязь, сбрасывая с высоты нескольких метров на твёрдую землю. С трудом разлепляешь тяжёлые веки и измученно усмехаешься. Встретив старое знакомое багровое небо. Вы, должно быть, сейчас одного и того же цвета. Пытаешься приподняться, понимая, что одна из рук тебя не слушается. Возможно потому, что твоё плечо, кажется, не на своём месте. Едва не рычишь, до скрипа сжимая челюсть, поднимаясь в сидячее положение. Воздуха не хватает — словно лёгкие отказываются выполнять свою прямую обязанность. Со спиной тоже явно что-то не так — иначе почему при малейшем напряжении от неё расходятся волны боли? Не хочешь даже думать о том, что тебя ждёт, когда спадёт выброс адреналина. И потому встаёшь на подкашивающихся ногах, бегло осматривая окружение. Очередное помещение. Точнее — его половина. Состоящая из пары стен и пола, уходящего в открытое пространство. Замечаешь вдалеке массивный силуэт бронированной машины, припаркованной у единственного в округе здания — похожего на офис. Прихрамывая бредёшь к ориентиру, маниакально оглядываясь по сторонам. Иного варианта в чистом поле и нет. Вблизи махина оказывается даже больше, чем ты ожидала. Боишься даже представить, кому она принадлежит. Однако осмотреть её детальнее не позволяют — металлические входные двери многоэтажки расходятся в стороны, выпуская наружу звуки автоматной очереди, сопровождаемой выстрелами дробовика. И ты торопливо пятишься назад, едва не падая, спеша скрыться от случайной пули. И чуть не вскрикиваешь — узнавая наспинную татуировку одного из стрелков. Парень в кепке распахивает водительскую дверь, уже было заскакивая внутрь, как вдруг замечает тебя, на мгновение замирая. И тут же хватает тебя за больную руку, рывком затаскивая в транспорт. На пассажирское место влетает его напарник и утыкает дуло тебе в лоб, едва не спуская курок. Однако вовремя замечает запятнанный кровью кулон и отстраняется, одарив тебя озадаченным взглядом, читаемым даже под тёмными стёклами очков. Выдавливаешь сиплое: — Думаю, свою службу он сослужил. И тянешься, чтобы стянуть цепочку. На что её прежний владелец отмахивается, давая понять — оставь себе. Сначала не понимаешь, почему машина так и не тронулась с места. А затем появляется он. Тот, чья фигура сравнима разве что с живым танком. На твоих глазах он выбивает оружие у преследователя — напоминающего тех, чьими телами заполнена та самая комната. И впечатывает жертву головой в стену, кроша череп. Рывком размазывая его содержимое по бетону. И всё это — за долю секунды. Рутина. Одно общее с этим зверем у тебя всё же есть — вы оба умыты кровью. Только вот причины тому — разные. И когда он направляется в вашу сторону, сердце замирает. Но, кажется, лишь у тебя. Потому что остальные — абсолютно невозмутимы. Будто только и ждут, что его персону. Задняя дверь отворяется, впуская долговязого пассажира. И так пропахшее смертью пространство заполняет тяжёлый железистый запах, смешанный с терпкой вонью пороха. Однако тебя спасают от нужды вдыхать сей аромат — удушающим захватом, перекрывающим кислород. Инстинктивно вскидываешь ладони, вцепляясь сломанными ногтями в грубую кожу. Ещё секунда — и последнее, что ты почувствуешь, будет хруст хрящей. — Свои, свои, — убеждает водитель, похлопывая громилу по плечу, попутно закуривая сигарету. И, наконец, трогает автомобиль. Стальная хватка слабеет, и ты заливаешься кашлем, сгибаясь к коленям. — ...Не думал, что они ещё остались, — глухо доносится утробный хрипучий голос. Слишком тихий и спокойный — для такого создания. Хочешь исчезнуть. Ты — лишняя. Обуза. И прекрасно это осознаёшь. Лучше бы его не останавливали. Однако быть нытиком — ещё хуже. Раз уж с тобой решили считаться, нужно хотя бы постараться отплатить тем же. Тем более, когда на твоей стороне — подобная сила. Пусть и вынужденно. Выпрямляешься, обессилено откидываясь назад. Измученный организм постепенно даёт о себе знать. Любое движение отдаётся режущей болью — прямо в мозг, отчего зрение и слух притупляются. Превращая тебя в бесполезный мешок костей. Крайне не вовремя. Однако бороться с этим состоянием уже не осталось никаких сил — ты вообще удивлена, что продержалась настолько долго. Пусть выбросят твоё коматозное тело на обочину — ты будешь не против. Наоборот — благодарна. Для постороннего человека они и так сделали достаточно. Уже и не помнишь, в который раз за день сознание застилает тьма. Но больше ты ей не сопротивляешься.