***
Сквозь раскрытые настежь окна, в палату с огромной силой врывался зимний ветер, заполняя собой все пространство. Тонкое одеяло на койке Джоны уже давно сдуло на пол, и теперь оно медленно, но верно двигалось к входной двери. Многие плохо убранные вещи уже были раскиданы по полу, а светильник стал едва слышно потрескивать под воздействием сильного холода. Мюррей давно потерял ход времени, полностью погрузившись в собственные мысли. Парень все так же лежал на собственной койке, сжимая в онемевшей руке плеер, ни на секунду не отвлекаясь от собственных рассуждений о сегодняшнем дне, который словно был окутан густым туманом. Он точно помнит, что утро сегодня началось с громких криков Дейва, который поднял все отделение ради несчастной разминки. В памяти точно запечалились моменты, когда дежурный выталкивал недовольного Джону из палаты, всеми силами подбодрить его. Позже… Торрес и Джона ушли куда-то почти на весь день. Это напрягало его больше всего. Делая тяжелые вдохи ледяного воздуха, Адам раз за разом возвращался в прошлый день, который был оказался куда насыщенней, чем прошедшие 2 месяца в стенах больницы. Сейчас, он полностью был сосредоточен на событиях и их деталях, которые попросту противоречили друг-другу. Медленно замерзая в полном одиночестве, парень старательно напрягал собственный ум, в попытках отыскать незамеченные ранее детали. Стоило Торресу появиться, и тем же вечером, Марк тут же принял решение взять небольшой перерыв. Он попытался объяснить причину, вывалив наружу немалую долю своих переживаний. Но сегодня… Сезар одним своим присутствием, будто добавил несколько канистр бензина в пожар, в котором я продолжаю гореть уже несколько месяцев. Но разве один день, который они просто провели вместе, мог являться конечной причиной для его выбора? Это только сильнее наталкивало Адама на мысль, что что-то явно произошло. Хитклифф наверное собирался сказать об этом, если бы не внезапное чувство вины за свои слова, из-за чего тот быстро закончил разговор. Но чувство некой недосказанности исходило не только от него. С Маршаллом дела обстояли куда сложнее. В воспоминаниях о их первом разговоре с Торресом, Адам точно помнит, как он упомянул о том, что их знакомство с Джоной началось не очень хорошо. Позже, Сезар решил спросить его о книгах, которые уж точно не могли лежать на видном для глаз месте, после чего тот довольно странным образом перешел на другую тему. Но когда они в очередной раз остались наедине, Мюррей вновь вспомнил о сказанных словах. Но на этот раз, Торрес категорически стал отрицать собственные слова, пытаясь смахнуть все на его плохое самочувствие в тот момент. Он копался в его вещах. Однако, для чего ему вообще намекать на это? Это явно не похоже на слова, сказанные по чистой неосторожности. Адам был уверен, что Сезар был умнее этого. Джона не скрывал своего раздражения из-за странного поведения нового соседа и какое-то время открыто показывал это. Чего только стоит момент, когда Маршалл ждал его возле кабинки туалета и вываливал наружу все что думает о нем. Но как только пришел Сезар, он тут же стал вести себя по-другому. Тут же стал куда менее разговорчивым, так еще и сразу признал свою вину в плохом начале их знакомства. Адам был уверен в том, что заставить Джону извиниться перед кем-нибудь — одна из самых сложных задач, которая всегда являлась его большим минусом. Но Сезар не выбивал из него извинений, а всего лишь делал тонкие намеки, что ожидает чего-то подобного. Мюррей вновь почувствовал усиливающуюся головную боль. Из-за рта паром вырвался тяжелый вздох, и он в очередной раз поймал себя на мысли, что размышлений в холодной комнате уже более чем достаточно. Однако, он все еще чувствовал необходимость обдумать все еще раз. Этой ночью, Джона разбудил его под предлогом того, что ему стало скучно. Однако, выбить из него настоящую причину было не так трудно. Не прошло и десяти минут, как Джона рассказывал ему о том, как увидел Торреса, пристально наблюдающего за ним. Он пытался сдерживать выступающие от страха слезы, пока в красках рассказывал о том, как о произошедшем, как пытался убедить себя в том, что все это — всего лишь простые галлюцинации. Маршалл даже заходил к нему в палату, чтобы еще раз убедиться в этом. Они знакомы чуть больше одного дня. Что вообще могло послужить причиной для такой бурной реакции? На несколько секунд, Мюррей задумался о том, что Джоне стало плохо именно из-за ощущения наблюдения за ним, а не при самом виде Торреса. Но в тот момент, Маршалл постоянно возвращался к самому факту присутствию Сезаря. Какой бы не была причина, больше всего, Адама смущало именно поведение Джоны после той ночи. Какое-то время тот вел себя отстраненно и выглядел очень недовольным. Но потом… он очень быстро стал таким же, как и прежде, так еще и ушел куда-то с Сезарем на весь день, будто ничего и не происходило. Он не пришёл на завтрак, его не было на обеде… Дейв регулярно спрашивал Адама о том, куда они могли деться, словно подозревая то, что Мюррей может быть в курсе этого. Но стоило ему понять, что выбить ответ из Адама так и не удасться, то он почти перестал появляться в палате. За весь день он заходил всего лишь пару раз, чтобы оставить возле кровати Маршалла еду. Они придут позже. Вам стоить оставить еду здесь, сер. Никем нетронутые подносы с холодной едой так и остались стоять на прикроватной тумбочке, доставляя Адаму неприятные ощущения. Понимаешь? Вот например, как ты можешь понять, если твоего друга… Джону, просто подменят? Как ты поймешь, что это не он? Чем дальше, Мюррей пытался выяснить причины такого странного поведения знакомых ему людей, внутренний голос твердил ему, что единственной причиной был только Сезар. Именно его присутствие заставило других вести себя так. Для этого утверждения и не было доказательств, но Мюррей был уверен, что это было так. Вместо странных чувств, Адам начинал чувствовать неприятную покалывающую боль, причину которой он так и не мог найти. Такое случалось всего лишь несколько раз, но именно эта вещь заставляла Адама волноваться больше всего. Но разве болевые ощущения можно было связать с Торресом? Болезненные покалывания только усиливались и теперь, игнорировать это просто не получалось. Адам с трудом открыл глаза. Ресницы попросту слиплись между собой. В коридоре можно было услышать быстрые шаги Дейва, который постоянно бегал из одной палаты в другую, предупреждая детей о начале ужина, загоняя их в палаты. Всякий раз, когда его быстрый шаг и громкий неразборчивый голос, Мюррей невольно начинал представлять, как Дейв зайдет сюда и от ярости задушит его. Но к счастью, каждый раз, он сворачивал в соседнюю комнату. Глядя в темный потолок, Мюррей из-за всех сил пытался заставить себя пойти и закрыть это несчастное окно, чтобы не заработать лишних проблем с Дейвом и не испортить их хорошие отношения. Было очень холодно. Противные ощущения сковывали тело сильнее, чем колющая прохлада в палате. Перед глазами все начинало плыть, а голос Дейва медленно сливался со странным шумом на фоне. Дышать становилось все труднее, и теперь у Адама не было сил двигаться и пытаться просить помощи. Единственное, что оставалось делать — ожидать, пока Дейв наконец войдет в комнату и заметит Адама в бреду. Такое уже случалось. В памяти Мюррея отчетливо всплывает случай, когда он вырубился прямо перед Сезарем. Но после нескольких секунд борьбы с собой же, Мюррей просто отключился. Но сейчас… Он все еще лежал, молча терпя накатывающую волнами боль.Постарайся продержаться ещё чуть-чуть. Мне хочется поговорить с тобой.
Чей-то подозрительно четкий голос тут же заглушил неприятный шум, стоящий в ушах, внезапно отодвинув все на второй план. Он тщательно пытался вглядеться в бегущий перед глазами вид, но он так и не смог разглядеть очертания кого-то, которому бы мог принадлежать этот странный голосЧто со мной происходит?
Этот вопрос был первым, который пришел Адаму в голову. Мюррей сделал очередной шумный вздох ледяного воздуха, решая всего понаблюдать за этим дальше. Вполне возможно, что это всего лишь слуховые галлюцинации, возникающие в результате ужасного состояния. Но почему это такПредставься. Мне не нравится разговаривать с голосом без имени.
Можешь называть меня своим спасителем.
Скажи, как к тебе обращаться, придурок. Без шуток.
На какое-то время, собеседник затих, оставив Адама наедине с собой. С каждой секундой, ему начинало казаться, что этот голос — вовсе не шутка мозга. Мюррей никогда не ощущал чего-то подобного, но в памяти отчетливо всплывает момент, когда Марк сидел в их комнате и рассказывал про нечто подобное. Молчание продолжалось около нескольких секунд, после чего, голос выпалил:Если будешь грубить мне, поговорить у нас не получиться.
Я не знаю кто ты, и что из себя представляешь.
Я не собираюсь быть вежливым, потому что этого хочешь ты.Тебе придется.
У тебя нету выбора, мой милый мальчик.
— Мюррей, что происходит? Что ты вообще творишь! — Адам наконец смог услышать приглушенный голос Дейва где-то рядом. — Черт… Болевые ощущения на удивление очень быстро отпустили его. Парень почувствовал в прилив тепла, которые быстро расползались по телу, доходя вплоть до кончиков пальцев. Странный шум в ушах медленно затихал, смешиваясь с окружающими его звуками. Но облегчения он так и не почувствовал. Мюррей попытался подняться с кровати, в попытках осознать все, что с ним сейчас происходило. Внезапно появившийся голос доставлял ему действительно