Тайный разговор
Эльф расхаживал по комнате туда-сюда, рассказывая о том как прошло дело, сопровождая слова эмоциональными жестами. Всё прошло как надо: нашёл, накормил, обогрел, освободил от цепей, купил одежду, даже в кино сходили. Эльфийка, оперившаяся на стол и скрестившая руки у груди, внимательно слушала докладчика, и кивала в знак одобрения. Шаги эльфа заглушал мягкий ковёр, разговор проходил в покоях первого эмиссара, не хотелось, чтобы эта приватная беседа, о личной жизни хозяйки посольства, стала достоянием гласности. — Ты, надеюсь, вёл себя прилично, и не обижал девушку, — строго спросила Эленвен. — Что я враг себе, — изумился Эредин. — Мне мои ноги дороги. — Тут не только ноги могут пострадать, — сурово объяснила альтмерка. — Но и другие части тела. Эредин после того купания в реке, которое ему устроила Цири, некоторое время злился, но потом успокоился, решив больше женщин никогда ни к чему не принуждать, кто знает, что эта за фурия, и не в коем случае не доводить до драки с женщинами. Победишь — будешь смешон, проиграешь — позор. А наживать себе врага в лице первого эмиссара опасно, с такой дамой лучше дружить. — Тебя точно по головке не погладят, — продолжил Эредин. — За твои похождения. — Плевала я, что там скажут об обо мне, — презрительно усмехнулась эльфийка. — За всю жизнь у меня могут быть сотни детей, и это я выбираю, кто будет отцом. Эредин остановился и посмотрел на надменное и нахальное лицо собеседницы — настоящая представительница альтмеров. Эльф нетерпеливо выпалил: «Ну, как было на самом деле?» Альтмерка заулыбалась, сейчас она была похожа на довольную кошку, стащившую курицу. — Чего тут говорить, — ответила Эленвен, показав процесс для наглядности руками. — Пестик и тычинка, туда-сюда. Со стороны поведение альтмерки выглядело пошло, но она считала, что естественно, то небезобразно. Так почему стыдиться своих естественных потребностей? — Я в курсе, как детей делать, — притворно обиделся Эредин. — Но он же ненавидит эльфов, как это произошло. — Если опустить подробности, то опоила дурманом, — отмахнулась Эленвен. — И делала с ним, что хотела, заодно узнала военные секреты об обороне Имперской столицы, потом меня повысили за это. Приятное и полезное вместе. — Это принуждение, — возмутился эльф. — Инициатива должна принадлежать только мужчине. У Эредина взыграла мужская солидарность, как так, женщина берёт инициативу в свои руки — так не принято. В Тир-на-Лиа, эльфийки скромнее. — Разве? — хитро прищурилась эльфийка. — Если женщина желает близости с мужчиной, то обязательно получит. Я смогла уложить его в кровать и без зелья, но время поджимало. — Полагаю, беременность тоже входила в твои планы, — задал нескромный вопрос эльф. Эленвен взяла со стола перо, подошла к собеседнику, и пощекотала ему подбородок: «А как же, иначе ограничилось только информацией о столице. Мужчина то породистый». Такая нескромность поражала. Не зря люди говорили о распущенности местных эльфиек, но это был только взгляд со стороны человеческой морали. Эредин отошёл назад и сел на стул, а Эленвен пошла по комнате, играя пером. — Понимаешь, у нас эльфов есть проблема, — начала объяснять она. — Мы эволюционируем медленнее, чем меняется мир. Хорошо будет, если мы будем обогащать наш генофонд человеческим. Альтмеры в целом придерживались поддержания чистоты своей расы, избегая контактов с другими народами. Но изолировавшие себя на тысячелетия, эльфы на островах Саммерсет стали постепенно уступать другим расам. Поэтому Эленвен считала, что обогащение расы новой кровь прогрессом, но в определённых количествах и с лучшим представителями. Но не все в Талморе признавали это правильным, поэтому она не хотела огласки. — А чего ты с ней лично не встретилась? — заинтересовался Эредин. — Чтобы она мне глотку перегрызла? — надула губки Эленвен. Эредин встал со стула резко поднял правую руку: «Зато как драматично получается: Альва врывается в посольство и бежит в кабинет первого эмиссара, находит и кричит: «Умри талморская мразь». А ты скидываешь талморский капюшон и говоришь: «Я твоя мать». Мир Альвы больше не будет прежним. — Мерзавец, ему не жаль меня совсем, если Альва убьёт меня. Эленвен отблагодарила за представление аплодисментами: «Браво, ты не думал податься.к бардам. Тебя Виармо сразу возьмёт преподавателем сценического искусства». Эредин рассказал, что в школе в драмкружке состоял, хотел пойти в искусство, но перед экзаменами напился и проспал. Пришлось в красные всадники идти, купать коней. — Мальчишка оказывается хулиган, именно на таких молоденькие дурочки западают, а когда умнеют, жизнь сломана. Эленвен удивилась наличию школ в Тир-на-Лиа, это заведение по её мнению годилось только для социализации. В Алиноре практиковали домашнее обучение, а учебные заведения были закрытого типа для отпрысков знатных семейств, а для черни даже остроухой, это были излишне. Общество альтмеров делилось на строго страты: крестьяне, ремесленники, деятели искусства, торговцы, воины, жрецы, принцы, мудрецы. Эредин удивился, тому что простому эльфу сложно сделать карьеру в Доминионе, из-за отсутствия социальных лифтов. Эленвен кивнула в знак того, что это верно, но именно Талмор давал социальный рост простым эльфам, где смотрели не на знатность, а талант.Таким образом, Эленвен, дочери торговца, удалось сделать карьеру. А так бы и осталась рыночной торговкой. Именно с прилавка начинала молодая девушка, будущий первый эмиссар Талмора, пока в не попала в поле зрения магов Талмора. Их привлекли выдающееся магические способности молодой эльфийки. Эленвен, как боевой маг была не очень хороша, не всем суждено закидывать поле боя огнём, сжигая полчища врагов. Но как иллюзионист превосходна, это предопределило дипломатическую карьеру. Влияние на сознание существ, помогало втюхать оппоненту выгодные для себя условия, не прибегая к силе. Талмор много провёл полезных преобразований в стране. Стало выпускаться множество различных товаров, что освободило многих эльфов от производительного труда. И это требовало дополнительные рынки сбыта. Введена всеобщая воинская обязанность для альтмеров обеих полов, значительно увеличила армию. Появились лагеря для эльфийской молодёжи, где маршируют, изучают речёвки, и кричат «Слава Альдмерскому Доминиону, Эльфы Высшая Раса» и обучаются военному делу. Алинор раньше никогда не был настолько милитаризирован. Эредин спросил насчёт рабов. Эленвен ответила, что раньше обращали в рабов неполноценные расы вроде гоблинов, орков, людей и даже данмеров. Но рабы неспособны качественно работать со сложными орудиями, а обучать опасно, как показало восстание Алессии, уничтожившее государства айледов. А завоевание Тайбером Септимом Алинора до конца добило рабовладение, согласно имперским законам иметь рабов было запрещено. Для восполнения количества рабов требовался постоянный приток новых, а для этого нужны военные походы, что в существующих реалиях невозможно. Эмиссар была сторонницей экономической эксплуатации низших народов, через местную знать, поставленную в зависимость от Доминиона. И была противницей крупномасштабной войны, которая истощит её страну. К сожалению, после победы в Великой войне, Правящий Совет всё больше склонялся решать задачи силой, а не дипломатией. Хотя победа в Великой войне это заслуга разведки и дипломатов, суметь заключить выгодный мир после проигранной Битвы за Красное кольцо, когда вся армия Доминиона в Сиродиле была полностью уничтожена. Император Тит Мид 2 получил ложные сведения о новых силах Доминиона не решился продолжать войну, заключив Конкордат Белого Золота на выгодных условиях для Алинора, фактически капитулировав. Когда военные попытались победить в Хаммерфелле, ждало разочарование, эльфам пришлось уйти из Хаммерфелла, потеряв территории, полученные по договору с Империей, заключив с регардами Строс М’Кай мир. Но этот пример сыграл на руку Доминиону, имперские провинции стали стремиться к независимости, увидев, что по отдельности получается победить. Но начинать новую войну в Скайриме, в этом суровом крае, Эленвен считала крайне опасно. Война в горах, покрытых снегом, с фанатичными нордами, вдали от баз снабжения, могла привести к катастрофе. Но Правящему Совету с Алинора это не видно. — Кто-то захотел выкрасть мою дочь, чтобы потом дискредитировать и снять меня с должности. Ондоленмар вряд ли, кто-то за ним стоит из Правящего Совета, это какой-то ястреб, желающий войны. Тому кому я мешаю. Эта Фиона чуть не утопила Альву, а другой стороны спасла, отбить дочь потом было практически нереально. Но Эленвен оказываться от дочери не собиралась. — Кстати, сколько я должна? — спросила Эленвен. — Много потратил на мою дочь? — Мне было приятно провести время с Альвой, — ответил Эредин. — Считайте это подарками для неё от меня. У тебя замечательная дочь. — Пожалуй, Альва имеет право знать правду, — задумалась Эленвен. — Но как это сделать, с минимальным ущербом. — А эта полоумная Зираэль пусть сама выпутывается. Пусть знает, как приличных эльфов из лодки выбрасывать, а её убить, пожалуй, невозможно.Цель выжить
Цири лежала на берегу реки, всё тело болело, словно она целый день работала киркой. Девушка приподнялась, надо выбираться из воды и срочно найти, где можно согреться, то можно получить переохлаждение организма. С трудом, Цири встала и пошатываясь пошла, ей повезло найти пещеру — убежище контрабандистов. Самих хозяев не было как удачно вышло. Цири развела костер, в мешках нашлось немного провизии. Греясь у костра, она, обдумывала дальнейшие действия, как там Альва? Искать бесполезно, Цири течением унесло туда, где Хьял питает болота, далеко от того места, где осталась лежать нордка. Девушка толковая, можно надеяться, что выпутается. Цири потрогала браслеты на руках, снять без инструментов никак. Хоть цепь разломана. Придётся звенеть, как приведение в старом замке. Бейранд не мог поставить больше брака, Вифти могла заметить. Цири нашла старые тряпки и порвала на лоскутки, которыми привязала разорванные цепи к рукам и ногам. Там мешать будут меньше. Идти безопасным северным маршрутом не получиться, вся её тёплая одежда вместе Зубчатой короной покоилась на дне Карта. Придётся отправиться на юг по течению Хьяла, там теплее. Девушка выломала деревце, обожгла на костре, вот копьё и посох, другого оружия нет. До Виндхельма идти далеко, там наверное Галмар обыскался, может послан поисковый отряд. Торальд должен быть дома, он поможет. Решено надо идти в сторону Вайтрана. Цири нашла ещё тряпок и намотала на себя, хоть чуточку теплее будет. Перемещения только ночью, днём прятаться в укрытии. Питаться придётся подножным кормом: ягодами, грибами и что боги пошлют. Это напоминало выживание в пустыне Корат, только нет тут единорогов. Добраться надо быстрее, пока силы есть. Цири шла дальше и дальше, путь её сильно выматывал, раз ночью наткнулась на волка, девушка взяла копьё на изготовку. Хищник сверкнув глазами при свете лун решил удалиться, неясно волк был сыт или оценил эту добычу, как слишком опасную. С каждым днём продвигаться становилось всё сложнее и сложнее. Ягод и корений не хватало для полноценного питания, поэтому она пренебрегла безопасностью и решила днём половить рыбы вместо того, чтобы отсиживаться в пещере и чуть не нарвалась на медведя. Но всё-таки получила награду, Цири достался лосось, которого съела в сыром виде. Девушка после двух недель близко подошла к Вайтрану, отчётливо был виден Драконий Предел, ещё немного и дома, рядом находилась стоянка великанов, туда лучше не соваться, мамонты затопчут. Ноги и руки под оковами были стёрты в кровь, ошейник натирал шею, от Цири остались кожа да кости, она была крайне истощена. Пройти оставалось чуть-чуть, но сил уже совсем не осталось. — Мне рубили голову, жгли огнём, стреляли стрелами, вешали, тонула в реке. Неужели, не смогу пройти последние шаги. Она рухнула в траву, попыталась встать, но ничего не вышло. Тогда она перевернулась на спину, глаза смотрели в синее небо, не было ни облачка, солнце взошло в зенит, а где-то в небе кружил ястреб высматривая добычу, сознание покидало её.Храм Ястреба
Цири открыла глаза и снова увидела ястреба, но этот не в небе, а совсем низко, но он продолжал лететь расправив крылья, эта птица была на полу, выложена из мозаики. Эта мозаика была сделана в виде круга посередине крестовины, а углубления между балками креста были заполнены водой. Помещение освещал мягкий свет, падающий через виражи окон. Цири обратила, что лежит на каменном постаменте на ней крестьянская одежда, запястья и щиколотки перевязаны, оков больше нет. — Очнулась наконец, — услышала голос Цири. — Тебе повезло, девчонка Брейт гуляла, и пошла посмотреть на ястреба и нашла тебя. Сама Кинарет привела к тебе помощь. — Я что в храме? — спросила Цири, не совсем понимая, где она наводиться. — Храм Кинарет, что находится в Вайтране, — ответил голос. — Тебя стражники принесли, наши кузнецы Йорлунд Серая Грива и Адриана Авениччи расковали тебя, а я перевязала, браслеты кандалов стерли тебе руки и ноги до крови. Ты неделю бредила. — Йорлунд отец Торальда, — отметила про себя Цири. — Мне надо срочно в Виндхельм, — спохватилась девушка. — Какой тебе Виндхельм? — возразил голос. — Ты ещё слишком слаба. Цири приподнялась на локтях, чтобы видеть с кем говорит, по голосу было ясно, что это женщина. Первое впечатление получилось странным, Цири почему-то показалось, что смотрит в зеркало, это объяснить не получилось. Очень высокая женщина, белая одежда с чёрной окантовкой, медальон с крупным сапфиром. Глаза цвета океанской волны, смешались зеленые и синие краски, светлые волосы с золотистым отливом были аккуратно собраны в косу, острые уши — эльф. Цири разбиралась в эльфах Нирна, но что за эльфийка перед ней не могла понять, её бледная кожа с синеватым оттенком, не подходила ни одной известной эльфийской расе. — Я называю себя снежный эльф, к фалмерам относятся предвзято, — просветила эльфийка. — Зовут меня Акемрихталин, но можешь звать Акеми. Я целительница храма Кинарет. — А целители всегда с собой носят такие шпалы? — обратила Цири на огромный двуручный меч, который явно не для красоты, кроме того на эльфийке был одет серый металлический нагрудник с наплечниками, боевая целительница. — Я рыцарь-паладин храма Ауриэля, — просветила Акеми. — Я думала спросишь другое. — Думаю, что успею спросить и это, — ответила Цири, удобнее развалившись и поняв, что задержится надолго в Вайтране. — Спешить не будем.Несколько лет раньше…
Великий Медведь Истмарка, он же Хог Буревестник, ярл Виндхельма распекал своего непутёвого сына. Когда ярл шёл в тронный зал, то услышал детский плач и обнаружил прямо на троне Исграмора корзину с ребенком, это была девочка чуть больше года. Как корзина оказалась, в охраняемом, королевском дворце никто объяснить не мог, словно из ниоткуда материализовалась прямо на троне. Судя по всему какая-то женщина решила пристроить своего ребёнка в хорошие в руки, но не оставлять же на улице, холодный климат Истмарка не позволил бы малышке выжить. — Что за сын у меня, отдал учиться к Седобородым, так сбежал на войну. Попал в плен к эльфам, снова сбежал. А скоро станет ярлом, что тогда будет с Виндхельмом? — Ульфрик, объясни мне вот это? — Хог взял и показал сыну записку, которая была в корзине. На хорошей бумаге достойной королевских приказов, аккуратным почерком было написано следующее: Ульфрик, этот является ребёнок твоим. Я не могу оставить её себе. Ты хорошо знаешь какие могут возникнуть проблемы. Наша дочь не должна нуждаться ни в чём. Я обязуюсь перечислять тебе средства на нашего ребёнка. Бери и позаботься о ней. Девочку зовут Альва. Подпись Э… — Ну, а теперь сын, расскажи мне, кто такая Э… — строго спросил Хог. — Которая родила тебе дочь, а мне внучку? Ульфрик был растерян, такого поворота он никак не ожидал. Как теперь объяснить отцу? — Отец, я что должен всех, гулящих девок по именам помнить, — дерзко ответил Ульфрик. — Почему ты решил, что это моя дочь. Любая женщина, находящаяся в нужде, может подбросить своего ребёнка в королевский дворец. Старый Хог внимательно посмотрел на девочку, тут чётко были видны фамильные черты Буревестников, чтобы не говорили, но она из их рода. Сын просто так не отвертится. — Может и хочет, — усмехнулся ярл. — Но не каждая сможет, подкинуть незаметно малыша во дворец. Что делать будем? — Сдадим подкидыша в приют, в Рифтене, — быстро сообразил Ульфрик. — Грелод Добрая хорошо позаботится о ней. — Ты совсем охренел, сдать мою внучку в приют, — взревел Медведь Истмарка. — Мне стыдно за тебя Ульфрик. — Это не мой ребёнок, — начал оправдываться Ульфрик. — Какая-то нищенка подбросила. — У нищенок столько денег нет, — возразил Хог, подбросив кошель набитый золотыми монетами, и одежда девочки была из дорогой ткани, эта дама точно в средствах не нуждалась. Но что заставило, её оставить своего ребёнка? Ярл сгорал от нетерпения узнать имя пассии сына, эта женщина наверняка из знати, скорее всего замужем, пока муж отсутствовал, Ульфрик постарался, вот и подбросила ребёнка. Но упрямый сын молчал и всё отрицал. — Последний раз спрашиваю, — спросил уставший от спора Хог. — Признаёшь отцовство? — Отец, я всё сказал, — упрямо ответил Ульфрик. — Слушай моё решение, — провозгласил Хог. — Я её сам удочерю, и приму в нашу семью, раз ты отказываешься. И будет Альва тебе сестрой. — Отец, раз ты так решил, так и будет, — вынуждено согласился Ульфрик. — Ты обязан относиться к ней подобающе, — указал Хог сыну.«братец» Ульфрик
Альва росла смышленым ребёнком, старый Хог не мог нарадоваться. Он воспитывал её в нордских традициях дома Буревестников. Альва росла храброй, и весьма прозорливой. Когда девочка подросла у неё стали проявляться магические способности, что придворный маг Вунферт Неживой посоветовал отправить Альву в Коллегию Магов, для правильного развития магических способностей. Но Ульфрик неожиданно разозлился, сказав, что человеку не нужны эти эльфийские штучки. Девочка, не привлекая внимания, стала брать уроки у придворного мага, и кое в чём даже преуспела. Хог регулярно получал алименты от несостоявшейся снохи, деньги передавались разными купцами. Но ярл не понимал зачем так, средств на содержания девочки хватало, а вот кто заменит ребёнку мать? На день рождения Альва постоянно анонимно получала прекрасные подарки. Незнакомка не забывала о дочери, но кто она такая? Старый Хог, потеряв надежду, получить информацию от сына, сам провел расследование. В первую очередь проверил всех знатных женщин Скайрима у которых имена начинались на Э, а потом и остальных. Но одни не подходили по возрасту, другие по месту и по времени, расследование зашло в тупик. Также неудача постигла попытку отследить, откуда поступают деньги и подарки, купцы говорили, что им подошёл курьер и попросил передать в Виндхельм, но от кого неизвестно. Хог пришёл к выводу, что мать Альвы неместная, скорее всего бретонка, раз у внучки есть способность к магии, но надо было брать выше. А Ульфрик сторонился Альвы, особенно, после того, как девочка стала девушкой. Она росла человеком и выглядела соответствующе, но манеры, интонация речи, походка, даже стала причесываться как мать. От Альвы не осталось незамеченным такое пренебрежение со стороны «брата». Она пришла к Хогу, которого считала отцом, и спросила, кто её мать и почему брат не хочет с ней общаться. Старый ярл сказал часть правды, что Альва приемная дочь, кто мать не знает, в записке говорилось, что личные проблемы вынудили отдать ребёнка, а сама записка потерялась. А у Ульфрика просто сложный характер. Альва всячески старалась подружиться с «братом» Ульфриком, даже участвовала в Маркартском Инциденте, не забыла про него, когда тот оказался в тюрьме. А когда старый Хог скончался, одна из первых бросилась освобождать и возводить на трон Ульфрика. Но для Альвы, после смерти старого ярла, начались тяжёлые времена, Ульфрик отдалил «сестру» от дворца, отправив с поручением, в самый отдалённый отряд Братьев Бури. Она не унывала и отважно сражалась с имперцами и талморцами, которых ненавидела. Так было до последнего времени.Бывает иначе…
Ульфрик после того, как эльфы вторглись в Империю, бросил обучение искусству голоса Ту’ум и покинул Высокий Хродгар, этим нарушив устои Седобородых. Он присоединился к имперской армии и храбро сражался с Альдмерским Доминионом. Эльфы лорда Наарифина рвались к Имперскому городу, развернулись ожесточённые сражениях на озере Румаре и вдоль Нибена имперские силы пытались удержать восточный берег, но альтмеры смогли форсировать Нибен и зажать Имперский город с трёх сторон, снабжение защитников шло по северной дороге через Бруму. Талморское командование решает бросить все доступные войска на кампанию в Сиродиле, ставя на полный и окончательный разгром Империи. Для это надо перерезать северный маршрут и окружить защитников в городе. Молодой Ульфрик сражался среди защитников города, война достигла критического момента, когда события могут развернуться в пользу одной или другой стороны, достаточно небольшого толчка. В одной из вылазок Ульфрик попадает в плен, в бою с талморскими магами его оглушило, очнулся уже в наспех сооружённой тюремной камере. Наарифин планирует окружить столицу, но у него пока недостаточно информации для выработки плана. У эльфов вовсю работает разведка, допрашиваются пленные. Ульфрик также подвергается допросам с пристрастием, его пытают водой, выворачивают руки на дыбе, но норд молчит, даже не выдав своего имени. В лагерь военнопленных пребывают, несколько новых дознавателей, обученных особым методам допроса. В то время когда Ульфрик восстанавливался после одного из допросов в камере, к нему подошла талморка, новенькая или нет в этой униформе все эльфийки одинаковы, этого Ульфрик не знал. Она спросила, как он себя чувствует и посоветовала не сопротивляться и рассказать всё что знает для собственного блага. Как же, нашла дурака, так просто уговорить хочет, не получится, решил Ульфрик. Он не опозорит Скайрима, скорее умрет, чем что-то скажет остроухим. Эльфийка внимательно его изучала, после ушла, пообещав скоро встретиться. С большим нетерпением жду встречи, норд решил, что это ещё одна эльфийская манипуляция. На следующий день молодого человека доставили на допрос в кабинет третьему эмиссару, как её звали, неизвестно, эльфы своих имён никогда не называли, это лишняя информация для пленников. Отличие от пыточных это место отличалось в лучшую сторону, в том и была опасность, можно расслабиться и сболтнуть лишнее. Кабинет был обставлен изящно со вкусом, видно, что хозяйка тяготеет к комфорту, даже можно сказать к роскоши. Даже удивительно, как в хаосе войны, ей удалось навести, такой порядок и достать такие редкие вещи для интерьера. Эльфийка усадила пленника на стул, вежливо и мило общалась, резкий контраст по сравнению с палачами в пыточной комнате. Эльфийка начала разговор на отвлечённые темы, не имеющие отношения к делу, всё это время что-то писала. Если нескованные руки за спиной и талморская униформа альтмерки, можно было подумать, что это свидание. Потом она стала задавать наводящие вопросы, Ульфрик старался отвечать как можно короче, боясь случайно сболтнуть лишнее. Она хотела не столько выведать что-то новое, сколько проверить, информацию полученную из других источников. Допрос шёл много часов, как она оставалась бодрой было непонятно. У Ульфрика пересохло в горле, язык заплетался. Эльфийка это заметила, предложила выпить. Ульфрик сослался, что взять кружку не может, руки скованны за спиной. Эльфийка предложила сама его напоить, по инструкции нельзя пленному освобождать руки, вдруг нападёт на девушку. Ульфрик выпил из рук эмиссара воды, вода вкуса не имела, но в глазах помутнело. Ульфрик помнил, как губы эльфийки соприкоснулись с его губами, а её руки оказались под его одеждой, что потом было он уже не помнил. Его мальцом отдали в Седобородые и он должен стать был одним из них, а вот женщин на Высоком Хротгаре не было. Очнулся, когда она вызвала конвоиров и его увели обратно. Ульфрика перевели в более комфортную камеру, поставили кровать, стали кормить нормальной едой, а не помоями. Эмиссар не забыла его навестить, и поинтересовалась, всё ли у него хорошо? Она просто светилась от счастья. Ульфрик стало интересно, за что такие ему блага, но что эльфийка ответила, что сын ярла даже в плену должен содержаться достойно. Война не будет идти вечно, потом надо как-то ладить между собой. Ульфрик сказал, что это ошибка, он сын простого рыбака, вступивший в Легион, а эльфийка ответила, что она принцесса альтмеров. Последний раз, когда она вызвала его к себе и там сообщила, что благодаря информации полученной от него, стали известны слабые позиции имперских войск, поэтому удалось перерезать северную дорогу из Брумы. Но к сожалению, император Тит Мид 2 заметил угрозу окружения и смог вовремя прорваться, оставив Восьмой легион умирать, но всё равно Империя скоро падёт. Эта война практически выиграна Доминионом. Ульфрик закричал: «Врёшь эльфийская ведьма, я тебе ничего не говорил!!!» Эмиссар рассказала, подробно то, что услышала от него, чем больше она рассказывала, тем хуже, он себя чувствовал. — Я не предатель! — закричал Ульфрик, поняв, что случилось непоправимое, а виной является он. Альтмерка села рядом, положила руку ему на плечо и сказала: «Мы сражались каждый за свой народ, ты стойко боролся, но потерпел поражение, это не предательство. И запомни, моё имя Эленвен». После сказала, что его отправляют, как важного пленника, на остров Саммерсет, где его будут содержать в особом лагере. И на прощание поцеловала. Ульфрик решил срочно бежать, потому что удрать с острова населённого только эльфами нереально, там он как белая ворона. Изучив свою камеру, Ульфрик нашел слабые места в стене, сумел разобрать кладку, и оказался в туннеле. Тогда он не подумал, что слишком просто сбежал. Ульфрик выбрался к своим, переживая, что уже ничего не исправить. Дальше была Битва за Красное Кольцо, названая в честь дороги окружающей Имперский город, армия лорда Наарифин угодила в ловушку, и оказалась запертой в столице, которую эльфийский лорд готовил Тит Миду 2. Ульфрик рыдал от радости, что гениальный монарх вытянул безнадёжную компанию, Наарифин повешен, скоро Империя опрокинет эльфов обратно в море. Эленвен рано радовалась. Холодный душ — Конкордат Белого Золота, Тит Мид 2 принял требования Доминиона и заключил мир на их условиях: Талос не бог, территориальные уступки в Хаммерфелле, роспуск Клинков, и выдача всех на кого укажут эльфы. Вот это было настоящее предательство со стороны императора, за что кровь проливали, Ульфрик был опустошён, когда вернулся в Скайрим, ничего не хотелось. Дальше подстава в Маркарте, которая привела Эленвен в Скайрим. После появления Альвы во дворце, Ульфрик понял, почему эльфийка назвала своё имя, раньше считал, чтобы он знал имя победительницы, но дело оказалось совсем в другом. Отцу рассказывать про случившееся в плену не стал. Эленвен получила не только информацию для штурма столицы, но часть его самого. Потом был вызов молодого ярла Виндхельма на приём, в Талморское посольство с ехидной припиской, как там наша дочь? Почему ты её не признал? В душе Ульфрик понимал, что Альва не виновата за свою мать, но в ней видел не свою дочь, а ненавистную Эленвен, использовавшею его.