Wakamono Jujutsu Kaisen

      Как так получилось, что Барбс стала встречаться с Инумаки, с которым сложно просто поддерживать разговор? Интересный вопрос. Ведь у него есть лишь десяток фраз, которые он использует, а всё остальное превращается в слова заклинателя. Впрочем, хвала смартфонам: есть возможность переписываться сообщениями. Если бы не это, то, наверное, ей и не удалось бы узнать его получше. А так они переписывались в LINE: сначала по поводу заданий и рабочих моментов, затем соскользнули на личные темы, а  потом Инумаки пригласил Барби провести с ним время вне магического колледжа. Сначала, разумеется, по-приятельски.       С ним было весело. Еще веселее было то, что никто его не понимал, а окружающие удивлялись, как это девушка понимает, что он говорит, хотя он всего лишь перечисляет составляющие части онигири.       В миру, вне магического колледжа, Тогэ носил черную тканевую маску на лице, которая скрывала его проклятые метки на языке, губах и щеках. Простые люди бы не поняли.        Барби и Инумаки довольно долго горели, как подростки, и боялись признаться друг другу в чувствах: мало ли, не взаимно, мало ли, это испортит их хорошие отношения. У Маки едва ли не аллергия началась на обсуждение с одноклассницей её чувств к Тогэ, а Панда пытался выступать активным шиппером. Получалось у него не очень, возможно, потому что Инумаки было достаточно трудно расколоть.       Решилось все само собой.       Во время спарринга девушка играючи стягивает с его рта маску. И отскакивает от него на несколько шагов. Тогэ поднимается с земли и двигается в сторону Барб.       – Икура (Хватит, блин), – хмурится парень. – Окака (Перестань).       Он бы сказал “верни”, но такого слова в его словарном запасе не предусмотрено. Так что он просто тянется руками за черным кусочком ткани. Девушка со смехом уворачивается и прыгает прочь.       Некоторое время они играют в догонялки по спортивному полю, но потом девушка в запале удирает уже по коридорам колледжа.        Пресвятой Сатору Годзё-сэнсэй, который лениво следил за тренировкой своих студентов, попросту игнорирует тот факт, что Барб и Тогэ куда-то смылись. Он все видел не хуже них самих, со своими-то Шестью Глазами, но предпочел наблюдать за более интересным спаррингом между Маки и Пандой.        Годзё считает, что он не вправе отнимать у своих взрослых студентов лучшие моменты юности. Особенно если речь касается любви. Возможно, впрочем, надо будет прочитать им впоследствии вводный курс по сексологии: он уже предвкушает, как будет выдавать сладостные садистические смешки, пока студенты краснеют от смущения.       – Не догонишь! – в порыве азарта подначивает его юная шаманка.        – Окака, окака, – но Барб не реагирует на его предупреждения, поворачивается к нему лицо и продолжает бег спиной вперед. Смеётся, дразнится, маской в руках потрясает, как большим трофеем. Инумаки это надоело, он останавливается и говорит:       – Не двигайся!       Мышцы перестают слушаться, ноги становятся ватными, и девушка непременно бы упала, не прижми её парень к стене. Руки над головой сжимает, и ловкие пальцы выхватывают у неё маску. Но вместо того, чтобы надеть обратно, он просто наклоняется к ней и сминает губы девушки своими.       Барби не может двигаться не только по причине заклинания, произнесенного шаманом, сколько оттого, что слишком впечатлена происходящим. Коленки подкашиваются от переполняющих радостных чувств, – наконец-то они целуются. Но эту слабость Инумаки считывает, как неприятный побочный эффект своей проклятой техники. Больше он так делать не решится.       Но главное, что они все же начинают встречаться.       – Тогэ, ну пожалуйста, давай сделаем это, – умоляет девушка. – Я готова. Я очень этого хочу… Пожалуйста! – в ответ он вздыхает и улыбается – мимику видно даже сквозь лицевую маску.       – Такана (Я в деле).       Барби искренне удивлена. Она очень долго его упрашивала использовать заклинание во время секса и регулярно слышала отрицательный ответ. По какой причине шаман поменял свою точку зрения, ей не было известно. Ну да и ладно. Главное ведь, что он согласился на эту авантюру.       Молодой человек смотрит на неё внимательно. Ждёт какого-то знака. Девушка улыбается и говорит:       – Я готова!       Он кивает, стягивает черную маску с лица и велит своим хорошеньким ртом с метками заклинателя:       – Трахни меня.       Магические слова заставляют вскипеть кровь в венах. Проклятая энергия действует не только на проклятия, но и на шаманов, так что Барби беззащитна перед его техникой и словами-приказами. Но она этого хотела сама.        Долго упрашивала Инумаки сделать это: научный интерес. Парню же было тревожно, так как он не знал, чем это может обернуться. Для девушки, разумеется. Он-то был готов ко всему.       И к тому, что она моментально его оседлает, беспрекословно выполняя сказанное, – тоже. Барбс стремительно целовала его за ушами, потом в шею, заставляя жмуриться хорошенькое личико Тогэ. Она принялась двигать тазовыми мышцами, создавая трение между его пахом и её промежностью.       Они разгорячились очень быстро, а от неё разве что ток не исходит – проклятая энергия заставляет хотеть больше, жестче, быстрее. Они целуются, сталкиваясь зубами, обмениваются слюной и сражаются горячими языками, танцуя друг у друга во рту. Дыхание сбивается от возбуждения.       – Туна-туна (Смотри). – Говорит он, извлекая свой член из штанов. – Туна майо (Сделай что-нибудь).        Барбс довольно щурится и опускается перед ним на колени. Хочется поскорее ощутить его во рту, она даже облизывается едва ли не плотоядно. Тянется за тем, чтобы заглотить горячую плоть, но почему-то промахивается: Тогэ делает шаг назад.       – Судзико (Боже-боже). – Говорит он, издевательски щурясь. Она такая жадная.       – Ты решил поиздеваться надо мной в такой момент? – возмущается девушка.       Тогэ известный шутник. Несмотря на то, что его словарный запас ограничен, а может быть, и благодаря этому, он умудряется каламбурить и шутить.       – Сякэ (Да).       – Инумаки, я клянусь, еще одно слово… – угрожать заклинателю, чьи слова имеют силу, по меньшей мере забавно, но…       – Сякэ-сякэ (Оке-оке). – Отвечает он, скользя рукой по стволу члена. Делает движение вперёд, и его плоть наконец-то оказывается во рту у Барби, что она с благодарностью принимает.        Молодой человек толкается в её рот глубоко, но недолго – хочется оказаться поскорее в ней самой. Так что вскоре он просто опрокидывает её на постель и раздвигает девушке ноги.        Она с нетерпением ждет его дальнейших действий, но Тогэ как будто назло медлит: проводит неспешно рукой между складочек, размазывая естественную влагу, проскальзывает в лоно, проверяя степень возбуждения и готовности принять его член. Она готова, но Инумаки хочется поиграться, подразнить пальчиками. В ответ ему звучит сладкий стон. Ради этого и старался.       – Тогэ, ну пожалуйста, – хнычет она, – войди.       Он меняет гнев на милость. Как он может отказать, когда так просят?       Толкается внутрь резко на всю длину, и Барб обхватывает его ногами инстинктивно – хочет прижать к себе ближе. Парень подхватывает её ноги под коленками и прижимает к телу, тем самым, он оказывается глубже.        Они смазанно целуются, и шаманка с большим удовольствием вторгается язычком в его рот, борясь с его разрисованным языком.        Когда терпеть больше не в силах, тянется руками к клитору с просьбой: – Инумаки, я хочу кончить, – просит девушка.       – Окака (Нет), – отрезает он, хватая её за руки, чтобы не могла ласкать себя. Продолжает двигаться резко, долбится в желающую и текущую киску. – Тогэ… Я больше не могу, – хнычет девушка под ним. – Пожалуйста.       – Кончай.       Магическое повеление действует стремительно и волшебно: тело растворяется в сокрушительном оргазме, от которого даже по мышцам рук бежит сладкая нега. Бедра трясутся в мышечном спазме, и она поджимает пальчики ног. Вся эта роскошная картина вызывает оргазм и у Тогэ – он обильно кончает ей на живот с низким стоном.       Оба валятся на постель в обнимку и пытаются отдышаться. Приводят себя быстро в порядок, забираются под одеяло, чтобы не замерзнуть.       – Надо практиковать такое почаще, – мурлычет Барбс, лежа у него на груди.       – Сякэ-сякэ.