infinité

Пугод от Него как минимум без ума, как максимум — по уши влюблен. Пугод прижимает учебники к груди и глупо смотрит в пол, когда Он проходит мимо, как всегда шумный и весёлый. И неловко краснеет, если Он вдруг заметит в толпе и поприветствует так, что все в оживлённом коридоре обязательно обернутся, чтобы посмотреть. Он встречается с Блсом на биологии дважды в неделю, и трижды на математике. У них соседние шкафчики, а места в классе как назло близко. Пугод всегда упирается взглядом в чужую широкую спину. И ловит на себе изучающие взгляды, когда сосед спереди оборачивается, чтобы попросить ручку — своей у него нет — или спросить о чём вообще идёт речь — почти вся голова Блса занята баскетболом и самую капельку девчонками-чирлидершами. А ещё Пугод появляется у Блса дома стабильно по вторникам и воскресеньям, в тесной комнате под крышей, где окна выходят на зелёный соседский газон, а все стены украшены постерами любимых музыкантов и спортсменов. Уже два месяца он работает условным репетитором по биологии, уже месяц — влюблен. У Пугода за все тесты максимальные баллы, сто из ста и плюсик за выдающиеся знания. У Блса всё наоборот — плюсики стоят за худо выполненные задания, как утешительная похвала за старания, а баллы… Пугод даже не верит, что такое возможно. Каждую встречу он терпеливо объясняет самые азы, как ребёнку показывает картинки и заставляет проговаривать за собой по слогам, ещё немного — и включал бы мультики для самых маленьких, где на пальцах (и на нарисованных, но совершенно неправдоподобных органах — это же детское шоу!) рассказывают о внутреннем устройстве человека. Блс слушает внимательно и, очевидно, очень старается понять всё и сразу, но на вопрос «что такое систола, а что такое диастола?» улыбается криво и виновато, называет все варианты кроме правильного, по лицу Пугода отслеживая насколько он близок к истине, хотя правильнее было бы сказать далёк. Пугод смотрит в его глупое (но несомненно смазливое) лицо, слушает глупые (чрезмерно пошлые) шутки, задаётся вопросом что он здесь забыл (после каждого занятия Блс просит его остаться на ужин, а потом отвозит прямо до порога дома на своей старой машине) и считает до десяти, чтобы не замахнуться тяжёлым учебником на нерадивого ученика. Но несмотря на слишком медленный прогресс, Пугод всё равно продолжает натаскивать Блса. Гоняет его по всем терминам, звонит посреди ночи и требует назвать фазы мейоза, которые тот обязан знать наизусть, от сердца отрывает собственные конспекты, где на полях всё расписано детальнее, чем в любом атласе или альманахе. Пугод продолжает, отдает всего себя, и после очередного теста в награду получает радостный вопль, тесные жаркие объятия посреди коридора, а ещё результаты недавнего теста прямо в руки, где красным маркером выведено 57/100, больше, чем Блс когда-либо получал. Блс зовёт его на каждый свой матч, объясняя тем, что иногда полезно вынуть нос из пыльных корешков библиотечных реликвий и понаблюдать за развлечениями для настоящих мужчин. И Пугод наблюдает. Не сводит глаз с покрытого потом тела в красной майке с выведенной белой единицей на спине. Блс на корте — совершенно другой человек. Хищный, быстрый, расчётливый, предугадывающий каждый шаг противника и действующий наперёд. Он ведёт за собой команду, верящую каждому его слову, доверяющую как себе. Ему восторженно кричат и аплодируют зрители с трибун, чирлидерши строятся вокруг кучнее, чтобы влезть на совместное фото, и каждый наровит прикоснуться. Пугод наконец понимает, почему его до сих пор не отчислили, потому что со своими выдающимися способностями тот выгрызает победу для школы в каждом сезоне. Такого незнакомого Блса хочется себе полностью, чтобы вжал в стену, посмотрел этим своим почти-свирепым взглядом и шепнул на ухо что-то такое, от чего подогнутся колени. Но вот матч заканчивается, и Блс ловит Пугода в толпе. У него взъерошены волосы, майка липнет к высоко вздымающейся от частого дыхания груди, а влажная кожа рук с бугрящимися под ней мышцами блестит в свете прожекторов. Кожа лица почти сливается по цвету с красной формой. Блс снова прежний — смешной и несерьёзный, совсем немного горделивый, в общем очаровательный. Он спрашивает и спрашивает: — Как тебе? Понравилось? Здорово я их, да? Но это ещё противники слабые, зато на межшкольном… Пугод кивает на всё, пропуская мимо ушей добрую половину трёпа, пока так беззастенчиво рассматривает свою сбывшуюся влажную мечту. Ему всё равно, что думают друзья из школьного оркестра, такие же заучки и снобы, шарахающиеся от спортсменов как от огня, что говорят за спиной девчонки-чирлидирши и их подружки из газеты, лучше всех замечающие искры между ними, что с каждым днём сверкают всё ярче и ярче. Ему всё равно на каждый ревнивый или непонимающий взгляд, потому что рядом Блс, уже привыкший и порядком уставший от всеобщего внимания. На выходных они выезжают за город, чтобы посмотреть на звёздное небо. Пугод опирается о капот, у него на плечах — чужая кожанка, такая несуразно огромная и стойко пахнущая дезодорантом, а ещё железом и бензином. Блс сидит рядом с ним, снова треплется о своём неважном и отхлёбывает безалкогольное пиво, а из салона льется старый рок по радио, и они не стесняются подпевать во весь голос, зная, что в радиусе нескольких миль ни одной живой души. Блс начинает лучше понимать биологию, а Пугод начинает лучше понимать его самого. Баллы за тесты становятся лучше и лучше, и на уроках всё чаще можно услышать похвалу учителей. Пугод улыбается каждый раз, стоит Блсу задрать руку и ответить на какой-либо вопрос. А Блс, услышав в ответ «Верно», оборачивается на него и, как пёс, ждёт похвалы и от Пугода. Земля полнится слухами, а по школе ползут сплетни о том, что они встречаются. — Шутки, — отмахивается Блс, когда Пугод смущённо говорит об этом. Ещё и ухмыляется и притягивает его к себе за плечи. — Но в каждой шутке есть доля правды. И под всеобщие шокированные взгляды, прямо на школьном дворе, склоняется и целует Пугода в губы. И Пугод, конечно же, отвечает.