Судная вечность

Ты следуешь приказам нечто коллективного, забывая про всякую свободу воли. Ты осознаёшь себя частью общего, утрачивая всякую индивидуальность. Кажется, сейчас ты едва ли вспомнишь своё имя. Оно тебе и не нужно. Как и твоим вынужденным соратникам, одного из которых ты прикончила мгновение назад. Но это неважно. Никто из вас не важен. Расходный материал не принято оплакивать. Ты подчиняешься указаниям, что транслируются прямо в подкорку, не оставляя места свободомыслию. И не имеешь ничего против. Не об этом ли ты мечтала? Ты и не помнишь... Рвёшься вперёд, но всё равно остаёшься позади — словно нечто удерживает тебя от того, чтобы лезть на рожон. Но и не останавливает от участия в происходящем. Не вынуждает бежать и прятаться. Словно твоё присутствие — необходимость. Наблюдаешь, как расплываются багровые лужи крови, что хлюпают под ногами. Бродишь меж горячих тел, желая быть одним из них. Но тебе не позволяют, не разрешают стать пушечным мясом, заставляя прикрываться названными товарищами, которых ты не должна считать таковыми. Подсознание шепчет: они — совсем не друзья. Но почему ты тогда в их рядах? Никому нет дела до твоих поступков. Всё дозволено. До тех пор, пока ты не направляешь оружие в сторону своих — всем плевать на способы достижения призрачной цели. Пусть варварские. Пусть изменнические. Вы вместе, но сами по себе. С каждым новым трупом всё больше тает ценность жизни. Не понимаешь, что до сих пор заставляет тебя хвататься за свою. Или, может, кто. Пробуешь уткнуть дуло в саму себя. Безуспешно. Ты — наблюдатель в теле исполнителя. Где-то на периферии маячат воспоминания. Странные, неправильные, словно чужие. Ведь у тебя не может быть ничего своего. И лишь тогда, когда ты мельком замечаешь тех, против кого ведёшь борьбу — тогда ты вдруг вспоминаешь. Ты узнаёшь их, пусть и не понимаешь, почему. Их поведение, их внешность тебе чужды, но что-то всё равно останавливает твои руки от стрельбы в их сторону. У вас не могло быть ничего общего. Так ведь? Ведь если могло, то остаётся лишь один из двух возможных вариантов: кто-то из вас — предатель. А им положена смерть. И ты внезапно для самой себя рвёшься в первые ряды, желая попасть под горячую руку. Потому что ты и есть дезертир. Но всё вдруг стихает, и ты теряешь из виду своих врагов со знакомыми лицами. Поредевшие ряды твоих соратников оставляют в покое, скрываясь за очередной стальной дверью. Никто из вас не торопится преследовать собственную смерть. Однако лишь потому, что не последовало такого приказа, а не потому, что вам дозволено выбирать. В груди неприятно колет, заставляя поморщиться и вздёрнуть ладонь к сердцу. Замираешь, почувствовав на пальцах тёплую влагу. И опускаешь голову, упираясь взором в тёмные пятна, что остались на коже. И пусть ты погрязла в чужой крови, сразу понимаешь, что эта — твоя собственная. И она слишком тёмная для артериальной. Собственный пульс вдруг кажется фальшивым. Неправильным. Лишним. Слишком мерный, слишком выверенный, слишком неподходящий для тех эмоций, что заполнили твой холодный рассудок, заточенный лишь выполнять сказанное, а не обдумывать происходящее. И ты вдруг исступлённо ступаешь в ту сторону, куда удалились твои соперники, твоя цель, твой приказ, и ускоряешь шаг, даже не оборачиваясь, не заботясь о том, что за подобное неповиновение ты достойна быть расстрелянной в спину. Однако ничего не происходит. Кто бы то ни был позволяет тебе самоволие. Разрешает бежать следом, огибая, а порой и наступая на бесчисленные трупы союзников. Ты чужая, чужая в этом мире, чуждая своим и чужим, даже самой себе, настолько бесполезная в нынешних условиях, что твоя единственная задача — умирать и возрождаться, с каждым разом изнашиваясь, становясь всё более ненужной. Тебе не за что хвататься, нечего терять, нечего обретать, как и всем обитателям сего проклятого места, неотличимого от того, что называют адом. Только вот сердце, что с каждой секундой болит всё сильнее, почему-то всё равно бьётся в робкой надежде на... избавление. Исправление. Ты помнишь. Помнишь те дни, когда у тебя была семья. Была жизнь. Был страх смерти, а не смирение с ней. И вдруг понимаешь, что и в этом мире, пусть и на короткое мгновение, ты вновь обрела то, за что можно бороться. И вот ты добралась до крыши — негласной точки назначения, поставленной незримым оператором. Сухой, колючий воздух, пропахший дымом, сдавливает лёгкие, иссушает слизистые, стягивает и так потрескавшуюся кожу. Ты помнишь, что было иначе. Нынешнее состояние мира — не перманентно. Его можно исправить. Обернуть вспять. И именно в этом состоит ваша общая задача. С теми, кто отвлечён на противостояние с тем, кто и является твоим немым командиром. Одним из. И вдруг один из знакомых мужчин, что более остальных напоминает себя прежнего, наводит на тебя дуло, уже почти спуская курок, как вдруг замирает и хмурится. Только вот времени на раздумья у него, в отличие от тебя, и нет — и тебя оставляют, вновь обращаясь к неравной битве. Которая становится лишь сложнее. Лишь бесчестнее. Потому что бестелесная сущность вдруг начинает жадно поглощать смрадные трупы своих последователей, усиливая собственное могущество. И ты вскидываешь автомат к подбородку, не понимая, почему пальцы вдруг деревенеют, не позволяя закончить начатое. Тебе нужно умереть. Прямо сейчас. Именно здесь. Но ты не можешь выполнить обязательства, как бы ни пыталась сопротивляться самой себе. Сознание отчаянно противится, отказываясь от самоуничтожения — в который раз. И ты вдруг чувствуешь чужое присутствие — слишком далеко и непозволительно близко. И поворачиваешь ватную голову в сторону, замечая на соседнем здании силуэт. Чьего обладателя невозможно опознать на таком расстоянии. Однако ты прекрасно знаешь, кто и зачем там находится. Твоя единственная задача — погибнуть вновь. И если ты не справляешься сама, тебе помогут. И ты... радуешься. Искренне радуешься, усмехаясь, расплываясь в неподходящей к ситуации, сдавленной, но всё же улыбке. И не двигаешься с места, ожидая неминуемого. Ты всё же обрела настоящую причину продолжать поддерживать своё жалкое существование. Ты шатко, но встала на ноги в этой безумной реальности. Осознала себя частью команды, преследующей общие с тобой интересы. И не важно, какую приходится играть роль. Выпущенная пуля уверенно находит свою цель, дробя череп, разрядом проходясь по каждой клетке нестерпимой болью, во мгновение заключая в блаженные объятия забвения твоё бездыханное тело, даже прежде, чем оно успевает упасть на холодный бетон. Лишь твоё сердце даже не замедлило свой мерный ритм, словно игнорируя свою причастность к мёртвому организму.