В воздухе сверкнула бабочка

Пальто тянуло вниз, тяжелыми края хлопая по лодыжкам. Пэтти по пути ускорилась и на повороте стянула вещь, чтобы выбросить ее в мусорный бак. Она бежала, мчалась, спасалась. Вселенная словно разделилась на три: волками преследующие убийцы, пока целая Пэтти и призрачная цель. Девушка не знала, куда бежать, но старательно петляла между проходами, аллеями, газонами. И все равно они не отставали. Ей встречались незнакомые военные, после них – палачи в монашеских нарядах, затем – компания подростков в масках из папье-маше. И никто не тронул. Словно сговорились отдать добычу тем, кто ее по праву заслужил. Минуя каменные джунгли, Пэтти стала выдыхаться. Батарейка внутри устало садилась. Ход мысли плавно менялся со «Спастись! Бегом!» на «А какого черта я мечусь от них как загнанная лань?». - Пэээтти, - издевательски тянул Феликс, все же выдыхаясь. Издалека он вяло помахал рукой, - Требуем привал! Дай нам фору! Риз бежал как на утренней пробежке, мотая двумя руками неизменно серебристый обрез. Джош собранно – чересчур, по сравнению с болтающимся Феликсом – перебирал ногами, не сводя взгляда с каштановой гривы. Как гончая. Очутившись на конце серо-золотой аллеи, затененной ночью, Пэтти резко развернулась. И направила пистолет в Риза. Они все рассыпались по узкой улочке, но блондин зря уклонился. Затвор защелкал несколько раз. Напрасно. Рука нырнула в карман платья. Пустота. Теперь Пэтти поняла, что спасти ее могут лишь только ноги. Поэтому побежала с новыми силами вперед. Погоня упивалась напряжением. Беглянка перескочила через поваленный забор, зная, что за ним – заброшенный цирк. Она устала, болели ноги – так не годится. Надо прятаться. И девушка приблизилась к куполообразному зданию. Разноцветные буквы тоскливо отлипали от стекол. Рваные афиши пылились на величественных стенах. И веяло грустью. Пэтти утомилась, забегалась. А цирковая громада мертвела в полном одиночестве. Надо исправлять. Риз свистел, отставив приличия. Феликс горланил неизвестную песню. А Джош помалкивал. Троих Пэтти не видела, но слышала. Значит, они играюче преследовали ее. Что-то подсказывало, если бы они гнались в полную силу, то схватили бы полчаса назад. А может и спортивная подготовка внесла свою лепту. Пэтти уже не знала, что думать. Только как действовать – и то, с трудом. Она перепрыгнула бетонный подоконник, влетев в черную дыру большого гардероба. И побежала по пыльным полам на второй этаж. Лестница крошилась, пока девушка не достигла третьего яруса. И она застыла. На долгие, долгие три минуты… Пока по бетонным коробкам не разнеслось мелодичное: - Ra da da da da da da da circus… Казалось, знакомые напевы подняли в воздух одинокие пылинки. Пэтти напряженно прислушалась, чтобы понять откуда они зашли. - Da da da da da da da da afro… Они пошли по ее следам. Голос Феликса задиристыми нотками драл горло. Ноты несли в себе неповторимое счастье. Пэтти внутренне сжалась. Их, кажется, тут прямо трое… И она понеслась с третьего этажа вниз. Не рассматривала эту высокую западню как спасательный круг. - Circus afro, circus afro, – Феликс паясничал и пританцовывал, размахивая обрезом. И увидев убегающую по другой стороне этажа Пэтти, активно пропел и трижды ткнул пальцем, - Look at that, look at that, look at that afro! А ну, лови циркачку! И девушка услышала шорох пыли и топот ног. Началась погоня. Несясь во все ноги, и ощущая спертый воздух в волосах, девушка растерянно петляла между помещениями. И наконец она выбежала в амфитеатр цирка. - Пэтти, ну куда же Вы? – «плакал» Риз, неуемно разыскивая ее по следам и громко напоминая о себе, - Дайте же нам автограф, бедным, несчастным… - Мы же с вами были, Пэтти! Как Вы могли нас предать? – трагически подыгрывал Феликс. Джош внимательно осматривал темные участки и шел прямо к амфитеатру. Другие не чурались заглядывать на подольше в пустые помещения. Знали, что она обречена. Пэтти все это слышала, но менее отчетливо, по мере углубления в амфитеатр. Она пробежала по главной сцене. Высокий потолок жутковато нависал сверху, и с него бесцельно сползали рваные веревки. Гримерная! Пэтти решила спрятаться в бассейне, полном старых клоунских одежд. Зажав нос, она фукнула. Как же отвратно… Пахло затхлостью. Но это всяко лучше папирусных ширм и пустых шкафов, где бы ее определенно искали. Хохот стал отпрыгивать от стен, возвышаться к потолку и залетать в закулисье. Девушка, закрывая лицо и нос ладонями, молилась, чтобы ее не нашли. На висок давила радужная плотная ткань. - Она в гримерной. Явно же, - преспокойная уверенность приглушила ликование Риза и Феликса. Они немножко сосредоточились. Пэтти посетила язвительная мысль: Риз и Феликс сейчас находились в своем месте обитания. Потом им надо сразу в зоопарк. Девушка зажмурила глаза и затаила дыхание. Послышались шаркающие шаги рядом с бассейном. - Пэтти-Пэтти-Пэттипет! – заливисто пел Феликс, стараясь задеть самолюбие девушки. За небольшое время общения, он прекрасно понял, что оно у нее достаточно хрупкое, - Сидишь тута или нет? - Тихо… - заметил Джош, скорее для себя, чем для приятелей. - Разумеется, тихо. Не голосить же ей, как мне. Мне не нужна конкуренция. Риз сломал ширму. Случайно. - Ой, - он брезгливо потер пальцы и отвернулся. - Риз, крушить-ломать! - А где гарантия, что она спряталась здесь? Может, она в той куче ткани? Пэтти широко раскрыла глаза. Сердце замерло. Феликс усмехнулся. - Вряд ли, - и он спешно подошел к бассейну, - О, смотри, - раздалось пищание, - Тебе пойдет. Риз оценивающе поглядел на вынутую пищалку для носа, и с прищуром помотал головой. - Не, тебе больше. - А то! - Пойдем к черному выходу, слева от гримерки, - Джош задумчиво отступал назад, и вышел за порог кулис. За ним последовали другие. Они вряд ли выйдут из цирка, не найдя ее. И если ее сейчас не обнаружат на выходе, то точно вернутся в гримерку. Потому что смекалистый ум Джоша догадается, что к чему. И девушка, отбросив от себя все ткани, вынырнула наружу. Рыбкой выскочив на пол, Пэтти отряхнулась. Запашок от одежды оставлял желать лучшего, и девушка быстро-быстро, не изменяя привычкам, попшикалась яблоневыми духами. - Отвратно, - раздраженный шепот и скорое прятанье флакончика во внутренний карман платья. Пэтти прислушалась: Феликс вновь придался пению «ляляля», а Риз говорил что-то неразборчивое. Они далеко ушли. И девушка шагнула вперед, всем весом шагнув на пол. К несчастью, под балеткой оказался клоунский нос. В идеальной тишине раздалось мерзопакостное «пиииии». И девушка, открыв от шока рот, уставилась на красную игрушку. Твою мать. Но Риз, кажется, продолжал болтать вдалеке как ни в чем не бывало. Пора сматываться! И Пэтти побежала прочь из гримерки. Жаль, что ее порыв Джош совсем не разделял. Он чуял ее трусливое присутствие как собака. Поэтому остался за стеной закулис, а другим указал идти на выход. Джош припечатал ее за ворот к стенке, вглядываясь в карие запуганные глаза. - Она здесь, - два слова звучали как приговор. Пэтти дернулась из захвата, панически, быстро, неловко. И безуспешно. Феликс вернулся вприпрыжку, а Риз - спешно, собранно, и ухмыляясь прозорливости девушки. Пэтти скованно вобрала в себя облик убийцы. Вспомнила ту ночь. Продрогла, сопровождая сосредоточенным взглядом его приближение. И по холодку, пронзившему мышцы и кости, поняла, что боится именно его. Блондин, больно укусив себя за губу – нервно, торжественно – улыбнулся девушке. Отчего стало еще жутче. Но пока парадом руководил не он. Джош педантично вдохнул и важно донес до Пэтти: - Так глупо думать, что мы глупцы. Феликс достал из злосчастного бассейна разноцветный парик и загреб рукой пищалку. - Смотри-ка, - увлеченно обратился он к Пэтти, - Сперва ты думала, что клоуны мы, - он выразительно и обвиняюще посмотрел на нее и обвел париком всю троицу, - Но потом-то оказалось… - заговорщически начал он, при этом встряхивая кудряшки и нацепляя парик на голову Пэтти. - Нет, - завертелась девушка, в отвращении морщась. Но Джош держал крепко, да еще зажал плечо другой рукой. Чтобы дополнить унизительный маскарад, Феликс театрально сдул пылинки с носа. - Что это ты у нас клоунесса! – радостно заключил он и вдавил силиконовый шарик в нос девушки. Пэтти жалко закатила глаза, кусая себя за губу. Как же отвратно! - Пэтти, как-то Вы не важно выглядите для лидера протестантов, - с сожалением заметил Риз. И издевательским взглядом ощупал ее облик, - Но Вам необычайно идет. - Хватит издеваться, - нашла в себе силы девушка для словесного отпора. Она на миг уткнулась носом в свое плечо и сбросила клоунский атрибут. Шарик запрыгал по полу. - Что ты себе возомнила, когда думала, что обведешь нас вокруг пальца тогда? – поинтересовался Джош. Его челка изящно спала на правую бровь, и серые глаза смотрели так разумно и глубоко, что Пэтти, в теории, должна пристыдиться. - Что вы останетесь в клетке, - честный ответ. Они одновременно усмехнулись. - У таких как мы, есть друзья. Влиятельные, к твоему сведению, - вежливо поддел Риз. - Поздравляю, - грубовато ответила Пэтти, возвращаясь к зрительному контакту с Джошем, - Что дальше будете делать? Убьете меня здесь? - С удовольствием, - блаженно прикрыл глаза юноша, и тут же сморгнул разочарование, - Но, увы, мы должны доставить тебя сенатору. И убьем тебя на его глазах. Пауза. Напряженные переглядки. - Так чего ждете? – Пэтти съежилась. Джош демонстративно и деловито переглянулся с Феликсом и Ризом. - Сенатор сказал, тебя привезти живой. Но не сказал, что невредимой. Феликс громко фыркнул, уже как-то невесело поглядывая на Пэтти. Девушка осторожно осмотрелась и, разумеется, не стала ждать ударов. Она сделала выпад кулаком в кадык Джоша, и с возгласом закрыла лицо ладонями, когда Феликс вцепился в ее висок. Беззаботный ловелас, говорили они… Джош закашлялся, берясь за горло, повязанное галстуком. - Пошли-ка на сцену. И Феликс потащил Пэтти за волосы вперед. Парик спал. Она изнывающе стонала от боли, стараясь ногтями врезаться в грубые руки, чтобы отпустили пряди. - Давно хотел попробовать твои роскошные волосы наощупь, милая. Идем, идем… - наигранно заботливо молвил мужчина, и так сильно рванул девушку вперед, что она упала перед его ногами. Пэтти закрыла голову руками, дожидаясь резких пинков. - Дорогая, я прекрасных леди не пинаю, - проворковал Феликс. Девушка расслабилась, но недоверчиво продолжала закрываться. - Не бейте, я спокойно пойду с вами. - Ну уж нет, - Риз рассмеялся и стал поднимать Пэтти, отнимая руки от лица. Заломил их за спину, обнажая личико, - Ух ты, Вы еще не плачете, юная леди? Пэтти начала хныкать, понимая, что не спасет внешнюю красоту, и сейчас начнется акт боли. - Нет, смотри-ка начала, - театрально кривя челюстью, Феликс эффектно закатал рукава. Пятнышки на белой рубашке по-щегольски заплясали в пелене, и Пэтти морально подготовилась. Мужчина подпрыгивал от нетерпения. - Вы ничем не сделаете лучше, - пробормотала девушка, уже без надежды глядя на прищур Феликса. - Проучи ее, Феликс, - краткая, жестокая отмашка Джоша позади нашла ответ в беспощадной улыбке мужчины. И поглядев на Пэтти, он сделал первый удар. Амфитеатр заполнился криками боли и возгласами.

***

Золото прыгало по узорчатым обоям. Утепленная роскошными коврами и камином комната не принимала сегодня гостей. Кроме одной – принесенной на руках Джефферсоном. И принявшим ее юношей. Стефания три часа куталась в кромешной бессознательности. Беспокойно вздрагивала, дергала кончиками пальцев. В одиночестве справлялась с временными кошмарами. Ей никто не хотел помочь. Скорее, добавить щепотку в ее страдания. Девушка издала слабый, негромкий звук, словно кашлянула от болезни. Тяжесть, упавшая на веки, стала испаряться. Не желая покидать тьму, она серьезно и беспомощно нахмурилась. Мозг не подкидывал связных мыслей. Такая его работа пугала: сумбурные отрывки. Жалко промычав что-то нечленораздельное, Стефания приложила запястье ко лбу. Треск. Что-то трескалось, степенно и ритмично. Кажется, огонь. Вот отчего жарко… Стефания верно взглянула вниз: на камин. Сил еле хватило на поднятие век. Не сразу, но она заметила сверлящего ее взглядом Кристофера. Она и так не двигалась, но ощутила, как замерла. Юноша перебросил кубик-рубик в другую руку, чтобы откинуть его на журнальный столик и поднялся с места. Крупная упряжка стягивала книзу рубашку, упрятанную в плотную черную джинсу брюк. Подтянуто поведя плечами, Крис испытующе взглянул на девушку. Стефания, приоткрыв рот, хотела что-то сказать, но забыла слова. Да что с ней такое? - Ты хочешь встать? Я помогу, - юноша галантно подал руку, - Давай, давай. Стефания, слыша заботливый, доброжелательный шепот, не стала отказываться от помощи. Крис взялся за ее руку, приподнял… Сиена изучающе оббежала глубокую, задумчивую серость. Левую, правую. Шершавые пальцы щекотно пригладили предплечье. Стефания доверчиво, малоосознанно улыбнулась юноше. Помня что-то из этики, благодарности… И он резко загнул руку назад. Девушка закричала от боли. Амебное сознание пронзила ясность – вот это толчок к жизни! Юноша отпрянул, уже по-другому глядя на Стефанию. Так, словно она его вызывала на бой. Мстительно, жестко. Кеды переместились вперед. Стефанию изнутри взорвала сила, негодующая и готовая к сопротивлению. - Оставь меня! - А что ты так переживаешь? – лукаво улыбнулся Кристофер, удивительно спокойно держа себя в руках. - Придурок, - захныкала Стефания. Запястье болезненно изгибалось, чтобы избавиться от зажима. Звонкость поубавилась в голосе. Зато девушка окончательно попрощалась к той болезненной пеленой. Зазвучал раствор фотоаппарата. Стефания подняла тяжелый взгляд на юношу. Он потряс карточку и деловито покрутил у своего лица. - Жалко выглядишь, Стефа. - Перестань меня так называть. - А что, не нравится? - Не нравится. Крис специально ткнул камерой почти в лицо девушки и щелкнул. - Какая хорошая девочка. Стефания легко толкнула его руки от себя, не собираясь ввязываться в физическое сопротивление. Ей достаточно было помнить, как он легко ее заваливал в игре на диван. И как тяжело было дышать, когда он удерживал ее шею в игривом локтевом захвате. А сейчас игрой и не пахло… Кристофер манерно поцеловал фотографию и сжег в камине. После чего еще раз приблизился. Внезапный поцелуй в щеку и селфи. Девушка не успевала отворачиваться. И смазанные фото вновь подвергались небрежным поцелуям. - Сегодня я оторвусь по полной программе, - самозабвенная реплика заставила насторожиться. - Не получится, - дерзанула девушка, и с писком отпихнула навалившегося парня. Он ловко приподнялся и в секунду паузы успел щелкнуть затвором. - Да? – с вызовом спросил Крис. Бросив ухмылку, он рассмотрел намек ответного вызова в ее глазах. Но как же хорошо он помнил, как она немощно толкала ручками его тело. Даже, когда просила слезть или отпустить шею. Тогда она явно не играла. Фотография скомкалась в кулаке и тотчас отлетела в камин. - Да. Мои друзья точно знают, где я. - Не думаю. Но я хорошо знаю, что сейчас у них совершенно другие заботы. Не до тебя сейчас, - хитрая улыбка заплясала на растянувшихся губах, - Так что, Стефа, не надейся спастись от кары… - Кары за что? – девушка разочарованно оглядывала Криса. Та же спадающая на лоб челка, тот же крупный нос, те же выразительные острые брови – все как год назад. Но почему в глазах Стеши они теряли привлекательные черты? Почему сиена стала такой горькой? Крис весело выдохнул, закусив язык, и собрался сказать шуточное, пожав плечом: - Всего лишь за предательство. Но в серьезных глазах стояло ответное разочарование. Получилось не весело. Несмотря на тронувшую лицо улыбку. - Крис, - отрицательный взмах головой,- Ты не хочешь этого. - Наоборот, это то, чего я хочу. Отомстить тебе. - Ты играл! Изначально! И расстроился, что я не повелась на игру? - Нет, - Крис опустил ресницы, внимательно посмотрел в пол, после чего размеренно и спокойно ответил,- Я бы был расстроен, если бы ты что-то для меня значила. Меня просто натурально разозлило, что ты так правдоподобно вешала лапшу на уши. - Тебя разозлило то, что ты доверился. А не то, что я играла роль любящей девушки. Крис сжал зубы, странно взглянув на девушку. И без предупреждения кинулся вперед, опрокидывая ее обратно. Рука с бескомпромиссной мощью впилась в ребра под свитером. Стефания спала уже с ним. И не страшно потерпеть чуть более резкие фрикции и тисканье до синяков. Но это не значило, что она согласна. - Слезь с меня, Крис, - отчего-то Стеша ощущала все эти разговоры и барахтанья как во сне. Словно очевидность. Такая назойливая, которую надо просто пережить, - Немедленно слезь. - Да? Почему это? – аромат дурманил юношу. Это было видно, хоть он и цеплялся за частички своей адекватности, коей было место в его характере. - Я от тебя ничего не хочу. - А я и не предлагаю. Только возьму свое по праву. - Твое по праву – безвольное служение сенатору, - с насмешкой произнесла Стефания, оставив попытки занять вертикальное положение. Решила ранить словами, пока ногти зажаты у обивки. - Я служу только своим интересам, чтоб ты знала, - вредно подняв бровь, Крис пришпорил девушку взглядом. И еще раз ухмыльнулся, наслаждаясь своим превосходством. Он всегда был сверху. Торжество всевластия должно венчаться поцелуем. И Кристофер склонил голову, но по губам проскользил нос, в то время как его - ткнулся в мягкую щеку. - Нет, - девушка съежилась от новой попытки поцелуя, и с какой-то безвыходностью произнесла, - Пожалуйста, нет. Кристофер ожидал этого «нет». Пристально взглядывал на плавные черты девушки, норовящей вжаться в диван глубже, лишь бы не касаться его рук, груди. И что-то злобное пробежало в сиеновых глазах. Власть пьянила. Разве ему преграда - какое-нибудь слово вроде «нет»? Юноша усмехнулся. - Интересно, чем отличается секс тогда и сейчас? - Тем, что, если я говорю «нет», ты оставляешь меня в покое. - Ты не можешь знать, что я делаю в такой ситуации. Ты никогда не говорила мне «нет». - А теперь говорю. - Незачем тратить свои речевые усилия. Я всего лишь займусь с тобой сексом, хочешь ты того или нет, - деловито заключил юноша. Блеск. Ярко-ярко блеснуло серебро. Стеша уперлась потерянным взглядом в выпадающий ключ. Он оттягивал карман брюк Криса. Чужая ладонь легла на лоб, чтобы убрать прилипшие волосы. Каждое касание отражалось в скованном сопротивлении. Зажатая и беспомощная. Стефания решила бороться до последнего. Поэтому выхватила из его брюк ключи. Уроки самообороны, вспоминаем! Стефания спрятала в кулаке ключ и внезапно ткнула юношу в бок. Он шикнул, отпрянув, увидел пропажу и потянулся рукой. Отобрать? Ну уж нет. Стефания размахнулась и изо всех сил ударила Криса по руке острием ключа. Но вот досада: его кулак расправилась и ладонь с большей силой вогнала ключ в кулак. Кожу содрали железные зубья, и Стефания крикнула, согнувшись пополам. Кровь наполнила открытую рану и вылилась из берегов, капая на диван и колени. Девушка заплакала от обиды и боли. - Вот дурочка. Оправдываешь цвет волос все-таки, - он кусал. Но кусал нехотя. Стефания выбралась из-под него (что удивительно) и села, рассматривая ранение. Бордо разливалось по снегу кожи, как вино в ладони. И размывалось перед глазами. Удрученно склонив голову, она плакала. Раздался шорох. Крис в безразличии сел так же. И, естественно, не собирался помогать. Подпирая подбородок кулаками, он пожелал ей истечь кровью побыстрее. - Я тебя никогда не любила. Искристость чувств тронула бы любого слушателя. Девушка выжала из себя всю искренность, благодаря момент настоящей обиды. На себя, на Кристофера, сенатора и всех-всех-всех… Парень лишь взял в руки брошенный полароид и стал озадаченно крутить его в руке. Погружаясь в созерцание. Невозмутимое до боли. Утекали секунды. И наконец, открыв рот для высказывания, Кристофер ощутил неожиданный удар по макушке. Твердый предмет словно нажал кнопку «Отключить», отчего парень свалился с дивана в бессознательном состоянии. Отложив уже кровавую мраморную статуэтку, Стефания встала с бархатной обивки. Оборачиваясь, она нашла дверь. И ни секунды не думая, в нее побежала.

***

- Джен, Джен… - горестное, показательно-возвышенное поведение Карлхайнца Либерти Джен пусть и не понимала, но здорово ненавидела. Поэтому она пару раз кидалась на него, больно вмазав кулаком по плечу и царапнув когтем шею. Это было достойно – при опоре одной рукой на стену. В конце концов, Реймонд и Майкл ее уложили на землю – щекой в траву. И Майкл прилег коленом на спину, чтобы с легкостью нацепить наручники. Чуть не задел раненную ногу. Сейчас Джен насуплено считала кочки, стараясь на касаться языком тряпки. Воздух безбожно спирало. Так хотелось заглотнуть его ртом, но противный горький привкус делал свое дело. Реймонд перевязал ее рот в целях избавления их благородных ушей от отборной брани, криков. Дженифер аккуратно поместили на заднее сиденье. Майкл даже осмотрел, пощупал затвердевшую мышцу и снял жгут на 15 минут. Съязвить она не могла, поэтому покорно наблюдала за манипуляциями. Ей вкололи львиную долю лидокаина, отчего клонило в сон. Джен бы никогда не признала, что этот укол уберег ее от болезненных ощущений. После легкого массажа конечности, Майкл внимательно и бережно сделал еще один жгут: чуть выше прежнего. Сказал терпеть и хлопнул дверцей. Джен поглядывала на выбритый висок Реймонда, проницательно выглядывающего в шумных улицах знакомые лица. Машину сенатора знали все, поэтому главе Орегона ничего не угрожало. Кроме презрения Дженифер. Ее возили в больницу, удерживали, чтобы доктор осторожно снял жгут, вынул пулю, на скорую руку сделал операцию. Не сказать, что странно: враги лечат жертву. Джен считала, чтобы самим полноценно покалечить. Она спала. Делала то, что – роскошь для обычных людей. В Судную ночь мало кто спал: либо спасались, либо нападали. Дженифер отдалась, экономя силы для удобного случая сбежать. И вынесла все: усыпление, операцию, пробуждение, перевязанную ногу, перенос на руках Реймонда, укладывание на заднее сиденье, и вновь повязанную тряпку. Но вот вынести разговор в предутренней поездке было физически трудно. Карлхайнц осторожно покосился на Джен. Разглядывал. Белый воротник больно сдавливал шею: но удобство - ничто, по сравнению с лощенным видом. Важно присоединившись к наблюдению мелькающих деревьев, мужчина заговорил: - Тебе, должно быть, хочется снять повязку? Девушка застыла, не ожидав подобного вопроса. Искоса взглянув на сенатора, она показательно и утомленно моргнула. Теплые, разморенные от снотворного глаза отстраненно поглядели в сторону. Карлхайнц по-доброму улыбнулся на краткий миг и придвинулся, чтобы развязать узел. - Только не ругайся, Дженифер. Иначе снова придется ее надеть, - предупредил мужчина, откидывая ткань в багажник. Шатенка вытерла губы пальцем, вдохнула драгоценный кислород. Щеки немного сводило. Сжав зубы, Джен молча уставилась на окно. Спина льнула к сиденью. А плевать, куда ее везут. Сил в руках нет – она даже ударить не сможет. Пока девушка перебирала рациональные мысли, сенатор задумчиво смотрел на ногу. Бинт широкими пластами стелился на целую конечность. Еще бы 10 минут и жгут бы лишил Джен ноги. А ей словно все равно. Они долго молчали. Даже Реймонд и Майкл не подавали признаков жизни, проезжая осенний лес. Глубокое светло-синее небо мелькало меж задумчивых вершин. И деревья менялись, как кадры на фотопленке – стремительно и быстро. Но не кончались. Тишина в задней части салона прервалась сенатором. Весьма вовремя. Потому что Джен захотела послать его на испанском. Ведь на это сил, к счастью, хватало. - Почему вы так упорно идете против традиций? - Каких традиций? Судную ночь не сто лет назад приняли. - И все же. Какой смысл идти напролом к собственной смерти и подстрекать на это множество людей? Вслух и искренне размышлял мистер Либерти. Нотка хмурой задумчивости легла на бровь. И небесные глаза искали ответ в земле, после чего воззрились на Джен. Она спокойно вздохнула. - Чтобы Вы понимали, что есть те, кто не хочет судить вообще. Чтобы Вы прислушались к мирным гражданам. А не к психам с манией величия и хреновыми навыками вождения, - а вот это предназначалось Майклу и Реймонду. Первый фыркнул, вслед за искристым смешком Карлхайнца. Джен подобралась, подпирая грудь сложенными руками. Она пересеклась взглядом с сенатором и нахмурилась. Он смотрел с нежностью и любовью. Тааак, только этого еще не хватало… Дженифер в неуютности повела головой. Вон, поле какое красивое. - Все эти люди знают, что всегда есть шанс на победу и отмену Судной ночи. Просто нынче не повезло, - пожатие плечом и резкая отстранённость. - Шанс? – аккуратные брови взметнулись вверх, являя шутливое удивление мужчины. Джен коротко кивнула, - Боюсь, у группы бедных и несчастных бунтарей нет шансов против кровавых методов более сильных бунтарей. Которые по природе своей способны весьма интенсивно гасить протестантские вспышки, - рука плавно сделала круг, - Ну, например, как у вашего штаба под моим носом. Дженифер угрюмо повела губами, сложенными в трубочку, но промолчала. Испанского словарного запаса явно не хватало, чтобы полно описать ее мысли. И вновь почувствовала на своем лице ощупывающий взгляд сенатора. - Вспышки не закончатся, даже если вы нас убьете. Мягкая ухмылка и неравнодушный взгляд. Карлхайнца занимала эта беседа. Дженифер решила обозначить свою позицию еще раз: - Но если вы хорошо слышите, что маловероятно, то я – против. Судной. Ночи. И до последнего буду бороться за ее отмену. На пути стоите вы. Я глазом не моргну при возможности вашего устранения. - Готова запачкать руки? - Именно. Сея паузу, Грэм упрямо вперилась в окно. Но Либерти, переменив бархатную улыбчивость на глубокомысленную внимательность, проникновенно заметил: - Ты не всегда была против Судной ночи. - Всегда, - упрямо, как ребенок, буркнула Джен. Еще не по себе было от странных взглядов сенатора. Куда понятнее получать в свой адрес ненавистные - врагов и веселые – друзей. Но вот это… Надеюсь, он не начнет домогаться. - Тогда отчего у вас произошел разлад в Грэмом? Внезапная вспышка огненной лавины испепелила всю безмятежность. Как он смеет заикаться об ее отце, будучи его палачом? К чему суется в их отношения? - Не Ваше дело, - выразительно глянула на мужчину и отвернулась к окну. А откуда он знает о разладе? Догадался? - Предполагаю, ты думаешь, что в семье стала лишней из-за каких-то своих… мировоззрений, - аккуратно вел линию беседы Карлхайнц, - которые не совпадали с мыслями и идеями Грэма. Его яркое отличие от всех — это то, что выступал против Судной ночи. Да и Мелани не раз заявляла, что поддерживала папу. Джен недоверчиво покосилась на мужчину. - Но вот ты… - взгляд вниз, - Ушла от них. Потому что ты видела плюсы в Судной ночи, - по внимающему взору оливковых глаз, Либерти понял, что попал в точку, - А откуда это у тебя? В такой святой семейке такая дочка да с такими несвятыми помыслами, - сенатор уже едва заметно иронизировал. - От Лукавого, - отрезала Джен и недовольно прояснила, - Я давно уже не поддерживаю Судную ночь. Почти сразу перестала, как перешагнула порог дома. - Так что же не вернулась? - Свободы захотела, новой жизни, плюс возвращаться стыдно, все дела. Вам вообще зачем это знать? Карлхайнц медлительно пожал плечами, вдумчиво поглядев перед собой. После чего совершенно искренне ответил: - Это занимательно. - Занимайтесь отменой Судной ночи, Карлхайнц Либерти. - Как скажете, Дженифер Грэм. Закрыв глаза на явно издевательское выделение фамилии отца, Дженифер отвернулась к окну и больше ни с кем не заговаривала. Если привезут к костру, то она подольет бензина. Плевать. Умирать, так с музыкой! Палец Майкла ткнул кнопку на радио. Оттуда зазвучала музыка яркого путешествия, которого Джен готовилась больше не увидеть.