Невозможность выбора.

— Ты странный. — выпалил Адам, после пары минут молчания. — Я не удивлен, что… ты не понравился Джоне. Он всеми силами пытался игнорировать неприятные покалывания в голове, которые становились все сильнее. Боль была по-настоящему странной, но в тоже время чрезмерно острой. Проходит несколько секунд, но легче не становится. Парень хватается за собственные волосы, стараясь скрыть лицо. Он пытается сказать, что ему не хорошо, но получается лишь неразборчивый набор разных звуков. В какой-то момент приходит осознание, что ему просто больно говорить. Что происходит? Теперь, Адаму все равно на присутствие Сезаря, который наверное все еще пялиться на него своим немигающим взглядом. Перед глазами все начинает темнеть и расплываться, все становиться совершенно непонятным. Мысли и предположения крутятся в голове с огромной скоростью, не давая возможности уцепиться хотя бы за одну из них. Эти ощущения похожи на торнадо. Ты ничего не успеваешь понять, но тебя уже закручивает в быстрый круговорот непонятных тебе чувств, без единой возможности выбраться назад. Мюррей чувствует, как тело неконтролируемо сползает по холодной стене коридора. Несмотря на ужасную слабость, Адам пытается прохрипеть просьбу о помощи. Сезар все еще стоит рядом и не двигается. Он не пытается помочь ему и не зовет никого из старших. Парень просто стоит рядом и молча сверлит Мюррея своим взглядом. Наблюдает… — Ты что творишь? — сквозь противный шум, стоящий в ушах, Адаму получилось расслышать чей-то очень знакомый и приглушенный голос. — Придурок, что происходит! Мюррей был уже не в силах думать о чем-либо. Полностью поддавшись течению, он перестал тратить небольшой остаток сил на попытки осмыслить все происходящее с ним. На несколько секунд, в голове задерживается мысль о том, реально ли все это. Действительно ли Сезар все еще стоит перед ним, и правда ли он слышал тот знакомый голос? Он не может верить себе, пока находится в таком состоянии. Нахождение в таком состоянии стирает все рамки и понятия между реальностью и галлюцинациями.

***

— … Черт, я правда испугался за тебя! Каково это выйти и заметить того глазастого чудика и тебя в бреду? Я подумал, что он совсем слетел с катушек и побежал за Хитклиффом. Потом… Потом он унес тебя куда-то и мы с этим идиотом чуть не подрались. И он опять пялился на меня и молчал, будто ненормальный — это я! Слова Джоны эхом отскакивали от стен туалета. Он дежурил возле кабинки с того самого момента, как Адам скрылся внутри из-за приступов тошноты. Маршалл постоянно вел монолог на тему произошедшего, стараясь снять напряжение со всей этой ситуаций. Хоть Мюррей и был благодарен Джоне за попытку оказать поддержку, но он все равно не вслушивался в его слова. Важнее было не задохнуться в собственной рвоте. — … Он действительно жутковат… Самое главное, что сначала он ведет себя как типичный и общительный парень, твоя бдительность пропадает, но потом начинает выдавать реально пугающие вещи… Как удар по самому незащищенному месту. Руки Адама все еще крепко сжимали сиденье унитаза, пока тот пытался понять, пропали ли рвотные позывы. Попытки вспомнить произошедшее снова обернулись очередным приступом рвоты, который уже подкатывал к горлу. — Чувак? Тебе легче? Адам вновь опускает голову, но из горла вырывается лишь хриплый кашель. Желудок уже был пуст, блевать было нечем. Попытки успокоится заставляли нервничать еще сильнее. Сейчас, Мюррея больше волновали последствия внезапного предобморочного состояния, чем свое состояние на этом момент. — Куда легче. Нащупав руками кнопку смыва, Адам наконец смог подняться с колен, чувствуя долгожданное облегчение и легкость внутри. — Не думаешь о том, что будешь говорить Хитклиффу? — спросил Джона, стоило Адаму выйти из кабинки. — Не думаю. Я даже не хочу о нём сейчас вспоминать. Пусть пишет в своём отчёте что захочет. Я скажу, что ничего не знаю. — Я думал, что ты мог травануться чем-нибудь. У тебя всё симптомы на лицо. Тошнота, бледная кожа… Джона обеспокоенно вздохнул, не сводя глаз с побледневшего Адама. Серьезный и обеспокоенный чем-то Джона выглядел слишком непривычно. На лице Адама отразилась легка улыбка. — Нет. Я не ел ничего необычного. И состояние было…другим. — Тебе просто нужно заставить поверить его в то, что ты реально чем-нибудь траванулся. — Он не поверит. Адам услышал чьи-то быстрые шаги, которые стремительно приближались к мужской уборной. Быстро сообразив, что именно нужно делать, Джона замолк, нервно поглядывая в сторону Адама. Закрывать приоткрытую дверь туалета было уже поздно. Мюррей быстро оперся на ближайшую стену, чтобы по-прежнему остаться незамеченным. На какой-то момент, Джона всерьез растерялся, не понимая, что делать. Его взгляд начал обеспокоенно метаться в разные стороны, на секунду задерживаясь на Адаме, словно ожидая от него подсказки. Но не встретив ничего, кроме сурового взгляда в свою сторону, тот просто сполз вниз по соседней стене. Придурок. Хитклифф никогда не передвигался по коридорам слишком быстро, но и злился он очень редко. Но стоило ему подумать о Марке, то всё как нельзя лучше вставало на свои места. Разве не он говорил Мюррею никуда не выходить из палаты? Быстрые шаги с знакомым стуком его обуви теперь точно направлялись к уборной. Разочарованно вздохнув, Адам во всех красках представил то, как на них обрушится гнев Хитклиффа. Наверное, на этом их дружба явно закончится. Мюррей решился бросить взгляд на сидящего рядом Джону. Тот все так же сидел на полу, сжимая рот обоими руками, стараясь скрыть учащенное дыхание. Что же, это действительно выглядело странно. Боишься, Джона? Кто-то подошел вплотную к двери и резко шаги прекратились. Через пару секунд послышались резкие звуки скрипящей двери и в туалет шагнула до боли знакомая фигура. Это был не Марк. — Что вы здесь делаете? — спросил Сезар, смотря на них с искренним недоумением. — Мистер Хитклифф просил найти и отправить вас в палату. … Он действительно жутковат… Самое главное, что сначала он ведет себя как типичный и общительный парень, твоя бдительность пропадает, но потом начинает выдавать реально пугающие вещи… Как удар по самому незащищенному месту. Адам сделал глубокий вдох, не отводя взгляда от спокойного Сезаря. За два месяца прибывания внутри стен этого здания, он научился прекрасно различать шаги здешних обитателей. Шаги Марка всегда отличались особенным стуком, издаваемым его старыми тапочками, которых не было не у кого кроме него. Он не мог ошибиться. — Меня тошнило все это время. — спокойно ответил Адам. — Джона пошел со мной. — Все уже в порядке? Я так перепугался в тот момент… Это так странно, видеть, как человек находиться в предобморочном состоянии, а ты совершенно ничего не можешь для него сделать. — Все в порядке. Не переживай из-за этого. Взгляд Сезаря устремился на Джону, который все это время сверлил собеседника ненавистным взглядом. — Ты же в порядке? — произнес тот с легкой улыбкой на лице. — Я знаю, наше знакомство прошло не совсем хорошо, но я не хочу быть плохим человеком в твоих глазах. Я правда не хочу иметь плохих отношений с кем-то. Надеюсь, ты еще не обижаешься на меня из-за случившегося? Джона молчал. Краем глаза, Мюррей успел заметить как Джона опустил глаза в пол, будто боясь встретиться с Сезарем взглядом. Его плечи едва заметно, но очень быстро вздымались и опускались вниз. Можно было уловить его едва слышное учащенное дыхание. Он боялся. Чего ты боишься? — Нет… Все правда нормально. Это я был виноват в случившемся. Поэтому, извиняться должен только я. — лицо Джоны скривилось в кислой улыбке. И он опять пялился на меня и молчал, будто ненормальный — это я!