Немецкая гнида

Август рано или поздно подходил к концу. После всего что случилось, Таня стала оборачиваться по сторонам на улице. Это имело смысл учитывая ещё то, что иногда вдали мелькали силуэты танков, что едут куда-то, близко они никогда не подъезжали, даже не останавливались. В такие моменты, Таня чаще всего пряталась за стеной или деревом, и было плевать как далеко едет танк. При виде этой машины, перед глазами будто появлялся тот самый солдат, чью судьбу повторить не хотелось. Бабки и сплетники болтали, мол: «Смерть в село пришла.» Бабушка тоже в какой-то степени подключилась, но не трубила об этом везде и всюду. А его самого, того солдата, вскоре захоронили в лесу. Цветов туда натаскали, кто сколько может. Хоронили мёртвого солдата как героя, хоть и видели его живым только считанные секунды. Знали, что за родину погиб, не с проста тут оказался. По той тропе где оказалась свежая могила, старались больше не ходить, кто-то побаивался, а кто-то не хотел случайно наступить на захоронение. И даже та малышня, что пихала в солдата внутренности, даже эти бедовые гении оставались в стороне. — Ах, вот они! Таня, посмотри! — Наташка развернула подругу в другую сторону, направляя лицом на два силуэта. Два мальчишки впереди что-то копали в кустах. Оба низкорослые, на две головы ниже Тани, а Наташи тем более. Девушка определённо видела их раньше, но не могла вспомнить где. Один из них обернулся, глядя на девушек, не то с удивлением, не то с опаской. А вот его приятель всё также возился согнувшись на три погибели в кустах. — Разве что-то не так? — поинтересовалась она, глядя в глаза одному из мальчиков. — Да, не так. Я этих двоих уже за километр вижу. Вот они, те самые феноменальные идиоты, о которых я и говорила. — Наташа махнула рукой, показывая на мальчиков. Второй из пацанчиков вылез из куста, обернулся, и как-то странно посмотрел на Наташу. — Мы вообще-то, не идиоты. — протянул он, будто философствуя. — Ага, конечно, — Наташка раздражённо отвела взгляд, — Ладно, пошли, Тань, — она прихватила Таню за локоть, — Это я тебе показала, чтобы ты тоже знала их в лицо. Она видела их ещё несколько раз потом, и точно не могла понять как эти двое вообще даже к трупу подходили. Помимо этих чудиков, были и другие невзгоды. На деревню на днях скинули снаряд, зацепило два дома. Пара раненых, и пара погибших. Одну женщину зацепило осколком, насмерть. Вторую придавило досками, и попало по голове. Закопали всё там же где и солдата, немного в стороне могилу раскопали, и обоих туда опустили. Смерть в село пришла? Может. За последнее время слишком много смертей выдалось. Не только здесь, да и вообщем. Бабушка с каждым днём всё больше сомневалась, что Надежда ещё напишет. Это молчание ни с того, ни с сего, очень напрягало, и нагоняло на старушку страшные мысли. Единственная дочь, и она, ушла на фронт, а теперь это. Таня лишь ждала, и маму, и Галю. Обе они замолчали, резко и без предупреждения, никто из них не отвечает, и похоже даже не думает. Одна пропала в разрушенном городе, другая на поле битвы. Что из этого хуже? Хуже всего этого только ожидание. Ожидание, когда на самом деле понимаешь — не дождёшься. Любой другой бы уверял, — всё конец! Но нет. Слишком паршивый конец. Таня не хотела чтобы всё было вот так. Проще ждать, а не строить догадки. Правда ли, что, если очень чего-то хотеть, то это обязательно сбудется? Таня бы чуть-ли не с усмешкой заявила: «Конечно нет!». И была б права. Тревога у населения росла стремительно, ещё с самого начала войны, но тогда если кто-то думал, что обойдётся, то с приходом немецких танков в округу, многие уже не скрывали своих мыслей насчёт происходящего. — И куда так вырядилась, помирать же всё равно скоро! — и это сказала соседская старуха, причём просто проходящей мимо девочке, лет двенадцати на вид. Оправдать такое, даже у Тани получится с трудом. А Наташка так вообще б давным-давно прописала хозяйке фразы затрещину. И не одну. Рыжая в тот день ушла с самого раннего утра, ещё до первых петухов, или до того как первые односельчане выйдут кормить скот. Когда Таня пришла к ней, постучалась в окно, но не дождавшись ответа, приблизилась к двери. Деревянная дверь была не заперта, что показалось странным. Но не настолько чтобы сильно встревожиться. С неприятным скрипом, Таня открыла дверь, и заглянула внутрь. Тишина. Всё внутри не тронуто. Только плетёный коврик у входа сдвинут на бок. — Наташа! Наташ! — попыталась позвать подругу, — Ты дома? — никто так и не откликался, и тогда Таня зашла внутрь. Единственная комната, кою было не видно из-за двери, выглядела перелопачено. Шторы на окне были небрежно сорваны, чего девочка сразу не заметила. А один из стульев лежал у стены, хотя даже близко там никогда не стоял. Она рассматривала комнату ещё пару секунд, после чего поспешила удалиться, пытаясь найти ответы. Она прикрыла дверь в доме подруги, и поспешила вернуться к себе. Делать всё равно было нечего, а выискивать разные шумы больше не хотелось. А Таня удивлялась, ладно, когда Наташка ходила везде до разгуливания немцев на танках, но вот теперь... Впрочем, она всегда была слегка непредсказуемой. А если ты ей хоть слово против посмеешь сказать, то вовсе пожалеешь что на свет родился. Всё это ещё объяснимо, но зачем нужно было сдирать шторы, и кидаться стульями? Наверное, всплеск агрессии, на фоне чего-то. Такое иногда бывало, и Таня уже мало этому удивлялась. Брюнетка села на стул, и принялась рассматривать старую газету, спрятанную и перечитанную раз десять. Газета, та, в которой написали об объявлении войны. Самая первая газета, что попала ей в руки, как она приехала в село. — Ох, она всё ещё у тебя? — слабый голос бабушки донёсся со спины. Девушка недолго помолчала, думая, что ответить — Да, ещё у меня. — немного грустно протянула она. — Помню, мать твоя, ой как не любила эту газету... Думала, уже всё, нет её. — Ну, как видишь. Пока целая. — Таня положила газетку обратно в ящик, и неспешно закрыла. А Надежда ещё до ухода на фронт, чуть-ли не лупила Таню, каждый раз когда видела в её руках эту злосчастную газету. Угрожала отправить Таню на работы в поле, если она, не перестанет трезвонить о войне, подруге и этой газете. Несколько раз бумага попадала в мусор, несколько раз была хорошенько смята, надорвана, и выкинута в окно. Но Таня каждый раз находила её, и возвращала. Быстро просекла, нечто подобное придётся прятать. На вопросы: «Зачем она тебе нужна?» отвечала односложно. Сама и не знала. — Попей. — бабушка поставила рядом с внучкой стакан со свежим молоком. — Я что-то сейчас не хочу. — Попозже попьёшь, когда захочется. Бабушка часто старается не показывать внучке своих грустных эмоций. Видимо, это семейное. Мать всегда была достаточно скупа на эмоции, как на плохие, так и на хорошие, но с приходом войны её знатно понесло. С бабушкой та же история, но только она не зажимала радость, наоборот, старалась улыбнуться даже в самый сложный момент. — Там мама ничего не присылала? — Пока нет, доча, но думаю, скоро напишет. Таня выдохнула, и вновь взялась за ту газету.

*Так началась великая отечественная война советского народа против германского фашизма. Мы приветствуем героическую Красную Армию в её первых боевых схватках великой отечественной войны, в её первых успехах…*

Заголовок, бьющий по глазам с животной яростью. Заголовок, что заставляет вздрогнуть, и в конце концов смириться. Уже совсем скоро бабушка пошла к соседке, попросить соли, ведь у них она ещё два дня назад кончилась. А Таня так и сидела за столом. Оглянувшись, она запустила руку под кофту, и нащупала на бюстгальтере нужную деталь. Вынула руку, она уже с заколкой, что когда-то подарила Галя. Увидели бы это бабушка, или того хуже, мама, то чертыхнулись, и тогда точно сослались б на сумасшествие. Таня молчала, и всегда носила её с собой. Вот так вот, тайно. Она до сих пор помнит этот необычный подарок. — Галя, ну подожди! — Таня бежала за подругой, кое-как умудряясь не отставать. В то время как Галина лучезарно смеялась устремляясь вперёд. Галя очень любила догонялки. Они пробегали мимо прохожих, мимо домов, и Галя всегда выигрывала. Несмотря на прицеп в руках, в виде очередной куклы, ей похоже это мало мешало. Дело не сколько в догонялках, а скорее в самом факте веселого времяпрепровождения. А началось всё с обычного дураченья. Лужи после недавнего дождя, устилали улицы. Холодные брызги летели во все стороны от перебежек, пачкая тем самым ноги. Может, Таня упала в эту лужу, если бы не остановилась вовремя. — Ну всё, Галь, я сдаюсь! — Таня остановилась, опираясь на фонарный столб, пытаясь отдышаться. Тупая боль в ногах и горле пронизывала тело после бега. Галя неспешно подошла к ней, держа руки с куклой за спиной. — Ты ещё могла догнать, впереди был поворот, а значит ты могла его обойти. Ну, ничего, в следующий раз. — улыбалась Галина. — В следующий раз, это уж да... — на лицо брюнетки спало несколько прядей оккуратно заплетённых волос, и тогда Галя сняла с себя заколку. Заколола её на подругу, придерживая ей те самые пряди. — А тебе даже идёт. — улыбнулась она, смотря на приятно удивлённую подругу. Смешок, — Похоже на то. Подруги несколько секунд просто смотрели друг на друга. Тане всегда нравились эти яркие голубые глаза, словно кусочек океана, что каким-то боком попал в глазницы Гали. — А знаешь что, — начала Галя, — Возьми её себе, у меня ещё есть. С того самого момента Таня носит эту заколку, пусть сейчас и не так, как нужно, но всё равно носит. Без труда она заколола её обратно, под кофту. Понурив голову, она посмотрела на ящик стола, куда складывала письма от матери. Тогда стало ещё тоскливее. Летело время, бабушка уже должна была скоро прийти, но, видимо, задержалась за очередной душевной беседой. Вздрогнуть заставил стук в окно. Возможно, это бабушка. Но почему тогда не открывает ключом? Таня подходит ближе, и видит знакомый силуэт. — Жорик? — открывая окно, спросила она. — Да, я. Ты тут это, Наташку не видела? — Нет, не видела... Она ушла ещё утром, я к ней заходила, а её нет, так ещё и дверь забыла закрыть. — нахлынуло волнение, Наташка редко задерживалась так надолго. Несмотря на все обстоятельства, Наташа всегда старалась вернуться домой побыстрее, а если и не домой, то погулять с Таней, или ещё с кем. А сейчас... Таня догадывалась что это далеко не с проста. — Хм... Пойду поищу её что-ли. — Жорик развернулся, и уже собирался уходить. Таня ненадолго замолчала, ловя себя на мысли, что тоже хочет найти Наташу, пусть и не слишком хочется идти. — А с тобой можно? — Не вопрос. Шагая по пыльной дороге, Таня шла за Егором, сначала пытаясь не отставать, но в конце концов отставал Жора. Шутки, мол, что живот мешает, Таня решила оставить на будущее для подруги. Они обошли и перелопатили чуть-ли не весь посёлок, но Наташи так и не было. Тогда стало действительно боязно, и не только Тане. С Наташей могло случиться что угодно, что если она случайно нарвалась на немцев? Или может забрела слишком далеко, туда где уже можно встретить диких животных? Сердце билось всё интенсивнее с каждым мгновением, а во рту пересохло. — Где она ещё может быть? — Жорик обеспокоенно почесал затылок. — Самой-бы знать... Чтобы в этой ситуации сделала Наташа? Наверное, непременно бы пошла искать подругу в лес, без страха и сомнений. Но вот Таня... Может она действительно та трусиха той её иногда называли, а может это лишь ложное ощущение, непонятный обман, и самовнушение. Брюнетка затихла, думая, что делать дальше. Идти с Жориком в лес не вариант, да и он точно не согласиться. Отправить его одного? Он не пойдёт, со страху перед немцами кипятком обсикается. А пойти самой тоже до жути страшно. — Может... Может быть... — начала она, — Может ты ещё раз село обойдёшь, а я в лесу попробую поискать? — надеясь на то, что Жора отговорит её, Таня попыталась скрыть неуверенность в голосе. — А как же немцы? Таня оглянулась на лес. Всё тот же пейзаж, но сейчас он кажется более зловещим чем обычно. — Их пока по близости не видно. — Ну, тогда ладно. — с лёгкостью он согласился. Таня была уверена что он попытается её отговорить, но, на то он и Жорик. Разочарование, и печальное осознание своей же глупости, вот что почувствовала Таня, оглядываясь на лес. Посмотрела ещё раз на Жорика, но он не выражал каких-то новых эмоций. Вновь развернувшись, она шагнула вперёд, с каждым рывком становясь всё ближе и ближе. Запах мха ударил в нос, как только девочка подошла к первому стволу. Брюнетка оглянулась, Жора всё ещё стоял, может хотел проводить её взглядом. — Я... Я тогда пошла... — протянула уже не скрывая неуверенного подрагивания голоса. — Ну, ладно? На мгновение она засомневалась, что если Наташка скоро сама вернётся? Но, беспокойство за подругу победило. И к тому же, не хотелось быть трусихой и последним ссыклом, потому, она отбросила сомнения. Шаг, и девочка заходит в тень. Ещё шаг, холодок пробегает по спине. И вот она уже движется вперёд, смотря то под ноги, то по сторонам. Ветки на еле заметной тропинке хрустят, тем самым прекрасно выдавая её местоположение. В старом лесу особая атмосфера. Вековые ели, сосны, словно стражи, как будто следят за порядком. Вернее, следили. Только вот за немцами не уследили. — Вот Наташка, куда ж тебя понесло, — шёпотом ругнулась Таня, перебираясь через упавший ствол, что успел прирасти мхом к земле. Сколько же раньше всего пережил этот лес. И клад летом, тут дети копали, и по деревьям скакали, и по лужам прыгали, не то что сейчас. Это вовсе не значит что люди перестали веселиться, вовсе нет, просто делали это тише. Таня не знала сколько так, бродила, быстро потеряла счёт времени. Старалась идти в одну сторону, на случай если придётся зайти глубоко в лес, и также успешно выбраться. Пускай Наташа и водила её в этот лес, так сказать: на экскурсию. Но не везде, а только по ближайшей округе. Нельзя отменять и то, что всё это сборище деревьев расстилается на множество километров в разные стороны, обвивая деревни, поля, реки и прочие места кольцом. Если девушка сейчас заблудиться — пиши пропало. Она совсем одна, не кого-то кто бы без труда вывел её отсюда, а потому, лучше идти осторожнее, чем идти с наплевательством, но в один конец. Впереди она увидела множество высоких колосков, и само огромное поле. Когда-то раньше она была тут. Точно помнит как играла с местными ребятишками на этом поле, хоть и взрослые были против. Теперь скоро и она станет таким же взрослым, но никогда не забудет всё это. Вокруг было тихо. Тихо и неестественно спокойно. Она уже ожидала что кто-нибудь выскочит, или пролетит мимо, но нет, никого и ничего. Только тишина. Оглянувшись она уже хотела идти дальше, как её догадки подтвердились. Сзади послышался треск. Спешно обернувшись, Таня замерла. Кто-то приближался, колоски шуршали и выгибались. Ноги одеревенели, а глаза округлились в ожидании самого худшего. Из низкой стены колосьев показалась девочка. Совсем маленькая ещё, лет шесть отроду. Потому, если пригнётся, помещается в пшенице почти вся. А девушке эти колосья росли по самую грудь. Сначала Таня не узнала кто эта русоволосая девчушка, но как подошла ближе, разглядела знакомые черты. — Женя? — недоумённо выпалила она. — Привет, тётя Таня. — ребёнок улыбался, смотря в глазах тёте, что наверное казалась взрослой. В ожидании ответного радостного ответа, Женя подошла ближе. — А чтобы ты тут одна делаешь? Зачем ты так далеко ушла? — не дождавшись ответа, Таня продолжила вопросы, — Твоя мама об этом знает? — Я просто гуляу, а мама сказала что занята, она была ни против. — детский голосок непривычно коверкал некоторые слова, но не настолько, чтобы не понять смысл сказанного. — Ну... А она знает что ты сейчас тут? — Таня очень сомневалась, что тётя Люба бы отпустила дочь одну в лес, тем более в это время, когда в любом месте могут появиться немцы. — Дя! — девчонка покрутилась на месте, расставляя руки в стороны. Таня остановила её, и осторожно развернула в свою сторону. — Думаю, тебе будет лучше пойти домой... Понимаю, ты хочешь наверное ещё погулять, но твоя мама будет волноваться. — Почямю будет? — Она наверняка не думала что ты так далеко уйдёшь... И, наверное уже везде тебя ищет. — Таня огляделась по сторонам, но не успела ничего сказать как Женя потянула её в поле. Они обе чуть не грохнулись на землю, но Женя продолжала тянуть её дальше. — Жень, ты чего? — пыталась сопротивляться, но Женя не отпускала, сжимая маленькой ладошкой, худое запястье. — Пошли, покажю кое-что. — Женя сама ослабила хватку, и побежала вперёд. Таня устремилась за ней, чтобы не потерять ребёнка из вида. Вездесущие колосья бились одежду, шуршали, но не отменяли всей своей красоты. Через время колосья резко кончились, и они вдвоём вывалились на открытую местность. Это уже выскочило от времени из памяти, и либо в этой точке она не была, чего быть не может, либо забыла. Через небольшую поляну начинался сплошной лес, тёмный и непроглядный. — Сматри! Сматри! — бросила Женя, радостно поднимая что-то с земли. Таня обомлела когда девочка, подняла с травы винтовку, которую сама еле могла удержать. — Это лучше будет положить обратно, мало ли там остались патроны... — брюнетка взяла из рук девочки эту винтовку, и рассмотрев, осторожно положила обратно. Её появление хоть и можно было объяснить, но всё равно заставляло насторожиться. Вряд-ли бы кто-то стал просто так бросать винтовку посреди леса. — А ещё, туда ни ходи. — девочка указала рукой в сторону леса. — Почему? — Там дядя лежит, и ни встаёт почемю-то. — Женька опустила голову, всё также показывая к лесу. Неужто это так разыгралась детская фантазия? Таня смекнула, может, Женя насмотрелась на погибших из-за бомбежек, или ещё на того солдата. Потому, она, не слушая предостережение соседской дочки, решила посмотреть что там за дядя, хотя догадывалась, что если это правда, то скорее всего там покойник. Не прогадала. Сразу за кустами, на неё глядели мёртвые, полузакрытые и выцветшие глазницы. Явно труп здесь не так давно, что пугало больше всего. В груди что-то ёкнуло, заставив отпрыгнуть, сдерживая при этом рвотный позыв. Перед глазами сразу появился тот передавленный солдат, что только усугубило ситуацию. Невыносимо мерзко смотреть на это. Смотреть, как по порванной и окровавленной одежде с жужжанием ползают мухи, как тело медленно становится лишь остатками. Хотелось убежать, но внезапная мысль о Наташе перебило это желание. Женя даже не смотрела в ту сторону, давая понять что-либо боится, либо испытывает явное отвращение. Может, и то и другое. «Вокруг только смерть.» твердили многие. И Таня уже даже не пыталась это отрицать. Мёртвый немец посреди леса заставил вспомнить, что смерть затихла, но всё по-прежнему никуда не делась. Кто она такая, эта смерть? Её никогда нет, но при этом она всегда рядом. Она подстерегает на каждом переулке, даже в лесу. А уцелевшим остаётся только глядеть на трупы тех, кому повезло меньше. — Почемю этот дядя лежит с открытыми глазами, и ни слышит меня? — внезапно заговорила Женя, с надеждой и вопросом глядя на Таню. Брюнетка сглотнула, собираясь с мыслями. — Просто, понимаешь, людям свойственно когда-то уходить... И, дядя больше уже не встанет... — Почемю? — всё с тем же коверканьем и наивностью, Женя смотрела в глаза Тане, желая знать больше. А девушка была озадачена тем, что приходится объяснять столь серьёзную тему, маленькому ребёнку. — Разве тебе мама не рассказывала об этом? — Нет... А, расскажи ты. — девочка с искренней улыбкой смотрела на это серьёзное лицо, в ожидании желанного ответа. Таня не знала как подобрать нужных слов. Как объяснить ребёнку, что когда-то он потеряет всех? Просто из-за времени, или старости, когда умрёт сам. Как объяснить то, что сама же отрицаешь? — Как бы так полегче это объяснить... — начала она, — Ну, смерть, это своего рода конец. Когда, к примеру, дочитываешь книгу или газету, она на чём-то кончается. Жизнь тоже на чём-то заканчивается, и это и есть то, что называют смертью. — Смерть... А неужели после этого канца ничего ни будет? — Женя пристроилась ближе. — Этого пока никто не знает. — Татьяна недолго замолкла, размышляя, поняла ли её Женя в итоге. Есть вещи которые объяснить не просто, и ничему они неподвластны, всегда непредсказуемы и внезапны. Лидером по этим параметрам, определённо всё время человечества, остаётся смерть. — Думаю, тебе ещё рановато об этом задумываться. Женя замолкла вслед за Таней, которая серьёзно задумалась. Ведь Галя так и не написала за всё это время... Что если и её труп лежит где-то там? Впервые за долгое время её посетила эта неприятная мысль, которую она сразу отогнала. — Наверное, тебе уже пора домой, правда, Жень? — Не знаю. — девочка пожала плечами. Выбор был сложен. Можно было проводить девочку до села, но при этом потерять возможное преимущество в поиске Наташи, а можно просто отправить её одну, но в таком случае нет гарантии что она вернётся куда надо. А если она не вернётся, то Таню либо загрызёт совесть, либо тётя Люба. — Ну, вот смотри, — Таня склонилась к Жене, и показала рукой в сторону откуда она пришла. — Просто иди прямо, никуда не сворачивай, и через некоторое время выйдешь домой. — Хорашё! Она успешно выбрала подругу, надеясь что девочка не натворит глупостей по пути. Женя ускакала в поле, и быстро скрылась. Удаляющие шаги тоже вскоре пропали. Вновь воцарилась тишина, ни пения птиц, ни треска веток, ни порывов ветра. Брюнетка побрела дальше, успешно обойдя труп, на который старалась даже не смотреть. Запах гнили остался в носу ещё да долго, как и ощущение некого дискомфорта в теле. Но она продолжала идти, оглядываясь, в надежде найти бедовую подружку. Опомнилась Таня только когда увидела что начинает смеркаться. Это вогнало в небольшую панику, ведь Наташу она не нашла, и наверняка их уже ищут всем селом. Она только обернулась и хотела рвануть назад, но остановилась. Откуда-то в дали, в небо выходило зарево чёрного дыма. Несколько точек дымилось, а возможно даже горело, но из-за деревьев и расстояния, было не видно в полной мере. А вдруг это база немцев? Первая мысль, что только пришла в голову. Но вот потом её быстро перебило другой мыслью. Ведь она шла в одну сторону, ровно противоположно селу. Она сорвалась с места, и рванула туда как угорелая. Паника нарастала, хотелось просто вынуть вечно гудящее и дребезжащее сердце. Прошло время как ей удалось добраться сначала до поля, а потом уже и увидеть речку внизу. До села осталось совсем немного, но ноги как на зло гудят, не давая нормально бежать. Вдруг что-то заставило её полностью остановиться. Рёв мотора и шум колёс приближался, и Таня быстро присела, спрятавшись за куст. Правильно сделала, через небольшую щёлочку между листьями, она заметила грузовик, что ехал почти у речки. Когда вражеские знаки бросились в глаза, она остолбенела. Наверняка кузов был набит вражескими солдатами, это в худшем случае. К сожалению этого разглядеть не удалось. С трудом она дождалась как машина уедет, чтобы броситься на всех парах в село. Очертания домов за деревьями, показались странными, не такими какие были. Только когда она вывалилась из-за деревьев и травы, поняла в чём дело. В глазах всё замелькало, а с голоса неосознанно сорвался приглушённый хрип. Некоторые дома были подожжены, некоторые с выбитыми окнами. Нога Тани вдруг во что-то упёрлась, что-то твёрдое, но не камень, явно что-то длинное, но всё ещё непонятно что. С трудом она решилась опустить взгляд, и мгновенно пожалела. Она кое-как смогла распознать в этом Женю. Её вид ужасал, вызывал жуть и рвотные позывы. Наполненные ужасом и болью детские глаза, которые уже никогда не закроются, смотрели точно вверх, на голубое небо и плавно заходящее за горизонт солнце. Её полностью оголённое, грязное и бледное тело, раздвинутые и изодранные тощие ноги, окровавленная промежность, вырезанные её итак мелкие соски, заставляли дрожать, а что ещё мерзкое, так это свёрнутая на бок, словно переломанная тонкая шейка. Животный ужас, заставил взвизгнуть, и спешно отстраниться, закрывая рот рукой, почти что задыхаясь от одышки. При виде такого, все мысли вышли из головы. Лишь вдохнув очередную порцию дыма, и закашлявшись, Таня истерически мыча через зажатый рукой рот, обошла труп, стараясь не смотреть, и кинулась к дому. Её изба была ближе к окраине деревни, видимо, потому не была подожжена, как и другие единичные дома. Врезавшись всей массой в дверь, она ввалилась внутрь. — Бабушка! — вырвалось что-то с рода вздоха. Девушка заметалась по дому, пытаясь отыскать бабушку. Но глаза не могли уцепиться за её силуэт, поскольку его просто не было. Тогда она выбежала на улицу, помчавшийся к сараю. Дверь была открыта на распашку, коровы не было, так же как и бабушки. Она выбежала и оттуда, продолжая звать бабушку, в надежде что та откликнется. Лишь пробирающая тишина, развеемая только её криками. Никто не отвечал. В глаза Тане бросилась одна хата, было это что-то вроде церкви. Её крыша горела особенно интенсивно, а ворота были заперты на амбарный замок, что уже показалось странным. Замолкнув, она подобралась ближе. Из-за пламени ничего было не разобрать. Она просто стояла, и смотрела на горящую церковь, крест которой возвышался далеко над её головой. Пламя уже почти поглотило и этот крест вместе с крышей. Слёзы хлынули по щекам сами. Из прострации её вырвал шумок сзади, кто-то подошёл к ней со спины, она испугавшись, обернулась. Прямо за ней была Наташа. Та самая из-за которой она вообще пошла в лес. На её лице были странные царапины, от ногтей будто, глубокие, видно, что царапали несколько раз по одному месту. А глаза у неё красные, слегка опухшие, губы обкусаны, а сама она вся какая-то грязная и пыльная. — Наташа?... Что… — она не успела договорить как Наташа как-то странно улыбнулась. — Как видишь немцы сюда приходили, — начала она, — Я тогда вижу, в небе дым стоит, тогда и передумала, вон там переждала, — Наталья показала пальцем в сторону леса. — Я... Я... Я проходила там! Я п…п…пошла искать тебя, и тебя т…та…там не было! — нервно заикаясь Таня смотрела на Наташу, с печалью и злостью одновременно. Только вот, злостью на что? На то что ушла, или на то что врёт. — А ты хитрая. Ты права, я была не там. — равнодушно протянула Наташа. — И ч…что ты т...т…там ещё пе...п…передумала? В к…к…каком смысле передумала? — Неважно, Тань, это уже неважно. Обе замолчали, смотря друг на друга, но как на пустоту. Словно насквозь. Слёзы потекли ещё больше, когда Таня вновь обернулась на запертую церковь. Всхлипы шли будто сами, а она закрыла лицо руками, окончательно поддавшись эмоциям. — Н… На… Наташ, а почему з...здесь больше никого нету, п…почему я не могу ни до кого докричаться?... Что н…немцы сделали с б…б...бабушкой?... — на последнем слове особенно прослушивался всхлип. — Видишь церковь? — Наташа указала на неё. — Там твоя бабушка. И все остальные. Глаза округлились ещё больше, а ноги подкосились, чуть не согнувшись. Одышка сначала не давала ничего сказать, но начиная с хрипов, перерастая в голос, она начала, — Ты… Ты врёшь! Я в это не верю! — Не верь, но я говорю правду. — Не ври!!! Н…нет тут н…ни…никакой правды! — Таня начала в отчаянии трясти подругу за плечи, — Они живы! Живы, слышишь!!! Пощечина заставила опомниться, но лишь на секунду, после чего грохнуться на колени, и рыдать, закрывая лицо руками. Наташе было будто всё равно на страдания Тани, она просто стояла, не пытаясь никак помочь. — Они живы, я это з…з…знаю!! — Нет, Тань. Я бы не стала врать о таком. Крики людей только недавно стихли. — у неё полностью равнодушный голос, такой, будто ничего не случилось. — Д...да что ты вообще знаешь?! Это у т...те...тебя здесь больше никого нету! А у меня есть! Понимаешь, есть!!! Я знаю, ты врёшь, они все живы!!! Они живы!!! — уже кричала она, чувствуя как дребезжат её голосовые связки. Наташа резко хватает ту за подбородок, сжимая Тане щёки. — Не ори, если не хочешь чтобы немцы опять явились. Таня лишь приглушённо и отрывисто мычала, пытаясь вырваться из хватки подруги. Не пришлось сильно пытаться, Наталья сама отпустила, тут же отстранившись. — Так вот, что же я хотела сказать. — начала рыжая, разворачиваясь к подруге спиной. — Я уйду в партизаны, и неважно с тобой или без. Здесь меня больше ничего не удерживает. Таня глотая сопли, медленно и на трясущихся ногах поднялась. — Н..ничего не удерживает? А к...как же твой папа? Ты же х...хотела его д..до..дож..дождаться... Как-же е...ещё всё остальное? Ты же тут выросла! Ты столько лет тут п..прожила, и теперь просто хочешь всё бросить?!! Наташа обернула голову на брюнетку, — Папа, говоришь, да? Так вот знай, нет у меня больше папы. — В к...ка...каком смысле? — В прямом, Тань. Таня замолчала, обдумывая сказанное. Кажется, теперь всё стало понятно. Зачем она пошла в лес, откуда царапины, и насчёт чего она передумала. — Мне... Мне очень жаль, правда. Я.. Я не знала. — Так вот теперь знаешь. Заика чёртова. Наташа резко обернулась обратно, и двинулась вперёд, даже не смотря на подругу. — Эй... Т...ты куда?... — подруга не отвечала, лишь удалялась. — Постой!!! — Таня кинулась за подругой, хватая её за руки, но та только продолжала идти, иногда вырывая свою руку от рук Таньки. — Наташ, Наташа, п...пожалуйста! Ну, х...хоть ты не уходи!!! — резкий толчок в бок, и Таня падает на землю. Тут же привстаёт, смотря в спину не останавливающийся подруги. — Наташа, пожалуйста! Не бросай меня здесь одну!!! Если я что-то с...сделала, к...как-то обидела тебя, прости!!! Вдруг Наташа остановилась. — Да причём тут ты. — Наташ, я..я не выживу тут одна, — всхлипывает, — П..прошу, н...н..не уходи. Не бросай меня тут. Наташа обернулась, всё также равнодушно смотря на подругу. — Поднимайся, пошли. — метнула она уже более снисходительно, и рукой подозвала к себе. Таня моментально вскочила, и подошла к подруге, всё ещё всхлипывая. Таню крепко схватили за руку, и повели к лесу. Снова туда, снова в тёмную чащу, но и это лучше, чем одной посреди горящих домов.