Сильное давление в голосе сенатора.
В едком, ядовито-мягком голосе, отравляющем рассудок Пэтти.
Карлхайнц переиначивал правду, которую она говорила, так, чтобы дать повод выместить физически зло. Разговор зашел по поводу фальшивых документов. Он вел вальяжно-мягкую речь и предвкушал слезливые оправдания девушки.
Да не на ту напал.
- Вас что, так задело, что какая-то девчонка облапошила целую команду психически больных людей? – уже не выдержала Пэтти, - Что я смогла завоевать доверие адекватного населения, а вы его уже ничем купить не можете?
На нее сильно давили, чересчур. Пэтти взрывалась. Сколько можно ее бить и резать?
- Невыносимо раздражает, что ты не ломаешься. Пэтти, ты не под воздействием таблеток, которые постоянно пьешь? Если что напоминаю, среди кого сидишь…
- Да не надо, - край губы нагло дернулся вверх, подчеркивая недоверчивый прищур. Качнулась голова, - Я сижу среди людей, которые возомнили себя богами. И по которым скучает жестокая расправа.
- Какая ты гуманная, Пэтти, - весело и нежно поддел Либерти.
Пэтти наткнулась на раздраженный взгляд Киллиана, выпивающего новую порцию виски, и решила сказать то, что думает про сенатора:
- Мистер Либерти, если вы не забыли, то ваша любимая дочь помогала мне весь путь. Но почему-то ее вы не трогаете.
- Она была лишь ведомой, родителей рядом не осталось…
- Она? Ведомой? – Пэтти фыркнула. Изящные мужские пальцы застыли, потираясь над вилками, - Да она больше меня выступала за отмену Судную ночи, готовила планы нападений и именно Джен убивала Ваших приближенных. Видимо, в желании крови она вся в Вас, и все же по-прежнему она -
против Вас. Все-таки Дженифер совсем не любит родного отца, потому что ей ближе Вильям Грэм, - Пэтти ступила на тропу ответного давления: им она уже наелась сполна.
- И что ты знаешь об этом? – недоверчивый прищур.
- Побольше Вашего. Вы никто, - бесстрашие накрывало с головой, - И Джен была бы счастлива, если б Ваша голова висела в штабе протестантов. Это ее же цитата, - твердила Пэтти, - Какой нормальный родитель оставит ребенка в чужой семье? Искал он 19 лет, как же. Под носом у себя. Штат-то размером в континент, да, сенатор? И жену Вы явно убили специально, я вообще заметила, это у вас прикол такой – мучать людей ради забавы.
Убийцы внимательно слушали протестантку. Ее прорвало. Откровение им явно было по душе – кто-то хитро покачивал головой. А кто-то
ждал.
А кто-то даже соглашался.
- Дженифер презирает Вас. Как и я. На Ваши фальшивые ужимки ведутся только те, кто сейчас пьет коньяк и не давится, - сталь задела Риза. Он приподнял бровь и смешанно посмотрел на Пэтти, - те, кто всегда будет Вам прислуживать как псы, - карие глубокие глаза проницательно оглянули каждого садиста. Напарывались на скомканное внимание. Словно ушам не верили, - и те, по которым дурка плачет. Ой, ну надо же, опять все вы, - девушка успела театрально повести плечами и похлопать ресницами.
На стол обрушился кулак. Треск посуды, скрипнувшие зубы.
Патриция ощутила боль в ноге: спасибо точному пинку Риза по колену. Лицо Либерти непроницаемой, красивой маской принимало на себя тягучую ненависть. В небесных глазах и такое зло…
Прошло полминуты. И в тишине сенатор отдал четкий приказ:
- Филипп. Майкл. Приступайте.
Оба поняли, что делать.
- Вы репетировали что ли? – глядя на синхронный подъем и приближение, спросила Пэтти. Уже не боялась.
- Не рекомендую веселиться, мисс Блейдел. С Вами пора говорить по-взрослому. Раз Вы играете крупными картами, значит осведомлены, что найдутся более крупные карты у других. Не все же в песочнице с протестантами возиться, так?
- Сейчас я вожусь в песочнице с глубоко душевнобольными мужчинами. Действительно, сменила обстановку.
Пока сенатор смирял ее пытливым взглядом, Филипп вытянул из-под стола бечёвку и накинул на девушку.
Пэтти нервно усмехнулась.
- То есть, все это время я не сбегала, а сейчас думаете – побегу?
Майкл повел рукой в поисках более острого ножа на столе. И за тарелкой взял тонкий - как стрела.
- Думаю, ты захочешь побежать.
Филипп крепко завязал путы, объявшие торс девушки, плечи. А работа Майкла включала холодное повиновение приказу сенатора.
Пока он держал нож у горла, девушка держала ответ перед всеми убийцами.
Воздух словно сгустился и Пэтти с трудом сглотнула, глядя во внимательные глаза сенатора.
- Представь, как в горло медленно входит в нож. Но еще не задевает жизненно важные сосуды, зато доставляет такую боль, что захочется вырваться. А вырваться нельзя. И ты просишь остановиться, как вдруг нож вынимается, течет кровь, и он снова входит в шею. Майкл знает, как долго убивать. Ты будешь захлебываться в крови. И никто тебе не поможет. А знаешь из-за чего?
Бугорок в горле опустился вниз: девушка сглотнула второй раз. Живо себе представляла мучения и эти картины поблескивали в больших печальных глазах.
- Из-за самодовольства и самонадеянности. И я искренне рад, что Джен дала косвенный повод для нашей встречи. Многое прояснилось, - отвлеченно пробормотал Карлхайнц, мягко отводя взгляд. Пальцы стукались друг об друга, - Впредь в штате будут усилены меры в отношении инакомыслящих. Их всех будут убивать. И, пожалуй, мы начнем с тебя новую традицию уничтожения протестантов. Майкл, - тон величаво и степенно вознесся над столом, - во имя Отцов Основателей, очисти наши души.
Довольно улыбающийся юноша, меланхолично придерживающий сталь у кожи, кивнул. Пэтти стрельнула взглядом вбок: грудь поднялась и плечи сами толкнулись вперед. Веревки…
Пальцы, возникнув над макушкой, нежно коснулись лба и прогладили путь до корней волос. Они пробороздили челку, чтобы грубовато схватить макушку. Майкл расчётливо склонил голову, присматриваясь к шее. Его более чем устраивала инструкция Либерти.
Пэтти отдавалась тяжелому дыханию, понимая, что не крики, не переговоры ее не спасут. И молча смотрела в прозрачные зеленые разводы спокойных глаз.
Юноша в пиджаке аккуратно поднес лезвие к шее. А веревки сильно жали.
И в последний момент в зал вломилась Джен.
- Эй, вы. Я здесь! Хватит.
Хвост враждебно бился по плечам, пока Джен не остановилась рядом с отцом. Зеленые глаза выцепили плачевное состояние Пэтти, и тогда шатенка дерзко приблизилась к Майклу и отобрала нож. С размахом. Тот разочарованно опустил ресницы, и укрыв ладони в карманах брюк, побрел к своему месту. Джен разрезала путы.
- Здравствуй, Джен.
- Ты же обещал!
- Привет, - тихо поздоровалась Пэтти. Подбитые губы дрогнули в незаметной теплой улыбке. Сглотнула более свободно.
- Привет, - Джен отбросила бечёвку, и по-хозяйски хлопнула по стулу, - Амнистия.
- Я хотела по УДО.
- УДО задержалось, - Джен уставилась на отца, сразу меняясь в холодном взгляде, - Почему так, не скажешь?
- А что не так?
- Ты слово сенатора дал, что Пэтти не тронешь, если видеться с ней прекратим.
- У меня кое-что пропало... Почему так, не скажешь? – шатенка осеклась под пронзительным и спокойным взглядом отца. Садисты озадаченно переглянулись.
- Так сложились неопределенные обстоятельства, над которыми я не властна…
- Хватит, - оборвал охламонский монолог Либерти, впрочем, возвращаясь к дочери. Пэтти заметила, как его глаза пробежались сверху-вниз. И глядели они иначе. На предмет ранений.
- А причем тут Пэтти? Ты же обещал не трогать, - укоряла Джен.
- Да просто ты исчезла, и я не знал, что думать, - насколько же фальшиво волнение, - И первая мысль: это твое возвращение к протестантам. А кто у нас главная, - тон сразу сменился на торжественный и гордый, - Боевая, храбрая, упрямая, - Пэтти скептически моргала, изредка смиряя сенатора отнюдь непочтительным взглядом, - Не продавшая свои принципы за свою жизнь, - изящно поданная издевка рассмешила даже Пэтти, - …протестантка? Только Патриция Блейдел, - нога, сложенная на ногу, качнулась. Во взоре сенатора крутилось столько невысказанных слов и все хором обещали быть высказанными.
Блейдел улыбнулась.
Боль в челюсти не помешала уничтожать непрогибаемостью сенатора. Он сразу перевел тему:
- Где ты была Джен?
- Ну-у, - тяня «у», Джен пододвинула стул к подруге и уселась. Словно охраняя, - Скажем так, я прогуливалась и испытывала сенаторский иммунитет на прочность, - как по строчкам воспроизвела шатенка. Брякнула неискреннее… - Прости.
Либерти неоднозначно посверлил дочь взглядом. Пальцы жали стекло гладкого бокала.
- Что ж, ты пришла. А она никуда не уйдет. Я не позволю нашей гостье прогуливаться Судной ночью и волновать разное отродье по типу протестантов.
- Спасибо за Ваше любезное волнение, но лучше уж я погуляю в самом сердце ночного карнавала, чем останусь здесь.
- Тебя никто не спрашивает, - еще чуть-чуть и сенатор бы сорвался.
- Да реально не надо, - иронизировала Пэтти. Словно с телохранительницей ей ничего не грозило. Старая-добрая работа Джен возвращается?
- Не, ну мы можем организовать тебе ночной карнавал, - солидно протянул Феликс, обстоятельно жестикулируя рукой. Пауза, долгий взгляд. Резкая перемена эмоций, - На два круга, хахах.
Ритмичный, едва ли не клоунский хохот прорезал воздух. Феликс улегся на стол, выпрямился и стал бить по краю ладонью. Пэтти закусила изнутри губу, испепеляя его убийственным взглядом. Он понемногу сник.
Улыбка тотчас померкла, как и огонь в его раскосых глазах.
Они словно говорили: «только дайте эту девчонку на растерзанье, живого места на ней и в ней не останется».
- Сволочь, - отчетливо шепнула Пэтти. Мысль его понята правильно.
Душно. Невыносимо душно. Жар камина преумножал тепло в зале.
Блейдел сдунула волосок, прилипший к губе.
И тут сенатору пришло уведомление. Он неспешно посмотрел в своей смартфон, чтобы увидеть, как с его счетов сняты все деньги. На белом экране чернело 0 $, хотя раньше выделялись многозначные цифры.
Очень многозначные.
Мужчина коротко взглянул на Джен. Замечая ее мягкий изгиб скул, насупленный взгляд жгуче-зеленых глаз и упрямо сжатые губы. Судя по легкой тряске, бродящей по ее телу – мотала ногой за скатертью. Либерти тяжело сморгнул разочарование. Печаль все равно виднелась в радужках, вот только Джен видела ее как фальшивую мягкость.
Мягко стелет - жестко падать, верить ему еще, пф.
Карлхайнц досадливо устремил взор на Реймонда, пока не поставленного в известность. И на небо, усыпанное звездами. Правда вместо звезд – отражение люстр. И край серого скотча, торчащего из-за шторы: стекло все-таки за ночь не починить.
Внезапно раздался звонок, разбавивший пресный дух кровавых посиделок.
- Я открою, - вызвался Филипп. Прокашлялся и легким шагом отправился на выход.
Непривычная тишина гуляла меж людей. Ровно до момента, как в зал вошел высокого роста шатен с благородными манерами и чертами лица. Словно джентльмен из давних веков.
Джен выпятила бровь, уже нарываясь на неприятности. Пэтти заинтересованно и искоса взглянула на гостя. Тот явно наслаждаясь вниманием к своей персоне, вежливо качнул головой. Поздоровался.
Мужчины встали, чтоб кивком головы поприветствовать его, чего Пэтти решительно не поняла. Какие манеры! Высокая планка вежливости. Девушки, конечно, не встали.
Джен бы сказала:
черт с горы.
- Элайджа, друг мой, - воспрял мистер Либерти. Нотки грусти испарялись с каждым словом. Решил спрятать разочарование внутрь, - Неожиданно. В Неваде отменили Судную ночь, и ты приехал к нам, на экскурсию?
Джен, прикрыв рукой губы, под шумок шепнула Пэтти:
- Стеша дома, с ней хорошо, - и отодвинулась, как ни в чем не бывало. Блейдел виду не подала, но на душе стало легко. Веселость мелькнула в уголке губ.
- Ну к чему это? – улыбчиво вещал Элайджа, пожимая руку другому сенатору, - В нашем штате протестантов не водится, поэтому отменять нужны нет. Царит единогласие. Я тут со своими приятелями проездом.
- Тогда можете погостить с нами?
- Нет, благодарю. Я, знаете ли, по делу, мистер Либерти, - обманчиво тепло улыбнулся Элайджа. Любопытство в карих глазах кольнуло по Пэтти, - Ужин при свечах с великой протестанткой, сдавшейся в прошлогоднем выступлении – занятно.
Искренне удивился присутствию девушки, да еще в живом виде, пусть и покалеченном. Патриция отвела демонстративно равнодушный взгляд на стол. Элайджа вздохнул. И не успел перейти к сути, как мистер Либерти поспешил объясниться:
- В Орегоне практикуются демократические принципы. Мы предпочитаем переговоры.
- Охренеть демократия, - буркнула Джен, ища понимания в глазах подруги. Та утайкой усмехнулась.
- Демократия рождает вольнодумцев... Мы тоже любили демократию, - поддержал Элайджа, - Любили и любили. Потом любовь прошла. И нам пришлось искоренить всех протестантов за одну Ночь. И знаете, любовь вновь возвращается. В Неваду стекается много туристов, желающих очистить души, показатели шикарные – все как завещали Отцы-основатели. Да только некрасиво поступает с туристами Орегон.
- Что случилось? – серьезно и искренне спросил Кархлайнц.
- К моему большому сожалению, Орегон нас принял не гостеприимно. Представляете, только оставил я с коллегами свою машину, как из нее украли порядка 10 слитков золота и деньги. Такие суммы не озвучиваются, - деликатно опустил взгляд Элайджа. В его кротком облике выдавала властность осанка. Он опирался на ногу, отодвинув пиджак и пряча руку в кармане лощеных брюк. И рука весьма распорядительно витала в воздухе, - Также была важная для меня карта. Тоже связанная с финансами, там по пустякам, но все же неприятно терять такие вещи. Я бы не явился к Вам, мистер Либерти…
Сенатор понял всё в один миг. И слегка отвернулся от Элайджи, в невозможности принятия.
Что же она творит?
- Да вот только мои люди заметили девушку, взявшую наше. И признали в ней Вашу дочь.
Джефферсон заинтересованно накрыл губу указательным пальцем, укладывая подбородок на большой. Внимание садистов приковалось в воровке.
Либерти слабовольно качнулся.
- Дженифер, - шатенка возвела нагло-непроницаемый взгляд на отца. Не выдержала и стрельнула им по Элайдже. Суровому, собранному и флегматичному, - Это правда?
- Да, да, я сперла деньги и положила их в укромное место, - и улыбнулась Элайдже, - Не переживайте, их никто не украдет.
- Джен, - одёрнул ее сенатор.
- А?
Пэтти устало, но твердо улыбнулась. Она поняла, куда Джен потратила деньги:
- Молодец.
Словесная гордость уязвила сенатора да так, что он сорвался с места. И решительно надвинулся на Пэтти.
На Пэтти, а не Джен.
- Это все из-за тебя.
Почему-то девушка решила, что ее сейчас начнут душить, и смирилась. Бояться - напрасно.
- Но мы… я готова вернуть эти деньги, - встряла Джен, впрочем, резко вставая между Пэтти и разгневанным отцом, - Все до цента. За скромную плату.
- Да что ты? И что же ты хочешь? - нервно одернул пиджак отец, остановился. Успокоенный лишь внешне.
«Джен нейтрализатор для него, похоже»: размышляла Пэтти, опасливо и незаметно поглядывая на созерцателей сего действа.
- Пэтти не виновата в том, что я взяла их деньги. Отпусти ее.
Сенатор по-особенному взглянул на дочь, словно хотел что-то добавить, но молчал.
- Я готова поехать и показать, где карта. А заодно, и другие карты, - лукаво добавила Джен, любуясь чрезвычайно понятливым и рассерженным взглядом отца, - Там нет адреса, надо ехать в глушь. Пранк не удался, признаю.
- Любопытные у Вас «пранки», - кривая усмешка украсила благородное лицо Элайджи. Глаза невесело блестели.
Мистер Либерти пронизал арктическим взглядом холодеющий – ее.
- Отпусти, - легкомысленно надавила Джен. И не знала на что больше: на упрямство сенатора или на любовь отца.
Карлхайнц медленно осел на стул, задумчиво глядя на свой бокал. Золотистые капли искрились на стекле. Но отчего-то на душе совсем не весело. А даже пусто.
Потому что он понимал
всё.
Блейдел выпрямила позвоночник. И мягко выдохнула.
- Все-таки Дженифер дома, значит, я могу идти. Вы же держите слово, сенатор? - намеренно наивно задала вопрос Пэтти.
Колкие иглы презрения точили стылый взгляд. Выдержав напряженную тишину, Либерти сумел выдавить нежнейшую улыбку.
- Конечно, мисс Блейдел. Вы свободны.
Зеркалом отразив его выражение лица (только менее вызывающе), Пэтти поднялась. Пальцы ткнулись в обивку стула. Колено сдавливало болью. Но на женском лице прочесть нельзя было ничего, кроме достоинства.
Феликс запил неудовольствие водой. Хоть чем-то неалкогольным. Еще один стакан блистал на краю стола.
Теплые округлые глаза скользнули по внимающему Элайдже. Она его мало интересовала.
Хоть кого-то…
Феликс бросил телефон на стол. Легкий грохот не потревожил ее душевное состояние. Напротив, девушка встала и, обещая вернуться за вещью, направилась дальше.
Пэтти прошагала к месту сенатора, зацепила пальцами салфетку. Затем ткань промокла в стакане воды и девушка подошла к зеркалу. Не видя никого. Сенатор не замечал: горесть металась в голубых глазах. Зато остальные сверлили ее взглядами.
Груз не единичной угрозы движения не сковывал, наоборот: Пэтти весьма раскрепощенно вытирала нос, губы, руки, на которые попала кровь. Невзначай. Движения рваными остатками показывали волю и властность над своей жизнью. Да что там жизнью - над событиями в особняке. Попробовала потереть платье, но розовый шелк впитал навек это бордо. Сжала зубы: испортили вещь.
И девушка демонстративно бросила смятый комок на стол. И мягко обернулась, дабы сгладить дерзкий, вызывающий жест.
- Не рекомендую попадаться на глаза сегодня мне и моим приятелям, - выйдя из забытья, промолвил Карлхайнц. Пэтти молча опустила ресницы, постояла и даже не кивнув, схватила телефон и прошла к выходу.
Пересечение взглядов было секундным: Джен с облегчением провожала девушку, а Пэтти - с благодарностью и переживанием. А что же будет с подругой?
Пэтти вышла из особняка, поправила волосы одним взмахом рук, пустив волны по спине. Студеная прохлада подхватила их.
Протестантка резким взглядом наткнулась на Деймона, Билла и Курта. Медленный шаг вперед, наблюдение – они падать не будут. Покачиваясь и буквально прожигая дыру в ее голове, Билл покусывал зубочистку.
Юноша в водительской кепке оглядел Пэтти оценивающим взглядом: с головы до ног. Едва сдержался, чтоб не присвистнуть. Щелкнул семечкой, и нагло уставившись, ухмыльнулся. Пэтти шла царственной походкой, как бы невзначай отсекая мужчин из поля восприятия.
И спокойно ушла в ночь.
Гости из Невады не долго томились в раздумьях того, почему подбитая судьбой Блейдел ушла живой. Из особняка вышел Элайджа. Он увел их в сторону, чтобы сообщить о планах.
Карлхайнц деловито кивнул троице, а Джен плелась сзади, одаривая скепсисом весь мир. Она понимала, что поедет с Элайджей и отцом распутывать клубок несуществующей загадки. Где же карты? Точнее, обломки их обналиченной сущности?
В интересах сенатора - не портить отношения с сенатором штата Невады. Ведь Элайджа легко может лишить Джен жизни. И это будет
справедливо.
Таким образом, шатенка с тем же лицом поместилась в машине Майклсона, весь путь желая разбить зеркало. Ведь из него иногда смотрели голубые отцовские глаза.
По дороге она ловила на себе взгляд Либерти. Проницательный, просящий. И когда увидела разочарованный, тут же отвела взгляд. Она не виновата в том, что он ее заставил играть роль отзывчивой, любимой дочери. «Миражи развеиваются», эгоистично думала Джен, глядя, как Элайджа крутит руль.
«Достаточно с него, он был счастлив целый год».
Смех Карлхайнца был, действительно, искренним и заливистым, когда дочь грубо отшучивалась перед его приятелями во время гольфа. Солнечный блеск реки перед полем тускнел в глазах, по мере возвращения Джен из воспоминаний. И терялся в ночи, темно-синей, неприветливой. Ровно как их водитель.
Они уехали на другой конец города, чтобы она сказала:
- Ой, нету.
Ее руки беспорядочно трясли кусты. Джен упрямо выглядывала в темноте сумки, сгибалась у деревьев. Элайджа раздраженно выдохнул, въедаясь в жвачку зубами. Сенатор перевел озабоченный взгляд с дочери на мужчину - и обратно.
Шоу рисковало прерваться.
Либерти подошел близко к ней, тихо, огорченно обращаясь:
- Джен, мы находимся в очень серьезной ситуации, - каждое слово весомо застывало в воздухе, заставляя Джен отмести беспечность и прислушаться, - Я прощаю тебе сворованные карты, деньги, я все готов простить, ведь ты моя дочь. Но этому человеку - чужому, нужны его деньги. Прошу, скажи, где они находятся.
В глазах отца стоял страх и искренняя обеспокоенность.
«Что, Сенатор штата боится второго такого же?»: витала насмешка в упрямом взгляде Джен. Она хотела съязвить в ответ что-то в духе: «Пап, у меня резко обострился склероз, передай Элайдже, чтобы приезжал за своей картой через годик». Открыла рот и тут раздался выстрел. Джен дрогнула.
Элайджа опустил пистолет, флегматично глядя на подстреленного Карлхайнца. Голубые глаза расширились. И дрожащие пальцы еле-еле отогнули ткань пиджака. Джен выдохнула, глядя как из-под лацкана выползает бордовая жидкость. Поглощала белоснежность ткани без остатка. Это ужасало.
Ужас же отразился в стеклянном взгляде отца и все, что он мог выдавить перед тем, как упасть на землю, это:
- Беги.
Пап! Незаметно для Джен сердце вздрогнуло.
Она стыло поглядела на Элайджу и в последний раз исполнила волю отца. Девушка сорвалась: побежала в лес. Оставила позади себя нового врага, а значит – и всех его приятелей.
***
Мужчина, поправляя безупречный черный костюм, веселым бегом миновал парадный вход.
А за ним тянулась троица садистов. По-акульи учуявших запах вот-вот прольющейся крови.
Приятели Карлхайнца словно не двигались после его отъезда. Майкл решил выполнить его последнюю волю. Вечно педантичный и покорный, да только себе на уме.
Покорный до тех пор, пока его мысли сходятся с сенаторскими.
Остальные садисты лицезрели по-деловому вошедшего Элайджу. Тот демонстративно бросил брошь Карлхайнца на стол и сказал:
- Мы в расчете.
Незабудки печальными бутонами голубели на скатерти. Курт с прищуром выглядывал за барной стойкой достойное пойло, пока Деймон и Билл любопытно осматривали помещение.
Как ни странно, мужчины поняли. Но не вскинулись, не застыли в немой ярости. А приняли убийство руководства – за норму.
Потому что кто-то этого ждал.
Реймонд, необычно для себя, улыбнулся. Пустой взгляд наполнялся осмысленностью и впитывал яркий голубой цвет лепестков.
Элайджа ухмыльнулся, открыто дивясь пассивности свиты Либерти. Видимо, Билл и Деймон с завидными навыками внезапной стрельбы – не пригодятся.
Майклсон опустил глубокий темный взгляд, подумал и решительно развернулся на месте.
Феликс вмешался, наконец подав признаки заводной жизни:
- Стоп-стоп-стоп. Вы порешали, то есть, убили Карлхайнца за карту, которую украла его дочь?
- Верно.
- А дочку-то убили?
- Нет.
- То есть она не при делах? - справедливо, но насмешливо спросил Феликс. Элайджа закатил глаза, не собираясь поворачиваться:
- При делах. Но мы ее убьем сами. Я знаю, где она находится, - рука взметнулась в воздух с передатчиком. На экранчике светлела карта города и красной точкой в знакомой лесной чаще. Это Деймон успел при первой встрече прикрепить жучок, - Вы же можете избирать нового сенатора, - холодная улыбка, - Уверен, старый вам порядком надоел.
Что верно. Никто из сенаторского круга не возник после брошенной на стол броши. Все всё поняли. И в некоторых, помимо равнодушия, встрепенулся праздничный азарт.
Наконец-то.
Сенатор слишком размяк со своей дочерью, забыл о планах компании, проводя время лишь за совместным отдыхом и бесконечной болтовней. Да и доступ к запасенным штатным деньгам был только для него. Карлхайнц жадничал. А этого некоторые не могли простить.
Курт бессовестно и бесстрашно взял с полки коньяк. Покрутил в руках, и невинным взглядом обвел орегонцев.
Риз вежливо поднял бокал в знак одобрения. Накал исчез, не успев зародиться. Кажется, купания в крови отменяются. Курт обаятельно улыбнулся в ответ и схапал полную бутыль. Норовил уже отнести в машину.
- Тело Либерти там, - выразительно поведя бровью и пальцем, Деймон указал на окно, - на пороге. Ну, дабы похоронить, все дела, - недоуменно отмахнулся мужчина и лениво пожал плечом.
- Вот уж это лишнее, - заметил Феликс. Он проницательно взглянул на брюнета, видя ответные смешинки в синих глазах. И понял, что работают они на одной стороне.
Феликс улыбчиво проводил приятелей Элайджи. И когда дверь захлопнулась, тут же вместе с Джефферсоном сорвался с места. Они побежали на второй этаж и ворвались в кабинет.
Увидели открытый пустой сейф и пробел в книжном стеллаже. Для приличия и развенчивания опасений они разобрали шкафы, тумбочки и стол. Разорвали подушки и со злости разбили зеркала и вазы. Видимо, сенатор взял карты с собой.
Киллиан мелькнул в проходе и вальяжно оперся об косяк:
- Не нашли?
- Нет, везде пусто.
- А у сенатора смотрели? Шмон бы навести, - заманчиво протянул брюнет.
- Это идея, - предприимчиво и занято бросил Джефферсон, спешно удаляясь из комнаты.
Все что у них было: труп с телефоном в кармане. Джефф снял блокировку. И на экране высветились уведомления о пустых счетах и открытое окошко с надписью «Удалить?».
И они поняли, что все деньги у Джен. Или там, где успела побывать за время побега.
***
Трофеи, бейсбольные биты. И злобная ухмылка Тома, молчаливым взглядом изучающего двух доходяг за столом.
Реймонд зашел. Игроков отвлек шелест плаща. Старик в шляпе обернулся на спокойного посетителя. Пронзив того ледяным взглядом и пережевав жвачку, брюнет застыл на месте. Руки прятались в карманах плаща.
На плечи безмятежных гостей опускалась тень напряжения. Впрочем, более молодой картежник протянул:
- Ребят, чего вам? Выпить?
- Нам бы Дженифер Брандо. Знаете такую? – чуть слышно бросил Реймонд, выглядя вполне обыденно.
- Не, ребят, - занято цокнув языком, отмахнулся игрок, - В бейсбольном клубе такой нет.
- Ну… - елейно протянул Том, склоняя голову на бок и веду в сторону рукой, - Может, здесь находятся ее деньги? Она у нас, знаете ли, местный Робин Гуд – ворует у богатых, а отдает… - многозначная мягкая улыбка.
Старик понимающе хмыкнул, бросая пиковую даму.
Реймонд довольно оценил пустующую обстановку в клубе. Только двое протестантов. Жалких.
- Не знаем такую.
- А может мы сможем прояснить Ваше сознание? – ровным, приглушенным тоном произнес Реймонд, нацеливая пистолет в спину старика.
Более молодой парень глянул исподлобья и резко достал из-под стола заготовленный револьвер. Выстрел. Пуля вошла в стену, а могла в Тома. Но тот уклонился, в поклоне вынимая из пальто пистолет. Его пуля влетела точно в голову старика. Реймонд невозмутимо обходил столики.
Телевизор что-то малослышно бормотал. Все равно.
И его выстрел предназначался ноге парня. Тот заорал от охватившей агонии: потому что Реймонд безжалостно прострелил вторую ногу. Револьвер рискнул пальнуть по Тому, но напрасно: его выбили из рук ногой. Сам парень, корчась, сполз со стула.
Волна каштана тронула глаза. Дернув головой, Бисфорт вернул ту на прежнее место, после чего холодно откинул пластмассовый столик. Карты рассыпались, выпивка пролилась.
- Почему протестанты такие жалкие, скажешь? – надменно интересовался Том. Его наглая улыбка обнажила зубы. Жестокий взгляд темных глаз приковывал к полу.
Парень прерывался на сдавленные крики. Отгородился плечом, зажал влажное пульсирующее бедро.
- Я задаю вопрос еще раз. Где деньги? Дженифер их явно несла к вам.
- Нет их, их уже нет, - рявкнул тот, не зная, плакать от отчаяния или сопротивляться из злости. Грудь рвали толчки воздуха.
- Потратили?
- Да.
Он вмиг фыркнул ноздрями, покачал головой, вздымая ее вверх. Реймонд заулыбался, причем искренне весело:
- Как истинные бедняки, не умеете распоряжаться деньгами. Дикари. Так быстро их тратите…
- И бессмысленно.
Том и Реймонд удобнее подступились к протестанту. Стали слышаться всхлипы.
- Вам сенаторским недолго все равно осталось. Меня убьете, но и вас повяжут.
- Можно спросить, отчего такая уверенность? – Реймонд возвышался, спрашивал, выяснял. И все равно был отстранен, - Полиция Орегона наша. Кто нас рискнет «вязать», м?
- Есть органы выше орегонских. И на всех вас есть компромат, где вы забавляетесь с жертвами вне Судной ночи, мрази поганые.
- Допустим, - пауза, - И как же до них дойдет эта информация?
- Кассеты, - дико оскалибшись съязвил Говард. И рискнул взглянуть прямо в голубые, едва ли не гавайски безмятежные омуты Реймонда. Тот не подал виду, что данное замечание было несколько…
неудобно.
Выше Орегона пусть существовали и такие же убийцы, но уж больно честно относились к законам. Собственноручно написанным.
- Ошибаешься, - издевательски одернул того Том, - Мы у Вас уже забрали кассеты. Это сделал Питер, представляешь? Ваш старый добрый оператор.
- Дебилы, - недобро засмеялся Говард, прислоняя голову к половице. Посмеялся еще раз так, словно о чем-то знал, но делиться этим не собирался. Не с ними, не теперь, - Он украл только часть кассет, а остальная нетронутая. Не найти их вам больше… Идиоты…
Том не стерпел и пнул того в бок. Говард дернулся.
- Ах… Все равно… Джен заберет обратно часть кассет у сенатора, и уже все видео отвезет людям… которые навсегда закроют Вас… посадят.
- Сомневаемся, - уже невесело отвечал Том. Подбородок немного скривился, как и дрогнувшая морщинка у носа – аристократичное лицо пестрело раздражением. Изящная бровь приподнялась вверх: жаль, что обреченного уже не брало высокомерие садиста.
- Значит, кассеты у Джен, - задумчиво молвил Реймонд, блуждая взглядом по полу, - Но когда она приезжала – их не было. Следовательно, успела спрятать.
- Явно там, где прохлаждается ее белокурая подружка, - выразительно добавил Том.
- Явно.
Молчание пронзило и кряхтящего протестанта, и убийц. Бейсбольный клуб готовился к мертвой тишине, репетируя ее.
- А подружка там, где сейчас Блейдел, - и выстрел, - Все понятно.
Реймонд отрешенно постоял, подумал. Пистолет тлел в руке. Голубые глаза не видели размноженной черепушки, кровавых всплесков и раскинутые руки. Брюнет совершенно спокойно избавился от протестанта.
И набирая номер, с удовольствием покинул клуб, выходя на свежий воздух. Том ступал следом.
- Джефферсон, есть новость. У Дженифер компромат на все ваши развлечения, -
в которых сам никогда не участвовал, - Вроде и ладно, но все равно неприятно. Избавьтесь с Киллианом от всех кассет в офисе Либерти, Блейдел их может собирать. Опередите ее. А мы найдем Джен, чтобы добыть оставшиеся. Надо успеть до того, как ее найдет Элайджа.
- О, - удивился Джефферсон, искоса поглядывая на Киллиана и выкручивая руль крепкой рукой, - а мы как раз туда и направляемся. Правда, Феликс отказался, уж больно хочет найти нашу лидершу. Сбежать далеко она не могла… Да и бежать-то некуда. Поэтому он поехал к ней домой.
- Деловой, клюшку взял, - вторгся в разговор Киллиан, беря смартфон в свою руку, - Феликс сказал, что сделает ей ремонт, и организует лечебно-принудительные процедуры по вправлению совести. Вот так, - самодовольно беседуя, брюнет по-хозяйски глядел на дороги. Упивался Иммунитетом: машина проезжала около карнавально-кровавого зрелища. Кого-то забивали.
- Хорошо, она нам больше не важна, - спокойно ответил Реймонд, - Вероятно, Феликс найдет там и Стефанию. Тогда избавимся сразу от обеих. Действуйте.
Реймонд убрал телефон в карман плаща и принялся доставать сигары. Когда еще удастся спокойно закурить, глядя на ночное небо?
- Складывается ощущение, что кассеты именно в доме Пэтти под охраной Стефании. И полагаю, из всех нас больше всего прав Феликс, – нервно заявил Том, впрочем, внешне ничем это не показывая. Его встряхивало от одной мысли, что эта блеклая, скромная протестантка
опять обвела их вокруг пальца. Что-то скрывала их личное
, его, черт возьми.
Вторую ночь он мечтал свернуть девушке шею. А отчего именно Стефании – известно. За помощь протестантам, причем, довольно ощутимую. И это так не вязалось с ее нежным, тихим образом. И это несоответствие раздражало, потому что расценивалось за лицемерие.
Том забылся, кто из них настоящий лицемер.
- Феликс, может быть и прав, но разве мы можем спустить с рук Джен все то, что она натворила? – выдох в темноту, прохладный туман развеялся в такт размеренным тембром, - Сперва ее надо наказать. Всегда надо наказывать наших неприятелей. Затем убедимся, что кассеты в доме Блейдел и только потом отдадим на растерзание невадским гостям.
Реймонд рассудительно и уважительно взглянул на Тома. Они оба были ценными монетами в кошельке прихвостней сенатора. Равноценные. И отдавая этому должное, прислушивались друг ко другу.
Соперничать на фоне еще живущего врага – странно. Поэтому Том сморгнул удовлетворение, и одобрил решение Реймонда кивком.
И точно такой же завидел в ответ.
- И потом, - уже в черной машине высматривая на пути шатенистый хвост, Бисфорт продолжал план, - Когда расправимся с Дженифер, заедем к Блейдел, возьмем Стефанию и прокатимся до ее дома, - тонкие аккуратные губы дернулись. Грудь теплилась от предвкушения, - Убьем на ее глазах мать, а потом и ее –
после пары пыток.
- Майкл хотел бы с ней переспать, - увлеченный дорогой, отвечал Реймонд, - Кстати.
- Одно другому не мешает, - собранно заявил Том и повел плечом.
Машина их везла по следам машины Элайджи. Крис ловко и незаметно закрепил жучок, за спинами Курта и Деймона.
Словно брал бесценные уроки у кого-то такого же тихого и неуловимого.
