Судная вечность

В горле встаёт ком. Разворачиваешься и торопишься к выходу, чувствуя пристальный взор даже спиной. Руки ходят ходуном, мешая с первого раза нажать чёртову кнопку открывания двери. Тёмный коридор встречает не больно радушно — отдалёнными криками в одном из его концов. Хотя бы не в том, куда тебе нужно. Семенишь в сторону так называемой комнаты отдыха, отмечая заляпанные застарелой кровью полы. И общую потрёпанность окружения — по сравнению с процедурной. Ни на одной из дверей нет опознавательных знаков. Ни единого указателя на стенах или потолке. Ещё и белый приглушённый свет не добавляет уюта. На мгновение замираешь, пытаясь понять, пришла ли ты на верное место. Тебе совсем не хочется знать, что скрывают иные комнаты. Пока что. Вдруг одна из дверей отворяется, и ты инстинктивно отшатываешься назад, уже готовясь пуститься наутёк. Однако на тебя взирает знакомое лицо. Парень усмехается, поворачивая к тебе планшет. На экране которого — многочисленные трансляции с камер наблюдения. В том числе той, на которой видны ваши фигуры. — Видела бы ты своё лицо, — с издёвкой молвит помощник, возвращаясь туда, откуда явился. И ты ступаешь следом — пусть и не уверена, что не вламываешься в чужую спальню. Сложно назвать это место комнатой отдыха. Разве что вечного. Стены уставлены и завешаны оружием. Холодным и огнестрельным. На протёртом диване восседает ещё один давний приятель — прочищает одну из пушек. Замечаешь на его шее возвращённую подвеску — и отводишь взгляд в сторону. Чувствуя вину за то, что вообще посмела носить подобную вещь. Его напарник же усаживается на подоконник и утыкается в монитор, не обращая никакого внимания на отдалённые звуки стрельбы за окном. Твоё присутствие никого не смущает и не интересует. Оно и понятно — ты не больше, чем декорация. Ни угрозы, ни пользы не представляешь. Тебя гложет достаточно весомая проблема, однако ты не знаешь, насколько грубо будет сейчас спрашивать имена, только чтобы обратиться за помощью. Собственно, твоего тоже никто не знает. Первый шаг делать не собираешься — атмосфера не располагает к старому доброму: "Привет, как тебя зовут?". И потому ты подаёшь хриплый голос, обращаясь ко всем сразу: — Мне бы вещи ушить, — спадающие брюки, что приходится подтягивать чуть ли не ежеминутно, подчёркивают важность твоей просьбы. — Найдутся нитки? Я бы с радостью свои позаимствовала, но, боюсь, разойдусь. Раздаётся коллективный смешок. Тот из мужчин, что был занят оружием, встаёт с места и направляется к одинокому шкафу. И выдаёт тебе коробку со всем необходимым — от ножниц до иголок. Весь следующий час занимаешься перекройкой брюк. Ситуация усложнена не только непослушностью пальцев, но и тем, что последний раз ты шила на уроках труда, и потому конечный результат оказался похож на монстра Франкенштейна. Но хотя бы стал носибельным. А ещё ты, наконец, осознала, насколько голодна. Не говоря уже о жажде. Только вот вести себя, словно требующий ухода птенец, совсем не хочется. И потому ты молча ждёшь, когда есть захочет кто-то ещё. Однако первее заявляется чёрный хирург, моментально приковывая к себе всеобщее внимание. — Я ценю твою скромность, но обувь могла бы и забрать, — молвит мужчина, кидая на пол твои заляпанные кровью ботинки. И протягивает ремень, одобрительно кивая, когда замечает изменения в ранее выданных обновках. Спешно обуваешься и подпоясываешься, едва не умирая со стыда от молчаливого сверлящего взгляда, обладатель которого, кажется, раздражён не столько твоей скоростью, сколько твоим существованием в принципе. Убедившись, что ты закончила приготовления, мужчина разворачивается и выходит из комнаты, всем видом намекая, что нужно последовать за ним. Панически оборачиваешься и шёпотом спрашиваешь: — Как его имя? Встречая в ответ два озадаченных взгляда. Словно они сами не знают. — Док, — совершенно серьёзно отвечает парень, попутно доставая сигарету. — Оригинально, — бубнишь под нос и торопишься за "Доком". Который, очевидно, заметил твоё промедление, но предпочёл промолчать. И это даже хуже, чем если бы он всё же отпустил хоть какой-то комментарий. А так, кажется, предстоит серьёзный разговор. К которому ты не готова. Путь лежал обратно в медицинскую обитель. И тебя это радует ещё меньше. И совсем добивает то, что мужчина направляется к металлической тумбе, доставая оттуда небольшой тактический рюкзак и несколько подсумков к нему. Жестом подзывает к себе, и ты послушно приближаешься, утыкаясь взглядом в многочисленные медикаменты, аккуратно разложенные по поверхности. Содрогаешься, предчувствуя, куда всё идёт. — Анальгетики, иммунодепрессанты, антибиотики, — поочерёдно озвучивает наставник, укладывая названные вещи в ранец, — бинты, бандажи, жгуты... И так продолжается до тех пор, пока всё не оказывается на своих местах. Кроме, пожалуй, твоего рассудка. Потому что одно лишь осознание, чего от тебя хотят, сводит с ума. Не говоря уже о перспективе применения нулевых навыков на практике.