Последняя Икарус-Тян

      В предыдущей серии:       Икарус-Тян думала, что победила Мета-Семёна, но каким-то образом была помещена обратно в Совёнок. Бывшие товарищи позабыли Марусю, да и лагерь её принял со скрипом. Новый Семён (по-прежнему чмо) случайно дал автобусу подсказку — загадочная пионерка Лиза.       ***       Икарус подобралась к обозначенному Семёном домику — её же одноместная «бочка» в прошлых циклах. На сей раз вожатая поселила Марусю чуть ли не в кладовку на другом конце лагеря из-за аномального числа пионеров (впопыхах даже не напрягла обходным листом), но суровой выживальщице было глубоко пихуй.       Она заглянула через окошко со стороны кустов, но не увидела внутри ничего подозрительного: на кровати валялись чьи-то трусы и носки. В этот момент кто-то схватил девушку за хвостики и резко дёрнул, по итогу чего Маруся улетела в заросли крапивы. Жгучая боль не преминула вспыхнуть поверх оголённых участков тела (о да, боль). Над Икарусом склонилась девушка — именно такая, как описал Чморсунов: высокая и крепкая, с надменным взглядом и светлыми волосами странного оттенка, отдающими металлическим блеском.       — Икарус-Тян, а что ты тут делаешь? — холодным тоном произнесла блондинка.       Маруся была не из пугливых, поэтому, даже не поднимаясь, спокойно ответила:       — Хоть кто-то признал заслуженную героиню Совёнка.       Она попыталась встать, но соперница толкнула девушку ногой обратно в кусты:       — Лежать, животное! Шпионить нехорошо, в курсе, да? Хотя что это я… Ты же, лохушка, даже читать не умеешь.       Диалог на равных не строился — это Маруся поняла, но терпеть была не намерена. Девушка ловко откатилась и встала на ноги. Она подпрыгнула к пафосной сучке и попыталась ударить, но тяжёлая рука оказалась молниеносно перехвачена и вывернута под критический для анатомии человека угол, намертво обездвижив неудачливую берсеркершу:       — Ещё не поняла, с кем связалась? — прошипела ей на ухо Лиза. — Так я расскажу.       Адская боль охватила разум, но Икарус не страшилась физического насилия, и сквозь зубы процедила:       — Валяй…       — Было очень глупо сбегать из лагеря за секунду до конца…       В ответ Маруся почти засмеялась:       — Если сработало, значит не глупо. Ой! — захват Лизы стал жёстче.       — Вот только после тебя у Семёна в башке появилась зияющая дыра, через которую утекло много мусора.       — Не мои проблемы, — огрызнулась девушка, теряя сознание от зашкаливающего уровня боли.       — Разумеется! — воскликнула противница. — Теперь это наши проблемы, и, как видишь, одна из них почти решена…       Лиза склонилась над беспомощной Икаруской:       — Глупая Маруся попыталась наебать систему, а система возьми — и откати бэкап. Да, пришлось пойти на крайние меры, чтобы забрать права администратора. И всё равно не вышло до конца избавить организм от икарусо-вируса, живучая гнида.       Автобусинка лишь невнятно промычала.       — Ну ничего, ничего… За пару смен в этом лягушатнике ты окончательно рассосёшься. Твои друзья уже подчищены, а личность Мета-Семёна почти восстановлена. Мы снова ненадолго лежим в коме, пока Старший наводит порядок. Увы, концовки ты не застанешь…       Оборвав речь, Лиза дёрнула руку Маруси, конечность громко хрустнула и безвольно повисла в неестественном положении. Автобус потеряла сознание и тяжело грохнулась на землю лицом вниз.       ***       Способность мыслить вернулась к Марусе уже в медпункте. Над ней копошилась медсестра Коллайдер В. Ц. (судя по бейджику):       — Очнулась? Не дёргайся, пионерка, иначе криво получится.       — Сука…       — Да-да, выругайся, будет легче, — не прерывая операцию, кивнула врачиха. — Неудачно ты упала… Благо, худшее позади.       — Я… Не упала, — прохрипела Икарус, ощущая нарастающую боль по всему телу, включая даже крапивные ожоги.       — Потом разберёмся, — шикнула Вилка. — У тебя сломана рука, вывихнут сустав, повреждён носовой хрящ и куча ссадин. Если я быстро и качественно тебя не обработаю, потом всё придётся ломать заново.       В палату забежала перепуганная Ольга Дмитриевна:       — Мне тут пионерка сказала, что какая-то другая пионерка следила за ней с дерева, и упала. Кто это? Что с ней?       Виолетта недовольно обернулась на коллегу:       — Икарусова, новенькая. У неё закрытый перелом и другая версия, но мне сейчас глубоко до пизды. Оля, прошу, выйди отсюда, пока идёт операция!       Начальница скрючила недовольное ебало, но просьбу исполнила, укатив выяснять подробности самостоятельно. Медсестра обратилась к Марусе, которая начала уплывать в Воображляндию:       — Алло, не спи там… Ладно, рассказывай, как было, пока суть-да-дело.       — Эта гнида… Она… Блять, — слова тяжело собирались в предложения, ибо сказывались травмы и какой-то мощный обезбол. — Я и правда следила, но с земли… А она… Она напала сзади и… Ах, сука, как же больно!!!       — А следила зачем? — с каменным еблетом продолжила допрос Виолетта.       Рационально для жителей Совёнка объяснить поступок было нереально. Маруся попыталась обратиться к «сквозной» личности медсестры, которая уже показывалась ранее:       — А вы… Не замечали? Того… Что эта Лиза взялась будто из ниоткуда… Её… Бля… Её как будто раньше не было.       — Лиза, Лиза… Из второго отряда? — удивилась врачиха. — Да, в Совёнок при мне она ещё не ездила. Так и ты здесь первый раз, дня даже нет.       Обсёр. Выдумывать контр-хуйню пока не хватало ресурсов.       — Головой ты стукнулась, но не сильно же. Морфин действует, — попыталась оправдать автобусные виражи Виолетта. — Готово, сейчас перебинтую.       Обмякшая рука была намертво обмотана и зафиксирована километровыми бинтами к телу, для чего пришлось разрезать уже окровавленную и без того порванную рубашку, а также снять мешающий лифчик. Икарус смогла сесть на край кушетки и оценить масштаб трагедии:       — Та же самая рука!       — Что, уже ломала? — сочувствующе бросила Вилка, умывая руки.       — Угу, — гнусаво буркнула Маруся. — А с носом чё-как?       — Он будто цел, но механическая структура хряща повреждена. Я наложу очень толстый пластырь, и пару дней так походишь, дабы не разошлось.       Автобуска смиренно приняла этот факт. Теперь и её милое личико оказалось выебано сраным лагерем, а на трёх колёсах далеко не уедешь…       Когда всё было кончено, девушка поинтересовалась:       — Так вы мне не верите?       Медсестра тяжело вздохнула:       — Верю или нет, звучишь ты неубедительно. Эта Лиза — девушка со странностями, но она была здесь до тебя, и формально с ней всё в порядке.       Вилка протянула девушке запасной медицинский халат:       — Сходишь потом на склад за новой рубашкой, а пока накинь это. Не смущай посетителей сиськами.       — Спасибо… А можно взглянуть её личную карточку? Лизы в смысле, — отчаянно попросила пациентка, нелепо пытаясь застегнуть пуговицы.       — Нельзя, — улыбка покинула Виолетту. — На то она и личная. Да и зачем?       Маруся сама не знала, зачем. Но её автобусный разум искал любые зацепки:       — А вы пролистайте сами хотя бы, мне не показывайте, — выпалила девушка.       Вилка аж заинтриговалась и достала с полки тоненькую именную книжку:       — Ну, все прививки есть… По гинекологу хорошо… Лор, окулист… Болела гриппом зимой…       И тут Икарус разглядела фамилию на обороте мед. карты. Всё встало на места! Медсестра, тем временем, дочитала:       — Пионерка как пионерка. В общем, оправдывайся перед вожатой как хочешь. Мне тебе нечем помочь.       — Спасибо и на том, — отчеканила пострадавшая. — Можно идти?       — Если сможешь, — врачиха уже потянулась за журнальчиком моды. — Так-то рекомендован постельный режим.       Повисло молчание.       — Однако, рекомендован — не значит показан. Так что пиздуй отсюдова, но если что, я тебя не отпускала, — медсестра скрылась за глянцевой макулатурой.       — А я чё? А я ничё! — Маруся грузно поднялась и ушла в тоненьком халатике на голое тело.       ***       Ситуация складывалась паршиво. В первый же день Икарус отхватила мощнейших пиздюлей, лагерь её не ассимилировал, а спать предстояло в кладовке. Последний фактор был малозначим, но он добил и без того грустную автобусинку. Девушка присела на лавочку и заплакала:       — Я хочу жить… Не бороться каждую секунду, а просто жить… Неужели мне так много надо?       Мимо проходила вожатая, которая удивилась относительно бодрой пионерке спустя лишь полчаса после операции:       — Икарусова? Что ты здесь делаешь!       — Я… — всхлипнула Маруся. — Меня тётя Виола отпустила подышать свежим воздухом. Видите, халатик дала.       Дмитриевна не знала, что и подумать. Новая пионерка по приезду навела шороху, но фактически ничего плохого не сделала (только себе навредила), хотя мотивы её слежки оставались туманными. А теперь она сидит на скамейке с поломанной рукой и рыдает. Человеческое пересилило административное, и Ольга сжалилась:       — Ну, тише, — она подсела рядом. — Так чего у вас случилось с Лизой?       Маруся понимала, что пруфов в её пользу нет, однако и подыгрывать противнице она не собиралась:       — Я не залезала на дерево, Ольга Дмитриевна. Да, я подглядывала за Лизой, но…       Боль немного поутихла, и автобусная коробка смогла выдать отмазу (как всегда недальновидную):       — Я приревновала её… Вот. Ну и подрались малёха.       Начальница лагеря выдохнула, обнаружив банальную причину у загадочного преступления, что даже не обругала пионерку за шуры-муры на территории:       — Это к кому, интересно?       — Да к Семёну Персунову, — выдавила Маруся с натяжкой, прекрасно понимая, что в Шурика или вихрастого Гомогея Бульба не поверит. — Он, вроде, классный такой.       — Я видела, Персунов с Тихоновой больше общается, — подметила вожатая.       — Ах, ещё и с Леной! — яростно вытерла уже крокодильи слёзы интриганка. — Какой же он бабник, оказывается.       Удивительно, но Дмитриевна это схавала и даже проявила женскую солидарность:       — Все мальчишки такие, Маруся. Не стоит за ними бегать. Вот ты уже своё получила, согласись.       — Да, товарищ вожатая, — понурила голову Икарусова. — Я так больше не буду.       — Хорошо. А с Лизой я серьёзно поговорю, — подскочила Ольга. — Она пионерка спортивная, но так распускать руки ей не следовало, тем более, из-за парня… Злишься?       Девушка пожала плечами:       — Злюсь, разумеется. И на Персунова злюсь. И на Лену, хотя она тут ни при чём. Но не волнуйтесь, я урок усвоила — в драку больше не полезу. Да и не смогу уже.       Вожатая обнадёжилась подобным ответом:       — Ладно, Икарусова. Будь осторожна… Я сейчас к Виолетте Церновне за отчётом, а ты погуляй немного, и возвращайся.       Дмитриевна растворилась за поворотом в стрекоте кузнечиков. Хоть кого-то сброс лагеря сделал капельку лучше.       ***       Идти обратно в медпункт Маруся не собиралась, её же фактически отпустили куда глаза глядят, вот она и двинулась на склад за новой рубашкой. По пути девушка принялась усиленно думать над тем, что же случилось, и почему у Лизы именно такая фамилия.       С одной стороны, расклад был понятен: Мета-Семён отжал тело Семёна назад, а Марусю, как «особо тяжёлый» компонент, поместил в отстойник медленно разлагаться. Оставалось понять, какова здесь роль Лизочки, и схуяли она такая мощная.       Поначалу Икарусу думалось, будто новая пионерка — это наместник-функционер Мета-Семёна из части мозга, где обитают те самые бесплотные духи-механизмы, что создали Совёнок и уничтожили его. Девушка боялась их, потому что им были чужды эмоции, этика и хоть малейшее сострадание — лишь расчётливые алгоритмы во спасение организма, эволюционно древнейшее ядро. Но эта версия отпала.       Семён сказал, что у Лизы есть своя концовка, следовательно, базовый сценарий лагеря предполагает для неё возможность романтических отношений. Но что за концовка? Этот вопрос Икарус мысленно отметила в виртуальном дневнике.       И, наконец, фамилия. Выходит, не так уж много различий в Марусе и Лизе. Обе порождены с какой-то целью, обе выполняют свои задачи идеально. Или почти идеально?       Впервые перед автобусинкой замаячил огонёк надежды. Слабенькая искорка, но она была, и отчаянная Маруся собиралась раздуть из неё пожарище:       — Елизавета Лиазова, — хмыкнула она под нос. — Что же… До скорой встречи.