До последнего люмена

Сееле спит на спине. Броня смотрит на то, как медленно поднимается и опадает ее грудная клетка, на разметавшиеся по простыне темные волосы и забавно приоткрытый рот, и как никогда жалеет, что в человеческой памяти нельзя закрепить воспоминания, отметить звездочкой и сохранить навечно. Следить за спящими неприлично, она знает, потому отводит взгляд, но не сразу, позволяя себе еще немного наглости. Свет, льющийся из окон, тусклый и словно бы тоже сонный, делит пол на квадратики. Снаружи все еще туманно. Дымка так ни разу и не таяла с прошлого утра. Броня зевает и потягивается, кутаясь в тепло одеяла. За дверями тишина. До будильника еще целых двадцать минут. В столовую они приходят последние. Волосы Сееле все еще влажные после душа, несмотря на помощь Брони в сушке, сама Броня все еще чувствует себя немного сонной и не слишком стремится к социальным контактам. На столе уже расставлены тарелки с кашей, бутербродами и фруктами, словно они вновь попали в детский сад, одногруппники приветствуют вяло и едят без аппетита. От гнетущей атмосферы, повисшей в воздухе, ее вдруг начинает подташнивать. Место в центре стола пустует — каша стынет, так и не дождавшись своего едока. — Мисс Химеко… — начинает она, присаживаясь рядом с Гепардом и отодвигая соседний стул для Сееле, но мысль не заканчивает — замолкает понимающе, поймав мрачный взгляд Кафки. — Может, приедет позже? — с надеждой — такой же безнадежной, как и тон ее голоса, — предполагает Юйкун. Сееле, намазывая на масло джем, качает головой. — Сейчас девять утра. К семи уже светло. Она могла за это время десять раз съездить туда и обратно. Они молчат какое-то время — каждый знает, что она права, и тут нет особого смысла спорить. Наконец Волчица неуверенно уточняет: — Вы же не хотите сказать, что она просто уехала, бросив нас тут? Это бред какой-то. — Она не могла уехать, — резко прерывает Кафка, отодвигая тарелку с нетронутой едой. Глаза у нее уставшие — Броня надеется лишь, что она ночью поспала хоть немного. — Ешьте быстрее, нужно добраться до города — без сети мы не узнаем, даже если по дороге что-то… Она замолкает, хмурясь, словно отрицание может предотвратить подобную возможность. Броня с трудом глотает кашу — она теплая и склизкая, совсем безвкусная, а на столе нет даже сахара. — Какая мерзость, — шепчет Сееле рядом. Она согласно кивает головой. — Не добавляй джем, он тоже отвратный. Надеюсь, не протухший. — Нам теперь все две недели вот это есть? — обреченно бормочет Броня, но заталкивает в себя еще одну ложку. Если они собираются в город, кто знает, когда она сможет поесть в следующий раз. Беседа вокруг в это время только набирает обороты: — Как ты себе это представляешь, Кафка? — спрашивает Коколия скептично. — Автобус исчез вместе с мисс Химеко. Остановок в лесу нет. Нам что, пешком идти? Тут километров двадцать до города! — Значит, пройдем двадцать. Если слабо — оставайся здесь, не хочу слышать твое нытье всю дорогу. Коколия зло щурится. Остальные притихают, чуя назревающую бурю. — Я участвую в марафонских забегах, если ты забыла, двадцать километров пешком для меня — не проблема. А не ты ли ушла с физкультуры не так давно, потому что сломала ноготь во время игры в волейбол? — Сравниваешь пропажу человека и дурацкую игру? — вкрадчиво уточняет Кафка ледяным тоном. — Серьезно? Волчица и Блейд, сидящие по сторонам от Кафки, одновременно хватают ее за плечи и смотрят одинаково утомленными взглядами. Коколию самоотверженно берет на себя Юйкун, и на этом конфликт медленно тухнет, пока Коколия снова не сцепляется — на этот раз с Сервал. Относительно мирный завтрак превращается в склоку, и никто из них так и не доедает содержимое тарелок, спеша поскорее разбежаться по комнатам — подальше друг от друга. Когда Броня и Сееле, в куртках и с рюкзаками наперевес, спускаются в холл, освещенный теплым светом люстры, все остальные уже ждут их в полном сборе. Броня бросает взгляд на пустую стойку администратора — вся гостиница словно вымерла за прошедшую ночь, ни в столовой, ни в коридорах они не встретили ни единой души. — Я по гугл-картам проложил путь, — они встают вокруг Гепарда, глядя на экран мобильника. Пальцем тот проводит линию от гостиницы до первого разветвления дороги. — Тут направо и еще километров пять. А затем налево — и там уже жилые кварталы. — А где город — там и сеть, — философски замечает Серебряная Волчица, изнывающая без своих онлайн-игрушек. — Надеюсь, получится дозвониться до мисс Химеко, и обратно поедем уже на автобусе как нормальные люди. По холлу проносится всеобщий согласный вздох. — Кто-нибудь взял перекус? — уточняет деловито Коколия. Блейд встряхивает рюкзак — что-то отчетливо стучит внутри. Коколия удовлетворенно кивает, даже не уточняя содержимое. Сееле, первой добравшись до двери, звякает задвижками и дергает ручку. Тянет на себя, от себя, затем оборачивается, озадаченная. — Не открывается. — Попробуй еще раз. — Думаешь, что-то вдруг изменится, мисс гений? Броня подходит и дергает тоже, вполне осознавая глупость этого действия — не то чтобы по силе она как-то отличалась от Сееле. — Может, на ключ заперто? — она ищет взглядом что-нибудь, похожее на замочную скважину, но изнутри у двери только две защелки. Сееле почти раздраженно вздыхает: — Замок открыт, сама посмотри. И скважины никакой, я же не тупая, тоже дошла до этой мысли. Она просто… не открывается. — Блейди, помоги, — отрывисто просит Кафка, и что-то в ее тоне убивает всяческий намек на шутку. Тот молча отодвигает Сееле и толкает дверь плечом — раз, затем еще, уже сильнее. Дергает за ручку. Мышцы на его плечах напрягаются, пока он пытается уже не просто открыть, а скорее выломать. — Нас что, заперли здесь? — медленно спрашивает Тинъюнь, бледная до синевы. — Что происходит? — Вдруг мисс Химеко потому и не вернулась, что просто не смогла попасть внутрь? — предполагает с надеждой Гепард. Они с Блейдом вместе вновь налегают на дверь, но всем уже становится ясно — нужно искать другой выход. Броня медленно оглядывает холл, размышляя: если у этой двери есть какой-то еще механизм, который они не учли, местные работники наверняка в курсе и смогут помочь им выйти. Или хотя бы подсказать, где есть запасной выход. Так или иначе, все сводится к ним — но все они именно в самый нужный момент словно сквозь землю провалились. — На стойке администрации должен быть звоночек! — осеняет Сервал. — Ну, как в фильмах, знаете, чтобы позвать администратора. Звонок действительно находится, но сколько бы они ни звонили — никто так и не откликается. — Может, они подумали, что мы уже уехали на практику, и ушли куда-нибудь в свои комнаты или в подсобные помещения, откуда звон не слышен? — спрашивает Юйкун неуверенно. — Не могли они просто уйти и оставить нас тут одних. Кто-то же приготовил завтрак и сервировал стол. — И что ты предлагаешь, обыскивать каждую комнату? — Послушайте меня, — медленно говорит Кафка, поднимая ладонь. Спор тут же затихает — все с надеждой смотрят на нее, словно ждут, что сейчас с неба им упадет решение проблемы. — Где-то должна быть карта здания на случай пожара, там обычно указывают все запасные выходы. Предлагаю разделиться: кто-то остается здесь и пытается дожать дверь, кто-то проверяет запасную, а оставшиеся ищут работников. Встретимся через полчаса на этом же месте. Хоть кому-то из нас должно повезти, правда? Броня ловит взгляд Сееле — странно рассеянный, словно мысли ее не здесь. — Пойдешь со мной? — спрашивает тихо. Сееле молча кивает. Броня не может отрицать, как легче на душе становится после этого кивка — внутри все еще живет робкая надежда на то, что в процессе всей этой суматошной практики они сумеют сблизиться и общаться даже после возвращения обратно в Белобог. Хотя бы просто общаться — она даже не рискует загадывать на большее. — В ужастиках разделение — это самый тупой ход, Кафка, — фыркает Волчица. Говоря так, она совершенно не выглядит испуганной или обеспокоенной. Откровенно говоря, Броня и раньше нечасто замечала на ее лице какие-то яркие эмоции. — Обычно персонажи либо не возвращаются, либо возвращаются, но не все. — С каких пор мы стали персонажами ужастика? Это всего лишь по-дурацки закрытая дверь. — Как насчет пропажи одной из нас? — Она в порядке, — отрезает Кафка, в голосе — лед. — Мы обязательно найдем ее в городе и узнаем, что случилось. Если не хотите следовать моему плану — предлагайте свои. Они переглядываются, не говоря ни слова в напряженной тишине, после чего Гепард шумно вздыхает. — Я остаюсь тут, попробую разобраться, что не так с этой дверью. Блейд, ты со мной? — Я тоже с вами, — тут же говорит Волчица, не обращая внимания на удивленно-скептичные взгляды. — Ты просто хочешь посидеть и поиграть, — закатывает глаза Блейд, но не противится. — Мы с Тинъюнь и Коколией пойдем искать работников, — Юйкун оставляет ненужную уже куртку на спинке кресла. Остальные тут же делают то же самое. Рядом возвышается гора рюкзаков. — Следите за вещами тогда заодно. — Так и знала, что они пойдут втроем, — шепчет Сееле Броне на ухо. — Коколия не пойдет с Кафкой, а Сервал не пойдет с Коколией. Задачка уровня второго класса — какую овцу оставить на берегу, чтобы ее не съел волк. Броня не сдерживает улыбки. — Овцы — это мы? — Нет, конечно, — фыркает Сееле смешливо и толкает ее плечом. — Мы — волки. Судя по взгляду, каким оставшихся окидывает Кафка, Броне начинает казаться, что она вполне-таки себе овечка, готовый обед. Сервал встает рядом с ними, провожаемая цепким и внимательным взглядом Коколии. — Ну, у меня не то чтобы большой выбор, — жизнерадостно говорит она. — И я вроде видела карту недалеко от столовой. Броня кивает, припоминая. — Удачи, — бросает Гепард им вслед. Даже на расстоянии слышен звук, с каким дергается дверная ручка. — Ждем вас тут в… эм, десять часов. — Ага, и в полном составе, — добавляет насмешливо Серебряная Волчица. Кафка лишь закатывает глаза на эту неприкрытую издевку. Юйкун ведет свою маленькую команду в одну сторону, Броня следует за своей в другую, к дверям столовой. Чуть поодаль действительно висит зеленая карта с маленькими значками. Ориентируясь на холл, они находят всего одно обозначение запасных дверей. — Разве два выхода на целое здание — это уже не нарушение противопожарной безопасности? — бормочет она. — У меня все больше вопросиков к владельцам этого места. — У нас всех к ним вопросики, — соглашается Сееле. — Ну, по крайней мере, это недалеко. Нам даже двадцати минут не понадобилось, не то что полчаса. Никто не говорит ей, что радоваться заранее — не совсем разумная идея. Она понимает это сама, когда они оказываются у глухой стены, неровно выкрашенной в грязно-бежевый. — Мы точно с той стороны? — Да, именно то место. — Они… заложили запасной выход? — тупо уточняет Сееле. — Этим ребятам что, совсем плевать на проверки? — На безопасность постояльцев, судя по всему, тоже, — мрачно отзывается Сервал, скользя пальцами по краске словно в надежде найти какой-то тайный рычаг. — Я ничего не понимаю. Нам что, стекла ломать теперь? Сееле кисло кивает на ближайшее окно — с наружной стороны переплетения решетки издевательски образуют симпатичный узор. — Только если со второго этажа. — Можем связать простыни и все такое, — предлагает Броня. — Второй этаж — не так уж и высоко. — Обратно тоже по простыням ползти будешь? — ласково уточняет Кафка. Броня представляет себе такую картину и морщится. — Можно отправить человек двух, кто лучше всего умеет лазать по канату, а мы поможем затащить их обратно. — Точно, — соглашается Сееле с коварной ухмылкой, бросая на Кафку многозначительный взгляд, — ты же больше всех в город рвешься, так и ползи первой. А второй Коколию отправим, раз уж она такая спортсменка. — Нет! — восклицает вдруг Сервал, и одновременно с ней Кафка невозмутимо отвечает: — Ладно. Они тут же замолкают, глядя друг на друга. — Ладно? — повторяет Сееле. — Типа… ты реально согласна спуститься так? — Почему нет? Я предложила — я и пойду. Куда интереснее, что означает это «нет», Сервал? Ты против моего участия… или же участия Коколии? Сервал нервно сглатывает, оказавшись под всеобщим прицелом. — Ну… Я просто имела в виду, что вы, наверное, совсем перессоритесь в пути, поэтому лучше взять кого-то другого. — Или же ты просто не хочешь отпускать свою любимую заклятую подружку в неизвестность, да еще и со мной? Мило, особенно если учесть то, как умело ты избегаешь ее попыток с тобой заговорить. — Наши отношения тебя не касаются. — Мне искренне плевать на ваши отношения, пока они не играют против нас всех. Я не в восторге от поведения Коколии, если честно, но никто не может отрицать, что она быстрее всех бегает и легче всех залезет по этим чертовым простыням, если понадобится. — Вообще-то, — встревает Сееле, с наслаждением наблюдавшая за спором, — быстрее всех бегаю я. Просто хотела уточнить. И невинно улыбается в ответ на два сердитых взгляда. — И что с того? — хмурится Сервал. — Ты идешь вместо Коколии, получается? Тут напрягается уже Броня. Ей совершенно не хочется отпускать куда-то Сееле, не зная даже, в порядке ли она и вернется ли обратно. В конце концов, путь до города проложен сквозь леса, а в лесах этих может водиться кто угодно, начиная с диких животных и заканчивая потенциальными насильниками на дороге. — Давайте вернемся к остальным и узнаем, что они думают по этому вопросу, — говорит она поспешно, желая звучать как можно более миролюбиво и дипломатично. — В конце концов, вдруг они уже давно открыли дверь и ждут нас. Тогда никому не придется спускаться по простыням. Благо, остальные прислушиваются. Она бросает на заложенную дверь последний взгляд и невольно вздрагивает, увидев на мгновение, как краска вдруг начинает трескаться. Разумеется, это оказывается всего лишь иллюзией тревожного разума. — Нет, — говорит Гепард, кивая на входную дверь. — Мы тоже не преуспели. Не нашли никакого другого замка, так что либо ее заклинило, либо мы заперты снаружи. Юйкун разводит руками, когда взгляды падают на нее. — Мы проверили каждую дверь, — говорит за нее Тинъюнь, скрещивая руки на груди. — Стучались, спрашивали, звали по коридорам… Может, они попросту уезжают все до обеда? Ну, или живут где-то за пределами гостиницы? — Либо они тут, но им плевать на нас, — добавляет Волчица, закинув ноги на подлокотник кресла. — У вас что? Броня может поклясться, что слышит, как Юйкун еле слышно шепчет нечто похожее на молитву. Сервал рассказывает про их собственную неудачу и коротко обрисовывает план. Холл погружается в задумчивую тишину. — Я не против пойти, — говорит Коколия с нотками неуверенности в голосе. — Но только если вы действительно сможете потом помочь нам подняться обратно. — Почему мы вообще занимаемся такой ерундой на своей практике? — стонет недовольно Тинъюнь, стуча ногтями по дереву административной стойки в искреннем возмущении, и Броня не может не согласиться с ней. — Мы должны изучать культурные обычаи и прочую ерунду, ходить по музеям и проводить интервью со всякими бабками, а не ползать со второго этажа на простынях, которые могут в любой момент развязаться и обеспечить нам перелом! Когда мисс Химеко вернется — если вернется, и не смотри на меня так, Кафка, — я потребую с нее очень много объяснений! — Так именно ты по простыням лазить вроде и не собираешься, — замечает Сееле с усмешкой. — Сколько угодно изучай культурные обычаи этой гостиницы в жопе мира. — А тебе, значит, нравится тут торчать? Ну так и оставайся хоть на всю жизнь! Броня чувствует, как сжимает неприятно виски. Она всегда осознанно старалась избегать конфликтов, чтобы в итоге оказаться здесь и слушать ссоры на каждом углу и каждую секунду своего времени. Как далеко зайдет команда, где все готовы друг друга сожрать за малейшее неверное слово? — Заткнитесь вы все наконец! — восклицает она, и, о чудо, все действительно замолкают, глядя на нее с искренним удивлением. — Еще немного — и нам можно будет взять ножи и убить друг друга к черту. Давайте просто поднимемся на второй этаж, сделаем эту веревку и спустим, наконец, Коколию и Кафку, раз они сами на это согласились и другого выбора попросту нет, а не будем сто лет ныть и обвинять друг друга во всех грехах человечества! Она чувствует, как что-то касается ее ладони — пальцы Сееле поддерживающе скользят по ее собственным, сжимают, некрепко, но ощутимо. Ощущения эти исчезают так же внезапно, как появились, и Броня вдруг понимает, что головная боль прошла, а в груди легко и волнительно. Броня прижимает к груди ком из простыни — кровать красуется голым матрасом, выцветше-серым, но хотя бы без пятен, — и ждет Сееле, как раз сворачивающую свою, когда дверь в комнату распахивается. — Отбой, — говорит Сервал странным тоном, в котором Броня не может различить какую-то определенную эмоцию. — Ничего не выйдет. — Почему? — в мыслях она перебирает множество причин, но предпочитает остановиться на самых оптимистичных. — Дверь открыли? Мисс Химеко вернулась? — Нет, — одним словом ломает ее надежду Сервал. — Окна не открываются. — В каком смысле? — Серьезно? Да ломайте их к черту! — Сееле присоединяется к ним, бросив простыню. — Они должны были ожидать этого, запирая нас тут! Взять что-нибудь потяжелее и… Сервал обреченно качает головой, прерывая ее на полуслове. Пальцы ее до побеления впиваются в дверной косяк: — Мы пытались… они не ломаются. Вообще. Даже трещин нет. Мы пытались разбить, швыряя вещи, лампа прикроватная разлетелась, а стекло целое. В общем… Волчица была права — мы, кажется, реально в каком-то ебучем фильме ужасов. Броня смотрит на нее, не зная, что и ответить. Ей кажется, что все это лишь какая-то дурацкая шутка, но что-то внутри при виде обреченности в глазах напротив шепчет — нет, она не шутит и не смеется. Сееле молча подходит к окну, поворачивает ручку и тянет, упираясь ногами в стену — рама словно приклеена. Как и говорила Сервал, на стекле не остается ни следа от прилетевшей в него лампы. Звенит разбитая лампочка, отлетевший абажур подкатывается застывшей Броне под ноги. Сееле обессиленно прислоняется к стеклу лбом. — Да прошло оно все нахуй! — почти шепчет она. — Какого черта, какого черта, какого… Броня переглядывается с Сервал понимающе, разделяя этот момент отчаяния; подходит осторожно, как к зверю, кладет ладонь на плечо, дрогнувшее под касанием. Ей кажется, что Сееле плачет, но, когда та поворачивается, глаза ее сухи — и темны, словно затянутое туманом небо снаружи. — Мы в жопе, да? — улыбается она невесело. Броня не находит ничего лучше, кроме как обнять ее, утыкаясь куда-то в шею и ощущая крепкую хватку на собственной талии — их первое объятие, не принесшее радости. — Да, — шепчет она еле слышно. — В полной жопе.