Шушу

«Ребёнок, не получивший тепла от деревни, сожжет её дотла, чтоб ощутить его». Сюэ Ян лежал под кроной дерева, прикрыв глаза. Лето всегда было его любимым временем года. Редкие солнечные лучики, которые просачивались через нежно-зелёную листву, ласкали румяные щеки на худом измученном лице. Летом болеть было выгоднее, чем зимой. Сюэ Ян был благодарен небожителям, что заболел именно летом. Ему было шесть. Шесть гребанных лет, на протяжении которых он не жил, а выживал. Шесть лет постоянных пинков, драк за еду, боли, переживаний и вопросов «А проснётся ли он утром?». Шесть лет насекомых в волосах, гнойных ран, гематом и синяков. Шесть лет одиночества. Шесть лет моральных испытаний. Ещё капля и мальчик не выдержал бы. Шесть лет... Тельце всё дрожало от озноба. Сюэ Яну было нестерпимо холодно, хотя по факту он должен был гореть в Дьюевом огне. Грудная клетка тяжело вбирала в себя заветный кислород, а мозги растекались под влиянием зашкаливающей температуры, готовой сжечь внутренности до тла. Сюэ Яна вырвало и он заскулил от спазма, который в очередной раз скрутил пустой желудок. Лёжа в собственной желчи он молил о спасении, думая, как славно было бы наконец-то закрыть глаза и перестать бродить по этому жестокому миру. Он смазано помнил, когда что-то зашуршало рядом, а потом больная голова, кажется, закружилась ещё с большей силой. Босяк издал лишь протяжное кряхтение и отключился в чужом кольце рук. Неужели это был конец? Проснулся он с холодной тряпкой на лобешнике, готовый к худшему. Помещение было достаточно большое: кровать, низкий столик, куча книг и гора документов. Ещё тёплая тушка сползла с удобной лежанки, тихо крадясь, чтоб собрать информацию о своём местонахождении. Где он был? Кому нужен был какой-то безродный бродяжка? Тут из-под неподвижной, на первый взгляд, кипы различных бумаг показалась растрепанная темная макушка, сопровождаемая неизвестными словами, а босяк подпрыгнул на два метра. В правую обмытую руку лёг сосуд с водой и мальчик, недолго думая, замахнулся спасительным предметом. Незнакомый мужчина, показав наконец миру свой лик, хлопнул карими очами и тоже подскочил, заставляя Сюэ Яна вздрогнуть всем телом. — Мой хороший! — подбегая к замершему ребёнку, незнакомец припал губами к маленькому, местами прыщавому, лбу, чем выбил у шокированного босяка испуганный писк. — Жар спал, — облегчённый выдох послужил А-Яну сигналом. Мальчик отлетел от незнакомца с рыком, выкрикивая: — Что ты собираешься со мной делать?! В помещение повисла тишина. Лань Цижэнь хлопнул себя по щекам: — Ох, орешек, — Сюэ Ян недоуменно нахмурился. — Я же совсем не представился! Склероз проклятый... — последнее явно не должно было быть произнесено вслух. — Глава Лань, — указал на себя мужчина. — Я нашёл тебя под орешником в очень плохом состоянии и не смог пройти мимо. — под недоверчивым взглядом, мужчина рассмеялся, мысленно отмечая, что пятый палец, на руке сорванца, ещё присутствовал. — Ну, раз сейчас ты здоров... У меня есть к тебе предложение... Я очень люблю рабочую силу, — Лань Цижэнь понимал, что ребёнок, особенно такой прожжённый жизнью, ему не поверит, поэтому нужна была хорошая такая отмазка. — Моим поварам нужен помощник. Хочешь подработать? Ничего сложно: чистка овощей, варка риса, мытье посуды. При словах «рис» и «овощи» маленькие рубины заинтересованно сверкнули. Дите всё подобралось и подползло ближе. — Идёт, старик, когда приступать? — попаданец хмыкнул и позвал кого-то с улицы. Сюэ Ян успел лишь моргнуть перед тем, как около него выросла новая фигура в белых одеяниях. — А-Ин, проводи, пожалуйста, нашего гостя. У Лань Цижэня появилась вторая головная боль.