Факт, почему Сара решила связаться именно с Адамом, был совершенно ясен. Джона находится не понятно где, а приложенная к письму фотография, лучше любых слов объясняла, почему она не хочет разговаривать с Сезарем.
Способ передать послание через копов, и замаскировать его под любовное письмо было очень умно с ее стороны. Сара явно знала, что копы с большей вероятностью залезут в это письмо от скуки, либо из-за своих принципов.
Адам представил, в какой ситуации находится Хитклифф. Ее брат внезапно стал вести себя странно… Назвал ее предательницей и выпихнул из комнаты, ничего не объясняя. За ним на контроль поставили определенных специалистов, и казалось, что под присмотром, Марк явно не натворит глупостей.
…Просто… Он напоминает мне одного близкого человека в моей жизни, которого уже давно нет в живых…
В памяти то и дело всплывали неполные отрывки их последнего разговора. Из-за тени недавных событий, Адам правда мог вспомнить, как тот казался ему нервным и встревоженным. На следующий день, он будто бы потерял рассудок. Собственная интуиция подсказывала, что эти вещи были неотъемлемо связаны между собой крепкой красной нитью.
Как это может быть возможно? Сезарю примерно 16 лет, он одногодка Адама и Джоны, возможно еще и Сары, а человек на фото кажется тогдашним ровесником Марка. Парня преследовало навязчивое ощущение, словно прямо перед носом маячит деталь, способная поставить все на свои места.
Но открыть глаза слишком трудно.
Словно теперь все поменялось местами. Ты ищешь в том сундуке, но не в том месте.
Время в
камере палате тянулось очень быстро, но на удивление скучно. Всю оставшуюся половину дня, Адам предпочел посвятить наблюдению за
Сезарем снегопадом, лежа на койке Джоны, которая так удобно располагалась возле окна. Его мысли были плотно прикованы к событиям последних дней.
Допрос, смерть Марка, арест Джоны, письмо Сары, странное поведение Сезаря, повторявшееся из-за дня в день,
голос и боль в голове.
Странная боль начала мучать Адама куда раньше, чем таинственный голос, который Мюррей вовсе не мог контролировать. Голос сопровождается покалыванием в голове, и действует он абсолютно хаотично. А теперь, оказалось, что это существо вовсе «не выключается из работы». Чего только стоит момент, когда это что-то вставило свое слово прямо посередине их разговора с Тетчером, абсолютно спокойно вмешиваясь в его ход мыслей.
Это наталкивает на мысль, что это существо способно контролировать ход мыслей и сознание Мюррея, абсолютно спокойно вторгаясь в его.
Думая об этих вещах, Адам не чувствовал какой-либо тревоги или страха за возможное вмешательство в его сознание. Единственное новое чувство стало навязчивым ощущением присутствием кого-то нужного лишнего в его голове. Будто появился тот, кто постоянно наблюдает за ним, совершенно не сводя с парня глаз.
Боль в голове почти всегда была хоть как-то связана с присутствием Сезаря.
Первый раз, когда Адам грохнулся в обморок на лестниц —
Сезар наблюдал за ним, даже не думая хоть как-то помогать.
Когда они с Джоной стояли в туалете, к дверям уборной направлялся человек, чья обувь издавала характерное постукивание по керамическому полу, какую всегда носил Марк —
но в туалет зашел именно Сезар. Разве тонкие больничные меховые тапочки могут издавать такие звуки?
Момент, когда Сезар приходил к Адаму слушать музыку —
он начал отрицать все что видел, голова болела еще сильней.
День, когда Адам пролежал под открытыми окнами больше часа. —
с ним впервые заговорил тот самый голос.
Тот раз, когда Мюррей пытался соврать насчет той самой ночи. —
Торрес знал, что он лжет.
Палата Сезаря, которую он увидел ночью.
Адам начинал чувствовать, что корни лежат намного глубже, чем он изначально думал. Вспоминая первые секунды их знакомства и сложившееся о Торресе впечатление, Мюррей понимал, что ему вряд ли доводилось так сильно ошибаться
в жизни в людях.
— Ты еще не спишь? — ход мыслей прервал Сезар, за все это время не отрывавший взгляд от книги.
— А должен? — Адам повернулся лицом к Торресу, стараясь сделать как можно более непринужденный вид. — Сейчас же только… часов 7?
— Просто ты себя как-то тихо ведешь… Ты сказал, что все хорошо, но я чувствую, словно что-то не так. — Торрес сделал небольшую паузу, с беспокойным видом перекидывая взгляд на окно. — Если честно, я тоже до с тех пор не могу поверить в то, что происходит.
— До твоего приезда все было довольно тихо. Знаешь, я тоже не привык к таким шумихам в относительно тихих и спокойных местах… Особенно, когда это все крутиться вокруг моего друга. Я знаю его с девяти лет… Я не могу смотреть на то, как все считают его убийцей… Это слишком странно.
— А тебе не все равно?
— Что?
— Ну… — Сезар как ни в чем не бывало пожал плечами. —
Сколько бы ты не притворялся, я знаю, что ты тоже ничего не чувствуешь. Ты ведешь себя, как обычный человек, но никогда не сможешь ощутить того-же, что ощущаю
они.
Он был прав.
— Что за бред? Хочешь сказать, что знаешь меня, лучше чем я сам? С чего ты вообще опять начинаешь говорить об этом?— тон голоса Мюррея внезапно стал в несколько раз громче из-за явного недовольства. — Слушай, я не хочу, чтобы мы ссорились. Ты не плохой человек. Но мне до ужаса не нравится, когда ты пытаешься строить из себя не такого, как все, а потом как ни в чем не бывало пытаешься наладить со мной контакт.
— Я веду себя так, как хочу. Мое поведение — это мое лицо. А что насчет тебя? Я знаю, о чем ты думаешь. Я знаю, кем ты хочешь и пытаешься казаться.
— Что за чушь ты несешь?
Сезар говорил о чем-то слишком непонятном для Адама,
но таком знакомом. Словно это была осмысленная ерунда. Полностью сосредоточится на разговоре мешало неприятное чувство слабости, разливающееся по телу. В голове вновь почувствовались покалывания, становившиеся все сильнее. Парень с ужасом понял, что это все начинает повторяться.
Но сейчас, Адам остался абсолютно один.
Он решился поднять взгляд на Сезаря, который снова в упор смотрел на Адама, словно впиваясь своими темными глазами прямо во внутрь души,
обнажая ее обличие и выворачивая наизнанку тело.
— Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что тебя беспокоит. — Сезар продолжал говорить, игнорируя слова Мюррея. — Я могу дать ответы на вопросы, которые тебя беспокоят. Но мне нужно, чтобы ты доверился мне, Адам. Я запредельно честен с тобой. Сейчас я не вру, не притворяюсь кем-то другим, как делаю со
всеми. Я это я. А что насчет тебя?
Адам, ты — это нереальный ты.
— Что ты имеешь ввиду?.. — тихо произнес Мюррей, чувствуя невыносимую боль.
Сейчас, ему меньше всего хотелось думать над смыслом его слов. Адам опять схватился руками за голову, стараясь как можно глубже дышать. Колющая боль быстро распространяется по телу, вызывая в руках и ногах невообразимый жар. Это было похоже на настоящий ад. Все тело трясет, и сейчас, из пожеланий, осталось лишь мечта, чтобы его не разорвалось в клочья. В ушах слышится непонятный шум, лишь ухудшающий общую ситуацию.
В голову, как назло стали лезть слова, сказанные тем самым голосом. Адам никогда бы н смог подумать, что запомнил все, что тот успел выпалить в минуты, когда его разум находился в таком же полусознательном состоянии, как сейчас.
Есть еще очень много вещей, которых ты до с тех пор не понимаешь. Хочешь, я открою твои ослепленные фантазией глаза? Готов ли ты принять реальность такой, какая она есть? Или ты хочешь остаться жить в своих мечтах до последнего дня, когда это будет невозможно отрицать? Ты другой, Адам. Ты отличаешься. У тебя не получиться игнорировать это долго. У тебя просто не будет выбора.
Краем глаз, Мюррей успел заметить чье-то расплывшееся тело, уже стоящее рядом с ним. Сейчас, он даже не поднимает головы, прекрасно зная, кто это такой. И как же неприятно оказаться правым, наблюдая, как стоящий напротив человек медленно нагибается к нему, оказываясь на одном уровне зрения
со своим другом.
Их взгляды снова встречаются. И вновь, черные глаза смотрят прямо сквозь него, ухудшая ситуацию все сильнее.
— Я так устал ждать, когда я наконец смогу сделать это. С момента нашего разговора... В твоей палате... Я убедился, что был прав. — слова Сезаря стала похожа на победные речи безумного параноика
гения — Я знаю, что тебе больно. И я знаю, что ты не доверяешь мне. Твоя сущность дает о себе знать. Ты сможешь почувствовать себя хорошо. Хоть раз, впервые за всю свою жизнь.
Я могу помочь тебе.
Сезар медленно потянулся рукой к голове Адама. На секунду, рука Торреса замерла прямо перед лбом парня. Но в следующий миг, его запястье с новой силой метнулось ко его лицу и ухватилось за Адама, закрывая лицо кистью.
— Постарайся быть тише. — спокойным голосом произнес Сезар, усиливая свою хватку.
В одно короткое мгновенье по телу расползлась ужасная боль, какую Мюррей никогда не испытывал раньше. Внутри стало очень жарко, кости в руках и ногах будто начали плавиться, делая руки и ноги бесполезными частями тела. Словно пустили электрический заряд, заставляющий мозг плавиться и шипеть под таким напором.
Сезар не ломал ему шею, не вдавливал глаза в череп, не расцарапывал до крови кожу на его лице. Он просто приложил руку к голове, слегка сжимая свою ладонь, чтобы зафиксировать хватку. Но это ощущалось… Слишком странно. До ужаса больно.
Слишком знакомо.
— ХВАТИТ! — Адам наконец нашел в себе силы начать сопротивляться, параллельно хватая Торреса за руку, пытаясь убрать ее от себя — ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ, ПРОСТО УХОДИ, ПРЕКРАТИ! ИДИ К ЧЕРТУ!
— Я же сказал быть тише. — голос Сезаря эхом отразился где-то в голове. Сезар лишь укрепил свою хватку, провоцируя Мюррея на очередной истошный крик от рвущей на части боли. — Мне хочется знать, что он говорил тебе…
Его перебил звук быстро открывающейся двери и чей-то неразборчивый крик с явно недовольным тоном. Адам почувствовал, как рука Сезаря наконец отрывается от его головы и исчезает где-то в расплывшемся пространстве.
Толчки невыносимой боли стали быстро прекращаться, но тело еще сильнее сковала ноющая слабость, заставляя Адама лишь тяжело глотать воздух ртом без возможности сказать что-либо. В глазах то и дело темнеет. Мюррей чувствовал, что не сможет оставаться в сознании долго.
Черт возьми, что сделал этот придурок.
— Ты бил его? Что черт возьми произошло? — до ушей доносился знакомый голос дежурного полицейского, который все это время дежурил возле двери.
Зрение на секунду сконцентрировалось на Торресе, который продолжал стоять в привычном для себя спокойном виде, не говоря ни слова. Через пару мгновений, Мюррей почувствовал на обмякших плечах крепкую хватку мужчины, который из-за всех сил пытался вернуть его в реальность.
Но взгляд Адама продолжал смотреть сквозь него.
Он продолжал смотреть на фигуру Торреса, встречаясь с его темными глазами. На лице Сезаря блеснула едва заметная ухмылка, а Адам почувствовал, как внутри что-то безвозвратно исчезло. Что-то навсегда опустело. Только… Понять что это было, стало уже невозможно.
Невнятные крики полицейского и взгляд темных черных глаз. Это последнее, что успел запомнить Мюррей.
